Пробуждение

– Да, мы готовы. Мешкать не будем. Михаил, дайте нам, пожалуйста, десять минут на сборы, – с готовностью подтвердил Максим.

– Хорошо, я подожду в машине, – Михаил тут же скрылся за дверью.

– Золотой человек этот ваш знакомый, Елена Михайловна, – сказал Максим, приступив к сборам, явно удовлетворенный столь быстрым решением вопроса. – Где вы его нашли?

– Ох уж эти мужчины! Вечно спешат! Что, даже чая не попьете? – ответила вопросом на вопрос Елена Михайловна, немного смущаясь и явно игнорируя вопрос Максима.

В коридоре одновременно появился Дима, уже приготовленный к убытию, и заспанная Даша в домашнем халатике, от того не потерявшая ничуть миловидности.

– Дорогая Елена Михайловна, спасибо за приют. Извините, что уезжаем, вы для нас и так много сделали. Я вас только об одном прошу: имейте в виду, что, возможно, нами будут интересоваться. Ничего не бойтесь и отрицайте то, что нас видели и с нами знакомы.

Друзья попрощались. Дима трогательно поцеловал руку Елене Михайловне и Даше, не преминув заглянуть ей в глаза. Даша зарделась и улыбнулась в ответ.

Дом действительно оказался невдалеке. Михаил довез беглецов буквально за пять минут.

– Михаил, – обратился на прощание к малознакомому человеку, уже второй раз выручающего его, Максим. – Я понимаю, что Вы делаете все ради Лены, Елены Михайловны, но я не хочу оставаться в долгу, – Максим засунул несколько купюр в карман Михаила, но он, перехватив руку Максима, уверенно вернул деньги обратно.

– Сочтемся, бог даст, – сказал он коротко и, оставив ключи, укатил на своей старенькой «Волге».

Дом оказался довольно старой постройки, облицованный доской, окрашенный в приятный салатовый цвет, но внутри вполне уютный и просторный. На маленьких трех сотках, прилегающих к дому, росли яблони и слива, уже успевшие зацвести в эту раннюю и теплую весну.

– Повезло так повезло. Мир не без добрых людей, – довольно прокомментировал Дима.

– Короче, Дон Жуан, ты хозяйствуй и подумай насчет обеда, а я займусь камнем. Надо найти щит против их оружия, – сразу взяв быка за рога, поторопил Максим друга.

– Что-то я насчет Дон Жуана не понял? – недоуменно спросил Дима, уже догадываясь о смысле шутки.

– Да видел я, как ты на Дашу смотрел. Не молода она для тебя?

– Она мне понравилась. Что ж с того? Может мне кто-то нравиться или нет? – вспылил Дима, и Максим понял, что попал в яблочко.

Максим заперся в комнате, выйдя только к обеду, характерному, скорее, для холостяков или гастарбайтеров. На столе стояли кастрюлька с макаронами, отварные сосиски и банка сайры.

– Я убегу от тебя, Демон, и сдамся врагу, если ты будешь меня так кормить, – подтрунил над товарищем Максим.

– Дружище, мы в вынужденной изоляции. Салат «Цезарь» и стейки из австралийской телятины будешь заказывать в Москве, если только наши опекуны не загонят нас в тайгу. Тогда я тебе грибочков на костре приготовлю и ягодки засушу, – парировал Дима, и друзья с волчьим аппетитом набросились на незатейливый обед.

– Беру свои слова обратно, Демон. Если есть реже, то пища кажется гораздо вкуснее.

– Вот-вот. Если деньги будут заканчиваться, перейдем на кошачий сухой корм и с таким же удовольствием будем есть его, как зажаристый стейк.

– Что-то ты о нем второй раз уже вспоминаешь?

– А ты вспомни, когда мы последний раз нормально ели, вечный турист?

Друзья продолжали упражняться в остроумии, подчищая тарелки и поднимая общий эмоциональный фон в столь непростой ситуации.

Все следующие сутки Максим практически не выходил из комнаты, изучая возможности артефакта. Дима в основном проводил время на открытой террасе, наслаждаясь запахами яблоневого цвета и благоуханием весны, яростно вступающей в свои права. Смехов даже приготовил вожделенное мясо на углях, чувствуя себя как в санатории, и ничего не говорило о преследовании, столь страшно расписанном Стасом.

