Полная версия
Народные предания и первая Киевская Русь
Миролюбов полюбил стародавнее, и так вспоминает об этом. «Когда я поступил в духовное училище, мне пришлось тяжело сочетать знания, полученные от „Прабы“, матери или отца [по истории] с тем, что говорилось в школе. Любовь же к родной дедовщине, поддержанная моим добрым учителем, инспектором Тихоном Петровичем Поповым, так и осталась на всю жизнь. Он внушил мне потребность записи разных преданий, песен, сказок и пословиц. Я стал записывать, и многое он переписывал из моей книжки, чтобы использовать для своего большого труда по преистории славян-руссов. Труд этот, как и сам Т. П. Попов, погиб в революцию… Я сохранил мою книгу записей по южнорусскому фольклору! Как? А Бог его знает!»
В 20-х годах с этим фольклором ознакомился и высоко его оценил профессор Д. П. Вергун, который настоятельно посоветовал Юрию Петровичу заняться изучением славянского прошлого. Живя в эмиграции в Бельгии, Юрий Петрович все свое свободное время от службы посвящал глубокому изучению древней русской истории и истории славянства. Он использует труды на русском, других славянских и иностранных языках по интересующим его проблемам, задумывает написание ряда работ на основе сохранившихся у него записей, среди которых: «про древнюю русину», «про русину землю», «про хату русу», «про карпат гору», «про русу стеновую», «про князя Кия», «про Киева-града».
Однажды в Брюсселе Миролюбов познакомился с художником Фёдором Артуровичем («Али») Изенбеком, бывшим в годы гражданской войны командиром артиллерийской батареи в Белой Армии. Как-то в разговоре с Изенбеком Юрий Петрович, рассказывая о своем увлечении древней историей славянства, посетовал на отсутствие оригинальных источников, препятствующее ему заглянуть достаточно глубоко в прошлое русского народа. Изенбек рассказал, что в 1919 году, в разгромленной помещичьей усадьбе под Орлом, он нашел кучу небольших дощечек с выцарапанными на них письменами на непонятном, как ему кажется, славянском языке. Будучи участником археологической экспедиции в Средней Азии, он почувствовал, что дощечки могут иметь историческую ценность. Поэтому он дощечки собрал, и ему удалось не только вывезти их из России при эвакуации Крыма, но и сохранить. Изенбек привел Юрия Петровича к себе домой и показал ему два кожаных мешка, в которых хранились дощечки, часть которых была поломана. Миролюбов пишет: «Я взял дощечки и поразился! Они были, несомненно, на славянском языке, но каком-то архаическом, что даже слов нельзя было разобрать. Сразу было видно, что это многостолетняя давность». Изенбек позволил Миролюбову заняться изучением и перепиской написанного на дощечках с условием, что Юрий Петрович будет заниматься этим в его квартире. После «адских» трудов, длившихся с 1927 по 1936 год, Миролюбову удалось разобраться в дощечках, местами попорченных временем, частично поломанных с недостающими частями, переписать начертанный на них текст, расшифровать и перевести его на современный язык. По мере обработки дощечек Миролюбов отсылал переписанный оригинальный текст в Русский музей в Сан-Франциско, куда были посланы также и фотографии нескольких дощечек.
В 1941 году, во время оккупации Бельгии немцами, скоропостижно скончался Изенбек. Поскольку он не имел семьи и родственников, присмотр за квартирой умершего полиция поручила хозяину дома, в котором он жил. Лишь через несколько недель после смерти Изенбека было установлено, что всё свое имущество, состоявшее главным образом из картин, он завещал Ю. Миролюбову. Прибыв на квартиру Изенбека, Миролюбов с ужасом обнаружил, что дощечки исчезли. Возникло подозрение, что хозяин дома, имевший ключи от квартиры, использовал дощечки для растопки плиты… Лишь через 15 лет после смерти Изенбека, при посредничестве А. А. Кура (генерала Куренкова) и Сергея Лесного (Парамонова) была начата публикация дощечек в журнале «Жар-птица». Сергей Лесной назвал текст дощечек «Влескнигой», по имени Влеса (Велеса) – языческого божества. Хотя во «Влесовой книге» содержится немало летописных сообщений, но тем не менее по своей тематике и структуре она не является летописью. Текст дощечек рассказывает о генезисе древних Русов, об их истории и мифологии, об их долгих скитаниях и войнах, там содержится много сведений географического, бытового и социального характера. По словам Миролюбова, вместо ожидаемых им «точной хронологии, описания точных событий, имен, совпадающих со смежной эпохой других народов, династий князей… там оказалось описание событий, о которых мы ничего не знали, обращение к патриотизму руссов».
