Великая Восьмёрка

– Из сейфа Чаповой Дарьи Айбековны был украден ряд вещей: бриллиантовое колье с тремя гранёными алмазами, фамильное кольцо с рубином, а также акции Газпрома. Сейф не был взломан силой. Смею предположить, что вор знал код. А значит, сумел подойти к хозяйке достаточно близко. Ведь, как заявила сама Дарья Айбековна, код не был нигде записан. Она единственная знала его.

– Верно подметила. – мягко сказал он. – Но, круг приближённых ей людей состоит лишь из подчинённых: уборщиц Вероники и Афанасии, двух сторожей, работающих посменно, и повара.

– Да. Но, возможно, есть ещё кто-то, о ком мы не знаем…

В этот момент я заметила на его лице ухмылку, означающую лишь одно: я что-то упустила. Осталось только понять, что именно.

– Возможно и есть. Давай, Авдотья, подумай хорошенько! Ты просто не могла не заметить весьма явные детали своими прекрасными зелёными глазками…

– Пап!

– Что? Я вру что ли? Глаза же у тебя и вправду прекрасны! Давай, не отвлекайся!

– Ну… – я напрягла мозги. – Она могла… Она могла вступить в клуб, любой. Например, кружок вязания или танцев. Я видела у неё в доме чешки и клубок ниток со спицами.

– Думаешь, ей, богатой женщине, захочется шляться по каким-то кружкам?

Я призадумалась и чуть позже воскликнула:

– Да! Именно так! Она одинока. Муж умер, детей нет. Чем ей ещё заниматься?

Он ещё раз усмехнулся.

– Верно. Ей, должно быть скучно. Но ты пошла немного не по той дороге. Не заметила одной важной детали. В её ванной, в корзинке для грязного белья, лежала пара грязных мужских носков. Следовательно, у неё дома был какой-то мужчина.

– Да-а-а… – утихая, протянула я. – Одинокая дама. Чуть старше сорока лет. Грязные мужские носки. Думаешь, у неё есть любовник?

– Всё верно. Конечно, она сама это отрицает. Понятное дело, ей не хочется разглашать подробностей своей личной жизни. Но я опросил сторожа. Он оказался стойким, но я был слишком настойчив. С его слов я узнал, что один-два раза в неделю к ней ходит один и тот же молодой человек. Лет ему чуть меньше тридцати. Красив, строен.

– Хорошо бы знать больше… Например… Имя…

– Хорошо бы оно, хорошо… Только в работе детектива, чаще всего, мы оперируем без знания таких тонкостей. – он сделал паузу. – Для входа в дом необходима специальная карточка. Согласись, список имеющих таковую очень невелик. Поэтому я, не отходя от сторожа, посмотрел базу данных. Во время похищения входная дверь была открыта карточкой Вероники, уборщицы.

– Значит, либо они в сговоре с любовником Дарьи Айбековны, либо любовник выкрал карточку. Но уборщица бы сказала об этом…

– Нужно опросить её.

– Может, используем полиграф?

– Хорошая мысль. Подтяну своих знакомых. Тем более, нам может понадобиться немного… Грубой силы… Девушка может вырываться и пытаться бежать.

– Ясное дело. – пожала плечами я.

На съемной квартире Вероники было достаточно тесно. Но нам хватило стульев. Даже удалось расположить громоздкий полиграф. За окном блестело заходящее солнце. Последние лучи проходили сквозь занавески и падали на обои с незамысловатым узором. Девушка, конечно, перепугалась… Но перетерпела свой первый испуг, даже приготовила нам чай. Не без помощи убедительности и педагогических способностей папы, разумеется.

– Вероника, – обратился он к ней, – прошу вас, не волнуйтесь. Говорите, как можно спокойней.

– Да, легко сказать… – пролепетала девушка.

– Сейчас я задам вам несколько вопросов. – убаюкивающе сказал отец. – Отвечайте на них лишь «да» или «нет».

