Сердце ведьмы

Миранда попыталась вырваться, но его ментальное воздействие заблокировало сознание. Последнее, что почувствовала, как из волос падает на пол резной гребень, хранивший амулет, после чего её восприятие полностью отключилось.

Глава 68

Очнулась Миранда на кровати, завёрнутая во влажные, пахнущие травами льняные простыни. Попыталась шевельнуться, и непроизвольно застонала от боли, наполнившей разом всё тело.

– Пришла в себя? – к ней тут же склонился их спаситель, одной рукой приподнимая ей голову, а другой прижимая к губам кружку с терпко пахнущим напитком. – Вот выпей, легче будет.

Сил сопротивляться у Миранды не было, поэтому она начала послушно глотать потёкшую в рот жидкость. После этого боль действительно быстро отступила, и она смогла погрузиться в лёгкое забытьё.

***

Следующее пробуждение Миранды было уже не столь болезненным. Пошевелившись в кровати и не ощутив боли, она приподнялась и села, внимательно осматривая окружающую обстановку.

Кровать, на которой она лежала, стояла напротив камина, полного остывшей золы, сбоку от изголовья оконце, завешанное плотными льняными занавесками. Рядом с кроватью стоял небольшой стол и кресло, больше походившее на стул с подлокотниками, а чуть дальше, ближе к камину, лавка.

Хотелось пить. Увидев, что на столе стоит кувшин и кружка, Миранда потянулась к ним, не заметив при этом прислонённую к столу кочергу, зацепила её локтем, и та с грохотом упала.

На шум в комнату тут же вошёл спасший их мужчина и, приблизившись к ней, озабоченно спросил:

– Как чувствуешь себя? Что-то нужно?

– Пить хочу, – Миранда указала на кувшин.

Он молча налил в кружку отвар из кувшина, подал ей.

Жадно выпив весь терпко пахнущий и немного вяжущий на вкус напиток, Миранда повернулась к своему спасителю и достаточно раздражённым тоном спросила:

– Вот зачем ты меня оттуда вытащил? Я должна была умереть там!

– Не время тебе ещё умирать, – нахмурившись, качнул он головой.

– Не тебе это решать! – её голос сорвался на крик. – Не твой это уровень мне мешать! Твоё дело было девчонку спасти и не более того! Ты полез не в своё дело и даже не представляешь, чем можешь расплатиться за это, дурень чёртов! Я не та, кем кажусь!

– Трудно было не догадаться, кто ты такая, после того, что ты сделала со мной… Я впервые в жизни исполнял столь жёстко навязанную мне чужую волю. Ты одна из владеющих силой, и виртуозно ею воспользовалась, и хоть при смерти была, я чувствовал, что твоё время ещё не настало. Поэтому и не дал умереть. И чем за это мне придётся расплатиться, не имеет значения. Как-нибудь расплачусь, – достаточно спокойно повёл он плечами.

– Идиот… – немного снижая уровень агрессивности, проговорила она, потом глубоко вздохнув, чтобы окончательно успокоиться, продолжила: – Ладно. Звать тебя как?

– Ларсен.

– И кто ты?

– Здешний егерь. Герцог любит охоту.

– На пиру что делал? – продолжила расспрашивать его Миранда.

– Герцогу нравится самолично и достаточно мучительно прикончить дичь, перед тем как её на вертел насадят. Это одно из его развлечений, – подробно ответил Ларсен, признавая этим ответом её право на подобный допрос.

– Он не понимает, что этим портит энергетику собственной пищи?

– Он много чего не понимает, – недобрая усмешка исказила губы Ларсена. – Только кто ж ему осмелиться об этом сказать? Я, например, точно не стану, поскольку знаю, чем подобное заканчивается.

– Чем?

– Прикажет запытать или забить насмерть, а возможно, и сам руку приложит. Его Светлость ни разумностью, ни милосердием не блещет.

– Понятно… Кстати, если кто допрашивать тебя станет по поводу пожара, говори, что ушёл раньше, поскольку посчитал неэтичным наблюдать за сексуальными развлечениями герцога, стоял за дверями в ожидании вызова, тут кто-то закричал: «Пожар!», ты побежал, чтобы помочь тушить, но тушить было нечем, ты схватил гардину начал ею пытаться забить огонь, кабанчик в это время вырвался, и ты бросился его догонять. Ты его, кстати, отпустил?