Как содержание «Влескниги» (обозначим этот источник таким образом, в дальнейшем ВК), так и ее язык произвели на Миролюбова огромнейшее впечатление. Самозабвенно работая над расшифровкой и переводом текста дощечек, он думал об осуществлении давнишнего замысла, навеянного ему его братом Николаем, – написать фундаментальный эпический1 труд о жизни и ратных деяниях легендарного киевского князя Святослава. Ему казалось, что язык дощечек открывает ему путь к языку, на котором говорили в конце языческого периода Руси. В 1935 году он принимается за осуществление своего замысла, начиная писать книгу. Свой капитальный труд, названный «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович закончил в 1947 году. Одновременно с работой над книгой «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович писал рассказы, стихотворения и многочисленные статьи для зарубежной русской прессы. По окончанию работы над «Сказом о Святославе…» он написал ряд книг, которые, как и «Сказ» остались до его кончины не опубликованными.
Самоотверженными усилиями, ограничивая себя во всем, вдова Юрия Петровича, у которой сохранилось более 5000 страниц литературного наследия Миролюбова, начиная с 1974 года, издает одну за другой написанные им книги.2 К первой изданной ею книге – «Бабушкин сундук» – она предпослала трогательное письмо покойному супругу. Она пишет в нем: «То, в чём судьба тебе отказала в жизни, кажется, теперь осуществляется. Эта книга является небольшим сборником твоих рассказов. В тот момент, когда ты навсегда покидал меня, я обещала тебе сделать все, что в моих силах, для опубликования твоих произведений…» И обещание свое «маленькая Галичка» неукоснительно выполняла, преодолевая все трудности. За первой изданной книгой ІO. П. Миролюбова последовали: «Родина-Мать» (1975), «Прабкино учение» (1977), «„Риг-Веда“ и язычество» (1981), «Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов» (1982), «Русская мифология. Очерки и материалы» (1982), «Русский христианский фольклор. Православные легенды» (1983), «Славяно-русский фольклор» (1984)3.
Полагаем важным и правильным показать, о чем же писал Ю. Миролюбов, что хотел донести до своего читателя. Без понимания его творчества невозможно грамотно оценить того, что собрал за свою жизнь писатель, какова ценность того материала, о котором он говорит в своих трудах. О чём же писал Ю. Миролюбов, покажем на коротком отрывке из его книги «Прабкино учение». Итак…
«Прабка для меня всё. К ней я обращаюсь с вопросами, ей посвящаю весь день, и она никогда не сердится, не гонит меня прочь. А попробую с тем же обратиться к другим, они сейчас же говорят: «Поди в сад, погуляй!» или же: «Иди к Прабке! Мне некогда». Вот и сейчас сижу у Прабы Варвары. Она довольна и говорит: «Слушай!.. Только не вертись и не перебивай. Чего не поймешь, спросишь потом». Так начала она свой рассказ про дедовщину: «За прастарые часы, когда еще Прады Прадов жили, а Прабки лазили на четвереньках, в самую старую старину был у Русов царь Замах. При нем наши Пращуры начали первые пышки делать. До того не умели еще ни хлеба заквасить, ни теста вымешать, либо каравай испечь. Борща ни одна баба сварить не умела. Так жили тогда люди. Вот, тогда и стал дед Горун людей в Бога верить учить. До него и в Бога не каждый верил, а кто так и не знал, как это верить. Горун научил костры разводить да чебрец в огонь кидать, чтоб пахло. Он же научил, что Огник от солнца идет, и что ему надо ягня святить. Потому-то огонь в печи с молитвой разжигают. Не помолишься, а он тебе вместо тепла да жару, возьмет и холоду напустит».