– Х-хорошо…

– Итак, для начала что-нибудь простое. Вас зовут Вероника?

– Да.

– Правда! – пропищал полиграф.

Неизвестно, зачем у него была предусмотрена функция озвучивания правдивости ответа. Мне кажется, это может лишь пугать и сбивать с толку опрашиваемых.

– Отлично. Уволила ли вас Дарья Айбековна после инцидента?

– Нет, – она вздрогнула.

– Ложь! – пискнул полиграф.

– Нет, я не уволена! Дарья Айбековна бы сама сказала! Ей даже в такие моменты хочется с кем-нибудь поговорить!

– Вынужден согласиться с Вероникой. Она не обманывает. Просто слишком сильно волнуется. Прошу, сосредоточьтесь! Вы говорите, Дарье Айбековне необходимо общение? Предположу, что она чувствует себя одинокой, проживая без семьи. Вероника, я прав?

– Да, вы правы.

– Правда! – снова воскликнул аппарат.

– Она… – продолжила девушка. – Постоянно жаловалась на своё одиночество. Что ни день, то новое изнывание… Ой, простите! – она одёрнулась, – Прошу, не говорите Дарье Айбековне!

– Не скажем. – успокоил отец.

– Спасибо… Просто… Я не хочу лишиться работы. Лучшего предложения не найти! Мне нужно доработать хотя бы этот год. Дальше окончу университет и устроюсь на другую работу.

– Не беспокойтесь. Мы не разгласим ваших слов. Да и потом… вы ничего такого не сказали. Женщинам в таком положении свойственно желание сгладить своё одиночество. И вы, как довольно приближённый к ней человек, отлично подойдёте для составления компании.

– Всё верно. Но она немного успокоилась после того, как к ней… – она мысленно ударила себя по губам.

– Как к ней…?

– Нет, я не могу! Это ведь её секреты.

– Послушайте… – отец подвинул свой стул ближе к ней. – Мы уже знаем, что у неё есть любовник. И он является главным подозреваемым. И ваша неразговорчивость может быть принята за попытку его укрыть. Обещайте, что не будете что-то утаивать. Так будет лучше…

– О-Обещаю…

– Хорошо, тогда продолжим. Вы знали о любовнике. Но виделись ли вы с ним лично? Может, сталкивались? Или разговаривали?

– Нет, такого не было.

– Ложь! – полиграф пропищал противнее прежнего.

– Эх… – папа разочарованно прикрыл лицо рукой. – Ну что такое? Я же сказал!

– Простите, простите! – слезливо прохныкала она. – Я не хотела… В смысле, я боялась!

– Чего же вы боитесь на этот раз? Неужели снова увольнения? Мы же всё обговорили!

– Да… Обговорили, но об этом она точно узнает!

– Вероника, мы начинаем терять терпение!

– Ладно, ладно! Дело в том, что её любовник… Он ходит сюда только ради меня.

– Что? – оживилась я. – Как это, только ради вас?

– Он сам мне сказал. Когда мы сталкивались, обменивались парой фраз, я и подумать не могла… Один раз отпустил мне комплимент. Тогда я на него глянула с таким… Странным ощущением. Но вот, спустя время он подходит и чувственно заявляет, что я ему нравлюсь. А к Дарье Айбековне он ходит лишь для того, чтобы увидеться со мной. Представляете?

– Невероятно.

– А я то как удивилась…

– Авдотья, запиши это. – приказал отец. – Это очень важно. Следующий вопрос. Вероника, вы знаете, где ваша входная карта от дома Дарьи Айбековны? Только прошу, без заиканий и увиливания!

– Я… Нет, не знаю. Я потеряла её.

– Правда! – снова пискнула машина.

– Потеряли? Когда именно вы обнаружили потерю?

– На следующее утро после признания любовника.

– И вы не находите это странным?

