По ту сторону поля с высокой травой

Высокая трава исчезла. На черной земле прорастали сорняки. Вокруг стоял туман. Голова немного гудела, но по крайней мере боль ушла. Лиска посмотрела на свои руки и с ужасом поняла, что кукла исчезла. Холодное одиночество пронзило сильнее ледяного ветра.

– Вика, – позвала Лиска и тут же одернула себя. Неужели она и правда ожидала, что кукла ответит?

Сквозь белесую пелену доносились приглушенные звуки. Лиска зашагала на звук, осторожно ступая по рыхлой земле.

– Я сплю?

Внутренний голос подозрительно молчал. Лиска замедлила шаг и ущипнула себя. Туман не исчез.

– Все страннее и страннее, – пришла на ум фраза из книги.

Звук повторился. Он звучал гораздо ближе. Лиска прошагала еще пару минут. Пелена становилась тоньше. Словно Алиса, вышедшая через дверь в волшебный мир, Лиска миновала границу тумана и зажмурилась от яркого солнца на сине-голубом небе. Таинственный художник не пожалел красок. Трава, деревья, земля, облака резали глаз слишком насыщенным цветом.

Извилистая дорожка, усеянная ромашками, отдаленно напоминала дорогу из желтого кирпича. Вот только вряд ли на другом конце ждет замок Гудвина.

Лиска разглядывала пейзаж и с удивлением поняла, что он был не совсем чуждым. Когда-то она его уже видела. Будто из шкафа достали пыльную коробочку с памятью, встряхнули и вытащили кусочек пазла. Деревья, столбы с проводами, домики вдалеке, луг с трактором….

Дорожка вильнула несколько раз и вывела к невысоким серым домикам. Каменные, они больше напоминали бараки, чем уютные двухэтажные коттеджи. Высокий железный забор местами просвечивал из-за ржавчины, напоминая рот больного цингой. Ворота оказались приоткрыты, а рядом висела табличка: «Детский лагерь Солнечное».

Где она могла слышать название? Лагерь… Солнечное… Ответ должен быть совсем близко! Лиска мучительно копалась в море воспоминаний, но с таким же успехом она могла строить игрушечной лопаткой огромный замок из песка на берегу во время прилива. Сделала ямку, а ее тут же заливала вода.

Тропинка оборвалась ровно посередине лагеря. В центре стоял дом номер четыре. Почему он стоял отдельно от остальных Лиска не понимала, но чувствовала, что должна зайти внутрь. Странно, но внутренний голос по-прежнему упрямо молчал. Тревога внутри лизнула ядовитым шершавым языком. Лиска потопталась немного и осторожно шагнула в полуоткрытую дверь.

Почему до сих пор никто не встретился? Казалось, буйная зелень, яркое солнце и теплый нежный ветерок просто обязаны были выгнать постояльцев домов на свежий воздух. Хорошо, пусть не людей, но тут не было даже насекомых!

Снова раздался знакомый звук. Он слышался гораздо ближе, напоминая гомон толпы. Лиска прошла по узкому коридору, миновала пустую столовую с накрытыми посудой столами, прошла спальню с заправленными кроватями. Голова гудела все сильнее, путая мысли и мешая сосредоточиться. Звук толпы медленно, словно дым, заполнил столовую. Где-то слышался смех, где-то топот детских ног. Словно, ребята, которые когда-то жили тут, по-прежнему обедали, общались и играли, не обращая внимания на незваную гостью.

По коже бегали мурашки. Лиска чувствовала себя окруженной незримым, но таким близким миром. Неестественным и в тоже время существующим вопреки здравому смыслу. Когда-то, прячась от Серого, Лиска забежала в старый, давно расселенный дом. Ей все время казалось, что чьи-то глаза наблюдают сквозь порванные обои и дырявые стены. Странно и жутко одновременно.