Наконец Максим устало вывалился из дома и, усевшись рядом с Димой в шезлонг, закурил.

– Ну что, Калиостро, подвижки есть?

– Скажем так: камень имеет два положения. Первое, которое мы использовали, и перевернутое, которое открывает «Око» в причинный мир, мир астрала. Все, что происходит в мире явном, проецируется оттуда. Мы не можем оказать никакого воздействия, когда алмаз видит мир явный, но он покажет любые события, происходящие в нем, и это дает колоссальные возможности. Например, можно легко поднять деньги на росте акций, валют либо товаров. Для фантазии здесь широкий спектр. В перевернутом положении он покажет уже созревшие кармические связи, которые должны разрешиться в определенное время. Но когда, неизвестно, потому что человек, государство, этнос или какая-либо система сами облегчают либо отягощают карму своими поступками и мыслями. Но я попробовал приложить свою энергетику к алмазу в отношении человека, у которого созрела судьбоносная любовь. Его кармическая связь замкнулась, и теперь остается проверить, работает ли это воздействие, – доложил о своих опытах Максим, напоминая Холмса, дымящего трубкой в ходе своих умозаключений. Максим перевел взгляд с точки, в которой был сосредоточен его взгляд в ходе всего повествования, и многозначительно посмотрел на Дмитрия.

– Ты хочешь сказать?..

Максим утвердительно мотнул головой.

– Ты охренел что ли, Макс? Больше не на ком ставить опыты, кроме как на мне?

– Не кипятись. Во-первых, мы не увидим результат, если это будет кто-то другой. Во-вторых, я не создал искусственно эти события, а спровоцировал, то есть ускорил их.

– Да что ты мелешь?! – Дима поднялся из шезлонга, выпуская пар из ноздрей.

В этот момент калитка открылась, и друзья неожиданно для себя увидели Дашу. Она улыбнулась и, подойдя к столу, водрузила на него корзину.

– Ребята, мама сготовила вам разных вкусностей. Вы ведь голодные сидите? – чуть смущаясь, произнесла Даша.

Максим многозначительно улыбнулся и, сделав вид, словно что-то забыл, поспешил.

– Одну минуту, у меня там картошка переварится, – слукавил он и быстренько исчез за дверями дома, оставив Диму и Дашу одних.

Дима стоял, словно набрал в легкие воздуха, а выпустить еще не успел, пребывая еще в состоянии гнева. Даша стояла молча, а Дима никак не мог переключить свое состояние и стоял, как мальчишка, не знающий, как развлечь даму.

– Хорошо тут у вас, намного приятнее, чем в квартире, – прервала чересчур затянувшуюся паузу Даша.

– Хочешь, я угощу тебя шашлыком? – наконец-то, выйдя из ступора, предложил Дима.

– Не откажусь. Я думала, что вы голодаете, а вы совсем неплохо устроились.

Когда Максим по прошествии получаса, устав сидеть в доме, выбрался на свет божий, Дима и Даша продолжали ворковать, совершенно не заметив его. Максим крякнул, чтобы привлечь к себе внимание. Даша посмотрела на Максима и несколько отстранилась от Димы. Смехов разочарованно вздохнул и укоризненно посмотрел на Максима.

– Дашенька, а вы не оборачивались назад? Может быть, за вами кто-нибудь наблюдал? – спросил Максим.

– Я не заметила.

– Ваш приход может быть опасен для вас и для нас…

– Я знаю. Но я неожиданно как-то заволновалась за вас и, наверное, поступила неосторожно.

– Ладно, что сделано, то сделано. Отчасти я сам виноват, – посыпал голову пеплом Максим, отчетливо осознавая, что сам спровоцировал эту ситуацию.

– Значит, мне больше не приходить? – грустно спросила Даша.

– Обязательно приходи! – воскликнул Дима, забыв про всякую осторожность.

– Посмотрим, – понимая, что здесь только он один может трезво мыслить, сказал Максим.

Глава 22. Контакт

После ухода Даши Дмитрий еще долго сидел в задумчивости. Максим, ожидая от товарища продолжения разговора на актуальную тему, терпеливо ждал, когда Демон придет в себя, в некотором роде чувствуя и свою вину.

– Ну что, Мить, продолжим обсуждение? – не выдержав Диминого молчания, форсировал разговор Максим.

– Да, да. Конечно. На чем мы там остановились? – спросил Дима, словно проснувшись.