– Странным? А что странного? Под конец рабочего дня меня, не задумываясь, выпустил охранник. Я даже не доставала карточку. Должно быть, потеряла её, идя по улице. Ну или она завалялась где-нибудь в доме Дарьи Айбековны.

– Странность в том, что пропажа могла случиться сразу после признания. Вы как-то сближались? Или, может, он заходил в подсобку, а там лежала ваша карта?

– Нет, ничего такого. Разве что… Я старалась увильнуть от смущающего диалога… но он был настойчив, даже обнял меня. Я сразу же выбралась из объятий и пошла… Подождите-ка… вы думаете, он полез ко мне специально?

Папа с улыбкой кивнул.

– Вот же урод! Простите за выражение…

Эти несколько минут я всё пыталась притронуться к слишком уж горячему чаю, при этом внимательно слушая разговор. И под конец, бросив затею с чаем, я влезла в диалог.

– Замечу, – начала я, – что не стоит снимать Веронику со счетов. Возможно, она, конечно, и жертва обстоятельств. Но всё может быть и иначе. Она может быть с любовником заодно. Быть может, по той самой причине, которую описала наша подозреваемая: он признался ей в любви. И мог запросто предложить ограбить хозяйку ради неё. Тогда Вероника просто дала любовнику карточку. А тот, в свою очередь, провернул свою задумку.

– Что?! Нет! Я не… я не делала этого! – закричала она жалобно, на глазах выступили слёзы.

– Подожди, Авдотья. Перед тем, как бросаться обвинениями, надо проверить. Не забывай, у нас здесь полиграф.

– Хорошо, – остыла я, – проверим её.

– Вероника, последний вопрос. Вы заодно с любовником Дарьи Айбековны?

Она шмыгнула носом, подняла своё заплаканное лицо и с трудом выговорила:

– Нет, не заодно.

– Правда! – прожужжал полиграф.

– Ну вот и хорошо. А вы начали плакать. Всё ведь в порядке!

– Постой, пап! Но ведь полиграф – не очень точная штука. Стоит…

– Не стоит. – перебил он. – Я вижу: она точно не врёт. Вот тебе совет, дочка: учись присматриваться к людям. Во всех смыслах. Будь-то черты характера, мировоззрение или интересы. Мельчайшие детали могут сказать о многом.

– Ясно…

– Послушайте, – оживилась Вероника, – я знаю, чем смогу вам помочь. Я вспомнила его имя! Он заикнулся об имени, когда признавался. Его зовут Вениамин. Да, точно, Вениамин!

Мы шли в сторону дома. Солнце уже село. Но небо, по местному обыкновению, не спешило темнеть. Петербургскую набережную освещали довольно редкие фонари, делающие ночь совсем уж неотличимой от ясного дня. По Неве лениво проплывали небольшие, слабо освещённые кораблики.

– Авдотья, – нарушил тишину отец, – а ты молодец!

– Разве? Я ведь ошиблась…

– Нет-нет! Ты поступила очень разумно! Во-первых, не стоило отрицать любого варианта. Во-вторых, финальный вопрос помог расставить все точки над «i», а также выяснить имя подозреваемого. И всё, благодаря тебе!

– Спасибо тебе.

– Не за что. – он положил руку мне на плечо. – А теперь, вот тебе задание: завтра утром я еду в Казань. Меня позвали по одному делу трёхлетней давности. А тебе нужно собрать все материалы и передать их полиции. Я обо всём договорился. От нас больше ничего не потребуется, дальше любовничка просто вычислят по внешности и имени.

– Правда? И на этом всё?

У меня от такой простоты даже появилось желание засмеяться. Но я заткнула себя на пол пути. В итоге вышло что-то вроде резкого кашля.

– Да, на этом всё. Наша работа окончена!

Передав все бумаги полиции, я отправилась в университет. Просидела две скучнейшие пары, на которых подбадривала себя лишь послевкусием завершённого дела. Затем лениво пошла домой. Но прямо перед тем, как я вошла, мне позвонили. Неужели, папа?

