Ретенция

– Трэй, за семью! – произносит он, не сводя с меня глаз.

– Ээ, я вообще-то на работе, мистер Пош…

– Да перестань, от двух глотков ничего не будет.

Мы чокаемся, и я отпиваю немного. Виски обжигает язык и разогревает гортань. Всё кажется нелепым, как в очередном смешном сне.

– Трэй, я бы хотел тебя попросить пока хранить в секрете наши… хм, – он замолкает, подбирая нужные слова, – наши с миссис Инваритте отношения.

– Это не моё дело, мистер Пош, – буркаю я. – Личная жизнь – это дело…

– Вот и отлично. Давай ещё по бокальчику. Я рад, что ты смышлёный. Неспроста ты теперь начальник, – бодро, почти весело выговаривает Пош.

Мой бокал заполняется почти доверху. Я отхлёбываю пару глотков. Напиток жжёт нёбо. Мне хочется чихнуть, но я сдерживаюсь.

– Я могу идти? – спрашиваю я, когда бокал Поша почти пустеет.

– Да, конечно. Скоро будет новый план, – он улыбается, и я встаю.

Когда я выхожу из кабинета, в голове проносится мысль: а чего это он так рад? Чем же его так зацепила Инваритте? Неужто она так отжигает в постели, что он не может опомниться от любви, или дело всё-таки в её положении?

Я иду в лабораторию. Я должен играть роль начальника, как бы неприятно это ни было для меня самого. Жажды власти я за собой не замечал. В лабораторном зале все уже на местах.

– Доброе утро, коллеги, – произношу я. – Я от Поша, у нас скоро намечается большой план новых работ.

Тод недобро сверкает глазами и молчит. Остальные тихо здороваются и возвращаются к своей работе.

Последующие несколько часов я усиленно помогаю Агафии досчитать данные по новым протоколам исследований. Агафия видит, что я не зазнался и работаю, как и всегда, советуясь с ней и прислушиваясь к её мнению. Она смягчается и даже начинает шутить. Я рад, что не испортил с ней отношения. Тод кажется мне здоровым дикарём, мне плевать на его мнение. Я даже готов его уволить, если будет мешать. Теперь я могу это сделать. Тем более что Пош теперь вряд ли стает спорить с моим решением. Эта мысль растекается тёплым мёдом по всем моим жилам, и я еле заметно улыбаюсь сам себе змеиной улыбкой. Так, наверное, поступать нельзя, но никто ведь не запретит мне об этом думать.

День утекает быстро, как вода сквозь пальцы. Вторник и среда проносятся в моих бесконечных раздумьях о Раварте и о её словах насчёт брата и каких-то сподвижников. Я пишу ей, она отвечает, что скучает. Мне хочется её обнять и быть рядом с ней везде, но я себя одёргиваю. Нельзя выглядеть тряпкой или, напротив, быть слишком настойчивым. Это раздражает. Я строчу очередное сообщение, но стираю его, потому что оно лишнее.

Наконец, наступает вечер четверга, я ухожу из лаборатории чуть раньше, быть может, всего на полчаса, но внутри меня всего корёжит. Раварта уже в доме и ждёт меня.

Когда я спускаюсь вниз, вижу, что в холле рядом с лифтом охранники столпились вокруг кого-то. Выйдя за периметр пропускных турникетов, я замечаю кучкующихся людей в форме. И тут меня прошибает, когда в центре я узнаю тот же холодный взгляд человека в серой рубашке, того самого, который шёл за мной по аллее. Что он здесь делает? Я быстро отворачиваюсь и иду дальше.

– До свидания, мистер Коулман, – кидает мне вслед один из охранников.

– До свидания, – едва оборачиваясь, говорю я.

Что ему здесь нужно? Не обо мне ли он вынюхивает? Какое-то время я прокручиваю эти мысли, словно кинопленку, но затем вспоминаю о встрече с Равартой и на время забываю обо всём остальном.

