По ту сторону поля с высокой травой

– Хи-хи-хи.

Лиска от неожиданности чуть не споткнулась.

– Глупая идея, – сказал голос.

Он звучал в голове как обычно, но теперь в его интонации что-то изменилось. Он насмехался. И тут Лиска поняла, что в порыве сделала самую большую глупость – сыграла так, как того и хотел призрак. Шанс, что родители поверят в байку о привидении, разумеется, был ничтожный. Да и убедить их вернуться казалось труднее, чем сдвинуть гору. Но Лиска об этом не подумала, потому что призрак каким-то образом заставил ее поверить, что все перечисленное на самом деле возможно! Словно одно из шести невозможных чудес! Лиска даже рот раскрыла от того, как просто ее провели вокруг пальца.

– Вон она.

Лиска попыталась бежать, но ноги подкашивались. Отец догнал ее и больно схватил за руку. Что было потом она точно не помнила. Кажется, снова говорила про призрака. Умоляла вернуться. В голове гудело. Улица сменилась комнатой. Лиску швырнули на кровать и закрыли двери. Послышался поворот ключа.

***

Два дня Лиска просидела одна. Два раза в день мама приносила еду и уносила ночное ведро. Она старалась не смотреть дочери в глаза, словно чувствовала себя виноватой.

Первый день Лиска еще колотила в дверь. Потом силы покинули, и она растянулась на кровати. Затошнило. Ощущение уже вроде привычное, но с каждым разом позывы были сильнее и дольше. Лиска едва не захлебнулась из-за шевелящихся в горле змей.

Иногда долетали далекие слова. Родители как всегда спорили. Мама настаивала на вызове врача, но отец был уверен, что дочь прикидывается. Что призрак – ее каприз и нежелание оставаться в доме. В одном они сошлись – прекратили давать таблетки.

Прошел еще один день. Мама как обычно принесла еду. Она взяла несколько дней и осталась дома следить за дочерью. Лиска сидела на кровати, обняв колени. Ей было холодно, губы подрагивали, пальцы вцепились в подол платья.

– Поешь, – сказала мама.

Сегодня она не ушла, как обычно.

– Почему вы мне не верите?

Лиска спросила не надеясь на ответ. После приступа тошноты она ощутила полное безразличие ко всему.

– Лиска, я… – мама оглянулась, словно боялась, что муж застукает ее, – мы очень беспокоимся за тебя.

– Я не нужна вам. Ты не любишь меня. Зачем приносить еду?

– Дорогая, перестань.

Мама осторожно присела рядом и погладила Лиску по голове.

– Смотри, кого я принесла, – она положила на одеяло Вику.

Лиска тут же прижала куклу к груди. Она думала, что потеряла ее во время бегства. Пальцы машинально стали перебирать кукольные волосы.

– Все будет хорошо.

Лиска резко отпрянула и развернулась. В глазах мелькнул огонек ярости. Воля вернулась. Она завладела Лиской как обычно после приема таблеток. Только в этот раз возросла до огромных пределов и сорвала один из барьеров, привитых пуританским воспитанием. Лиска не знала имеет ли право она злиться на маму. Ей было все равно. Ее слова жалили, как осы на чердаке.

– Хватит твердить, что все будет хорошо! Зачем вы надо мной издеваетесь? Зачем заставляете принимать то, что я не хочу? Говорить то, что я не хочу?

– Между прочим, это ты приняла три таблетки за раз. А мы хотим уберечь тебя…

– От чего? – перебила Лиска, – что случилось в лагере год назад? Почему ты меня отправила? Почему я ничего не помню?!

– Давай не будем об этом, – попросила мама и встала, – постучи, когда поешь.

– Что сказал врач? Что со мной случилось?

– Ты пережила сильный стресс…

– Я это уже слышала! – закричала Лиска, – много непонятных слова. И очень мерзкие лекарства. Что случилось на самом деле?

– Ты пережила потрясение. Мы устроили тебя к лучшему врачу, но он сказал, что у тебя могут быть проблемы из-за некоторых ребят в школе. Вот мы тебя и забрали. Новое место вдали ото всех должно было помочь. Мы все бросили ради тебя. Отец оставил любимую работу ради тебя. Мы оба тебя любим.

– Не понимаю. Какие проблемы?

– Я знаю, что тебя обижали. Я была слишком занята, а отец… он говорил, что ты уже достаточно взрослая и должна сама стоять за себя. Я не могла его переубедить. Слушай, ты имеешь право обижаться. Я много работала и не уделяла тебе внимания. Врач говорил, что все из-за прошлого.