– Мы остановились на том, что есть причинный мир. От человека, словно невидимые энергетические нити, уходят связи в мир эмоций, в мир ментальный и мир казуальный – причинный. Человек воздействует на этот мир своей волей и свободой выбора, а он, в свою очередь, отвечает ему силой космических законов, которые он должен пережить и усвоить. Это что-то типа тандема родитель – ребенок, организм – клетка, учитель – ученик, Бог – человек. Поэтому, подумав о чем-то, сказав и сделав что-либо, человек создал условия, которые обязательно должны разрешиться, но он может отдалить, ослабить, усилить или спровоцировать действие космических сил в срезе сегодняшнего дня. И от поступков, которые человек совершает в своей жизни, зависит его здоровье, события, происходящие в жизни, богатство и бедность, дружба и любовь, жизнь и смерть.

– Хорошо, Макс, как мы это можем использовать на серьезном уровне, предположив, что это действительно работает? – спросил Дима, подразумевая, что приход Даши убедил его в дееспособности метода.

– Отдельная личность нас может интересовать разве что из любопытства, если только эта личность сама не влияет на ход истории. Гораздо важнее научиться правильно работать с системами. Дело в том, что человек – это болтик, а система – это механизм, коллективный разум с такой же мощной коллективной энергией – эгрегором. Человек, попадая под влияние системы, становится зависим от нее. Она дает ему свою силу. Хороший эгрегор дает силу созидания и защиту, плохой – силу разрушения. Ответственность за силу и качество мысли целиком возложена на ее обладателя, поскольку даже не высказанная, но эмоционально чрезвычайно наполненная мысль опасна для всех окружающих. Кармическая причинность реализуется в кризисных ситуациях, когда одно и противоположное ему событие находятся в фазе неустойчивого равновесия. Именно здесь карма и выполняет роль подчас необъяснимого, но очень весомого толчка, перевешивая баланс сил в свою сторону. Но я хочу сказать о наших опекунах. Их субэгрегор черен как ночь и силен, как титан. Кроме того, он подпитан еще более мощным эгрегором высшего уровня, который мне не виден. И у меня два вопроса, в первую очередь, для себя: смогу ли я оказать воздействие на столь мощную систему и чем это может аукнуться для нас лично и для всего мира особенно?

– Видно, чем озадачена сейчас эта система?

– Видно. Все весьма предсказуемо. Занято подготовкой заварушки в Афганистане, Ливии, Сирии, в северных странах Африки, Иране. Занято обычными делами: популяризацией гомосексуализма, наркотиков, свободной любви, потребительской идеологии. Пропагандой идеалов интернационализма, демократии, либерализма и прочей чепухи, морочащей людям голову. Готовят новый финансовый кризис. Одним словом, человечеству с ними скучно не будет. Весьма веселые ребята.

– Я понимаю их мотивы, когда речь идет о войне или финансовом кризисе: они на этом зарабатывают, – возбужденно ответил Дима, но зачем им нужно моральное разложение людей?

– Для того, чтобы возвысить свой этнос, свой народ и властвовать над остальными. Властвовать проще над серой, необразованной массой. Столыпин однажды сказал замечательные слова, которые не принято вспоминать, потому что они не укладываются в рамки современной конъюнктуры: «Народ, не имеющий национального самосознания, есть навоз, на котором произрастают другие народы». Вот они и произрастают, как хищники, тихо уничтожая все народы. Придумывая новые ценности, религии, коммунизмы и демократии, – сталкивают народы лбами, ориентируют на ложные ценности. И все, что этим народам уготовано – медленное вымирание в результате какого-нибудь демографического кризиса или вследствие победоносной кровопролитной войны, где они, жидомасоны, сидели, как китайская обезьяна, глядя, как тигр дерется со львом, ожидая, что они убьют друг друга и только ей достанется добыча. В конце девятнадцатого века масон высокой степени посвящения Альберт Пайк написал план на много лет вперед: «Для полного торжества масонства понадобятся три мировые войны. В третьей из них будет уничтожен мусульманский мир, после чего мы спровоцируем гигантские социальные потрясения, ужасы которых покажут всем гибельность безверия. Революционное меньшинство будет уничтожено, а разочаровавшееся в христианстве большинство… получит от нас истинный свет учения Люцифера». Нет уже истинной истории. Есть многократно оболганная и переписанная. Нет настоящих религий. Есть сочиненные и подправленные под нужды управляющей компании. Нет правды. Есть только ложь, красиво поданная вместо правды.