– Привет, Брусничка.

– Привет, дорогой, ты готов?

Я целую её прямо у дома и беру за руку. Она вызывает такси. Серебристые колёса проминают выстилку дороги с противоположной стороны дома. Мы забираемся на заднее сиденье. Приключения начинаются.

В десятом периметре Раварта просит остановить машину у невысокого, недавно отремонтированного дома. Видно, что ему немало лет, но он в хорошем состоянии. Мы проходим через арку во внутренний двор. Затем ещё несколько сквозных дворов-близнецов. Если не знать карту, то можно запросто спутать один с другим. Чувствую, как ускоряется пульс. Приказываю себе успокоиться.

В левом углу бетонной стены дома, образующего сторону последнего прямоугольного глухого двора, находится дверь с козырьком. Раварта нажимает кнопку видеосвязи, через минуту раздаётся щелчок, и она резко тянет ручку на себя. Мы спускаемся по лестнице вниз, в цокольное помещение. Свет тусклый, от желтоватой лампы под бетонным потолком, но его достаточно, чтобы видеть ступени. Раварта идёт первой.

– Не волнуйся, – говорит мне она. – Я всё сама скажу, если надо.

От её слов я начинаю волноваться ещё больше. На Раварте чёрные длинные шорты, серая футболка и тёмный жакет. Густые волосы убраны в пучок простой резинкой, но даже она не способна удержать столь пышную копну. Силам упругости резинки приходится усиленно трудиться. Раварта движется уверенно, так, словно бывает здесь почти каждый день. Может, здесь и живёт её брат? Внизу обнаруживается еще одна дверь. Ее нам открывает человек лет пятидесяти. На голове у него повязана сиренево-синяя бандана с какими-то мелкими белыми рисунками. Тёмно-серая футболка обтягивает поджарые рёбра. Возможно, он был когда-то спортсменом.

– Привет, Гора! – бодро здоровается Раварта. Её голос слегка дрожит, если бы за последние недели я не проводил с ней так много времени, то даже не заметил бы этого.

– Привет, дорогая, – мужчина по-отцовски обнимает Раварту. Ни он, ни она слово меня не замечают. Внутренний голос приказывает мне оттолкнуть его от неё, но я его останавливаю.

– Я сегодня с ним, я говорила тебе о нём, помнишь…

Она что-то шепчет мужчине, его слегка блёклые сероватые глаза бегают из стороны в сторону, будто в поисках смысла где-то извне. Наконец, он кивает, разворачивается ко мне и протягивает руку.

– Горан.

– Трэй.

– Добро пожаловать, Трэй, – произнося это, он вновь поворачивается к Раварте и, аккуратно ухватив ее за плечо, увлекает в просторное светлое помещение, отделанное сверху донизу бежевой квадратной плиткой. Плитки повсюду, даже на потолке. Яркие круглые лампы заливают потолок приятным светом. Он не такой, как в моей квартире или в помещениях Корпорации. Этот свет напоминает усиленное пламя свечи. Я помню похожий свет в окнах старых домов деревянного посёлка на самой окраине. Мы проходим всё помещение насквозь и заходим в длинный коридор. Сырость обдаёт нос, рот и уши.

Здесь лампы не такие яркие, их немного, некоторые пугливо мигают. Я продолжаю идти за Равартой и Гораном. Они о чём-то тихо переговариваются. Я не вмешиваюсь в их беседу, лишь кручу головой по сторонам. Я и не знал, что под зданиями бывают такие длинные коридоры, целые катакомбы. Коридор с виду узкий, но в нём могут идти три человека в ряд. Кое-где в стене попадаются прямоугольные ниши, заваленные какими-то мотками с проводами и прочим хламом.