– Алло?

– Здравствуйте, это Авдотья?

– Всё верно. Кто это?

– Меня зовут Амир Завялов. Я хозяин небольшого мотеля в Казани. Ваш отец сегодня утром въехал к нам, но сейчас…

– Что случилось?

– Понимаете… Я даже не знаю, как об этом сказать… Вашего отца…

Он сделал долгую паузу, слышны были тяжёлые вздохи. Я молчала, терпеливо ждала.

– Его… Нашли мёртвым…

Я услышала треск. Явный, отчётливый треск. Но откуда он вышел? Может, с той стороны провода? Или где-то поблизости? Да, точно. Определённо, треск был где-то недалеко. Даже очень близко. Но откуда? В этом коридоре было пусто. Ни одного элемента мебели. Электроника не могла сбоить, она новая. Нет, треск звучал ещё ближе. Он… во мне… Точно, скажу теперь с полной уверенностью: это треснула моя душа.

Спустя 3 года…

– Ну я ему и говорю: «Пошёл ты в задницу со своими «подругами»! Мне такие парни, как ты, нафиг не сдались!» – Зинаида выпустила изо рта громадный клуб дыма.

– Вау… – без особого энтузиазма выдала я.

– Что с тобой, Авдотья? Обычно, ты веселая. Что случилось?

– Да ничего… – я сделала глубокую затяжку. – Просто нет настроения…

– Я знаю, чем тебе помочь! Тебе просто нужно найти парня! Да, точно! – лёгким движением пальца она сбила пепел с сигареты. – Я всегда о своих рассказываю, а ты всё одна и одна… Это не дело! Всё, решено! Сегодня вечером идём в клуб. Там и поищем тебе друга.

– Я бы с радостью, но не в этот раз. Завтра мне рано вставать. Я ещё не подготовила курсовую по журналистике.

– И чё? Да забей ты на неё! Хоть на сегодня. До сдачи ведь ещё две недели!

– Прости, но я правда не могу. – ещё одна затяжка, затем медленный выдох. – Завтра с утра еду в Казань.

– Это ещё зачем?

– Скоро день рождения моего отца. Я должна съездить в Казань, на его могилу.

– А-а-а… Прости. Тебе, должно быть, плохо, а я тебя с парнями достаю… – сигарета в руках Зинаиды заметно затряслась. – Сразу бы сказала, а то теперь неловко…

Я печально улыбнулась.

– Из-за этих мыслей совсем растерялась… Ладно, пойду-ка домой. Ещё собраться надо, да и в универ успеть забежать.

– Я с тобой. Давай помогу всё собрать.

– Нет-нет! Мне нужно побыть одной…

Я потушила сигарету об мусорку, обняла Зинаиду и ушла.

На следующее утро я закинула в рюкзак второй комплект одежды, тетради и блокноты для записей, пару ручек и свой ноутбук. Перехватив с кухни бутерброд, я выбежала на улицу, прыгнула в такси.

С момента посадки на поезд и на протяжении почти всего пути я обыскивала интернет на предмет свежих новостей. Для курсовой было необходимо взять несколько недавно произошедших в мире событий и выразить своё мнение о каждом из них.

***

– Здравствуй, Авдотья! Выглядишь великолепно!

– Ты уверен, Амир? После суток в пути?

– Ну не знаю… Возможно это компенсирует красота твоих глаз. Их изумрудный цвет забыть просто невозможно… – он сделал паузу. – Ну, как у тебя дела?

– Всё в порядке… Не считая испорченного настроения.

– Да, у тебя ведь на носу значащая дата… Какими судьбами у нас?

– Можно мне какую-нибудь комнатку? Самую скромную. Я ненадолго, лишь навещу могилу отца.

– Хорошо… – озадаченно произнёс Амир.