Лиска прошла спальню и вышла к лестнице на второй этаж. Поднялась и оказалась в большой и пустой комнате. На стенах и потолке большими, тяжелыми комьями осела пыль. На полу остались следы мебели, будто ее вынесли совсем недавно.

В самом конце комнаты со скрипом отворилось окно.

Лиска неуверенно подошла и выглянула. За забором, рядом с новыми строящимися домами на площадке стояли дети. Они образовали круг и напоминали восковые фигуры из музея Тюссо. Лиска не видела, кто находился в центре, но чувствовала, как тревога напряженно извивается в животе.

Каким-то внутренним чутьем, Лиска поняла, что должна подойти к детям. Та же сила толкнула ее в высокую желтую траву. Будто управление перехватил невидимый пассажир и теперь дергал за ниточки, заставляя двигаться по его воле.

Лиска спустилась вниз и вышла из лагеря через северные ворота. Краски изменились. Мир покрылся пепельной серостью, будто из него высосали жизнь.

Дорога вела на невысокий холм. Лиска поднялась и оказалась совсем близко к толпе. Дети не замечали ее. Они смотрели куда-то вперед. Их губы шевелились.

***

Лиска протиснулась между рядами. Как только она вышла в центр, боль снова стиснула голову железным раскаленным обручем. Перед глазами заскакали точки. Из горла вырвался хриплый стон.

Их было четверо. Три охотника и их жертва. Щуплая девочка дрожала, сжимая в руках куклу с такой силой, что побелели пальцы. На сером бескровном лице смешалась целая гамма эмоций от шока до дикого ужаса.

– Эй, – тихонько позвала Лиска и попыталась дотронуться до девочки.

Ту будто окружала невидимая стена.

– Попалась дура недоразвитая!

Девочка задрожала сильнее.

– Чуешь, Серый? – мальчик, помладше втянул воздух широкими ноздрями.

– Пахнет тухлятиной, – прокомментировал Серый и оба покатились со смеху.

Девочка попятилась. Тут подоспел третий охотник – самый младший из компании. Он грубо пихнул жертву в спину.

– Куда собралась, жаба косорылая?

– Пустите.

– Пусти-и-и-те, – передразнил Серый, – а то, что? Побежишь к мамочке? Ах, да. Она же бросила тебя, а сама развлекается в городе.

– Ага, моет сортиры в школе, – загоготал второй.

– Только не плач, только не плач, – умоляла Лиска, но глаза девочки предательски покраснели, – не плач, они этого и хотят!

– А ты знала, что она… еще кое-как подрабатывает? – Серый схватил жертву за воротник и наклонился к уху. Что-то тихо прошептал.

– Нет! – дико закричала девочка. Ее щеки покраснели, из глаз брызнули слезы, – нет! Нет! Нет!

– Да-да-да! Я сам лично видел.

– Когда это ты ви… – удивился младший, но тут же получил затрещину и закивал, как китайский болванчик, – а, да, видел. Я тоже видел. И полкласса видело.

– Вот же идиот…, – вздохнул Серый и повысил голос, – короче, не приедет она за тобой. Кому нужна вонючая замарашка?

Он поднял ком земли и швырнул в девочку, оставив на белом платье грязные пятна.

– Хватит! – взмолилась Лиска.

Она не хотела этого видеть, но не могла сдвинуться с места, словно кто-то связал ее по рукам и ногам, – хватит! Пустите, хватит!

Лиска отчаянно брыкалась, дергалась, но продолжала стоять и смотреть. Она не могла даже закрыть глаза. А троица, как голодные волки окружали загнанного олененка.

– Глупая дура!

– От тебя воняет!

– Отсталая уродина! Ублюдина!

– Ты никому не нужна! Падаль!

– Шваль подзаборная!

Слова лились ядом. Ребята входили в раж, выделываясь друг перед другом. Девочка не сдерживала рыданий. Слезы градом лились по щекам, стекали на шею, капали на покрытое грязью платье.