Становится прохладнее. Кожа рук покрывается пупырышками. Дойдя до конца коридора, Горан стучит сначала два раза с маленьким интервалом, потом ещё два с интервалом чуть больше и ещё раз, через несколько секунд. Дверь со скрипом открывается внутрь, за ней обнаруживается темнокожий парень моего возраста со смоляными чёрными вьющимися волосами. Он широко улыбается. На нём тёмно-синяя рубашка поло со светлым воротником, который врезается в блестящую шею.

– Абиг, привет. Я сегодня не одна, – Раварта поворачивается в мою сторону и, улыбаясь, взглядом подзывает меня к двери.

– Да, я вижу, – он хлопает её по плечу в то время, когда Горан проскальзывает мимо него дальше в помещение. – Я Абиг, а ты, должно быть, Трэй.

– Да, я Трэй. Рад…

Мы жмём друг другу руки. Абиг улыбается и дёргает мою ладонь чуть сильнее, чем следует. Но есть что-то обаятельное в этом парне. Во всяком случае, он более заинтересованно смотрит на меня, чем Горан. Мы проходим внутрь длинного помещения, вдоль которого в ряд расставлено семь прямоугольных столов. Поверхность каждого из них даже в чуть приглушённом свете отсвечивает серебристостью металла. Два ближайших к нам стола пусты. Следующие завалены какими-то мешками, коробками, инвентарём для сада. Справа от входа длинная стойка с вешалками для одежды. Почти все они заполнены жилетами, футболками, брюками и шортами. Зачем здесь столько разной одежды?

Приглядевшись, я вижу, что в дальнем конце помещения столпилась масса людей, больше тридцати человек. Они о чём-то перешёптываются. Если бы в комнате не было света, я мог бы их не заметить. Абиг щёлкает выключателем, и в помещении становится светлее. Разговоры прерываются. Головы поворачиваются в нашу сторону. Раварта уверенно шагает в конец помещения. Абиг стоит рядом и смотрит на меня, не переставая улыбаться. Через минуту толпа, гудя, словно рой мух, выдвигается в нашу сторону. Мне немного не по себе. Сердце ёкает. Судя по реакции Абига, он знает что-то про меня, возможно, эти люди – тоже. Что они хотят мне сказать? Зачем они вообще идут сюда? Не работает ли кто-то из них на экологическую полицию?

Первые люди из толпы подходят ближе, и я сперва думаю, что мне мерещится, но потом понимаю, что не ошибся. На меня идёт здоровяк Тод, тот самый, что работает со мной в лаборатории. Раварта ведёт его под руку. Она смотрит то на него, то на меня. Тод выглядит усталым, но от этого не менее устрашающе неприветливым. Что мне ему сказать? Как мне себя вести? Я теперь его начальник, но стоит ли здесь вообще говорить об этом?

– Как я недавно выяснила, вы знакомы друг с другом, – говорит Раварта, подводя Тода ближе ко мне. – Это мой брат Тод. Я тебе о нём рассказывала, Трэй.

– Ээ, неожиданно, – произношу я с нескрываемым ошеломлением.

– Поздоровайтесь, – кокетничает Раварта.

– Да виделись уже сегодня, – буркает Тод и отворачивает в сторону измазанный чем-то тёмным подбородок. Его скулы напряжены, видно, что ему не по себе. Его здоровенное тело облачено в тёмно-синий комбинезон на лямках с бежевыми полосками по бокам. Рукава клетчатой рубашки явно коротки для его слишком длинных рук. Я успеваю заметить, что почти все остальные также одеты в комбинезоны похожей расцветки.

– Я рада представить вам Трэя, который не боится делать то, что делаем и мы, – внезапно громко произносит Раварта, разворачиваясь к толпе. Её голос звучит неожиданно сильно, словно рядом со мной ударили в колокол. Люди в толпе начинают перешёптываться. Шепот переходит в гул, сменяющийся аплодисментами. Мне хочется придушить Раварту. Она знала, что я работаю с Тодом, но ничего не сказала! Сперва я воспринимаю это как подлость, но затем отключаю эти мысли.