Моя комната была жутко похожа на ту, в которой убили отца. Поначалу я даже испугалась, не решил ли таким образом Амир сыграть со мной злую шутку. Но быстро смекнула, что всё-таки нахожусь в мотеле. И комнаты здесь не должны особо отличаться друг от друга.

Всё было обставлено простенько: небольшой стол, служащий и для еды, и для письма; весьма милый квадратный коврик с выходящими во все стороны кисточками; две тумбочки, прижимающиеся к незамысловатой кровати. В углу комнаты была ярко выделяющаяся из стены дверь в ванную.

Я сбросила куртку, скинула джинсы. Встав на коврик, прямо в центре комнатки, я потянулась, сделала небольшую зарядку. Суставы приятно хрустнули. Готово. Последствия суток, проведённых в поезде, устранены. Теперь время приступить к делам.

После некоторой рутины я собралась и поехала на кладбище. Прибыв, я быстро нашла могилу отца, пройдя этот лабиринт склепов словно с клубочком в руке. Что примечательно, могила была неплохо устроена, за ней постоянно ухаживали. Повезло нам. Амир договорился с владельцем кладбища, и тот согласился за очень небольшую цену огородить впечатляющий склепик с витым забором и фонарями. А ухаживание за могилами вообще не во что нам не обходится. Всё за счёт владельца.

– Хорошо, папа, что ты лежишь в таком приличном месте, а не где-то на грязной заброшенной земле… Но лучше бы ты оставался с нами. – по лицу прокатилась слезинка. – Нам так тебя, – я всхлипнула, – не хватает…

Придя с кладбища, я сразу села за телевизор, продолжила искать подходящие для обзора новостей. Но, как назло, ничего дельного не было: очередной повтор утренних новостей. Вскоре, я бросила эту задумку и решила лечь пораньше, чтобы не проспать свой поезд.

Около пяти часов утра

Сильный шум. Настолько сильный, что мой глубокий сон в миг прервался. Я вскочила с кровати, бросила взгляд в окно. Небо озарил ослепительный свет. Он исходил с горизонта. Поначалу, я задрожала, боясь, что это может быть ядерный взрыв или авария на заводе. Но свет погас всего за пару минут. Нет, это точно не бомба.

В этот момент в меня будто вселился мой отец. Мне резко захотелось разузнать все подробности произошедшего явления. Тем более, материала в новостях мало. А эта новость достойна внимания. Более того, я погляжу на всё из первых рядов.

– Куда едем? – озабоченно спросил таксист.

– Вы ведь видели тот свет на небе?

– А-Ага… – он почесал свою залысину.

– Прошу, везите меня туда.

– Э-э-э, не-е! Я ещё жить хочу. Чёрт его знает, что там. Вам тоже туда соваться не советую!

– Я заплачу вдвое больше.

– Да не за какие шиши!

– Втрое.

– Нет!

– Вчетверо, впятеро. Что вам ещё предложить?

– Говорю ж, не поеду я туда!

– Хорошо, – я достала кошелёк, – тогда я предложу вам пять тысяч. Прошу, это вопрос жизни и смерти.

– Э-эх… Девушка… Ну что вас так тянет… Я привезу вас лишь недалеко от этого места. Сам не хочу туда. Пять тысяч не возьму, лишь тысячу. Вы и так, чувствую, можете настрадаться.

– Хорошо. Только, быстрей!

Таксист высадил меня у дороги. На трассе было пусто, пролетела лишь одна машина. Получив свою тысячу двумя купюрами по пятьсот рублей, он быстро рванул в сторону города, вслед пролетевшей машине.

Я пролезла между кустами и вышла в поле. Но сразу поняла, что это совсем не поле, а самая настоящая пустошь, будто после извержения вулкана. Хотя, это, скорей, напоминало… кратер. Нет, быть такого не может. Неужели метеорит? Да ещё и такой громадный, раз разрушил настолько огромную территорию. Нужно дойти до эпицентра.