Остальные дети стояли и смотрели. Никто даже не подумал вмешаться. Они просто смотрели. В их глазах читалась жажда зрелища. Жалость вперемешку с извращенным любопытством. Жажда заводила их, они хотели еще и еще. Больше слез! Больше крови!

Младший снова толкнул девочку, и она упала на колени. Серый быстрым движением вырвал из скрюченных пальцев куклу.

– Отдай!

– Упс.

Хруст. Левая рука куклы упала на землю.

– Нет!

Жертва бросилась на мучителя и пихнула его, вцепившись в куклу. От неожиданности Серый оступился, покачнулся и чуть не упал.

– Вот же сука!

Серый размахнулся и ударил девочку в глаз. Она охнула и грохнулась на спину. Друзья молча отошли на шаг, стараясь сделать вид, что ничего не произошло. Иногда на Серого находила агрессия и все знали, что рядом в этот момент лучше не стоять. Девчонка сделала самое ужасное – она посмела сопротивляться. Посмела оспорить его власть над собой. Такого Серый никогда не прощал.

– Серый, там старый хрен идет, – рискнул подать голос младший.

Лиска оглянулась. К толпе не спеша шел старик-сторож. Он пошатывался, нетвердо наступая на землю.

– Эй, ты, – Серый легонько пнул жертву, – ты же не будешь долбаной крысой? Мы просто играли. Тебе понравилось? Я спрашиваю, понравилось?!

– Она нас сдаст, – сказал младший.

Серый пожал плечами и сплюнул. Лагерь он терпеть не мог, а все, что могли с ним сделать – это исключить и отправить в город. Но тут был еще вопрос подчинения. Страх – лучший метод послушания. Не важно к кому он применялся. Школу Серый делил на две касты: достойных и остальных. Можно обидеть слабого. Одного, второго, третьего. Все будут молчать и радоваться, что сегодня они не попали в список жертв. Достойные всегда выбирают крутых ребят. Тех, кто сеет страх и готов показать силу. Нытики и нюни никому не интересны. С первого года Серый показал, кто в школе самый крутой, и никто до сих пор не смел перейти дорогу ему или его приятелям.

Но было и еще кое что. Лиска догадывалась об этом еще в городе, а сейчас, глядя на злобно поджатые губы мальчика, окончательно убедилась. Обычного унижения Серому уже не хватало. В нем жило что-то дикое, необузданное и агрессивное. Его глаза блестели адским огнем, когда он получал удовольствие. Глубоко внутри Лиска понимала, что рано или поздно Серый перейдет грань между обычным унижением и настоящим насилием, а может даже и убийством.

– Эй!

– Отс… тань… те…

– Хочешь получить обратно?

Он взял куклу и помахал перед лицом жертвы.

– От…дай!

– Убедишь старого козла отвалить, отдам.

Серый отошел на шаг и уставился на небо.

– Что тут происходит? – сторож протиснулся через толпу ребят, – милая, ты в порядке?

От него жутко несло перегаром. Дрожащей рукой он помог девочке подняться. Несколько секунд смотрел на ее заплаканное лицо на котором уже расцветал синяк.

– Эти тебя обидели?

Он ткнул пальцем в троицу. Серый провел ладонью кукле по горлу. Девочка хотела что-то сказать, но закашлялась и покачала головой.

– Я… просто упала и… все хорошо.

– Точно? Ты не врешь? Шепни мне на ухо, я никому не скажу.

– Все хорошо. Все хорошо, – бубнила она, по-прежнему дрожа.

– Хм. Ну ладно. Расходитесь, нечего тут толпиться. Ну! Кому я сказал! И ты тоже иди, а вымазалась то… ну ничего, переоденешься и вновь станешь красоткой!

Старик подмигнул ей и двинулся обратно. Толпа быстро рассасывалась. В конце концов остались только мучители и их жертва.

