Колодец

Я сделал несколько шагов, после чего начал различать очертания довольно большого предмета перед собой. Я обошел вокруг неясной конструкции, внимательно рассматривая каждую деталь, а затем осветил пространство слева и справа. Через несколько минут, когда я пришел в себя, то смог составить относительно полную картину и понял, где именно нахожусь.

Я оказался в помещении гигантских размеров, заполненное рядами узких стеклянных "аквариумов", расположенных на стеллажах. Никто не ответил мне, когда я крикнул, и эхо пронеслось по залу. Выждав несколько минут и успокоив сердцебиение, я двинулся вдоль стеклянных коробов, разглядывая их содержимое. Насколько я мог судить, все они скрывали одни и те же предметы. Книги. Сотни книг находились на полках за стеклом толщиной в несколько дюймов. "Аквариумы" не имели открывающихся створок, поэтому я не смог бы достать книги, однако видел их отчетливо. По всей видимости, тут были собраны сочинения самых разных типов – от богато украшенных золотом томов до потрепанных тетрадей. Это было похоже на чудовищных размеров библиотеку. Похоже, мне выпала возможность прикоснуться к тому, что не в силах осмыслить ни один человек на планете. При всех своих отличиях книги имели одну общую черту – все они выглядели, у меня не находится иного слова, потусторонними. Обложки притягивали к себе нестандартными цветовыми гаммами и изображениями, которые были ни на что не похожи, некоторые из них одновременно притягивали, заставляя смотреть неотрывно, и отталкивали, создавая мрачные и безумные ощущения. Дойдя до конца залы, я так и не смог найти способа добраться до самих книг.

Я был потрясен мыслью, что обнаружил нечто неизмеримо важное. При всем желании я не смог бы объяснить, откуда пришло это чувство, но стоя там, на глубине, в давящей тишине, я был совершенно уверен – то, что я увидел, не принадлежит нашему миру.

Передо мной все еще стояла реальная угроза существования стороннего наблюдателя, хозяина этого поражающего воображение зала. Если предположить, что он находится здесь и каким-то образом может следить за моими перемещениями, то я мог быть попросту заперт в подземной тюрьме или гробнице, в зависимости от того, как будет складываться ситуация. Также я отметил некоторую странность в обстановке, на которую по началу не обратил внимания: в помещении совершенно не было пыли.

Я внимательно осмотрел стены и потолок. Похоже, они были выполнены из неизвестного мне материала, гладкого и не имеющего ни единого шва на стыках. Пол состоял из большого числа квадратных белых пластин. Складывалось впечатление, что этот зал существовал изначально сам по себе, а лабиринт и двери были построены уже позже, чтобы проложить дорогу к нему. Даже колонны, которые встретились при входе, по всей видимости, были выстроены не создателем этого помещения. Его очертания и контуры отличались от всего, что я видел раньше. Здесь присутствовали обычные решения и формы, но они были выполнены в странной манере, похоже, с применением технологий, о которых мне было неизвестно. Подземные тоннели предполагали обнаружить нечто древнее, скрытое временем от глаз человека. Однако этот зал, как и все, что находилось в нем, выглядело совершенно новым. Я уже упомянул, что нигде не было видно пыли. Я также не обнаружил результатов биологического воздействия или сырости. Казалось, это место технически идеально защищено от внешнего мира. Также мне на глаза попалось несколько предметов, назначение которых я не мог понять. Не представлялось возможным даже описать, какой области применения они принадлежат. Здесь совершенно не ощущалось присутствия людей, будто после создания владелец ни разу не заходил в зал. Еще большие вопросы вызывало содержимое тех самых «аквариумов». Кому и для чего понадобилось прятать под землю целую библиотеку? Спустя час я все еще продолжал бродить по залу, не в силах поверить в происходящее. Покинуть зал меня заставило лишь нараставшее чувство усталости и некоторой подавленности совершенно невероятными масштабами моей находки.