Пройдя пару десятков минут, я начала слабеть. Мне будто не хватало кислорода. При этом не пахло горелым. Что за чертовщина?! По привычке, от нервов я полезла в карман за зажигалкой. Достав её, я начала щёлкать, то зажигая, то туша огонь. Но огонь не загорелся. Невероятно! Новая зажигалка, которой всего дня два, не работает. Быть такого не может! Должно быть, при падении метеорита сгорела большая часть местного кислорода. Иначе и не объяснить. Ага, вот и воронка!

Постойте… Тут… Пусто? Но ведь это самая глубокая точка кратера. И, насколько я рассчитала, центральная. Здесь ведь должна лежать огромная глыба… Может, всё-таки, это что-то другое? Может, испытание оружия. Хотя, настолько близко к городу… Тогда, может, атака другого государства?

Я вдруг громко закашляла. Нет, ни секунды больше не выдержу на этом пустыре. Местная атмосфера сводит с ума. Я рванула назад, к расположенной за горизонтом дороге. Сердце забилось, как бешеное. Я задыхалась прямо на бегу. Веки прыгали в такт моего бега, затрудняя обзор. Благо, пустырь был крайне редко усеян более-менее цельными горелыми частями, оставшимися от окружения. Поэтому я просто не могла споткнуться обо что-нибудь. В конце концов, я вновь вдохнула более-менее свежего воздуха.

Что же это было? Данная новость вполне подойдёт для моей курсовой. Хоть она и полна загадочности. Сомневаюсь, что я смогла бы разгадать эту загадку. Даже с отцом…

Встав к семи, я спустилась к Амиру, чтобы сказать о своём отъезде.

– О, доброе утро!

– Доброе… Амир, я думаю, мне пора. Сегодня я уезжаю. Пришла выписаться.

– Хорошо, только схожу перекурить. Пока собирай вещи.

– Нет, я с тобой.

– Что? Ты… куришь?

– Да, курю. А что такого?

– Да нет, ничего… Просто… А ладно! Я ж тебе не опекун. Смысл тебя переубеждать.

Мы вышли во двор, достали сигареты. Я достала свою зажигалку и успешно зажгла её. Заметив это, я тихо порадовалась за свою догадливость насчёт атмосферы на месте взрыва.

– Авдотья, как ты?

– Ты о чем?

– В смысле, находиться в этом городе тебе, должно быть, очень сложно. Постоянно прокрадываются разные мысли… – он закончил предложение нервной затяжкой.

– Чёрт, да не бери в голову! Три года прошло. Я уже большая. И тогда была немаленькая. Ничего, перетерпела. Теперь уже намного легче.

– Ну хорошо. Просто, понимаешь… Я ведь сам ввязан во всю эту историю… Твоего отца убили прямо в моём, мать его, отеле… Просто ужас! Я помню, пришлось приводить в чувства моих работников. Почти все они свалили с работы в следующие несколько дней.

– Да уж, понимаю… Главное, что всё закончилось. Я долго искала причастных к убийству. Подозревала, честно говоря, даже тебя. Благо, у тебя было алиби. В итоге, я ничего не добилась. У него не осталось ни одной записи о том шестилетнем деле, по поводу которого он отправился сюда. И, как ты сказал, он вообще не успел с тобой поговорить.

– Всё так.

– Ну и получается, что все улики уничтожены. Я не в силах ничего сделать.

– Что могу сказать?.. Хреново…

– Это, – я подавилась дымом, откашлялась, – точно…

– Да и по сути, так можно описать всю нынешнюю жизнь. Знаешь, держу пари, что, включив новостной канал, сразу наткнусь на какое-нибудь ужасное событие. Вся эта шумиха с терроризмом, всемирным кризисом, информационными войнами… Тьфу! – он снова поднёс сигарету к губам, выпустил облако верней губой. – Ну а включишь что-нибудь другое: там сплошные скандалы, идиотские и бессмысленные обсуждения. Ну и, разумеется, промежутки между всем этим забиты рекламой.