– Молодец, – Серый сделал вид, что хлопает в ладоши, – четко сработала. Прям как взрослая. Только нафига тебе кукла? Я придумал кое-что получше. Мелкий, притащи веток и дай бумагу.

Младший метнулся к кустам и с треском наломал сухих веток.

– Бумагу, – потребовал Серый.

– Это от сеструхи, – тихо и с сожалением сказал младший, доставая рисунок.

Нехотя он все-таки отдал смятый листок и получил в подарок одобрительную ухмылку.

Серый достал зажигалку.

– Что ты… – девочка побледнела больше прежнего.

– Поиграем в игру – сожги ведьму, – ухмыльнулся Серый и чиркнул зажигалкой.

– Сторож идет! – предупредил младший.

– Пофигу, успеем.

Огонь быстро взобрался по веточкам. Серый сжал голову куклы и дернул. Хряк!

Девочка снова упала на колени. В горле пересохло, в глазах застыл ледяной страх.

Серый швырнул куклу в огонь, помахал оторванной головой в воздухе и бросил к изуродованному игрушечному телу.

– Пошли отсюда.

Серый нагнулся и вложил что-то в ладонь девочки.

Лиска беспомощно наблюдала, как бедняжка подползла к костерку и вытащила подгоревшую голову куклы.

– Наташа… – прошептала девочка.

– Наташа… – прошептала Лиска.

– Что ты творишь, дуреха! – сторож носком грязного ботинка раскидал почти прогоревшие веточки и затоптал. Остатки куклы с хрустом вошли в землю, – откуда зажигалку достала?

Старик схватил девочку за руку и поставил на ноги.

– Ну-ка пошли к директору.

Девочка безвольно топала следом, прижимая к груди игрушечную головку.

– Стойте! Она не виновата! – надрывалась Лиска, но девочка и сторож очень быстро скрылись вдали.

Облака расступились. Словно занавес, с неба опустился густой туман. Но не серый, а черный. Чернильно-черный. Лиска поняла, что снова может двигаться и побежала вперед, пытаясь выбраться на свет. Где-то рядом черные воды с грохотом разбивались о невидимые берега. По лицу хлестал вязкий противный дождь. Но Лиска была не одна в окружавшей ее темноте. Кто-то следил за ней. Она чувствовала его присутствие.

Незримый наблюдатель был одновременно повсюду и нигде. Его сила сводила с ума. Отвратительная, как черные гнилые воды; сырая и тухлая, как капли черного дождя. Лиска в ужасе бежала прочь, но в то же время какая-то ее часть тянулась к невидимому существу. Тянулась не ради праздного любопытства, а из жалости и сострадания.

Вдруг раздался рев. Он молил о свободе. О помощи. Смутное ощущение потерянного знания промелькнуло в голове. Словно, Лиска уже слышала этот зов когда-то. Словно сама обращалась к нему за помощью.

Грохот принес гул. А затем черноту разрезала ослепительная молния. Далеко впереди Лиска увидела гротескное неуклюжее сооружение. Странное и невозможное. Она закричала и метнулась в сторону. Нога споткнулась о камень и Лиска полетела вниз. Она падала и падала. И никак не могла упасть. Бездна открыла свой широкий, словно огромная кроличья нора, зев. Лиска зажмурилась и сжалась в комок.

***

Ветер приятно трепал волосы. Трава шуршала и касалась кожи. Лиска открыла глаза. Ее немного мутило, зато голова почти не болела, только немного гудела. В горле поселилась пустыня.

Лиска поднялась и с удивлением увидела, что стоит возле поля с высокой желтой травой. Знакомые ямы и следы примятой травы говорили, что Лиска оказалась с той стороны, откуда вошла на поле. Неужели, она просто потеряла сознание и все приснилось?

– Не стоило есть две таблетки, – с укором сказал вернувшийся внутренний голос.

Лиска смутно помнила погоню за призраком, смех, туман, лагерь и черный океан.

