Сердце ведьмы

– Мне было так хорошо с тобой, любимый, что сравнивать я не хотела. И ещё я хотела остаться тебе верна.

– Зачем? Вот зачем? Ты хоть сейчас понимаешь, что это глупо сливаться в таком симбиозе, что жизнь поодиночке становится невозможной? Мы же не гриб с водорослью, образующие лишайник, а более высокоразвитые существа.

– Я бы и водорослью быть не отказалась, ради удовольствия быть с тобой неразлучной.

– Я не гриб, дорогая, так что ты не по адресу. Давай, учись самодостаточности и временному взаимовыгодному партнёрству. Ал хоть и редкостный разгильдяй, но при твоём благостном влиянии может стать надёжным и любящим спутником.

– Он? Надёжным? – Миранда иронично хмыкнула. – Да ему лишь бы самолюбие потешить и от подвеса избавиться. Не любил он меня никогда и не полюбит. Так что не тешь себя иллюзорными надеждами.

– Вот заставь его ревновать, и увидишь, какие у него к тебе чувства.

– Ревность не проявление любви, а скорее проявление чувства ущемлённого самолюбия и желания обладать. Ты ведь меня любишь, но ревности не испытываешь.

– Не сравнивай его уровень и мой. Он не дорос ещё до такого, но с твоей помощью может подняться и суметь сердечную привязанность ревностью не обременять.

– Не хочу его никуда поднимать. Не хочу. И мысль о сердечной взаимосвязи с ним вызывает неприятие и отторжение.

– Это естественно, он слишком больно сделал тебе. Поэтому и предлагаю для начала заставить его тоже пострадать немного, а там видно будет. Соглашайся, любовь моя, я дурного не посоветую.

Миранда потупилась, немного помолчала, а потом едва слышно выдохнула:

– Мне так не хватает тебя… если бы ты только знал… легче было, когда уверила себя, что ты не любил, а лишь играл со мной, но сейчас понимаю, что это не так, и желание всё вернуть захлёстывает. Готова что угодно сделать, лишь дай надежду, что когда-нибудь мы будем вместе…

– Это невозможно, родная. Как только ты вылечишь сердце, научив независимой вибрации, мы больше не встретимся.

– Знаешь, что мне хочется сейчас сделать?

– Догадываюсь. Превратить себя в инвалида, чтобы привязать меня. Но ты не сделаешь это.

– Уверен?

– Уверен. Ты не столь эгоистична, и твоя любовь ко мне не равна желанию обладать. Поэтому отпустишь и постараешься исцелиться, как можно скорее, чтобы порадовать меня этим и окончательно освободить от всех обязательств перед тобой. Я уверен в тебе, поэтому и сбросил карты.

– Скорее всего, ты прав, но как же мне плохо…

– Я знаю, поэтому здесь. Хочешь свою вибрацию на мальчика солью, чтобы тебе приятнее с ним развлекаться было?

– Я хочу другого, – Миранда подняла голову и устремила напряжённый взгляд на призрака, – можешь в его тело войти?

– Раз хочешь, не вопрос, – усмехнувшись, проговорил он, – любой каприз в рамках дозволенного.

– А как много дозволено тебе?

– Немало, моя девочка. Как, впрочем, и тебе, и мне хочется, чтобы ты не потеряла эти возможности.

– Я постараюсь, любимый, особенно если сейчас порадуешь.

– С удовольствием. Всё для тебя, – призрак приблизился к телу лежащего на столе графа и, нависнув над ним, медленно как бы растворился в нём.

Тело, изогнувшись, дёрнулось, и с губ графа сорвался сначала хриплый стон, а потом он голосом Вальда прошептал:

– Ну ты и постаралась, это же свихнуться можно от такого возбуждения.

– Момент, любимый, сейчас станет легче, – Миранда порывисто шагнула к столу и, склонившись над телом графа, прижалась губами к его губам.

Её тут же обхватили мускулистые руки и начали жадно ласкать, а потом порывисто сдёргивать с неё платье.

Через пару минут два обнажённых тела сплелись в сладострастных объятиях на огромном массивном столе, заставив его скрипуче стонать под напором их страсти. А немного погодя к стонам стола добавились возбуждённые стоны и сдавленные крики Миранды, испытывающей продолжительный сильнейший оргазм.

Привлечённый её голосом, в кабинет осторожно заглянул дворецкий и, поняв, что хозяйка вне опасности, быстро закрыл дверь, всей душой уповая на то, что его неуместное любопытство замечено не было.