Она осеклась, но Лиска тут же прицепилась к словам:

– Ты о чем?

– Мне, пора.

Мама фальшиво улыбнулась и быстро вышла за дверь.

Лиска опять осталась одна.

– О каком прошлом она говорила? – проснулся голос.

– Не знаю, – Лиска набросилась на еду, не переставая вести внутренний диалог, – Лена говорила, что не помнит аварию в которую попала.

– Она ушибла голову.

– Что, если я тоже? Например, я могла упасть.

– Или тебя могли ударить.

Лиска застыла с ложкой у рта. А вдруг Серый подловил ее в лагере и двинул чем-то тяжелым?

Когда Софья пришла за посудой, Лиска вцепилась ей в рукав.

– Я не хочу говорить о прошлом, – тут же отреагировала мама.

– Меня били по голове?

– Чего? С ума сошла?

– Ну ответь, меня ведь били по голове, да? Там в лагере. Трое мальчишек.

– Каких еще мальчишек?

– Ну как же, Серый и его друзья. Из старших классов. Они караулили меня после школы. Я говорила вам.

– Верно, говорила…

– Они задирали меня и в школе, и в лагере.

– Откуда ты знаешь? Я думала, ты вообще ничего не помнишь про лагерь.

– Мне приз… мне приснилось. Я была в лагере и видела, как они надо мной смеются. Они же наверняка и ударили по голове!

– Никто тебя не бил по голове! – отмахнулась мама, – когда ты проходила лечение, твою голову осматривали тысячу раз.

– Тогда, о чем говорил врач? Что в моем детстве было не так?

Мама закусила нижнюю губу. Ей было неудобно. Но Лиска чувствовала, что если и сейчас упустит такую возможность, то в следующий раз подобного шанса может не быть.

– Ты жила как все. Денег было…

– Мало. Вы работали. Знаю. Я ходила к соседке, меня унижали в школе. Что еще?

Мама пожала плечами.

– Скажи мне! – Лиска села рядом и взяла ее ладони в свои, – пожалуйста, мама! Скажи!

– Если бы я знала. Мне пора идти, пусти, – она снова оглянулась.

– Отец на работе. Ты что боишься его?

– Нет, с чего вдруг?

– Вы постоянно ругаетесь. Но ты всегда его оправдываешь. Почему? Он никогда не принимал меня всерьез. Говорит, что я уже взрослая, но все равно считает меня мелкой и жалкой.

– Он любит тебя.

– Тогда почему он постоянно чем-то недоволен? В городе вы отсылали меня к соседке, а потом ты вечно шмыгала носом, словно плакала.

– Так, – мама высвободила свои ладони и поднялась, – ты еще слишком маленькая, чтобы обсуждать подобные вопросы.

– То большая, то маленькая.

– В любой семье есть бытовые ссоры. Это чепуха. Твой отец святой человек. Да, иногда он слишком строг, но таков его метод воспитания.

– Ты опять на его стороне!

– Потому, что он твой отец и мой муж. Хватит, Лиска. Займись уроками.

– Ты никогда не заступаешься за меня! Никогда! Всегда выбираешь кого-то другого. Даже чужой дядя тебе милее меня!

– О чем ты? Какой еще дядя?

– Помнишь, много лет назад я каталась на велосипеде? Помнишь аварию во дворе? Что ты сделала?

– Дорогая, я даже твой велосипед смутно помню, – улыбнулась мама, – наверное, выкинули при переезде.

– А помнишь два разноцветных стёклышка? Желтое и красное?

Мама покачала головой.

– Мальчика в клетчатой рубашке и шортах. Как ты выбежала во двор. Мы с ним поспорили кто первый доедет до арки.

Если бы Лиска не была так увлечена рассказом, то увидела бы как лицо матери резко меняет цвет с бледно-розового на серый.

– Там еще был дядя в пальто и шляпе.

– Откуда ты про него знаешь?

Лиска чувствовала, что завладела ситуацией и продолжила атаковать.

– Какая разница? Может, мне приснилось. Мальчик тогда специально притормозил, а я врезалась в дядю. Ты не защитила меня. А потом вы мило беседовали. Прямо как старые друзья.

Лиска охнула, почувствовав пощечину. Все слова мгновенно потеряли силу.

– Не смей никому об этом говорить, – на лице мамы читалась ярость и страх одновременно. Черты лица заострились, приобретая хищное выражение, – особенно отцу.