– Вика!

Кукла лежала рядом. Лиска схватила ее и прижала к груди, поглаживая по голове. Слава Богу, она не потеряла единственную подругу. Слава Богу ее не сожгли, как Наташу. Слава Богу…

Лиска невольно вздрогнула. Голова Наташи как две капли воды походила на игрушку, найденную в мусорной яме. Потерянную, погибшую, измученную. Оторванную от жизни. Злые волки отгрызли ее, бросив умирать в огне. Злые волки, питающиеся страхом и болью. Злые волки, которые сами заслужили такую же смерть.

Обида на Серого, его друзей, сторожа и весь мир накатила с новой силой. Казалось, Лиска внезапно превратилась в проводник эмоций. Из глаз брызнули слезы. Страх и боль. Весь мир – это страх и боль. Он хочет подчинить себе. Сделать своей игрушкой, которая только и может, что выполнять его волю. Слабых все ненавидят. Их презирают! Им не подают руки. В них плюют! Но, слабые нужны миру – без них не будет сильных. Таких, как волки, отрывающие голову кукле. Которые сжигают лучшую подругу.

Что толку быть слабой? Слабых много. Место одного тут же бегут занимать двое других. Словно, это почетно. Словно это главное достижение в жизни.

Лиска захохотала. Громко, дико, жутко. Захохотала как сумасшедшая гиена, как припадочная, как Шляпник, наслаждающийся своим безумием. Вика молча смотрела на хозяйку. А вместо улыбки на кукольном лице застыл злобный звериный оскал.

Глава 8

Наваждение длилось недолго. Выплеснув эмоции, Лиска ощутила пустоту в душе. Вместе с ней пришел упадок сил. Лиска еле добрела до дома, грохнулась на кровать и утонула в черном сне без сновидений.

Ее разбудила мама.

– Почему ты валяешься на одеяле в одежде? Ты принимала лекарство?

При виде ее обеспокоенного лица почему-то хотелось смеяться. Лиска потянулась и встала. Усталость как рукой сняло. На смену пришла удивительная легкость. Казалось, стоит оттолкнуться от пола и можно взлететь до потолка или вылететь в окно.

– Ты понимаешь, как матери тяжело стирать? Только погляди на себя? Платье где-то угваздала.

Лиска попыталась сделать виноватое лицо, но смогла только с трудом сдержать усмешку.

– Пойдемте ужинать, – сказала мама.

Лиска помогла накрыть на стол, разложила еду и даже налила в чашки чай.

– Что с тобой? – сказал отец, со смесью любопытства и подозрения поглядывая на дочь, – что-то натворила? Лучше признавайся сразу.

– Я рада за вами поухаживать.

Она улыбалась, а родители недоуменно переглядывались. По правде говоря, Лиска и сама не знала почему прыгает около стола и подкладывает родителям еду. Быть может, дело в том, что она могла это сделать? Раньше, она бы скромно сидела в ожидании своей порции. Даже ложку взяла бы не раньше старших. Но сейчас, Лиска не только ощущала полное право первой начать трапезу, но и взять столько, сколько посчитает нужным. Право взять, право положить, право сказать и право сделать.

Лиска больше не чувствовала себя неуверенной маленькой девочкой, рыдающей в мусорном баке.

– Приятного аппетита, – объявила она и засунула ложку в рот.

В тот же миг лицо посерело, Лиска охнула и скрючилась на стуле.

– Лиска, что с тобой?!

Мама подбежала к ней, не понимая, что делать. Лиска хотела ответить, но новый спазм едва не лишил сознания. Ее тошнило. Так сильно, как никогда прежде.

– Дай воды! Быстрее! – прикрикнула на мужа Софья. Тот взволнованно метнулся на кухню, налил чистой воды из графина и протянул дочери.

– Выпей. Софья, где, черт возьми, аптечка?