Когда Миранда обессилено и истомлённо замерла в объятиях графа, нежно оглаживающего её по плечам, он голосом Вальда негромко поинтересовался, удовлетворена ли она и может ли он её оставить?

– Да, любовь моя, можешь идти. Только воспоминания все его сотри об этом.

– Само собой, лишь блок физиологической памяти с заданной вибрацией нетронутым оставлю, а остальные новообразованные за этот период нейронные связи, ответственные за восприятие, уберу. Так что получишь прекрасного любовника, возбуждающегося лишь от одного взгляда на тебя и готового любой каприз исполнить. Думаю, это вариант гораздо лучше инкуба будет, а надоест, блокируешь область мозжечка, и мальчик сможет тебя забыть без особых проблем.

– Ты виртуоз. При таком раскладе Ал даже блоком не сможет его завязку со мной убрать. Вряд ли он догадается, что здесь мозжечок задействован.

– На это и расчёт. Так что развлекайся, любимая, и не поминай лихом.

– Ты лучший. Я люблю тебя.

– Я знаю и люблю тебя тоже. Будь счастлива, маленькая моя, – к её губам прижались губы графа, даря долгий прощальный поцелуй, а потом тело его обмякло, и скользнувший вдоль плеча Миранды могильный холод дал понять, что её любимый их покинул.

***

Полежав немного на столе, Миранда высвободилась из объятий бесчувственного тела и, отпихнув его в сторону, слезла со стола. Посмотрела на разорванное платье и белье, валяющееся под столом, саркастически хмыкнула и громко позвала дворецкого.

Тот не заставил себя ждать, вошёл и, взглянув на неё, быстро потупился, скороговоркой проговорив:

– Звали, хозяйка, чем могу помочь?

– Халат из моих комнат принеси.

– Момент, хозяйка, – дворецкий скрылся за дверью.

Его торопливые шаги сначала стихли, но вскоре зазвучали вновь, и он, войдя в кабинет, подал ей халат, при этом старательно отводя взгляд в сторону.

– Что-то ещё, или могу быть свободен, хозяйка?

Накинув халат, Миранда указала на бесчувственное тело молодого графа:

– Одежду его сюда принеси и разбросай на полу, потом его тоже на пол переложи, в двери щеколду выдвини и сломай, когда очнётся, скажешь ему, что он меня изнасиловал, закрыв дверь. И тебе пришлось выбить щеколду и слегка его оглушить. Напугай его, что я истерила, и хотела его оскопить, но ты уговорил не делать это и дождаться брата. Намекни, что будет неплохо, если завтра утром он постарается извиниться передо мной. После чего проводи, уложи в постель и напои. Вина не жалей.

– Хорошо, хозяйка. Через сколько он примерно очнётся?

Шагнув ближе к столу, Миранда коснулась пальцами лба Диего и, задумчиво взглянув на потолок, уверенно проговорила:

– Минут пятнадцать у тебя точно есть.

– Тогда без проблем успею всё сделать, как вы желаете, хозяйка.

Удовлетворённо кивнув, Миранда ушла к себе.

Глава 62

Диего очнулся лёжа на полу, в голове неприятно шумело и сознание плыло. Помотав головой, он с трудом облокотился и, приподнявшись, огляделся. Он был раздет, его одежда валялась поодаль, а чуть ближе валялась разорванная одежда сестры Алехандро.

– Чёрт, – пробормотал он, медленно поднимаясь с пола.

В голове не было никаких воспоминаний, способных разъяснить что случилось с ним, почему он в таком виде и откуда здесь разодранное платье и женское нижнее бельё.

В это время в кабинет заглянул дворецкий:

– Очнулись, милорд? Вот и славно. Вам помочь одеться?

– Лео, что здесь произошло?

– Вы странный вопрос задаёте, милорд. Я намерен был спросить это у вас, с чего вдруг Вы заперли здесь хозяйку и начали насиловать её, несмотря на её крики, и делали это до тех пор, пока я не выломал щеколду и не оглушил вас немного.

– Я изнасиловал её? – недоверчиво переспросил Диего, но внимательно осмотрев себя, понял, что этот вопрос излишен, поскольку и следы бурного секса наличествовали, и плечи его были порядком исцарапаны явно женскими ноготками.

После чего, потирая голову, задал следующий вопрос:

– Чем оглушил меня?