Тем вечером я лежал в постели у себя дома и размышлял над тем, что увидел. Заснуть мне так и не удалось. Когда я обнаружил лабиринт, а за тем и дверь, то решил, что непременно заберу себе то, что скрывается за ней. Но теперь я был не уверен в этом решении – неясное чувство опасности наполняло меня вот уже несколько часов, моя находка выходила за рамки не только привычного мира, но и реальности в целом. Я убедил себя в том, что место, в котором я побывал невозможно даже представить в воображении психически здорового человека, однако я знал, что не болен, – но разве не так становятся сумасшедшими? Уже утром я решил, что загляну в содержание книг, а затем непременно вызову полицию и расскажу им историю тоннелей от начала и до конца.

На следующий день я взял с собой кое-что из снаряжения и вновь спустился под землю. Любопытство и осторожность заставили меня вначале осмотреть зал за другой дверью. Я надеялся, что его осмотр даст некоторые ответы или полностью определит назначение помещений. Возможно, его содержимое окажется совершенно другим и заполнит пробелы в целой череде необъяснимых фактов. Конечно, у меня были догадки насчет назначения подземных залов, десятки догадок. Одним из основных было предположение о некоем музее или хранилище ценностей, которое было возведено для сохранения редчайших предметов от уничтожения человеком или природными явлениями. Эту теорию несколько сбивали технологии, примененные для постройки помещения, очевидно, это произошло в самое последнее время. Но в этом случае я не мог объяснить древние тоннели над хранилищем. Однако вскоре все эти вопросы естественным образом отпали, а теории разбила действительность – за второй железной дверью я обнаружил все то же самое. Вход в зал и его содержимое отличалось лишь в деталях – я увидел все те же бесконечные ряды книг за стеклом. Стало понятно, что это вряд ли обычное хранилище, как я предполагал и надеялся: даже если кто-то захотел спасти от неведомой опасности только книги, то откуда взялось такое бесчисленное количество ценных экземпляров. Научное сообщество всего мира не способно было собрать столь обширную коллекцию записей и материалов.

Мне не хватило терпения на еще один тщательный осмотр, и я решил добраться до книг самым очевидным в данной ситуации способом – разбить «аквариумы». Я подошел к крайнему из них, вытащил из рюкзака топор и приготовился ударить так, чтобы вовремя отойти назад, когда осколки посыплются. Включенный фонарь я положил на соседнюю стойку и направил на стекло. Я замахнулся и нанес удар страшной силы, но произошло то, чего я совершенно не ожидал: поверхность выдержала, оттолкнув лезвие назад. От неожиданности топор вылетел у меня из рук, оставив неприятную вибрацию в суставах, вызванную столь резким изменением траектории движения. Я оглядел стекло – по всей видимости, оно было изготовлено по неизвестной мне технологии. Царапины на поверхности остались, но не было никакой надежды на появление трещин, материал был крайне прочным, более напоминавшем прозрачный металл. Это заставило меня еще раз задуматься о техническом превосходстве людей, создавших это место и натолкнуло на мысль, что способ открыть «аквариумы» нужно искать в ином направлении. Я двинулся вдоль стеллажей. В проходе между двумя соседними рядами первой секции я нашел то, что искал: необычный механизм располагался на вершине тонкой подставки, завершавшейся утолщением шарообразной формы.

Я догадался, что это некоторое подобие каталога. На механизме присутствовали небольшие переключатели, а также были указаны номера секций и блоков. Я выбрал один из указателей и передвинул рычаг. Я почувствовал, как у меня под ногами что-то зашумело и залязгало. Я сел на колени и всмотрелся в пол – под пластинами работали недоступные моему взгляду механизмы. Спустя секунду переднее стекло одной из ячеек бесшумно поползло вниз. Я подошел ближе и взял книгу в руки. Обложка ее была сделана из черной кожи и не содержала ни единой надписи, посередине был закреплен металлический знак морского якоря, по всей видимости, бронзовый. Это был судовой журнал грузового корабля «», который вел некий Генри Саутгейт. Даты указывали на середину семнадцатого века. Записи прекрасно сохранились. Можно было подумать, что журнал поместили сюда только вчера. ГАЗ ДЛЯ СОХРАННОСТИ ЧЕРНИЛ. Я решил забрать рукопись с собой и внимательно изучить.