Ладно, Ромео, я пойду продолжу свои опыты. Для меня еще многое не ясно.

– Только прошу тебя, не на мне! – вскрикнул Дима. Максим улыбнулся и скрылся за дверью комнаты, произнеся напоследок:

– Повнимательнее будь, мало ли…

Дима, оставшись один на террасе, достал листочек и карандаш. Задумчиво глядя на прекрасное, уходящее на закат солнце, еще дающее нежное тепло, Дима набросал силуэт Даши и, любуясь тем, как удачен и точен получился рукотворный образ, подписал пару строк, посвященных ей. Потом сложил их в рифму и написал еще две строки. И еще несколько…

Когда Максим уже глубокой ночью выбрался из своей берлоги на заслуженный перекур, Дима все еще строчил бессмертную оду возлюбленной. Глаза его сияли, отражая свет ровной, как тарелка, луны. Пол-литровая банка, стоящая перед ним, была переполнена окурками, и даже его растрепанные волосы изрядно пахли табачным дымом. Стол освещала керосинка, добытая, видимо, в антикварной лавке. Перед Димой стоял бокал с недопитым холодным кофе, общая тетрадь была уже наполовину заполнена стихами, а Смехов еще и не думал заканчивать.

– Ты остынь немного, – сказал Максим Дмитрию. Тот вздрогнул от неожиданности, но, безучастно посмотрев на друга, опять склонился над тетрадью, желая, видимо, закончить мысль.

«Бедный малый. Уж не перестарался ли я? Какие мы все же сумасшедшие, когда влюблены, а если не сумасшедшие бываем, то и не любим», – подумал Максим и совершенно опустошенный сел в кресло.

Дима жирно поставил точку и, сияя лицом, перевел взгляд на Максима.

– Ты мне что-то совсем не нравишься. Тебя не было часов шесть, и впечатление такое, что все шесть часов тебя пытали.

– Ты почти попал в точку, Мить. Налей мне, пожалуйста, кофейку, а я сейчас соберусь с мыслями и все расскажу.

Максим докуривал третью сигарету кряду, когда Дмитрий поставил горячий кофе на стол, не преминув заглянуть другу в лицо. Оно показалось Диме несколько иным, чужим немного даже. Под глазами наплыли большие серые мешки, губы лишились крови, а глаза привычно устремились в одну точку, которую Макс не видел, потому что смотрел в себя.

– Я попробовал выйти на эгрегора, который курирует наших опекунов, – медленно и тихо начал Максим, как будто взвешивая каждое слово. – Этот эгрегор – олицетворение вселенского зла. Я попробовал его на зубок, нанеся несильный энергетический удар. В ответ я получил удар такой силы, от которого на несколько секунд или даже минут потерял сознание. А когда очнулся и заглянул в зеркало, перед моим взором предстал силуэт, облаченный в черный плащ, скрывающий внешний облик контактера.

– Хочешь изменить мир к лучшему? – спросил он, снисходительно улыбаясь.

– Да, – ответил я, немного опешив, потому что это был первый случай подобного контакта.

– Хочешь, чтобы был Рай на Земле? – с любопытством спросил Черный плащ.

– А кто же этого не хочет?

– Мы не хотим. Этому пока не суждено сбыться. Как раз наоборот, скоро придет время Жатвы, и наше дело подготовить ее. И тебе ничего не изменить, как бы ни велико было твое желание.

– И что же? На Земле невозможно достижение благодати? Добра, света, справедливости?

– Когда-то на Земле был Рай, – ответил контактер. – Он известен вам как Эдем. Люди жили в добре, не зная, что такое зло. Но они не могли расти и эволюционировать, потому что у них не было свободы воли и мотива для развития. Они жили, как разрешал Хранитель Вселенной, не знали меры зла, и поэтому были примитивны. Тогда Хранитель Вселенной допустил получить людям свободу воли, как у богов, через Древо познания добра и зла. С того самого времени человек сам определяет, как поступить в том или ином случае, подсыпая груз на кармические весы жизни. Он поступает, руководствуясь свободой своей воли, но тем самым творя дальнейшую свою судьбу, воплощаясь вновь и вновь на этой планете, так и не добившись необходимого прогресса. Само ваше пребывание здесь как в заточении говорит о том, что души ваши несовершенны. Теперь Рая нужно добиться. Но добившиеся его, будут действительно достойны. Хранитель получит необходимые семена-жемчужины, достойные его перста. Остальные будут пущены по новому кругу Сансары, перевоплощаясь вновь и вновь. А наша задача лишь отделить зерна от плевел и подготовить Жатву. Скажем так: Жатва – это генеральный зачет по итогам всех выученных уроков.