– Извините, милорд, я постарался сделать это максимально безопасно для вас, – дворецкий кивком указал на лежащую неподалёку большую деревянную статуэтку с наклеенным на основание мягким куском фетра.

– Оригинальное орудие, ты выбрал.

– Это первое, из наиболее безопасных вещей, что попалось под руку.

– Радует, что хотя бы пытался оценить, что безопасно в такой ситуации окажется. Ладно. Скажи, как она сейчас?

– Да как вам сказать, милорд… Она зла и жаждет мести. Я с трудом уговорил её не устраивать самосуд, пользуясь вашим бессознательным состоянием, а дождаться брата. Ей хотелось немедленно лишить вас мужского достоинства. Подействовал лишь довод, что в бессознательном состоянии Вы ни раскаяния, ни страха не испытаете, а хозяин может вас заставить сначала испытать их и лишь потом воздать по заслугам.

– Считаешь, Алехандро может пойти на такое?

– Это абсолютно не моё дело, милорд, как хозяин будет разбираться с вами. Моё дело было по возможности защитить его сестру и не дать ей искалечить вас. В дополнение могу лишь сказать, что хозяин очень любит сестру, и она не знает ни в чём отказа, поэтому сомнительно, что он закроет глаза на ваш поступок, если она начнёт ему претензии предъявлять. Поэтому я бы на вашем месте, до его приезда, постарался сделать так, чтобы миледи Амелия вас простила.

– Думаешь, это возможно?

– Хозяйка хоть и непростой характер имеет, но в отличие от хозяина отходчива, и искреннее раскаяние не оставляет её равнодушной. На моей памяти, она ни разу не наказала тех, кто так себя вёл.

– Тогда, наверное, действительно стоит к ней сходить и извиниться… Вот дернул же дьявол на такое решиться. И не пил вроде, – Диего досадливо поморщился, осознание возможных грядущих проблем в связи с его поступком не радовало. Вдруг Алехандро действительно не удовлетворится его извинениями и обязательством жениться на сестре.

– Только не сейчас, милорд. Завтра с утра, не раньше. Сейчас Вы лишь усугубите своё положение. Хозяйке нужно время, чтобы отойти. Сейчас она злобная до жути. Поэтому давайте я помогу вам одеться, провожу вас в комнаты, принесу что-нибудь выпить, и Вы поспите. А вот завтра утром Вы поговорите с ней и извинитесь. Надеюсь, она вас простит, и всё разрешится наилучшим образом.

***

Всю ночь Диего пил, пытаясь алкоголем забить терзающие душу сомнения по поводу возможной реакции друга на изнасилование его сумасшедшей сестры. Под утро он забылся тяжёлым сном и проснулся лишь ближе к обеду.

Голова гудела и была невообразимо тяжёлой. Однако после отвара каких-то трав, принесённого дворецким, ему полегчало, и он, одевшись, поспешил в злополучный кабинет, где как ему сказали, уединилась хозяйка замка.

Постучав и получив разрешение войти, он вошёл и, закрывая за собой дверь, с удивлением заметил, что сломанную щеколду успели уже заменить, и теперь она сверкая новеньким блеском явно диссонирует с потемневшей бронзой дверных ручек.

Сестра Алехандро сидела в кресле у окна и читала книгу, при его появлении она отложила книгу и, окинув его мрачным взглядом, с усмешкой поинтересовалась:

– Что вы хотите, милорд? Повторить вчерашнее нападение на меня?

– Нет, что вы, миледи, я, напротив, пришёл извиниться и сказать, что очень раскаиваюсь в своём опрометчивом и необдуманном поступке, – поспешил её заверить Диего, при этом с удивлением почувствовав, как при звуке её голоса и от одного её вида его охватывает нереальное возбуждение.

– Действительно раскаиваетесь? – она поднялась с кресла и шагнула ему навстречу.

При её приближении возбуждение Диего усилилось настолько, что вздыбившийся от напряжения член стал неприлично заметен, и он, прижав к нему руки, смущённо потупился, сбивчиво выдохнув:

– Понимаете, миледи, я даже не знаю, что на меня вчера нашло, что я так повёл себя с вами без вашего на то согласия. Сейчас я хотел бы уверить вас, что моё поведение это не попытка обесчестить вас, а исключительно свидетельство о намерении просить вашей руки у Алехандро. Я хочу, чтобы вы стали моей супругой, и вчерашний инцидент показатель моего к вам безудержного влечения. Мне вот даже сейчас, один ваш вид, он лишает меня всякого здравомыслия, миледи. Я готов хоть сейчас ехать к Алехандро просить вашей руки.