– Как сказать… Я его отпустил, но только вряд ли он выжил, я к нему пылающую гардину привязал, чтобы он помог мне пожар сразу во многих местах устроить. Так что зажарился он в огне наверняка. И если его труп найдут вместе с остатками гардины, твой рассказ это неплохо обосновывает. Как думаешь, герцог поверит, что канделябр с горящими свечами упал сам?

– Тебя он в этом вряд ли обвинит. Да и не до обвинений ему скоро будет. Поверь мне. Тебе, главное, не проговориться, что за мной и Люсьеной ты возвращался. Вот если это кто-то узнает, подозрения в поджоге тебе не избежать. Поэтому не признавайся в этом ни при каких обстоятельствах.

– Понял. Я не враг себе. Левое крыло замка выгорело почти полностью, и герцог с удовольствием казнит того, кого заподозрит в поджоге.

– Вот поэтому и молчи. Можешь под давлением признаться в том, что ушёл из зала без приказа потому что кабанчик обмочился, и ты, воспользовавшись моментом, хотел себя в порядок привести, но про нас с Люсьеной даже не заикайся.

– Хорошо. Если вдруг расспрашивать кто станет, скажу всё так, как ты говоришь. Только герцог уехал сразу после пожара и никаких разбирательств не учинял. Надеюсь, и дальше не станет. Это не первый пожар в его владениях и виновных он никогда не искал. Какой дурак признается, что канделябр уронил?

– Он, может, и не станет, а вот другие станут, и скорее всего, достаточно скоро. Поэтому не расслабляйся и наше с Люсьеной присутствие в твоём доме постарайся скрыть.

– Думаешь, тебя искать станут?

– Уверена, и если найдут, то ты первый поплатишься за то, что не дал мне умереть. Поэтому убеди всех, что меня больше нет. Я очень опасная соседка и охотятся за мной многие.

– Зачем ты им?

– Убить. Я должна быть мертва.

– Насколько я понял, ты жила в полной безопасности, пока тебя не захотел поиметь наш герцог.

– Мой брат поклялся, что гарантирует мою изоляцию. Он не смог сдержать слова, меня увезли с острова, где он держал меня. Поэтому сейчас на меня начнётся охота, в которой пострадает и мой брат, которого будут вынуждать меня убить, и все, кто мне хоть как-то помогает. Поэтому не дай себя заподозрить в этом, иначе за твою жизнь я не дам и ломаного медяка.

– Хорошо, я постараюсь сделать так, чтобы тебя не нашли, но пообещай мне, что сама ты стремиться к смерти не будешь.

– Зачем тебе это?

– Считай, что я не хочу, чтобы мои уже затраченные усилия пропали зря.

– Тебе придётся потратить их на меня гораздо больше. Для всех будет лучше, если я исчезну.

– Ты связала наши жизни, я чувствую это и не хочу тебя терять.

– Я никогда не стану твоей, и при этом я буду твоей самой большой проблемой. Зачем тебе это?

– Для меня это проблемой точно не будет!

– Ты не понимаешь, на что обрекаешь себя. Твоё требование в первую очередь наложит обязательства на тебя.

– За непонимание надо платить, и я готов это сделать. Хочу, чтобы ты была рядом и за ценой не постою.

– Точно идиот, – беззлобно хмыкнула Миранда, – Ладно, хочешь, получишь. Сейчас твоё время требовать от меня расплатиться по счету. Хотя не могу не отметить, что счёт твой чрезвычайно глуп. Итак: обещаю, пока тебе не надоест, и ты будешь готов выполнять мои требования и быть рядом, не требуя от меня ничего взамен, пытаться свести счёты с жизнью я не стану. Удовлетворён?

– Да, – тут же удовлетворённо кивнул он и немного смущённо осведомился: – Скажи, как мне называть тебя?

– Хозяйкой зови.

– Ты согласна быть хозяйкой моего дома? – в его глазах сверкнуло радостное предвкушение.

– Нет! – жёстко оборвала она его. – И уже предупредила об этом. Пока ты не согласишься меня убить, я буду хозяйкой твоей жизни, и тебе придётся это принять. Правда, выход есть, прикончишь и освободишься от обязательств.

Радостное предвкушение в его глазах потухло, и он, стараясь не показать разочарования, иронично усмехнулся и, сменив обращение, проговорил:

– Не надейтесь, хозяйка. Не настолько мне обременительна ваша власть.