– То есть вы – учителя человечества?

– Человек сам себе и судья, и палач. Он сам отворяет двери в небеса и сам падает в преисподнюю. Наша роль проста и велика одновременно: мы тестируем человечество, как учитель тестирует учеников на экзамене. Каждый человек умен, приятен, с удовольствием вам расскажет о чужих ошибках и будет морализаторствовать с вами, упиваясь своим, если не величием, так особой костью, ставящей его выше этих заблудших. Но дай этому человеку искушение деньгами, властью, славой или плотью, и его эго наломает таких дров, что другим и не снилось. Мы искушаем человека, вводя его в грех, и обманываем его. Потому как достойный Божественных сфер не может быть невеждой. Достойный должен отличать добро от зла и знать цену каждому своему поступку. Зло – это проявленный недостаток, понимаемый умом и трансформирумый им в добро. Потому что возвысившийся человек становится ближе к Богу, а значит, обладая свободой воли, должен правильно распоряжаться ею, опираясь на законы Вселенной. Мы – строгая инстанция на пути человека к Богу, подбрасывающая человеку испытание за испытанием, используя такие недостатки человека, как злость, зависть, гордость, жадность, чему источником является его эго. У вашего пребывания здесь есть смысл и предназначение. Время, отведенное до начала Жатвы, быстро истекает. Для нас очень важно, чтобы поляризация планеты была негативной во время Жатвы. Негативная – значит ориентированная на служение себе, в противоположность позитивной, ориентированной на служение другим. Во главе экзаменаторов стоит Люцифер, допущенный Всевышним управлять Отделом технического контроля, а на грешной Земле всегда есть исполнители его воли.

На Земле есть ядро, состоящее из тринадцати основных линий крови, но существует масса других линий, вышедших из этих тринадцати. Суть нашего устава и цели передаются из поколения в поколение. Этим тринадцати и иже с ними мы дали власть и деньги, и они проводят идеи Люцифера в жизнь на протяжении многих веков, не гнушаясь ничем, умножая свои капиталы и влияние.

– Не слишком ли жестока контролирующая инстанция? – сухо спросил я, чувствуя неукротимую силу, исходящую от контактера.

– Все это осуществляется с одной целью: чтобы у души был мотив к развитию, к слиянию с Творцом. Физическая жизнь есть очень тонкая и очень мастерски созданная игра, в которую играет Бесконечный Создатель. А в перерывах между жизнями в качестве людей мы и вы – большие друзья, братья и сестры в едином между жизнями антракте, мы все от души смеемся, вспоминая те роли, которые играли в инсценировках на планете, а также от души забавимся, готовясь к новым ролям в предстоящих актах.

– А были ли ранее Жатвы? – спросил я.

– Были. Атланты выбрали негативную поляризацию. Арии и майя – позитивную.

– А мессия?

– На Землю всегда посылаются Учителя, чтобы заставить человечество задуматься. Не ищите спасение вовне. Путь к Богу в вас самих. В человеке есть два мощных энергетических начала: эго и любовь. Если эго берет верх, то человек деградирует. Сила эго дает возможность властвовать над всем. Если любовь ставит эго на службу себе – это путь развития. Сила на службе у любви – это путь развития и служения. Любовь без силы – это колосс на глиняных ногах. Сила без любви – это монстр. Обретя гармонию того и другого путем множественных инкарнаций, человек-таки сольется с богом, если пройдет наш контроль. Наш легион, проводящий волю Люцифера на планете, другого генетического происхождения, чем все человечество. Пытливому уму это могло бы быть известно, но человечество обмельчало под ударами наших легионов. Нет провидцев, нет героев, нет пытливых умов. Сколько невежд, повторяющих друг за другом абракадабру, сочиненную нами. И сколь мало вас, достойных милости Бога! Вы тратите эту прекрасную жизнь на достижение материальных благ, которые в одно мгновение потеряете однажды. Мы закрываем вам глаза, пуская по ложному пути, отвлекая от вашего предназначения на Земле. Мы заменяем вам предназначение на заработок. Гоняясь за побрякушками, вы забываете о главном, для чего родились. И, уйдя из жизни, вы не имеете ничего с собой, потому что все ваши побрякушки остаются на бренной Земле, обольщая следующих «конкурсантов». Я прощаюсь. Советую хорошо подумать, прежде чем касаться нашей системы в астрале.