– С чего вы решили, что я хочу стать вашей супругой, граф?

– У меня большие владения, я богат, молод, и вроде как не дурён собой. Почему бы вам и не стать ею?

– Я недееспособна, и брат ни за что не даст разрешения на мой брак. Тогда он лишится моих земель и денег, доставшихся мне от мужа. Так что нет, даже не рассчитывайте на это. Алехандро не такой дурак.

– Я отдам ему в управление всё, чем владею, и ваше забирать не стану.

– Милорд, вы в своём уме? Зачем вам это?

– Вы лишили меня рассудка, миледи. Я хочу обладать вами и за ценой не постою.

– Значит, так, милый юноша. Мною обладать невозможно по определению. Я скорее сдохну, чем ещё раз позволю хоть что-то сделать против моей воли. А попробуешь, – она шагнула вплотную к нему и, властно наложив свою руку на его, которыми он старательно прикрывал своё мужское достоинство, возбуждённо вздымающееся сквозь обтягивающие штаны, перехватила его явно растерянный взгляд, – я лишу тебя вот этого милого органа, который мешает тебе трезво мыслить. Меня можно удовлетворять лишь так, как я хочу! Ясно?

От столь бесцеремонного обращения Диего вначале озадаченно замер, а потом неожиданно для себя почувствовал прилив необычайного удовольствия и медленным движением отвёл свои руки из-под её руки, давая ей возможность ощутить под ладонью свою напряжённую плоть и, всматриваясь ей в глаза, тихо выдохнул:

– Амелия, мне очень бы хотелось доставить тебе удовольствие не против твоей воли и так, как хочешь ты. Ты позволишь?

– Это будет непросто для тебя, тебе придётся делать не то, что хочется тебе, а то, что хочется мне. Ты готов так ограничить себя?

Её пальцы столь сильно сжали его возбуждённую плоть, что он непроизвольно застонал, однако это болезненное ощущение настолько усилило прилив возбуждения, что Диего, не делая попыток освободиться от её захвата и не касаясь её руками, лишь согласно кивнул, хрипло выдохнув: «Да». Он сам не понимал, почему так покорно соглашается на её условия. С одной стороны, ему хотелось загладить вину за вчерашнее, а с другой, на него нахлынуло чувство некой заторможенность и удовольствия от покорного принятия и непротивления её воле и одновременно острого интереса, что будет дальше.

А сестра Алехандро тем временем, удовлетворённо кивнув, разжала руку и, отступив на шаг, безапелляционным тоном приказала: «Раздевайся!»

Он не стал спорить, молча снял одежду и, сложив её на ближайший стул, замер перед ней, с интересом ожидая, что последует дальше.

Она тем временем открыла шкаф, достала оттуда кусок прочной верёвки и, подойдя к нему сзади, плотно связала руки за спиной.

– Зачем? – не делая попыток помешать ей, вполголоса осведомился Диего, и она тут же достаточно сильно ладонью с размаха стукнула его по бедру, проговорив:

– Молчи и делай, что говорю! Встань на колени!

Вздрогнув от неожиданности, он недоумённо повёл плечами, но возражать не стал и молча опустился на колени.

Она тем временем встала перед ним и подняла подол платья, под которым не оказалось никакого нижнего белья, и, чуть расставив ноги, проговорила:

– Сейчас ты поработаешь язычком, мой мальчик, и постараешься доставить мне удовольствие. Если у тебя это получится, то продолжим развлекаться. А если не сумеешь, то на этом всё и закончится. Поэтому, если хочешь получить шанс стать моим любовником, приложи максимум усилий.

Вид её обнажённых ног заставил Диего возбуждённо задрожать и, не тратя времени даром, он приник языком к её промежности, жалея лишь о том, что у него связаны руки и нет возможности в дополнение к этому начать её ласкать.

Действовал он достаточно умело, и через пару минут она, закрепив подол юбки поясом, возбуждённо обхватила руками его плечи, и начала ритмично сжимать, он тут же подхватил заданный ритм, стараясь действовать в такт её движениям.