– Да ладно тебе, не настолько всё плохо! На телевидение смотреть, конечно, печально. Но ведь в нём не отпечатана наша жизнь. По крайней мере, не настолько. Кстати, поймаю тебя на слове. Значит, держишь пари? – я дружески ткнула его пальцем. – Готова его принять. Просмотрела столько материала за эти дни. И ничего интересного. Возможно, это было затишье перед бурей. Но я готова рискнуть.

– Ах так! – фальшиво нахмурился Амир. – Тогда пойдём к телику?

– Непременно.

Потушив сигареты, мы забежали в здание. В коридоре, напротив диванчика, висел маленький телевизор. Я уверенно уселась на диване. Амир достал из-за телевизора незамысловато спрятанный пульт. Сел рядом и нацелил его на экран. Сделав интригующую паузу, он включил телевизор на новостях.

– …Под его руководством за последнее время было отреставрировано семь исторических зданий. – начал повествование корреспондент. – Также в интервью Василий Андреевич заявлял, что планирует заняться обустройством нескольких городских парков.

– Ну, что я говорила? Ничего особо интересного. За тобой должок.

– Да погоди ты. – махнул рукой Амир. – Уверен, сейчас они всё это восхваление прекратят, и начнётся привычная картина.

– Ну, как хочешь, давай подождём.

– А теперь к экстренным новостям. В доме, принадлежавшем некому Строганову Игорю, найдено 20 убитых студентов. Трупы содержат разнообразные увечья. Наиболее часты крупные раны, оставленные саблей. На сабле найдены свежие отпечатки пальцев хозяина дома. Игорь Строганов является главным подозреваемым. Убедительная просьба сообщить по телефону, указанному ниже, если вы увидите этого человека.

От такого у меня чуть челюсть не отвалилась.

– Чёрт возьми… Как ни печально это говорить, но я оказался прав. Так что, должок за тобой.

– Неужели так сошлось? В одно и то же время, в пределах пары часов, произошло сразу два значительных события.

– А второе какое?

– Ты разве не слышал ночью взрыв?

– Взрыв? От чего?

– Не знаю. Я съездила туда. Пустырь там в несколько километров. Я даже зашла в эпицентр взрыва.

– Как это? Ты с ума сошла?

– Успокойся. Кратер оказался пуст. Что странно. Я думала, что это метеорит.

– Чёрт, Авдотья. Ты же понимаешь, что могла заразиться чем угодно. Лучше проверься.

– Потом. Сейчас есть дела поважнее… Похоже, мне придётся остаться здесь ещё на пару дней. А сейчас я, пожалуй, съезжу по этому адресу.

– Ты собралась в дом, где ночью зарубили 20 человек? Может, хватит столько приключений на одну поездку?

– Не хочу ничего слышать. Я поехала.

Особнячок-то не хилый! Два этажа, украшенных замысловатой лепниной. Во дворе расположен сад с мощёной дорожкой и лавкой. Всё в духе Викторианской эпохи.

Когда я приехала, здание было окружено. Народу было настолько много, что люди не стояли, разве что, друг на друге. И все кричали. Выкрикивали свои вопросы, стараясь перекричать своих оппонентов. Полиция толком не успевала ответить ни на один из вопросов. Попросту теряясь в потоке шума. Я решила, что получать информацию от полиции не особо эффективно. Ведь дан приказ умалчивать о некоторых деталях. Лучше идти напролом.

Я обежала толпу, пролезла под лентой и в полуприседе подобралась к припаркованной полицейской машине. В ней сидели двое, о чём-то разговаривали. Постаравшись присесть как можно незаметней, я прислушалась.

– Чёрт, вот ведь зараза. – сказал один. – 20 человек!

– Ага, это уж точно. – ответил его приятель низким голосом.