– Но…

– Никаких «но»! Если не хочешь навсегда тут остаться, то забудь о сне, тебе ясно?

– Да, мама, – ошарашенно пробормотала Лиска.

Мама постояла немного на пороге, потом вернулась и прошептала:

– Извини. Прошу, не говори отцу, его это очень расстроит и нам попадет. А если будешь себя хорошо вести, я постараюсь уговорить его выпустить тебя отсюда.

Она поцеловала дочь на прощание и быстро ушла, не забыв запереть дверь. Лиска растерянно смотрела маме вслед и думала, что не только у нее есть запретные тайны.

Глава 12

Прошло два дня. Мама сдержала слово. Постепенно Лиску стали отпускать на прогулку. Мама шла рядом, иногда чуть отставала. Она была молчалива и постоянно о чем-то думала. Пару раз она сказала, что хочет скорее вернуться на работу, мол, место хорошее и не хочется его терять. Лиске это было только на руку.

Игорь много работал и вечером просил только о том, чтобы его никто не трогал. Лиска услужливо наливала чай, всячески стараясь угадать настроение отца. Где-то молчала, где-то рассказывала об успехах в учебе, где-то говорила, что сожалеет о недавней ссоре и теперь чувствует себя гораздо лучше. Хитрость сработала. Ей разрешили свободно гулять по дому.

Уходя к себе Лиска подолгу думала, сидя у окна. Сцена с дядей и мальчиком не шла из головы. Почему мама так испугалась? Кем был этот дядя? Кем-то из прошлого? Старый друг? Хотя друзей так не боятся.

– Думай, – занудно прогудел голос, – почему она не хочет, чтобы отец узнал?

– Потому что… – протянула Лиска, наморщив лоб, – не знаю. Может, он денег должен?

– Дура! Потому, что они могли когда-то… ну… встречаться…

Лиска ахнула. Ну, конечно! Хотя, прошло столько лет, почему она боится до сих пор?

– А вдруг, этот человек неприятен отцу, вот мама ничего и не рассказывала.

Лиска поежилась. В последнее время ее часто знобило. Она куталась в шерстяную кофту, а поверх нее напяливала свитер. На бледном лице выделялись глубокие мешки под глазами, словно Лиска не спала несколько дней. Нос заострился, а губы потеряли розовый цвет. А когда мама померяла температуру она оказывалась ниже нормы.

Ни горячий сладкий чай, ни лекарства от простуды не помогали. Мама даже заикнулась не съездить ли к врачу?

– Доктор сказал, что на таблетки может быть разная реакция, – сказал отец.

Дальше мама отправила Лиску в комнату.

Кроме вялости и озноба стал преследовать шум в голове. Будто кто-то дул в рог. Глухо, но протяжно. Аппетит ухудшился, постоянно мучала жажда.

Неожиданно на помощь пришел Игорь. Он был все еще уверен, что состояние дочери либо следствие приема препарата, либо ее очередная хитрость. Когда Софья в снова завела разговор о враче, Игорь вытащил одну таблетку из пластиковой упаковки и заставил Лиску проглотить. О, чудо! Дрожь, как рукой сняло. Вернулся аппетит, щеки порозовели, а в глазах появился блеск.

– Вот видишь, – сказал Игорь, – лекарство творит чудеса.

– Надеюсь, – тактично ответила жена. Ей совсем не понравился резкое улучшение здоровья дочери.

Лиска и сама была не рада. Таблетка вызывала странное желание. Лиска призналась себе, что хочет проглотить еще. В голове что-то зудело и ныло. Понукало. Требовало.

Вечером дали очередную таблетку. Лиска приняла ее с такой жадностью, что удивила даже отца. Она понимала, что стоит попросить еще лекарства, как у родителей мигом возникнут подозрения, и они вообще лишат таблеток.

– Обмани, – твердил голос – призрак следит за тобой. Ты должна принять еще, чтобы разгадать его тайну.

– Я знаю, – процедила сквозь зубы Лиска, поглаживая голову Вики.

Она не хотела врать родителям, но тяга к препарату с каждым часом становилась все сильнее. В голове снова что-то зудело, а руки замерзли и покрылись мурашками.

– Ну же, – не унимался голос, – сейчас или никогда? Подумай, что будет, если лекарство закончится? Будет ли призрак так долго ждать? Или он разозлится и станет убивать?

Лиска вздрогнула. Выходило, что для того, чтобы спасти родителей, надо их обмануть и украсть таблетки. Лиска еще несколько часов мучилась, пытаясь найти другие пути, но в конце концов, согласилась с голосом.