– Трэй, а правда, что вы достали семена из Института? – спрашивает седовласая женщина лет шестидесяти, выдвинувшаяся вперёд.

Я стою в растерянности. Карты раскрыты, таить больше нечего. Раварта не сдержала своё слово, она всё рассказала. Недаром говорят: если знают двое – знают все.

– Да, это так, – наконец выдавливаю я. – Но это была необходимость. Я не хотел воровать. Я только…

– Вы всё правильно сделали, – перебивает меня седая женщина. Она бьёт кулаком по воздуху, из собранных в пучок волос выбивается прядь. – Вам не нужно здесь оправдываться. Вы взяли то, что принадлежит всем.

Пребывая в недоумении, я ловлю взгляд Раварты. Её глаза горят. Она улыбается, но это не улыбка, а оскал хищницы.

– Я тоже так думаю, – наконец произношу я. Не знаю, зачем я это сказал, но это единственное, что пришло на ум. Толпа начинает аплодировать. Некоторые подходят и жмут мне руку.

Тод вертит головой. Его взгляд мечется по лицам, затем возвращается к Раварте. Она толкает Тода локтем, и он с неохотой протягивает мне руку, подойдя следом за плотным мужчиной с бородкой. Наши взгляды встречаются, без слов ясно, что нам обоим не по себе.

Седовласая женщина берёт меня под руку и увлекает вглубь комнаты. Мы проходим через толпу, люди спешно расступаются, освобождая нам дорогу.

– Меня зовут Нори. Я отвечаю за бережное хранение семян, – представляется она. Здесь у нас идёт основная работа, – поясняет она, проводя меня вдоль одного из столов. – На столах мы сортируем семена, ростки, запаковываем инвентарь для работ.

Чем больше я её слушаю, тем больше понимаю, что меня привели в подпольный цех, где занимаются подготовкой к незаконному выращиванию овощей и фруктов в больших масштабах. Мои несколько кустиков помидоров просто ничто в сравнении с тем, что делается здесь. С одной стороны, внутри растекается облегчение – я не один такой, с другой – мне становится не по себе от мысли об экологической полиции. Как все эти люди не боятся? Давно ли они этим занимаются? И главное –какую роль здесь играют Тод и Раварта? Вопросы рвутся наружу, долбясь в свод черепной коробки.

Когда Нори заканчивает вводить меня в курс дела, я замечаю, что все вновь вернулись к своей работе. Некоторые изредка поглядывают на меня. В основном здесь работают молодые мужчины. Есть несколько женщин средних лет. Ещё я заприметил молодую парочку. Их выдаёт чрезмерная увлечённость друг другом. Они словно делают одно дело в четыре руки. Она подаёт, а он тут же принимает и упаковывает.

– Вообще-то у нас есть обряд посвящения в восстановители плодородия, – чуть смягчённым голосом говорит Тод.

– Да? – спрашиваю я.

– Ага.

– Хм, а кто вам сказал, что я собираюсь куда-то вступать или посвящаться во что-либо? – колко замечаю я.

Тод смотрит на меня растерянно, затем недовольно хмурится и косится на приближающуюся к нам Раварту.

– Трэй, ты уже один из нас, тебе не надо посвящаться, – подойдя ближе, она произносит это спокойно и уверенно. – Ведь он уже вырастил свои первые ростки, – обращается она к Тоду.

– Эм, да, верно. Раз ты уже вырастил… эм, вырастить – значит пройти посвящение.

– Раварта, но я не собирался…

– Трэй, я всё знаю, но если ты считаешь, что справишься сам, ты слишком самонадеянный. Эти люди умеют много, гораздо больше, чем ты думаешь.

Я ей верю, хотя и не хочется доверять ей после того, как она не рассказала мне про Тода. Внутри вскипает недовольство, я чувствую, что меня словно хотят к чему-то принудить.

– Раварта, и давно ты узнала, что я работаю с Тодом? – я решаю пойти в наступление.