Долго говорила Праба, спрашивала, все ли запомнил, и лишь потом говорила дальше: «Огонь та ягня, это же одно и то же. Потому не обижай ягнят и почитай огонь. Не будешь почитать, он сам тебя не уважит. Тогда хочешь, или нет, все равно поклониться ему придется!» «Папа говорит, что только Богу надо кланяться». «Богу – конечно… Только не забывай и Дедовщины. А то Бог на небе высоко, а Дедовщина на земле, совсем рядом. Тут она, и никуда от нее не денешься». Праба, говоря это, что-то шила, перекладывала, примеряла, и сказала: «А надо так жить, чтоб и Бог на тебя не сердился, и чтоб Дедовщины не обижать, – Прабка качнула головой и продолжала: – Я же говорила… Люди и раньше молились Богу. Теперь пойдет в церкву, а тогда – на криничку, в лес, у костра, либо в поле, возле снопов, а нет, так среди растущей еще пшеницы… И не там, так под Дубом. Все это были места, где можно было Бога призывать. Тогда так верили, что, если есть криничка, так там и церква!.. Дуб был как Бог-Отец, Дуб и Сноп. Он же – вода, Огонь, как другие боги. Становись и молись! – она махнула рукой. – Бог везде есть!.. И сейчас можно молиться, если хочешь, на речке и в лесу. Люди же тогда жили бедно, либо в землянках, где повернуться негде, либо на возах. Положил свои кожухи, мешки да рядна, и поехал. Сегодня тут, а завтра в другом месте. Там, где тебе лучше. Ну, так где же еще церкви ставить?»
Прабка передохнула и продолжала: «Да и то, говорили старые люди, что у дальних Пращуров наших были церквы. Не было их только у русских. Русы жили родами, большими семьями. Сколько б ни было людей, все – вместе. Старший дед-Родич, а все – братья да сестры, и дети общие, до каждой мамы отзываются. Так и теперь еще есть такие семьи. Ну, и боги тоже складывали свой род. Старшим был Бог-Отец, Сварог, и другие сыны его – пониже. Что Дед-Сварог скажет, то Перунко и делает. А у того были еще сыны, а от них дети-люди. Они так и до Бога обращались: «Гей, слышь, Дед! Пошли нам Тучу да Грому!» «Надо послать Тучу с Громом… Гей, Перуне-хлопче!.. Собери-ка ты Тучу темрявую да гони Гром!.. Людям надо. Засуха в поле!» Идет Туча темрявая, гремит Гром, льется Дождина… Услышал Прад мольбу человеческую! Напилась земля всласть. А чего же еще людям надо? Благодарят они: «Слава тебе, Перунко, слава. И Туче темрявой, и Грому гремячему слава. Всем богам нашим слава…» Поднялись хлеба, ожили травы. Люди, дети Сварожьи, принесли Отцу небесному благодарение: просо, молоко, масло, творог, яйца. Все это в костер среди дубов положили. Бога-то Дубом звали. Молодежь вокруг пляшет, поет, в борьбе состязается, зелеными палками дерется. Кто кого поборет, побьет, тому и честь. Лучшие получали награду от стариков. Дети бегали, играли в горелки, забавляли дедов. Деды сидели, вели беседы тихие про минулости, когда сами молодыми были. Потом все ели общую страву и пили хмельной мед. Для этого каждый приносил, что мог, цыпленка, чи порося молодое, а самые бедные несли толченого проса для каши. Ели все досыта, что Бог дал. Одинаково ел мясо и тот, кто принес только проса.