***

Удача была на стороне Лиски. Игорь хотел, чтобы жена скорее вернулась на работу и при каждом удобном случае напоминал об этом. Лиска решила ему подыграть и старалась быть в меру веселой. Все время отвечала: «да, мама» или «да, папа» и делала все, что велят.

Наконец, после очередной ссоры, Лиску освободили окончательно. Она должна была не пререкаться, учиться, читать и не гулять одной. По крайней мере пока. Лиска согласно кивала и старалась сильно не улыбаться. На следующий день она старательно читала, приготовила ужин и даже вымыла стол и вытерла подоконники. Родители остались довольны.

Усыпив бдительность, Лиска очень осторожно вела поиски лекарства. Перекладывая вещи, запоминала в каком порядке они лежали. Первым делом проверила шкаф. Разумеется, там было пусто. Затем пришел черед ящиков и тумбочек. Затем сумок и еще не распакованных после переезда коробок. Каждый раз не находя таблеток Лиска не отчаивалась. Пробовала снова.

После каждой неудачной попытки возвращался озноб и упадок сил. В голове билась одна мысль – еще! Найди еще! Дай!

Сидя за ужином и буквально запихивая в себя пищу, Лиска изо всех сил старалась не выдать дрожи и нетерпения. Ей хотелось накричать на родителей, потребовать немедленно отдать лекарство, разнести весь дом, но найти упаковку. Лиска даже обыскала одежду и сумки, но опять осталась ни с чем.

Удача улыбнулась после очередной проверки полок. Лиска задумалась и уставилась на лучик солнца, прыгающий по потолку. И вдруг увидела чуть выше шкафа едва заметные дверцы антресолей. Она никогда не обращала на них внимания, да и сейчас бы вряд ли заметила – уж слишком антресоли сливались с потолком – да только одна дверца была приоткрыта.

Лиска взобралась на стул, потом уцепилась за шкаф. Махина закачалась.

– Давай еще упади, – буркнул голос.

Лиска представила, как приходят родители, а она лежит на полу, придавленная деревянным монстром.

– Они наверняка там, – сказал голос, будто пританцовывая от нетерпения, – скорее.

– Заткнись! – оборвала Лиска и залезла на самый верх.

Шкаф качался, как корабль на волнах. Лиска старалась не смотреть вниз и не делать резких движений. Она приоткрыла дверцу. Внутри было пыльно и пахло чем-то противным. Лиска тут же вспомнила аромат духов, которыми поливала ее мама перед школой. Лиска засунула руку внутрь и нащупала небольшую деревянную шкатулку.

– Я же говорю! Они там! Там!

– Тихо ты!

Она прикрыла дверцы и начала долгий и тяжелый спуск. Как назло, несколько книжек от качки упали, и стеклянная дверца шкафа распахнулась. Преодолев последнее препятствие, Лиска спрыгнула со стула и как могла восстановила порядок.

На треснутой старой крышке висел хлипкий замок. Открыть такой не составляло труда.

– Ну же! – почти орал голос.

Стараясь скрыть дрожь нетерпения, Лиска распахнула крышку и… горестно выдохнула. В шкатулке лежали какие-то старые бусы, пропахший нафталином заячий хвостик, театральный веер, несколько булавок с цветными головками и кожаный ежедневник. Никакого намека на лекарства.

– Да как так то?!

Лиске хотелось расшвырять содержимое по комнате, растоптать ногами и разломать на кусочки. Там должны были быть таблетки!

– Дай! Дай!

– Ты видишь, что ничего нет!

– Мне плевать! Дай!

Ее затрясло сильнее. Лиска нацепила два свитера и закуталась в сдернутое с кровати одеяло. Она понимала, что не могла проглядеть лекарство. И все же вывалила содержимое шкатулки на кровать.

Чтобы немного отвлечься, Лиска открыла кожаный, исписанный тонким красивым маминым подчерком ежедневник. Тут оказались не только номера телефонов, но и небольшие заметки. Рядом с первой заметкой стоял год Лискиного рождения.

«10 апреля.

Мы расстались на скамейке в парке. С неба сыпался легкий весенний дождь, а Г. дал мне свою куртку. Так приятно и так больно одновременно. Г. хороший человек, я верю, что он сделал все возможное, но… я с самого начала знала, что наш недолгий роман закончится именно так: без лишних слов и слез. Без упреков и обид. Он сказал, что больше не может быть рядом, а я кивнула. Он проводил меня до автобуса, я уехала.