Лиска сползла на пол. Внутри будто шевелились маленькие змейки, которые соревновались между собой кто быстрее выползет наверх. Лиску стошнило. Она попыталась извиниться, но тут стошнило еще раз, потом еще. Ее трясло, на лбу и под носом выступил холодный пот. Горло будто скребли когтями.

– Пить… – ей тут же сунули стакан. Лиска сделала маленький глоток и ее снова стошнило.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем змеи успокоились. Лиска смогла отдышаться и даже допить стакан до конца.

– Дорогая моя, тебе лучше?

– Да, мама.

Энергия улетучилась как по мановению волшебной палочки. Сил хватило доползти до кровати в соседней комнате на первом этаже. В аптечке нашлось немного угля. Как назло, не осталось ни одной таблетки от отравления.

– Что же ты такое съела?

Софья сидела у кровати и взволнованно смотрела на дочь.

– Я, кажется, знаю, – отец вышел и вернулся со свернутой бумажкой, – ты принимала таблетки в те часы, как мы велели?

– Да. Почти. Мне нехорошо от них. Я решила выпить пораньше.

– С ума сошла?!

– Тише, Игорь.

– А ты не перебивай! Она чуть не отравилась!

– Между прочим, это ты настоял, чтобы я поехала на работу, а не осталась с ней.

– Потому, что нам нужны деньги, а она уже взрослая и самостоятельная!

– Это ты так решил! Ты настоял, чтобы она отправилась в лагерь! Я говорила тебе…

– Заткнись! – в голосе отца послышалась ярость, – если бы ты уделяла больше времени семье…

– Игорь, – Софья собрала все силы, чтобы говорить спокойно, – пускай дочь спит, не будем мешать.

Она отдернула руку и вышла за дверь.

– Отдыхай, – буркнул отец и вышел следом.

За стенкой скандал возобновился. Лиска слышала только обрывки слов: «один раз подвозил», «вечно занят», «на все ради семьи». Лиска обняла Вику. Голова гудела, в ней снова скребся жук. Лиска никак не могла вспомнить, что же сказал Серый своей жертве. Нечто важное. Оно напугало ее. Ответ витал совсем рядом, но ухватить его никак не получалось.

Глаза слипались. Крики за стеной стихли. Тишину нарушали только крупные капли дождя, барабанившие по стеклу, да ветер шумевший в кронах деревьев.

Когда Лиска проснулась было уже позднее утро. На столе лежала записка:

«Уехали на работу. Прими таблетку. ОДНУ! Целую, мама».

Рядом с запиской лежали накрытые бумажкой бутерброды и лекарство. Лиска налила стакан воды, взяла таблетку и… положила обратно. После тяжелого вечера вернулась способность ясно соображать. Голова еще гудела. Лиска понимала, что если принять лекарство, то ее снова затошнит и наступит апатия. Но ведь мама велела… можно ли ее ослушаться?

– Мама, которая запихнула тебя в лагерь, – напомнил голос.

Лиска нахмурилась. Воспоминания о вчерашнем путешествии в прошлое саднили, как недавняя рана. Должна ли она выполнить приказ или может поступить по-своему? Она вспомнила легкость в теле и поселившуюся внутри уверенность в себе. Это было… приятно.

– Я могу принять ее позже, – успокоила себя Лиска и уселась завтракать.

Убрав со стола, она села заниматься. Потом почитала. Пытаясь себя занять, она каждые пять минут возвращалась мыслями к таблетке, лежащей в кармане. Подумав о ней в двадцатый раз, Лиска захлопнула книгу и решила проветрится на улице.

Солнце ярко освещало мокрую траву. Ветер стих и приятно касался кожи. Лиска задумалась, машинально гладя Вику по волосам. А что, если вовсе не принимать лекарство? Никто же не узнает.

– Привет

Лиска ойкнула и повернулась. У камня стояла Лена.

***

– Где ты была? – накинулась на нее Лиска.