– Эм, относительно недавно. Может, недели две назад, – спокойно отвечает она и переводит взгляд на брата.

– А ты почему мне ничего не сказал? – перекидываюсь я на Тода.

– Хм, но ты и не спрашивал. К тому же я не был до конца уверен….

– Знаете, я и сам как-нибудь справлюсь, мне не нужно ваше посвящение, – внезапно выпаливаю я. Моё самолюбие задето. Мне не хочется быть игрушкой в чьих-то руках. Кристини было достаточно. Я разворачиваюсь и иду к двери. Навстречу мне следует опечаленный Абиг.

– Скоро Корпорация запустит одну опасную технологию, Трэй, над которой трудишься ты, и нам всем крышка, – внезапно выкрикивает Тод.

– Что за технология? – оборачиваюсь я, дойдя почти до самой двери.

– Я не могу тебя посвящать в такие вещи, если ты не посвящён в восстановители.

На несколько секунд в помещении застывает всё. Моё дыхание замирает в вакууме. Ватная тишина сдавливает уши. Я слышу лишь, как колотится сердце.

– Какой толк мне к вам присоединяться, если нам всё равно крышка? – прерываю я тишину.

– У нас есть оружие и силы, – говорит Тод. Ему явно не по себе так со мной разговаривать, но для чего-то я действительно нужен восстановителям. Иначе он бы так не старался.

– Орууужие? – не веря своим ушам, произношу я.

– Да, – коротко огрызается Тод.

– Вы что, собираетесь воевать с… Корпорацией? – не без испуга спрашиваю я.

– Это Корпорация с нами воюет, – вдруг раздаётся голос Нори. Он звучит сердито, но воодушевляще. – Это Корпорация устраивает геноцид граждан собственной страны! Неужели ты готов смотреть на то, как стенки нашей клетки сводят всё ближе? Они нас хотят сковать, воткнуть железные прутья в каждую руку и ногу! А потом шевелить этими прутьями так, как им захочется. Нельзя допустить, чтобы они сломили всех нас! Когда-то в Аридафии была настоящая демократия, люди решали свою судьбу и судьбу страны, а не кучка алчных глупцов.

Я стою в растерянности. Многое из того, что сейчас говорит эта пожилая женщина, разрывает меня изнутри разрядами страха. Если она права, то дело идёт к гражданской войне. Дед говорил, что это самые страшные войны, которые когда-либо случались на Земле. Брат убивал брат, отец сына, а дочь свою мать. По телу пробегает волна нервной дрожи, затем ещё одна. Кончики пальцев начинают легонько стучать по воздуху, словно по клавишам невидимого рояля. Во рту пересохло.

У меня есть выбор. Либо остаться одному с непонятными шансами на успех, либо примкнуть к людям, которые знают, как и что делать с семенами. Но они же могут втянуть меня в беду. Зачем я всё это затеял? – спрашиваю я себя. Затем, чтобы помочь Никсе. Не наврежу ли я ей и маме, если примкну к восстановителям? А если я не справлюсь с рассадой? Если не смогу вырастить нормальный урожай? Только сегодня я всерьёз вдруг засомневался в реальном успехе своей затеи. Слишком сложный выбор. Во лбу всё словно кипит, мозг готовит решение.

– Хорошо, – наконец говорю я. – Что вам нужно от меня?

– Семена. Они самые чистые из тех, о которых нам известно, – вновь говорит Нори, но уже более мягким, успокаивающим голосом. – Трэй, пожалуйста, давай сделаем это вместе. У тебя ведь совсем немного опыта. Мы научим тебя, как получить урожай и собрать семена на следующий год.

Есть что-то притягательное, материнское в её лице. Оно кажется мне добрым и светлым. Я осознаю, что знаю о выращивании урожая совсем немного. В помощь мне только библиотека. Практических навыков почти нет. В конце концов, я затеял это не ради своего самолюбия, а ради Никсы. Возможно, у этих людей уже есть плоды, свободные от вредных аллергенных белков. Раварта смотрит на меня умоляющим взглядом. Выбор за мной.