Стоило ли наплевать на все? На семью, на друзей, косые взгляды? Я могла собрать вещи и отправиться с ним на север, послав к черту карьеру в НИИ. Что меня остановило? Чем дольше я об этом думаю, тем больше жалею, что отдала ему куртку, села у окна и ни разу не обернулась».

Лиска оторвалась от чтения, чувствуя одновременно любопытство и гадливость. Она не могла представить, чтобы сдержанная и преданная семье мама могла такое написать. Лиска чувствовала, что лезет туда, куда не должна. Словно трогала грязными руками только, что отстиранную белоснежную скатерть. Лиска колебалась, но тут голос сказал:

– А вдруг там есть что-то про твое прошлое? Про мальчика с дядей или лагерь?

Лиска нахмурилась. Голос прав. В дневнике могли быть ответы на вопросы.

«10 мая

Вчера был праздник. Я видела радость и слезы на глазах у людей! С какой гордостью они шли по проспекту…. Конечно, юбилейный год! Я махала рукой и даже перекинулась парой слов с одним из ветеранов. Я гордилась, что моя семья тоже внесла вклад в освобождение города от захватчиков. Что они выстояли, и мы живем благодаря им. Сложно передать ту гамму эмоций, которую я ощущала. Наверное, от переизбытка чувств мне и стало плохо к вечеру. Хотя меня еще с утра подташнивало. Наверняка от пережаренных маминых котлет. Какой бы умной она не была, но готовить котлеты так и не научилась. Ладно, все это ерунда! Главное, что мне не было грустно и захотелось жить дальше».

«20 мая

Сегодня приезжал Игорь. Признался в чувствах. Мама слышала и была рада. Я что-то промямлила. Попросила дать время подумать. Все так неожиданно! Я знала, что нравлюсь ему еще со школы.

За ним бегали все почти все подружки. Как же, будущий инженер, да и родители не последние люди городе. Хоть он и не высокий, зато с красивыми черными волосами, статный, чуть загорелый. Я же никогда не считала себя красавицей. Простая девчонка со своими радостями и печалями. Родителей бы обрадовала такая партия. Лучшее, что по их мнению может мне достаться. А я… я не знаю. Его внимание мне льстит, но еще слишком живы воспоминания о Г. Он то был полной противоположностью. Не очень решительный, местами капризный и эгоистичный. Я даже по началу считала его маменькиным сынком. Игорь же – шквал, ураган, напор! Но, такого ли мужа я себе представляю?

К вечеру меня снова тошнило. На мамину еду смотреть не могу. Родители грешат на институтскую столовую, даже хотели жалобу писать. Еле их отговорила. Я, кажется, догадываюсь в чем дело. Ночью тянуло внизу живота, утром было тяжело встать. Неужели я… нет, я ошибаюсь! Нужно осторожно поговорить с Зосей, она сама недавно ходила к «специалисту» и не выдаст. По крайней мере хочу быть уверена».

«5 июня

Долго откладывала. Наконец решилась. Я беременна. Сижу, смотрю на листок и не знаю, что написать. Новая жизнь – безусловно радость и счастье! Но, что я скажу родителям? Писать ли Г.? Должен ли он знать? Сложно решать за двоих. Что бы я хотела на его месте? Он на севере и вряд ли прискачет ко мне. Слышала, у него военный контракт. Вдруг, нарушив его он станет дезертиром или преступником? А даже, если и нет, то где мы будем жить? Захочет ли вообще иметь со мной дело? Нет. Пусть спит спокойно. Наша с ним глава закончилась приступом нежности за неделю до расставания. Моя же только начинается».

«15 июня

Тяжело прятаться от взглядов родителей. Кажется, они подозревают. Мама так долго и внимательно на меня смотрит. По ночам гложет совесть. Я должна им сказать. Для нее это будет позором. Наверняка скажет избавится от ребенка. Но я не хочу. Я люблю ее или его. Значит, буду одна. Значит, так должно быть!».

«20 июня

Созналась во всем. Был жуткий скандал. Знала, что так будет, но хотя бы совесть чиста. Мама сказала, что обязательно отыщет врача. Я сказала, что лучше умру, но не убью ребенка.

К вечеру снова тошнило. Весь день было плохо. В этом году я заканчиваю институт, получаю диплом. Прощай место в НИИ, здравствуйте тряпка и швабра. О светлом будущем точно можно забыть».