Доведя её до оргазма, он возбудился настолько, что его тело стал сотрясать нервный озноб, а и без того сильно эрегированный член стал напоминать пику воина, готового к бою, и ему до ужаса захотелось ввести его ей в лоно и сжать в объятиях, но связанные руки, которыми он непроизвольно дёрнул, напомнили о данном обещании, и он, скрипнув зубами, прижался лбом к её животу, пытаясь обуздать рвущиеся наружу чувства.

Почувствовав его состояние, она руками сильнее обхватила его плечи, а потом резким движением завалила его на пол, прошептав при этом: «Ляг ровно на спину и подожди пару минут». Затем порывистыми движениями распустила шнуровку лифа на платье и, стащив его с себя, встала над ним на коленях, так что её промежность оказалась прямо над его возбуждённо вздыбленным пенисом, и стала медленно опускаться всё ниже и ниже.

Поняв её задумку, Диего напрягся и максимально приподнял ягодицы, стремясь попасть им в заветное лоно, а когда это произошло, и он ощутил приятное сопротивление и напряжение стенок её влагалища, его охватила такая буря чувств, что он не смог сдержать восторженного вскрика, и на его глазах выступили слёзы.

– Волшебница, благодарю тебя, ты лучшая, – сбивчиво выдохнул он, начав сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее опускать и поднимать ягодицы, совершая ритмичные фрикции.

Не будь у него связаны руки, он бы при этом задушил её в объятиях или хотя бы притянул к себе ближе, чтобы иметь возможность целовать, но верёвка крепко держала запястья, и приходилось выплёскивать бушевавшее внутри возбуждение единственным возможным способом. Его фрикции становились всё интенсивнее, но долгожданная разрядка не наступала, а она, заводя ещё больше, наклонилась над ним, взяв за плечи так, что соски её грудей стали касаться его груди, и это вызывало ещё больший прилив возбуждения, от которого, казалось, сейчас у него внутри всё разорвётся. А потом она, наконец, склонилась к нему ближе и губами прижалась к губам, и его тут же накрыл мощнейший оргазм, после которого он обессилено обмяк, не в силах даже пошевелиться.

Она тем временем неторопливо поднялась с пола и стала одеваться.

– Тебе понравилось? – глядя на неё, тихо спросил он, внутренне ожидая утвердительного ответа, поэтому её ответ: «Я ожидала лучшего», поверг его в шок.

– Что тебе не понравилось, скажи, я постараюсь всё исправить, – смятенно поспешил он прояснить ситуацию.

– Тебе лучше уехать. Я не стану жаловаться Алехандро, только ты с отъездом не тяни, – затягивая шнуровку на платье, проговорила она.

– Амели, Амели, пожалуйста, скажи, что было не так. Я клянусь, что всё будет, как ты захочешь, я буду очень стараться доставить тебе удовольствие, не гони меня, умоляю. Я готов, что угодно терпеть, лишь скажи. Почему ты недовольна? Что я сделал не так? – от одной мысли, что сейчас она может его выгнать и больше никаких отношений меж ними не будет, Диего охватил панический ужас. Ему было настолько хорошо, что предположение о невозможности повторения невообразимо страшило, поскольку по сравнению с пережитыми чувствами всё остальное стало казаться пресным, обыденным и не имеющим никакого смысла.

Он поднялся с пола и, встав перед ней на колени, продолжил увещевать:

– Дай мне шанс, Амели, я буду очень стараться, правда. Всё будет, как ты захочешь. Вот что тебе нравится, скажи, и я буду делать. Не гони меня, я всё равно не уеду по своей воле. Тебе придётся приказать меня убить, потому что сам я не уеду. Я готов сейчас на любые твои условия, лишь не гони от себя. Можешь связывать, даже бить, я всё стерплю, ради отношений с тобой.

– Ты хочешь стать моим любовником?

– Я хочу стать твоим мужем.

– Это невозможно по определению, поэтому этот вариант не рассматривается. Я могу предложить тебе лишь статус моего любовника.

– Хорошо, согласен быть любовником.

– Я капризна, порой жестока и не терплю противоречий. Ты сможешь безропотно исполнять все мои прихоти?

– Я постараюсь.

– Не постараешься, а будешь исполнять! Иначе уже не выгоню, а мучительно убью, – в её голосе зазвучало раздражение.

– Хорошо, хорошо, буду безропотно исполнять все твои прихоти, – поспешил согласиться Диего, чувствуя, что она начала злиться.

– Я сейчас проверю!

– Проверяй, – покладисто согласился он, напряжённо вглядываясь в её лицо. – Что я должен сделать?