После стравы, когда была сказана похвала Богу, начинались состязания молодых вояков, а девчата клали венки у ног Дуба, либо просто цветы. Тут выходили деды и вели белого коня. Все смотрели, куда конь ступит, если в сторону орала, то будет мир, а если ступит на копье, или меч, – будет война. Когда же гаданье кончено, пели трижды славу Богу, и расходились по домам. Пращуры наши верили, что Бог живет с ними в доме, в печи, где огонь. А где огонь, там и Бог. Потому-то, когда горел огонь, входили в дом благоговейно, с поважением. Кричать в доме нельзя было. Ругаться тоже запрещалось. Дети в хате не смели шалить. Во дворе – бегай, сколько хочешь, а в хате нельзя, а то огонь уйдет! Ну, да и хаты были такие тесные, что там негде было разбежаться. Землю рали деревянным ралом, а хлеб жали деревянными серпами с кремешками, так что солому не резали, а перетирали. Сколько горстей колосьев, столько и работы. Трудно было жать! Потом стали делать медные серпы да железные. Тогда легче стало. И берегли же хлеб, каждое зернышко сохраняли. Ведь хлеб доставался вдесятеро трудней, чем теперь. Зерно тоже мололи меж двух камней, руками. Целый день ребята камни вертят, а когда кончали, и муки-то было не больше, как на два хлеба. Легче стало, когда придумали водяные да ветряные мельницы. Однако ж и тогда мука была только грубая. Белой еще не знали. Хлеб был черный, как сама земля. Картошки тогда еще и в помине не было. Пращуры ели моркву, пастернак, бурачки, горох, фасоль и чечевицу, а то пекли в печи репу, капусту или тыкву. Ходили на охоту, так приносили зайчатины, медвежатины, или свинины. Мясо солили и сушили, как и рыбу, на солнце. Много набирали дикого меду по лесам. Сохраняли его в горшках. Сушили яблоки, сливы, ягоды, сохраняли с медом, зимой варили, как мы, взвары. Пища была грубой, но Пращуры жили – не тужили, и были здоровее нас. Когда кто болел, его первым делом – отправляли в баню. Потом поили травяным отваром. Человек выздоравливал.
Дедовщину Пращуры хранили свято и нерушимо. Не отступали от родных обычаев ни на шаг. Женились и выходили замуж только за своих. Жили по сту человек сразу. Бывало, что старший Родич заедал жизнь молодых. Ну, его терпели, как могли. А некоторые уходили и основывали свой род. Ну, так вот, скажем ты… Слышал про Прадов наших, да и скажешь: «Ну, они тогда так жили, потому что дурные были, а вот я – умный, и буду лучше жить!» – «Никогда, Праба, никогда не скажу так! – вскричал я. Разве можно?» «Ну, дай тебе Бог сдержать слово! – ответила она задумавшись. – А то разно в жизни бывает…» «Я, Прабушка, буду жить, как они жили!» «Ну, ну… Пращуры любили друг друга, ссорились редко, и то больше слухались старого Родича. Как он скажет, так и делали… Ну, вот, храни же и ты Дедовщину! Трудно, но хорошо жили наши Прады!» Я помню, как сейчас, что весь ушел в мечты. То я себя видел русским воином, скачущим в бой, то – старым Родичем, вершившим дела рода, а то – простым пахарем, сеявшим жито».
Как видим, Ю. П. Миролюбов ничего не придумывал, а передавал нам лишь то, что слышал от своего ближайшего окружения. Он рассказывал нам то, как жили раньше наши прадеды, раскрывая суть их бытия через пересказ тех людей, которые сохраняли, помнили и делились с другими своими знаниями и сведениями о стародавнем. Неужели это не интересно знать? Как представляется, каждому здравомыслящему человеку это будет интересно, познавательно и полезно представлять быт, условия и чаяния наших далёких предков. И Ю. П. Миролюбов не ставил перед собой задачи что-то изобрести или вообразить, он просто пересказывал нам то, что слышал, записывал и помнил о жизни предков. Осознав на каком-то этапе своей жизни, какой материал он собрал, Ю. Миролюбов стал более целеустремлённо и основательно исследовать, перерабатывать и воплощать в своих трудах наработанные материалы и полученные сведения. И за это мы ему должны быть благодарны.