«25 июня – 1 июля

Родители уже не так злятся и даже интересуются здоровьем. На их мнение сильно повлияла тетя Аля – мамина родная сестра. Мама считала ее слегка чокнутой, однако всегда слушала ее советы. Аля растила маму после войны, заменив ей потерянную семью. Мама даже говорила втихаря, что Аля ведунья, может порчу снять или приворожить. Я не верила. Для меня тетя Аля всегда была очень мудрой. Она жила по своим законам и убеждениям. Раньше, ее даже хотели посадить за собственное мнение, но уж очень своенравная девушка приглянулась одному из чинов КГБ.

В общем, заставили съездить к тете. Та посмотрела на меня и спросила хочу ли я рожать? Я сказала: «да». Она благословила и отпустила, но предупредила, что ребенок не простой будет. Я тогда еще махнула рукой и сказала, что теперь все будет непростым. А она только улыбнулась. Интересно, что она имела в виду? Я как обычно, сперва сделаю, потом думаю».

«5 июля

Снова приходил Игорь. Делал неуклюжие комплементы и, кажется, не догадывается о моем положении. У мамы созрел план. Напоить его и свести нас… поближе. Я против. Категорически. Не правильно все это. Мама говорит, что совестью не наешься. Может быть она и права. Но как представлю брак по принуждению…. Разве это жизнь?»

«10 июля

Он очень настойчив. Постоянно звонит, ходит по пятам, дарит подарки. Иногда мне кажется, что тетя его заколдовала. Ну не может мужчина быть так одержим мною. Сегодня час стояла у зеркала, смотрела на себя со всех сторон. Из-за растущего живота приходится носить объемные платья. Незнающие люди смеются и намекают на диету. Игорь притащил кремовый торт. Мама сказала, что такой трудно достать. Позже, он признался, что здоровый аппетит – признак хорошего здоровья и отличного настроения. С чего он это взял? Чувствую себя изнеженной принцессой, к которой сватаются женихи.

Вечером он вытащил меня на прогулку, я споткнулась, он подхватил и поинтересовался не хочу ли я наказать помешавший камень? Глупо, конечно. Но мне почему-то стало весело. А потом, в конце, возле подъезда он вдруг меня поцеловал. Решительно и твердо. Сделал то, что хотел и пока я хлопала глазами кивнул на прощание. Понравилось ли мне? Трудно сказать. Когда мы первый раз поцеловались с Г. он несколько раз просил разрешения. И только когда мне надоело, и я крикнула на всю улицу: «да целуй уже, хватит спрашивать», он наконец решился. Его детская нерешительность привлекала. С Г. я чувствовала романтику, стихи и аромат весны. От Игоря же веяло буйном морем, жарким летом и серьезной взрослой жизнью».

«11 июля

Игорь позвонил и предложил встретится. Я согласилась. Мы бродили по ночному городу и целовались у набережной. Боже, что я делаю? Я должна ему сказать! Кажется, он и сам подозревает по моему осунувшемуся бледному лицу. Он дал мне конфету, а меня снова затошнило. Я выплюнула конфету, резко оттолкнула его и быстро пошла прочь. Зачем я его толкнула? Сама не знаю, просто захотелось».

«20 июля

Мы гуляем почти каждый день. Держимся за руки, целуемся. Он шутит по поводу фигуры и кормит меня пирожными. Я мило улыбаюсь. А придя домой, сажусь к окну и смотрю на пустынную улицу. Нравится ли он мне? Я не знаю. Я искренне радуюсь, когда мы гуляем. Его дружба для меня сейчас важнее любви. Поэтому, я каждый раз решаюсь все рассказать. И каждый раз откладываю».

«1 августа

Прошла неделя с нашей последней встречи. Я все рассказала. Его улыбка растворилась, сменилась на гримасу гнева. В глазах горел огонь. Я даже испугалась, что он придушит меня прямо в кафе. Но он сдержался, пытался говорить спокойно. Я видела, как трудно ему это дается и была благодарна за терпение. Хотя, какая теперь разница? Игорь сказал, что ему надо подумать и ушел. Скорее всего навсегда. Оно и к лучшему. Я представляю, как он бы делал мне предложение и тут я бы воскликнула: «ой, у меня ребенок толкается». Остается только сказать спасибо за чудесные прогулки.

Завтра поговорю с мамой по поводу работы. Она намекала, что у ее знакомой есть подработка на пару месяцев. Потом… поживем увидим. В любом случае я буду не одна. Со мной будет моя крошка».

Дальше несколько листов было вырвано. Следующая запись отличалась по подчерку, словно мама писала ее в спешке:

«5 января