– Скажи, как зовут тебя?

– Можешь называть нас архонтами, – сказал Черный плащ.

– И никому никогда не удавалось бросить вам вызов?

– Приходили пророки, неся знание человечеству. Но как легко оболгать любое учение, немного заинтересовав пастырей. Как много было продано индульгенций, как много сожжено на кострах, как много истреблено иноверцев за Иисуса, который призывал любить ближнего. Бесконечные Вселенские соборы вычеркнули все, неугодное папству, оставив самое надежное для управления народом.

Пара человек в недалеком прошлом разгадала замысел комедии планетарного масштаба. Но они были обыграны нами благодаря тому, что нам удалось столкнуть этих титанов лбами. И все, что осталось после них человечеству, – это десятки миллионов загубленных жизней и имена, повергнутые в вечное проклятие. Но как они тонко чувствовали игру! И совершенно правильно увидели скрытые от глаз не только обывателей, но и светлейших умов силы, ведущие ключевую игру на этой планете; немногие, кто понял, как мало стоит так называемый научно-технический прогресс по сравнению с тем, чего стоит рост человеческого самосознания. Как сейчас помню замечательные слова одного из них: «Я не измеряю успешность нашей работы по возникновению новых улиц. Я не измеряю ее по новым фабрикам и новым мостам, которые мы строим, а также по дивизиям, которые мы можем мобилизовать. Напротив, в центре суждения об успешности этой работы стоит ребенок, стоит наша молодежь. Только тогда, когда созданы условия для их роста и развития, я могу быть твердо уверен в том, что мой народ не исчезнет, а значит, и наша работа окажется не напрасной».

Когда он это говорил, у меня мурашки бегали по энергетическому полю. Я наконец-то увидел настоящего противника. Умного. Сильного. Решительного. Я знал, что ему не суждено было выиграть у нас сейчас, потому что идет время, отданное нам Хранителем. Но какова была красота игры! Как решительно этот простой смертный захотел перевернуть все устройство мира! Мы смогли провести блистательную операцию и столкнуть его с достойным противником – Россией. Объединение их сил могло бы надолго остановить процессы, успешно запущенные нами. Но история не терпит сослагательного наклонения.

– Мой дед воевал. Я попросил бы…

– И каждый мужчина, когда воюет его народ, – продолжал контактер. – Но вами всего лишь манипулировали. Вы сейчас – колосс на глиняных ногах, потому что нам удалось подрубить ваши корни, в которых вся ваша сила. Нам удалось уничтожить веру в силу вашего рода. Вы перестали получать знания и опыт, накопленные тысячелетиями вашим народом. Вы забыли о своей культуре и традициях. Вы перестали почитать свой род и своих пращуров. Вы уже давно не знаете о том, что ваши предки, находясь в мире Нави, помогают вам. И, когда род вместе, сила его умножается. Сила каждого в единстве с судьбой своего рода и народа. Но вы сейчас об этом не знаете. Хотя в вас, ариях, и течет кровь богов, но вы потеряли с ними связь, связь со своими корнями. И вам противостоит безжалостный легион. В нем нет любви, которая дана ариям от богов, а есть одна лишь жестокость и сила. Поэтому Жатва неминуема, и колосьев будет собрано много.

– Почему ты мне это говоришь? Не лучше было бы не раскрывать карт?

– Я говорю тебе именно для того, чтобы ты понял бессмысленность своих усилий. Во-первых, Бог не меняет того, что происходит с людьми, пока люди сами не переменят того, что есть в них. Во-вторых, средства массовой информации подчинены нам. Как ты достучишься до них? У всех в уме стоят вопросы личного экономического процветания. Они вспоминают о Боге, только тогда, когда, как вы любите говорить, петух жареный в задницу клюнет, да и то каждый своего, который в лучшем случае является одной из ипостасей Хранителя.