Вечером я устроился в кресле в гостиной и принялся читать. Мне предстояло понять, попал ли этот документ в таинственную библиотеку из-за своей исторической ценности или из-за самого содержания. Я предполагал, что ответ на этот вопрос будет первым, что хоть сколько-нибудь приблизит меня к разгадке происходящий событий.

В основном журнал содержал обычные для таких документов сведения: список команды, даты, курс, направление и скорость ветра, – однако на одной из последних страниц я обнаружил запись о происшествии, которое повергло Генри в состояние сильнейшего потрясения, а меня привело в глубокую задумчивость.

Судно следовало из Ливерпуля в Лиссабон. Погода на всем продолжении пути стояла благоприятная, и команда без проблем преодолела самые опасные участки пути. Если верить записи, 23 апреля 1673 года один из матросов, двадцати трехлетний Дерик Холлидэй, упал за борт и провел в воде около двадцати минут, пока товарищи не вытащили его. После спасения он потерял сознание и почти сутки провел в койке под наблюдением судового врача, который сразу же отметил состояние больного как «крайне необычное и нестабильное, представляющее высокий интерес для медицинского сообщества». Время от времени глаза пострадавшего открывались и закатывались, обнажая белки, однако по всем остальным признакам несчастный продолжал спать. В середине ночи у Холлидэя начался приступ. Он трясся и задыхался, корчась в чудовищных муках, а после обильно откашлял из легких морскую воду, хотя после его пребывания за бортом прошло уже более двенадцати часов. Это сильно насторожило врача, но то, что произошло дальше, вызвало на корабле настоящую панику. Утром Дерик очнулся и выглядел вполне здоровым, пока не заговорил. Первым страшную перемену в матросе заметил судовой кок, который принес в каюту завтрак к восьми часам. По многочисленным подтверждениями членов команды, в восемь пятнадцать кок выскочил на палубу в приступе сильнейшего смятения и испуга, не в силах что-либо объяснить и лишь указывая на каюту дрожащей рукой, гримаса на его лице выражала крайнюю душевную нестабильность. В каюту были приглашены капитан, врач и несколько человек из командного состава. Вскоре стала ясна причина столь странного поведения кока. Выяснилось, что спасенный не может произнести на английском языке ни единого слова, но зато свободно изъясняется на немецком, которого раньше никогда не знал и даже не слышал. При этом он не узнавал команду и, по-видимому, не помнил ничего из того, что с ним произошло, пытался объясниться, но никто не понимал его. На корабле не было ни одного человека, знавшего немецкий в достаточной степени, чтобы перевести слова пострадавшего. Врач удалился в свою каюту для размышлений, но было понятно, что он не в силах помочь или объяснить произошедшее. Через несколько часов доверенный Саутгейта сообщил ему, что среди матросов назревают недобрые настроения, вызванные страхом и полной необъяснимостью ситуации. Капитан распорядился выставить около каюты больного охрану из трех надежных людей, но вскоре выяснилось, что потребность в ней отпала – к полудню Дерик Холлидэй был заколот в своей каюте неизвестным. Уже после погребения тела Саутгейт записал в журнале показания матросов, которые с каждым часом становились все более путаней, начале всплывать новые подробности. Многие из них были явно надуманы или появились в результате склонности к преувеличению в стрессовой ситуации и предвзятости в отношении необычных явлений на воде, свойственной многим морякам. К вечеру люди совершенно распалились и начали нести полнейший вздор, поэтому Саутгейт был вынужден прекратить допрос. Капитан обратил внимание лишь на два обстоятельства, на которые указали доверенные люди. Сразу двое отмечали, что во время падения в воду, вокруг Холлидэя наблюдалось пятно, несколько отличавшееся по цвету от остальной части океана, оно будто имело пепельный оттенок. Еще один из офицеров заявил, что заметил в лице Дерика некоторое отличие и несколько позже решил, что у того изменился цвет глаз, хоть поклясться он в этом не мог. В одной из последних записей в журнале отмечалось, что большая часть команды, включая врача, до конца путешествия находилась в состоянии сильнейшей депрессии, а после прибытия судна в порт отказалась от продолжения плавания и сошла на берег.