Она нервно сглотнула, в глазах промелькнуло что-то вроде азарта и торжествующего блеска, но потом это выражение быстро исчезло, и она обыденным тоном проронила:

– Да ничего не надо, передумала я, поднимайся и иди отдохни. Тебе наверняка спать хочется.

После чего развязала ему руки и, запретив следовать за ней, поспешно ушла.

Оставшись один, Диего взял со стула одежду и в задумчивости замер с ней в руках. В мыслях царила неразбериха. С одной стороны, он понимал, что ситуация, в которую он попал, нелепа и абсурдна. Влюбиться в сумасшедшую сестру друга и вступить с ней в любовные отношения было крайне глупо. Особенно, учитывая её требование беспрекословного подчинения. Но ещё более глупым казалось упустить возможность испытать ещё хоть раз такой умопомрачительный водоворот чувств и столь оглушающий оргазм. Таких чувств он не испытывал никогда ранее. Тело до сих пор было полно истомлённой неги и приятной расслабленной опустошённости. От переизбытка излитых чувств действительно хотелось спать, и он принял решение пойти и лечь в кровать, не пытаясь анализировать ситуацию и наслаждаясь моментом. Анализировать её он будет потом, сейчас ему слишком хорошо, и он не станет портить глупыми размышлениями это ощущение внутреннего счастья и гармонии.

Придя к такому решению, он наспех оделся и, вернувшись в свои комнаты, лёг в кровать. Нервное возбуждение от любовных утех сказалось, и он быстро провалился в сон.

Проснулся Диего ночью от пробирающего до костей могильного холода и необыкновенной тяжести. С трудом разлепил глаза, и сон слетел с него окончательно, поскольку прямо над ним колыхался призрачный мужской силуэт.

Хотел с криком вскочить, но тело не слушалось, даже с губ вместо крика и призыва к Господу сорвался лишь сдавленный вздох.

А призрак тем временем едва слышно хрипло прошептал:

– Славно, славно… надо будет Альфреда поторопить, а то не ровен час влюбится ещё в тебя… уж больно хорошо вибрация закрепилась.

А потом после небольшой паузы продолжил:

– Запомни, мальчик, если хоть кому-то скажешь, что видел меня, в муках сдохнешь и душу потеряешь. Ты меня понял?

Всю эту тираду призрак выдохнул с такой угрожающей интонацией, что сердце Диего испуганно сжалось и начало биться где-то в горле, и он со страхом глядя на парящий над ним силуэт, непроизвольно часто закивал, стараясь его умилостивить и не злить, внутренне успокаивая себя тем, что если призрак ставит такие условия, то сейчас, несмотря на предостережение Амелии, похоже, вредить ему не намерен, а если он пообещает молчать, то и дальше не станет.

Видимо, почувствовав его настрой, призрак вновь проговорил: «Вот и славно», после чего растаял в воздухе, оставив за собой дуновение пронизывающего холода, вызывающее непроизвольный озноб.

Некоторое время Диего лежал, со страхом всматриваясь в темноту комнаты, а потом встал, сходил разбудил дворецкого и, приказав принести вина, вернулся, после чего, опустошив принесённый кувшин с вином, вновь лёг и провалился в забытьё сна.

Глава 63

В свете разгорающегося утра ночное видение показалось Диего не более чем привидевшимся во сне кошмаром, про который лучше забыть, и он, выбросив из головы воспоминания о незваном ночном госте, сконцентрировался на размышлениях о предстоящей встрече с Амелией и своих возможных действиях, которые могли бы помочь им ещё больше сблизиться. Эти мысли приятно будоражили воображение и вызывали прилив возбуждения. Хотелось быстрее увидеть её и пообщаться.

Поэтому он, не став вызывать дворецкого, самостоятельно торопливо оделся и пошёл искать хозяйку замка.

Нашёл он её в библиотеке, где она вполголоса что-то выговаривала своей хорошенькой немой служанке. А та, нервно сжимая перед собой руки и заглядывая ей в глаза, подобострастно кивала.

– Доброе утро, Амелия. Извините, если отрываю вас, но не могли бы вы уделить мне пару минут, чтобы обсудить некоторые моменты моего здесь пребывания.

– Не сейчас, граф, – резко ответила она, даже не поздоровавшись с ним. – Возможно, ближе к вечеру я найду время, чтобы пообщаться, а сейчас идите и не докучайте мне, иначе вовсе говорить с вами не стану.