В литературное наследие Ю. Миролюбова входят так называемые «Сказы Захарихи». Сказы были написаны языком, напоминавшим язык «Влескниги», но в более упрощённом виде. Возможно, Ю. Миролюбов при переводе делал текст более понятным для читателя, а может, и сами Сказы были написаны проще, чем «Влескнига» и представляли собой устные народные предания. «Сказы Захарихи», на наш взгляд, и являются той частью устных преданий, которые пели и рассказывали людям кобзари, гусельщики-велесовичи, домрачеи и лирники. В «Сказании про Адагу-царя» находим подтверждение этому: «Только мы, старые спиваки, ещё помним и рассказываем про стародавнюю Русь, да про житьё-бытьё наших Пращуров». Видимо, со слов таких «спиваков» и были записаны настоящие Сказы, собранные Ю. Миролюбовым.
Почему мы представляем здесь эти Сказания? Тексты Сказов описывают события, которые в чём-то совпадают с ВК, но, преимущественно, относятся к временам ещё более древним! То есть Сказы по временному принципу как бы предстоят содержанию «Влескниги»! Издатель шведского журнала «Fakts» Владимир Штепа, опубликовавший некоторые из Сказов, отмечал: «Сказы Захарихи» охватывают огромный промежуток времени, около 70 тыс. лет, а в последней части пересекаются с «Влескнигой», когда речь заходит уже о Киевской Руси. Тем самым они взаимно подтверждают друг друга. Кроме того, у них схожий язык и дух повествования». Ещё одним серьёзным аргументом их родственности является то, что имена некоторых исторических деятелей прошлого, о которых говорится в Сказах, – царь Мах, князь Кисек (Киська), князь Халабуда (Хилбудий), готский князь Конарех, – встречаются также в отдельных фрагментах «Влескниги».
Следует отметить, что Сказы – это реальные события, записанные в своё время со слов очевидцев (как например, «Сказы посольского приказа», описывающие работу русских дипломатических служб и др.). Они писались в образном понятии и отражали культуру и быт народа. В некоторых Сказах, описывающих наиболее древние времена, происходит наложение однотипных событий, происшедших в различные отрезки времени, то есть слияние одинаковых образов в одни временные рамки. Полагаем, что «Сказы Захарихи» близки к истине. Это ведь говорил сам Русский народ устами Захарихи, поэтому надо обязательно прислушаться к народному мнению, так как это часть забытой правды.
Надо отдать должное Ю. Миролюбову за то, что он донес до нас эти сказания. Как представляется, творчество самого Ю. Миролюбова не до конца оценено и тем более осмыслено. Как мы уже знаем, именно он придал гласности факт наличия «Влескниги». Он поведал миру о древнейших сказаниях, хранившихся на Руси. Как представляется, свое наследие нельзя отвергать. Наследие надо изучать и исследовать. Что, собственно, и делал Ю. Миролюбов, собирая народный фольклор, куда он относил и обозначенные «Сказы», и огромное количество небольших мастерски написанных им зарисовок по народным преданиям. Часть таких зарисовок собраны в отдельной его книге «Русь заповедная», где представлены разные предания, песни, сказки. Даже эти небольшие моменты творческой деятельности Ю. Миролюбова говорят о том, что он был увлечен своей работой, целенаправленно ей занимался, собирая и записывая фольклорный материал. Он не гнался за сенсацией, а просто делал свое любимое дело. И ему не было нужды, что-то выдумывать и «изобретать колесо». Материал для творчества, как говорят, лежал под ногами. Ю. Миролюбов сумел этот материал собрать и обработать. Ю. Миролюбов, записавший «Сказы Захарихи» по совету своего школьного учителя Тихона Петровича Попова, войдет в русскую литературу подобно А. Н. Афанасьеву, имя которого для каждого читателя неразрывно связано с русскими народными сказками.