– Это пока. Хотя ничего тебе не мешает всё же избавиться от меня, когда окончательно тебе надоем.

– Ладно, поживём, увидим. Пока скажите, что есть будете, хозяйка. Что вам приготовить?

– Что у тебя в доме есть, то и поем, я не привередлива.

***

Несколько дней прошли для Миранды без особых потрясений. Они с Люсьеной потихоньку обживались в лесном домике егеря.

Дом состоял из двух смежных комнат, маленькой кладовки и кухни. В отдельной комнате разместилась Миранда, Ларсен перебрался в проходную, служившую раньше гостиной, а Люсьене он соорудил кровать в кладовке.

Люсьена смастерила себе и Миранде из похищенных при пожаре гардин что-то вроде платьев, для того чтобы Ларсен не привлекал внимание покупками женской одежды, и все вопросы ведения домашнего хозяйства взяла на себя.

Ларсен всё это время промышлял охотой и периодически наведывался в замок, чтобы выполнить поручения управляющего и снабдить его дичью, однако ночевать всегда приходил к ним.

В один из дней ночевать он не пришёл, а когда ближе к следующему вечеру взволнованная его долгим отсутствием Миранда пошла его искать, то обнаружила его в лесу, с трудом бредущим по направлению к их дому.

Осмотрев его и выяснив, что его сильно избили по приказу герцога, она помогла ему добраться до дома, где позвала Люсьену и, оставив его на её попечение, сама занялась сбором трав.

После этого она несколько дней вместе с Люсьеной отпаивала отварами трав и выхаживала еле живого от побоев егеря, мечущегося в бреду и постоянно повторявшего, что ничего он не сказал, и её не должны найти.

К концу недели, когда его состояние улучшилось, все раны затянулись, а лихорадка окончательно отступила, Миранда решила более подробно расспросить егеря о происшедшем.

Отправив Люсьену за водой к роднику, она села на край кровати и, положив руку ему на лоб, попросила рассказать в подробностях, что произошло.

– Вы были правы, хозяйка, вас ищут инквизиторы, причём очень высокопоставленные инквизиторы, они вместе с герцогом приезжали, – тут же начал рассказ он, – но не бойтесь, я ничего не сказал, и они уверились, что вы погибли в огне.

– Почему тебя избили?

– Герцог приказал. Он разозлился, что я упомянул, что домогался он вас. Орать стал, как я смею на него наговаривать и вообще посмел выйти без приказа из зала, и раз вышел, то с чего взял, что поиметь он вас пытался. И сразу приказал увести и наказать. Только сразу наказать меня не дал стоящий рядом инквизитор, епископ какой-то, если не ошибаюсь. Остановил и сам допрашивать стал. Очень въедливый и явно влиятельный и опасный тип, хотя достаточно молод. Вцепился в меня, словно клещ. А я сделал вид, что гнева герцога испугался и в отказ от всего пошёл, начал говорить о том, что кабанчик обмочился, я исправить всё хотел, а потом пожар, я побежал помогать тушить, и что в зале творилось ведать не ведаю, знать не знаю. Так вот он в конце тоже разозлился и хотел более жёстко допросить, но тут подошёл более старший и что-то ему сказал, и он торопиться стал, и, видимо, решил, что время со мной терять не резон, не особо много знать я могу, поэтому охранникам приказ герцога повторил, добавив, чтоб плетей не жалели для такого дурня, и возможно, если выживу, это научит меня более добросовестно к своим обязанностям относиться и быть более откровенным с представителями духовенства. Так что как-то так всё получилось.

– Жаль, что так сложилось, но главное, что выжил ты. Будем надеяться, что больше к тебе претензий никто иметь не будет.

– Да, я ещё сказать хотел… Не тот инквизитор, что меня допрашивал, а другой, который к нему подходил, мне показалось, что он вообще там самый главный, он там, на пепелище, в зале, нашёл небольшую металлическую то ли шпильку, то ли иголку какую-то, и забрал её себе. Вы там, хозяйка, ничего подобного не теряли? Уж больно долго он её рассматривал и явно важной она ему показалась. Именно после этого он к тому, который допрашивал меня, подошёл и тот торопиться стал.

– Да, моя это вещица, – согласно кивнула Миранда, – и хорошо, что он там её нашёл. Возможно, меня искать теперь перестанет и уверится, что умерла я.

– Вы знаете этих инквизиторов?