Посреди ночи я все еще находился под впечатлением от прочитанного и не мог уснуть. Я накинул плащ и вышел немного пройтись вдоль берега. Меня занимал вопрос – является ли жуткое происшествие, описанное на страницах бортового журнала, причиной помещения книги в библиотеку? Необходимо было понять принцип, по которому создатель поместил в свою коллекцию именно эти рукописи. Возможная разгадка так занимала меня, что я решил немедленно спуститься вниз и взять еще несколько книг, не дожидаясь восхода солнца. К тому же документ показался мне настолько необычным, что я попросту не мог отказаться взять из библиотеки следующую книгу. Во время чтения у меня возникло странное чувство, будто теперь я знаю частицу того, что известно очень немногим людям на планте. Это чувство волновало и захватывало, пробуждая во мне доселе неведомые мне самому чувства и ощущения. История была во всех смыслах невероятной, однако журнал не создавал впечатления подделки или глупой выдумки для простаков. Это было мое мнение. Во время чтения я буквально почувствовал страх и панику капитана судна, его полное бессилие. Существовала вероятность массового помешательства или неверной интерпретации происходящего, но чувства этого человека были подлинными. Во всяком случае, записи заслуживали самого пристального внимания.

Бортовой журнал я убрал на место – стекло я закрыл, воспользовавшись все той же машиной, вновь невидимые мне механизмы отработали свою задачу и замерли где-то под идеально ровной поверхностью пола. На этот раз я выбрал для себя две новых книги. Одна из них напоминала дневник, а вторая являлась многостраничным сочинением в твердом сером переплете с изображением неясных очертаний усеченных пирамид.

Когда я вернулся в дом, усталость все же заставила меня погрузиться в беспокойный сон на несколько часов, но уже утром я приступил к изучению дневника. Его страницы не содержали безумных рассказов, подобных тем, что описывал Генри Саутгейт, однако изложенная история захватила меня, и когда я поднялся размять ноги, то обнаружил, что за окном уже начинают сгущаться сумерки. Дневник вел лондонец, живший за сто лет до моего рождения и не пожелавший указать на полях или в тексте свое имя. Записи охватывали широкий период времени, в течении которого автор покинул свой родной город и добрался морем и сушей до восточной границы Китая. Он описывал «чудеса», которые встречал на пути и знания, полученные в путешествии. По возвращении в Лондон он характеризовал свое состояние следующими словами: «человек, постигший глубинное течение тьмы». Каждую страну, которую он посещал, и каждый город, через который проходил, он описывал предельно детально. Но все описания содержали будто бы лишь темную сторону того, что он встречал на своем пути. Его повествование захватывало дух, но не от величия или красоты. Причиной тому был взгляд его на мир, на населяющих его людей. Для своего дневника он подбирал настолько мрачные и искореженные, исковерканные описания действительности, что иногда трудно было угадать за ними истину. Путешественник наслаждался этим, он полагал, что тьма ведет его по пути, сокрытому от глаз людей. Повсюду он видел знаки, зловещие и тревожные. На своем пути он встречал “особых” людей, которые, сами того не зная, являлись средством для достижения его целей. Подробные записи рассказали, как путешественник изучал тайные искусства в восточных странах, некоторое время был причастен к культу мертвых и промышлял гробокопательством, посетил одни из самых темных и гнилых мест нашей планеты. Он проделал длинный путь, чтобы слиться с тьмой, которая звала его, которая всегда жила в нем, но не могла раскрыться. Через сокрушительные для сознания события, которым он стал свидетелем во время путешествия, он наконец обрел то, что искал. Не представляя из себя ничего сверхвыдающегося, тем не менее этот дневник, как и судовой журнал, оказал чудовищное влияние на мое сознание и полностью захватывал воображение своими мрачными картинами. Рассуждения автора дневника были весь пространны, они опирались на ложные истины и не имели под собой никакой основы, однако своей замысловатостью одновременно и восхищали, заставляя искать глубинный смысл и истинную природу описываемых явлений и событий. Я не мог отделаться от мысли, что должен узнать больше.