– Хорошо, – произношу я. – Но с одним условием. Вы отдадите мне часть чистого урожая в этом году.

– Годится, – произносит Тод.

– Хорошо, – подтверждает Нори.

– Что я должен делать? – всё ещё пребывая в смятении, спрашиваю я.

– Учиться быть восстановителем, – произносит повеселевшая Раварта. – Добро пожаловать к нам, в лагерь плодородия!

Я провожу ещё около часа, прогуливаясь между столами и внимательно наблюдая за работающими восстановителями. Каждый чётко знает, что делать. Раварта примкнула к Нори и помогает ей разбирать семена. Ко мне подходит Тод, и по его виду я понимаю, что он настроен заговорить.

– Да? – спрашиваю я.

– Я тебе должен кое-что сказать.

– И что же?

– Не ожидал. Приятно удивлён… И… – он делает вид, что почёсывает плечо, морщит лицо и продолжает: – И прости за тот случай, когда нарочно задел… был очень зол… Я не знал, что ты хороший парень.

Моё сознание на мгновенье возвращается в тот вечер. В висках начинает стучать от злости и обиды. Но я осознаю, что это нужно отпустить и утопить в прошлом.

– Считай, что ты прощён. Твоя сестра компенсировала мне всё сполна, – подзадориваю я, подмигивая.

Я вижу, как глаза Тода расширяются, он поворачивает голову в сторону стола Раварты и ловит её укоризненный взгляд.

– Об этом потом, – вдруг заключает он. – Я должен ещё кое-что сказать. Все мужчины младше сорока проходят боевую подготовку. Это не прихоть, а необходимость. Нужно уметь скрываться от экологической полиции и в случае чего постоять за себя.

Для меня это всё звучит неожиданно, но подскочивший от слов Тода адреналин в крови заставляет меня на секунду ощутить себя секретным агентом.

– Хорошо, – произношу я с неожиданной для самого себя уверенностью.

– Тренировки начнутся в субботу, – спокойно произносит Тод. – Но предупреждаю, что легко не будет. Это не крыс резать.

– Я не… – мне хочется сказать, что я их почти не режу, лишь помогаю Агафии, но решаю, что нет смысла оправдываться. У меня будет время ему дать отпор на работе с внутренней ухмылкой думаю я. Дед говорил, что мстить кому бы то ни было глупо, но пока в моём сознании Тод не входит в эти «кому бы то ни было».

Из здания мы выходим вдвоём с Равартой. На улице почти стемнело. Город наполняется тихим звоном ламп дежурного света, гудением пролетающих полицейских аппаратов, редким плавным жужжанием моторов автомобилей. Она спокойно идет через двор, молча глядя перед собой. Внутри меня ещё плещется разогретая смесь из обиды на Раварту и злости на Тода.

– Может, объяснишься! – наконец не выдерживаю я.

Она медленно поворачивает голову и с лёгким умиротворённым удивлением, как кошка, которой не дали дополнительную порцию корма, смотрит на меня.

– О чём именно ты хотел бы поговорить?

«Она определённо издевается», – думаю я. Смесь из обиды и гнева начинает закипать внутри меня.

– Ты знаешь о чём! – ору я.

– Нет, не знаю! – отвечает она мне криком.

– Не придуривайся!

– Давай ещё поорём на весь город!

Мне словно стукнули по голове подушкой. Меня осеняет, что я только что мог нас выдать, прямо здесь, на улице. Хотя я ещё не произнёс ничего конкретного, разговор вполне мог перетечь в очень даже предметное русло.

– И вообще, не повышай на меня голос, – обиженно добавляет она через несколько секунд.