– Да, обоих, и даже лучше, чем хотелось бы, – усмехнулась она, – нам повезло, что допрашивать они тебя не стали. Вряд ли бы ты выжил после их допроса.

– Ваш брат тоже знает их? Это от них он вас на острове прятал?

– Вот зачем тебе что-то знать о моём брате? – раздражённо осведомилась она и, упёршись в него неприязненным взглядом, с напором выдохнула: – Всё! Отныне нет у меня никаких братьев, и не знаю я никаких инквизиторов! Я обычная женщина! Живу в лесу и знать ничего не знаю, ведать не ведаю! Запомнил?!

– Да, запомнил, хозяйка. Не злитесь так, – почувствовав её настрой, тут же покладисто проговорил Ларсен. – Не надо злиться, понял я всё и не посмею больше говорить на эту тему.

– Вот и молодец. На лету схватываешь. Благодарю, – она улыбнулась, отвела ладонь от его лба и, кончиками пальцев коснувшись его щеки, нежно погладила.

Как только Ларсен оправился, он вновь стал ежедневно уходить то в замок, то на охоту, возвращаясь вечерами и принося либо съестные припасы, купленные на базаре, либо пойманную дичь.

Люсьена научилась неплохо готовить, и их жизнь вновь потекла размеренной чредой дней.

Глава 69

Всё складывалось вроде бы благополучно, однако Миранда не расслаблялась, напряжённо ожидая приближающегося полнолуния.

Накануне она не отпустила Ларсена на охоту и весь день не отходила от него ни на шаг.

Ларсена это явно напрягало, но высказать недовольство он не смел и покорно принимал такой надзор.

Однако чем темнее сгущались сумерки, тем более нервным он становился и было заметно, что сдерживается он с трудом.

Чувствуя напряжённость обоих, Люсьена испуганно косилась то на Миранду, то на него, ничего не понимая в происходящем.

Когда за окном совсем стемнело и луна словно блюдце зависла над крышей их домика, Ларсен не выдержал и, ссылаясь на головную боль, сообщил, что хочет выйти на улицу подышать воздухом.

– Я провожу тебя, – тут же шагнула следом за ним к дверям Миранда, и обернувшись к Люсьене, злобным тоном приказала: – Иди к себе и ляг в кровать! Посмеешь встать раньше рассвета, самолично придушу!

Испуганно сжавшись, Люсьена часто закивала и юркнула к себе в кладовку.

А Миранда с Ларсеном вышли на крыльцо.

Они долго стояли молча, вдыхая прохладный аромат ночного леса. Ларсен смотрел на луну, потом обернулся к ней и, глядя прямо в глаза, хрипло спросил:

– Ты ведь всё обо мне знаешь, зачем стережёшь? Боишься не совладать в другом обличье? Не бойся, я уйду до рассвета и не причиню вам вреда.

– Я не дам тебе это сделать.

– Почему?

– Потому что тогда ты окончательно попадёшь ко мне в рабство и убить меня никогда не сможешь, и даже надежду на избавление потеряешь.

– Я не собираюсь тебя убивать и ситуацию я контролирую в любом обличье. Поэтому не бойся и отпусти до утра.

– Ты не понял. Это лишит тебя свободы воли, так что я не боюсь, а не хочу тебя её лишать. Поэтому не дам это сделать.

– Как не дашь?

– Легко. Ты пообещаешь мне сейчас не надевать амулет. Где он у тебя, кстати?

Ларсен отвёл взгляд и хрипло проговорил:

– Ты говоришь о моей свободе воли… так вот, не пообещаю.

– Твоя свобода воли на данный момент заключается в единственном: убить меня и делать всё, что пожелаешь, или не убивать и безропотно подчиняться. Поэтому либо убивай, либо обещай! И хватит пререкаться! Я желаю, чтобы ты сам его не надевал! Обещай мне это! Быстро!

Вместо ответа он выхватил из кармана шнурок с висящим на нём волчьим клыком и попытался надеть на шею, но Миранда перехватила его руки и взглядом впилась в глаза, напористо выдохнув:

– Обещай, я сказала!

Он оттолкнул её, спрыгнул с крыльца и попытался вновь надеть амулет, но руки его явно не слушались, тогда он упал на колени, оперся руками о землю, низко наклонил голову и из груди его вырвался хриплый рык.

Миранда следом за ним спустилась с крыльца, подошла ближе положила руку на его густую чёрную шевелюру и, потрепав волосы, негромко произнесла:

– Давай, мой мальчик, всего одно движение, и ты свободен. Сделай это сейчас, раз по глупости не оставил меня там.