Поэтому уже вечером я открыл второй том, взятый мной из лабиринта. Здесь меня ждала неприятная неожиданность – книга была написана не на английском. Больше всего слова походили на испанский, которым я не владел. Я хотел было спуститься и заменить книгу, но задумался над тем, сколько еще из них написаны на других языках. Я не мог позволить себе упустить даже малую часть столь волнующих и необычных записей, поэтому, обдумав положение, решил завтра же посетить городскую библиотеку и взять словарь испанского языка.

Месяц ушел у меня на чтение. Считанные дни оставались до наступления осени, когда я закончил. Я никогда не имел способности к языкам, но при чтении последних глав практически не прибегал к помощи словаря или учебных материалов. Объяснение этому я находил в непреодолимом желании узнать историю до конца. Это было не то же самое, что читать увлекательный роман, я знал – эта история реальна, она произошла с настоящим человеком, жившим столетия назад, и, возможно, лишь несколько человек во всем мире читали ее. От этой мысли у меня всякий раз холодели руки.

Книга была написана колдуном одного из южноамериканских племен. Он вел записи о том, как обманом травил ядом детей племени, чтобы получить золото за их лечение. Он родился в Испании под именем Альвареса и закончил обучение у одного из лучших лекарей города. Получив место врача при дворе короля, молодой парень сам погубил свою жизнь. Узнав, что девушка, в которую он был влюблен, собирается выйти замуж за другого, он впал в безумие, смазал лезвие кухонного ножа ядом и на людной улице ранил жениха в плечо. После этого он спешно покинул город и был вынужден сесть на первый отплывающий корабль, который доставил его к берегам Южной Америки. Здесь молодой врач жил в нищете почти два года, прося милостыню, пока однажды не услышал, лежа в канаве, как кто-то зовет на помощь. Женщина сидела посреди дороги и рыдала. От местных бродяг он узнал, что у женщины болен сын, и никто уже не может помочь ему. Она предлагала любые деньги за излечение больного, поэтому Альварес решил попробовать. Он отправился с матерью в горы, туда, где обитало их племя. Родственники стали отговаривать женщину, когда увидели его внешний вид, поэтому врач назвался колдуном и сказал, что ночью спит на дне болот, чтобы впитать в себя их мертвую силу, поэтому выглядит так неопрятно. Тогда люди в страхе посторонились и допустили его до ребенка. Вскоре Альварес выяснил, что мальчика поразили одновременно две болезни с разными симптомами, именно поэтому никто не мог определить, что с ним. Он тайно приобрел в городе лекарства и поил ими ребенка, тем временем отвлекая глаза жителей магическими обрядами и ритуалами, которые придумывал сам. Когда мальчик поправился, врач получил золото и приглашение племени остаться с ними, чтобы защищать от болезней и темной стороны. Альварес провел несколько следующих месяцев в довольствии, но деньги постепенно иссякали, а крепкие мужчины и женщины заболевали крайне редко. Тогда он и придумал свой план. Альварес знал, что в племени поклоняются жутким идолам, скульптуры которых располагались на извилистой горной дороге, ведущей от поселения к вершине. Он часто замечал во время своих прогулок, как дети по велению родителей подходили к каменным изваяния, бормотали слова смирения и касались губами их когтистых лап. Альварес потратил долгие дни в джунглях, разыскивая специальное растение, способное выделять сильнейший яд, и наконец нашел. В одну из ночей, когда луну затянуло густыми облаками, и все звуки в поселении смолкли, врач добрался до идолов и смазал камень ядом, не имеющим вкуса. Результата не пришлось ждать долго. К вечеру следующего дня родители сразу двух детей оказались у порога его хижины. Колдун излечил их, дав заготовленное противоядие. С каждым днем заболевало все больше детей, а Альварес получал все больше денег. Жители связывали болезни с неблагоприятным расположением звезд на небе.