Возможно, надо бы перед ней извиниться и признать, что зря раскричался, но я молчу. Я ещё слишком зол, чтобы так вот запросто перевести себя в режим хладнокровного спокойствия. Мы всю дорогу молчим. Я следую за Равартой нога в ногу. Видно, что она хорошо ориентируется в городе. Разумная часть меня постепенно берёт верх над эмоциональным животным мозгом. Я начинаю анализировать Раварту и удивляюсь тому, как мало мне о ней известно. Давно она с лагерем восстановителей? Чем она там занимается? Что ещё она рассказала Тоду и другим восстановителям? В голове копошится новый ворох вопросов. Мы ловим ночное такси в седьмом периметре, у здания круглосуточного ресторана «Восемнадцать неонов» и мчимся к нашему дому.

– Извини, я немного погорячился, – признаюсь я в лифте. – Не хотел на тебя кричать.

– Ничего страшного, я привыкла.

– Что ты имеешь в виду? – мои брови хмуро съезжаются вместе.

– Да… не важно… сложное детство… Как насчёт того, чтобы зайти сегодня ко мне?

– Эм, да, конечно, пошли, – я пожимаю плечами – внешне небрежно, но внутри зреет очередной вопрос: это новая степень доверия? Она раньше никогда не звала к себе домой, а я особо не напрашивался. Или она хочет чем-то ещё со мной поделиться?

Мы входим в квартиру, которая почти зеркально отображает планировку моей. Только здесь вместо исследовательской должен быть просторный рабочий кабинет. Я видел похожие планировки у одного из приятелей по колледжу, когда мы вместе готовили у него дома курсовую работу. В квартире Раварты чисто и аккуратно, но почти нет вещей, видно, что она здесь нечастый гость.

– Теперь ты, надеюсь, можешь мне всё объяснить? – спокойно, но настойчиво говорю я, проходя на кухню.

– Что именно? Спрашивай.

– Ты же пообещала, что никому не расскажешь, чем я занимаюсь дома…

– Я же тебе сказала, что кое с кем познакомлю, думала, ты всё поймёшь и обрадуешься… Они же твои единомышленники… Мы все твои единомышленники, – её синие глаза словно занимают всё мое поле зрения. Я смотрю на Раварту и чувствую, что вновь пьянею от её обаяния. Что она со мной делает? Мне кажется, что рядом с ней я перестаю адекватно воспринимать реальность.

– Хорошо, допустим, они делают то же самое, – продолжаю я чуть менее уверенно, – но они могут рассказать случайно…

– Кому, Трэй? Полиции? Службе безопасности? И сдать себя самих с потрохами?

– Ну да… хотя кто знает, какие намерения у Тода…

– Прекрати, – строго отсекает Раварта. На её лице вычерчиваются геометрические линии суровости. – Тод мой брат. Я не буду оправдывать его. Он не ангел, у него тяжёлый характер, но он не предатель. Если он захочет предать тебя, он предаст и меня, а ещё… он предаст всё наше дело. Но Тод скорее умрёт, чем кому-то что-то расскажет.

– Хорошо, – произношу я, ошеломлённый её речью, твёрдой и вдохновляющей.

– И вообще, одним из правил членства в восстановлении является привлечение единомышленников в лагерь.

– И поэтому ты притащила меня? – с иронией в голосе спрашиваю я.

– А ты не рад? Ты же хочешь помочь сестре, так?

– Допустим.

– Так вот ты сам не сможешь выжать из семян столько, сколько сможет, к примеру, Нори.

– Вы хотите ещё и семена у меня забрать? – смеюсь я и слегка толкаю насупившуюся Раварту в плечо.

– Я думала, ты хотел их сам отдать… или хотя бы часть… Мы правда…

Я тянусь к ней и целую.

– Трэй, – она отстраняется от меня. Видно, что ей нужно ещё что-то сказать, и я не мешаю ей. – Нам нужны люди, молодые, добрые и целеустремлённые, такие как ты. И ещё ты нужен мне.

Прикусив нижнюю губу, она сводит брови домиком, умоляюще глядя на меня. Я не в силах сопротивляться этому колдовству.