Мышцы плеч его напряглись, а потом он решительно потряс головой, сбрасывая её руку и, поднявшись, обернулся к ней:

– Нет, хозяйка. Я не стану это делать. Вы вправе меня ограничивать и любым образом наказывать, я больше не посмею противиться и обещаю, что не посмею без вашего приказа надеть амулет.

– Идиот! – с чувством раздражённо выдохнула она. – Я не наказываю тебя! Я не даю тебе обречь себя на бесправное рабство! Ты ведь тогда в фамильяра моего превратишься, идиот чёртов! Как только обернёшься, так и станешь им!

– Для меня нет разницы, – грустно усмехнувшись, проговорил он. – Я и так уже у вас в рабстве. И вы делаете его для меня совсем невыносимым, не давая возможности сбросить напряжение.

– Проклятье… – Миранда глубоко вздохнула, пытаясь обуздать накатившее раздражение, через некоторое время ей это удалось, и она достаточно спокойным тоном произнесла: – Да, я очень злобная хозяйка. Но раз выбрал меня, придётся теперь терпеть. Единственное, что могу посоветовать, это предложить Люсьене стать твоей супругой. Если она согласится, а она, скорее всего, согласится, поскольку ты ей явно нравишься, у тебя будет возможность получать разрядку иным способом. Причём, учитывая её способности, очень действенным и эффективным.

– И вы не станете возражать против нашего союза?

– Я сама его предложила. Какие у меня возражения могут быть? – удивлённо хмыкнула она. – Вы теперь оба мои слуги, и ваш союз будет достаточно логичен. К тому же, если дочь она от тебя родит, то та её потенциал не только унаследует, но и на порядок превзойдёт.

– А если сына?

– Он окажется сильнее тебя, но вряд ли мальчишка у неё родится, я девчушку вижу…

– Воля ваша, хозяйка. Я исполню.

– Ты чем-то недоволен? – уловив в его тоне горечь разочарования, поинтересовалась Миранда.

– Я предпочёл бы верно служить вам.

– Ты и будешь служить мне. Одно другому не мешает. Надо ведь тебе иметь возможность сбрасывать напряжение.

– Раньше я справлялся без этого.

– Тем способом, который я сейчас заблокировала для тебя. Поэтому не привередничай. Люсьена молода, красива и влюблена в тебя. Ты получишь колоссальное удовольствие, поверь мне.

– Вы несказанно добры ко мне, хозяйка. Моё место вы могли указать мне гораздо более жёстким способом, – не скрывая разочарования, подавленно проговорил он.

– Не злись, – протянув руку, она коснулась волос на его виске, – Ты потом поймёшь, что так для тебя будет лучше. Тебе сейчас мои чары мозги туманят, но это со временем пройдёт. Не ожидала я, что вытащить оттуда ты меня захочешь. Остаться я там должна была. Извини, что так получилось, не хотела…

Он схватил её руку, вложил в неё свой амулет, потом прижал к своим губам, нежно целуя, и возбуждённо зашептал:

– Не говори, не говори так. Я счастлив, что смог вытащить тебя. И готов посвятить тебе жизнь, любой каприз исполнять, быть твоим ручным зверем.

– Забери амулет, – она переложила его обратно ему в ладонь. – Он твой. Я не стану тебя его лишать. Когда меня не станет, ты волен будешь его надеть…

– Нет! Если ты умрёшь, я уйду следом! – тут же решительно возразил Ларсен.

– Прекрати! – Миранда поморщилась. – Ты молод, не надо связывать наши жизни. Именно, чтобы не допустить этого, я не позволяю тебе надевать амулет. И не спорь! Это моя воля и мой приказ! А теперь всё! Иди к Люсьене и предложение ей сделай! Согласится, развлекайтесь до утра, тревожить вас не стану. Иди! Иди, я сказала! – она подтолкнула его в сторону двери.

Потупившись и пробурчав под нос: «Как прикажете, хозяйка», Ларсен скрылся за дверью.

Миранда села на ступени крыльца и устремила взгляд на полную луну. Её мерцающий холодный свет нёс успокоение, умиротворение и отрешённость от бремени мирских забот.

Она даже не заметила, как небо на востоке заалело, и на полянку перед домом опустился предрассветный туман. А потом первые солнечные лучи скользнули по верхушкам деревьев, отражаясь в капельках росы, и птицы до того примолкшие, разом защебетали со всех сторон, радостным гомоном встречая новый день.