Меня заинтересовала история места, в котором я приобрел дом. Было очевидно, что не я первый обнаружил тайное подземное сооружения и проник в его недра. Как вышло, что до сих пор весь мир не узнал об удивительной находке? Но я сам осознавал, что ни за что бы не разделил содержимое тайника с кем бы то ни было. Во всяком случае, пока не разберусь во всем этом подробнее. Я зашел в городской архив и изучил некоторые сведения, оказавшиеся крайне полезными. Я понял необычное поведение городских жителей, которым не понравилось общество «человека с болот». Если бы я знал то, что знаю сейчас, то поступил бы так же на их месте. О доме на болотах ходило множество слухов, но в встречались в хронике и прямые факты. Конечно, мой дом стоял здесь не всегда. Изначально тем самым «нехорошим» местом считался именно дом Аллена. Мой же появился много позже, когда владения одного из графов были раздроблены на более мелкие участки. С тех пор здесь происходило так много изменений и перестроек, что вскоре тень пала на любых жителей болот, вне зависимости от места их обитания. Люди замечали, что владельцы этих земель, спустя некоторое время после приезда, становились замкнутыми и нелюдимыми. Говорили, что в болотах выделяются некие ядовитые испарения, которые влияют на здоровье людей. Также многие отмечали необычные погодные явления, которые так часто случались здесь. Выпивохи в барах обсуждали обычные для болотистой местности природные особенности, принимая их за проделки болотных чудищ. В середине прошлого века здесь были организованы масштабные поиски беглого заключённого. Однако итогом операции стало исчезновение двух сотрудников полиции. Потери списали на коварность непроходимой топи, тела так и не обнаружили. Многие из хозяев особняка умерли в достаточно раннем возрасте. Встречались случаи, когда владельцы в считанные месяцы избавлялись от всей и прислуги и окружения, а затем таинственно исчезали. Хотя достаточно было и тех, кто прожил здесь много лет и отрицал проявления каких-либо странностей, охотно рассказывая репортерам о вполне обычной жизни в этом уединенном и тихом уголке. Самый первый владелец этой земли, решил построить здесь особняк, но строительство при его жизни не было завершено. Во время работ в его голове поселились навязчивые мысли о невероятных, неслыханных вещах, он полностью потерял интерес к строительству, хотя ранее принимал в нем живейшее участие. Рабочие покинули это место после нескольких безумных выходок владельца. Через несколько месяцев полицейские нашли его тело, прибывшее после тревожных заявления соседей. В этих местах происходило слишком много загадочных смертей. В основном при странных обстоятельствах гибли городские жители, забредшие сюда во время охоты. Около тридцати лет назад здесь работал целый отряд полиции. Несколько зверских убийств произошли в той самой рыбацкой деревушке, после чего жители покинули ее. Следствие пришло к заключению, что людей разорвало хищное животное, возможно, целая стая волков. Однако в этой истории было много пробелов и темных пятен. В последние годы редко находились смельчаки, готовые приблизиться к этим местам. А те, кто все-таки решался, говорили о тенях чудовищ, мелькающих в сумерках, голосах, доносящихся из-под мутной воды и вроде бы зовущих их, и других сказках. Меня встревожили показания одного из жителей, который говорил о дьявольском красном свете, который преследовал его на болотах. Теперь, зная о том, что скрывается под землей, я мог объяснить некоторые странные происшествия, случающиеся здесь. Но большая часть по прежнему не складывалась в единую картину. Мой дом был построен здесь не так давно, но уже сменил несколько владельцев. Имена их указаны не были. Самую большую огласку получили, конечно, события в деревушке. После этого внимание прессы к происшествиям на болотах значительно снизилось, а в последние годы заметок стало и вовсе мало. Похоже, после ужасов войны людей в меньшей степени стали интересовать глупые россказни городских простаков. Однако, как я уже сказал, некоторые из событий действительно заслуживали внимания. Нужно было время, чтобы выбрать крупицы правды из слухов и легенд.