– Да так, дела были.

– Дела?! Я тебя ждала!

– Что-то случилось?

– Много всего! – Лиска поджала губы и отвернулась, – ты бы знала, если соизволила прийти раньше.

Лена ошарашенно смотрела на подругу, не зная, что ответить.

– Ну извини, я пришла как смогла. Я же не обещала, что буду ночевать у камня, поджидая, когда твои родители уедут.

– Ты обещала, что мы будем дружить тайно!

– Так и есть… да что с тобой?

– И правда, что с тобой? – прорезался внутренний голос.

– Ничего, просто… она должна была прийти раньше и… и… – Лиска мысленно выдохнула.

– Я, наверное, зайду попозже.

– Стой! Я… не обижайся. Я устала.

– Хорошо, – протянула Лена, – только ты так больше не говори.

– Как?

– Как со своей прислугой.

– Не прислугой, – прошипел змеиный голосок, – с вещью. Игрушкой.

Лиска испуганно замерла. Показалось?

– Ты странная. Опять призрак?

– Не знаю. Я гуляла вчера, хотела тебя навестить и упала.

– Сильно ушиблась?

– Нет. Не важно. Я как будто снова была там… в лагере. Ну помнишь, в который отправили всех желающих после учебного года?

– Да, ты что-то такое говорила, – нахмурилась Лена, пытаясь вспомнить, – ты еще не помнила, что там произошло.

– Я и сейчас не помню, – вздохнула Лиска, – но я была там!

Лиска пересказала все, что случилось.

– Это ужасно, – Лена обняла подругу, – если все так и было, то я тебе очень сочувствую.

– Было, – уверенно сказала Лиска, – я даже помню, что ее… меня отругали за зажигалку. И наказали. Помню, представляешь!

– Э…

– Еще вчера я этого не знала, но как только мы заговорили про лагерь, я вспомнила!

Лиска отчетливо представляла гнусавого директора лагеря, который нудно рассказывал об опасности пожара; сторожа, ретировавшегося сразу как довел девочку до начальства; лишение десерта в качестве наказания и любопытные взгляды детей.

Будто кто-то зажег лампу и разогнал темноту.

– А что было после?

– Не знаю.

Лена задумчиво прислонилась к камню.

– Я тут подумала. А что если дело вовсе не в доме или лекарствах? Что если дело в тебе?

– Во мне?! Ты спятила? Я то при чем?

– Что если призрак как-то связан с тобой и с тем летом, которое ты не помнишь? Вдруг он хочет что-то сказать и поэтому показывает прошлое? Там что-то есть, точно говорю!

– Почему он тогда не может прийти и все объяснить? Зачем мучить меня?

– Значит он не может.

– Почему?

– Да откуда я знаю, – вспылила Лена, – я что, эксперт по привидениям?

– И что мне делать? Ждать?

– Ну…

– Говори уже, – обреченно вздохнула Лиска.

– Есть одна идея. Помнишь, почему тебе стало плохо?

Догадка как-то сразу пришла в голову.

– Нет! Нет-нет-нет! Я не стану больше есть эту гадость!

– Но, послушай.

Лиска замахала руками и попятилась.

– Если хочешь сама их жуй! Я вчера чуть не умерла вечером.

Лена осторожно подошла к подруге и дотронулась до ее плеча.

– Тебе правда было так плохо?

– Ужасно, – Лиска поежилась, – будто внутри сидел клубок змей, который пытался вылезти наружу. А еще, там на поле жутко болела голова.

– Зато потом стало легко, – сказал внутренний голос, – пришла вера в себя…

– Отстань!

– Ты что-то вспомнила.

– Отстань! Замолчи!

– Разве не хочешь узнать…

– А-а-а!

– Ты чего кричишь? – удивилась Лена, – я поняла, что ты против.

Лиска стиснула голову руками и села на камень. Внутренний голос не унимался.