Дверь за спиной Миранды приоткрылась, и на крыльцо выскользнула Люсьена. Увидев её, она опустилась рядом на колени, подхватила её руку и прижала к губам, заискивающе заглядывая в глаза. Во взгляде девушки плескались радость и невысказанная благодарность.

– Я рада, что ты довольна, девочка моя, – Миранда свободной рукой погладила Люсьену по волосам. – Он неплохим мужем будет, и детки у вас пойти должны хорошие.

***

Через месяц стало понятно, что Люсьена забеременела, и Ларсен отвёл её к местному священнику, преподнёс богатое пожертвование и попросил обвенчать их, рассказав, что нашёл умирающую немую девушку в лесу, документов она не имеет, рассказать ничего не может, и он хочет спасти её и взять в жены.

Поскольку в пределе творилась полная неразбериха из-за того, что герцог находился под церковным следствием по обвинению в колдовстве, то священник не стал чинить препятствий и настаивать на разрешении на брак прямого сюзерена, коим для егеря как раз и являлся герцог. Сначала он окрестил Люсьену, дав ей новое имя Грета, а потом обвенчал их и оформил все документы.

Вернувшись после церемонии домой, Ларсен рассказал Миранде, что по новым документам Люсьену теперь зовут Гретой, и они решили называть её только так, дабы не вызвать ненужных подозрений и исключить путаницу.

Ещё через пару месяцев стало известно, что герцог Скиндермейнский признан инквизицией колдуном и публично казнён. Кто станет новым сюзереном здешних мест, было непонятно. Сыновей герцог не имел, дочь была незамужней и ещё несовершеннолетней, младший брат был сводным, от другой матери, а земли были преданным по материнской линии герцога. К тому же после обвинения в колдовстве земли могли перейти во владения церкви. Одним словом, весь придел замер в ожидании новостей.

Глава 70

Альфред, сидя за столом в кабинете главного инквизитора, перебирал бумаги, размышляя кого из претендентов на земли герцога Скиндермейнского поддержать. Желающих было много. Всем хотелось взять под свою руку столь богатый предел или хотя бы его часть.

В это время в дверь постучали и после разрешения войти на пороге показался Илиас:

– Ваше Святейшество, пришёл маркиз Карл Критенборг, просит аудиенции.

– По какому вопросу?

– Какой у него может быть вопрос кроме как получить ваше благословение на свадьбу с Анной Скиндермейнской и заручиться вашей поддержкой в вопросе притязаний на земли её отца. Торговаться, небось, будет, и что-то предлагать взамен.

– Это он тебе сказал?

– Нет, конечно, мой господин. Официально он просит об исповеди и наставлении, но мотивы и слепцу ясны. Он давно на руку Анны виды имеет и ещё при жизни герцога сватов засылал, только герцог повыше метил и в мужья Анне не менее принца желал.

– Дочери колдуна только принца в мужьях и иметь, как же… – Альфред брезгливо скривился.

– Именно на это у маркиза и расчёт, что посчитаете вы подобное неуместным, рассмотрите его кандидатуру и пред королём поддержите. Опекуном Анны сейчас ведь король является, а у вас на него влияние, да и вообще, вы потребовать можете, чтобы в монастырь он её отправил грехи отца замаливать, а всё владения святой церкви передал во славу Господа нашего и во искупление грехов колдовства бывшего владетеля.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Я бы посоветовал последний вариант. И церковной казне прибыток, и семья колдуна потомков иметь не будет. Но решать вам, маркиз тоже может сделать достаточно интересное предложение, поэтому в любом случае выслушать его не было бы лишним, на мой взгляд.

– Ты учишься разумности, меня радует это. Несмотря на то, что Анна дочь колдуна, за деяния отца она по малолетству ещё не ответчица. Однако, нельзя исключать вероятность, что склонность к оному по наследству ей всё же перешла… – задумчиво проговорил Альфред и, наткнувшись на недоумённый взгляд Илиаса, раздражённо осведомился: – Что так смотришь? Не допускаешь такой возможности?

– Простите, мой господин, – Илиас потупился, – виноват. Подумалось просто, что нечего герцогу ей передавать было. Но в вашей воле посчитать иначе, и я засвидетельствую любой расклад, будьте уверены.

– Ты сомневаешься в его виновности?!