Если бы Юрий Петрович записал Сказы под своим именем, то стал бы вроде датского сказочника Андерсена. Но тогда не нужна бы была старуха Захариха, и образ этой сказительницы был бы потерян для нас. Эти простые рассуждения помогут читателям понять, что ни о какой подделке нашей истории Миролюбовым не может быть и речи. Другое дело, что эту историю придется осознать по-новому, так как оказался сохранен устный вариант русской истории, начиная от Библейского Потопа, а точнее от гибели горы Мера по Сказам, т.е. той мифической земли, о которой спорят и до сих пор.
Сказы читаются легко и с интересом. Однако, ученым и историкам их будет не легко переварить, так как тогда придется включать в официальную историю и «царя Гороха», имя которого до сих пор сохранилось в нашем разговорном языке, но стало синонимом давно прошедшего и забытого времени. Поэтому неудивительно, если «Сказы Захарихи» встретят возражения со стороны так называемых специалистов. Их можно понять, – со школьной скамьи они усвоили, что русская история начинается с Рюрика, т.е. срабатывает обычный условный рефлекс.
Сомневающихся в искренности творчества Ю. Миролюбова отсылаем к другой его работе, уже связанной непосредственно с историческими исследованиями – «ПРЕИСТОРИЯ СЛАВЯНО-РУСОВ». Очень интересный материал – пример анализа исторических процессов для любого исследователя. В книге он показал необходимость Русским знать не только нашу ближайшую историю, но и тот ее древний период, о котором, к сожалению, большинство ничего не знает или еще хуже представляет его в извращенном виде, как, например, многоуважаемый Л. Нидерле. При этом Ю. Миролюбов понимал, что данной его книгой история славян не исчерпывается, но «в ней уже просматривается древняя преистория». Нет спора, факты древности трудны для их восприятия и тем более для интерпретации, но изучение этих фактов весьма возможно и даже очень необходимо. Почему же это не было до сих пор сделано? Ответ простой – мешала этому «теория норманнизма», а, кроме того, и лень! Ну, с чего, спросите, будет заниматься уважаемый профессор неизвестными вопросами, когда есть известные, а главное «бесспорные» («норманнистские») построения, против которых никто не возражает. Она, эта теория (двухвековой давности) давала упрощенное объяснение многим событиям, а потому была и удобна для пользования.
В качестве других народных источников исторических сведений, наряду с теми, о которых говорил Ю. Миролюбов, можно отметить ряд известных летописных документов, таких как «Хронограф Малалы», «Ипатьевская летопись», Мазуринский летописец, Боянов гимн, Сказ о том, как казаки Белую Вежу защищали, Сказание о Словене и Русе и т. д. Как видим, народное творчество это факт, от которого нельзя отмахнуться. Это надо изучить, осмыслить и использовать.
ІІІ. Сказы Захарихи
В литературное наследие Ю. Миролюбова входят так называемые «Сказы Захарихи». Сказы являются одним из источников о древних реалиях и охватывают огромный промежуток времени жизни Русов. Попытаемся понять в данном исследовании, какие же исторические сведения донесли до нас Сказы. Для более детального анализа Сказы разбиты на разделы по временному и тематическому принципу. В первую очередь нас, конечно же, будут интересовать сведения о Киевской Руси, что является предметом нашего интереса в исследовании. Но чтобы показать, что Сказы реально являются источником исторических сведений, представим здесь некоторые из них с анализом содержащихся в них информации. По ходу изложения будем давать комментарии, поясняя или разъясняя те или иные положения Сказов.
Итак, предлагаем собранные и записанные Ю. Миролюбовым Сказы4.
1. В первом подразделе познакомимся с самыми удивительными преданиями древнейших времён – за несколько десятков тысячелетий до нашей эры, когда Русы-Ойразы жили на благодатном острове, и эта земля за одну ночь исчезла в пучине вод. Интереснейшие сведения, которые предстоит еще осознать, так как они выходят за рамки освещаемой академической наукой истории. В уникальности и аутентичности данных сведений не приходится сомневаться. Эти сведения показывают важность и значимость самих Сказов, подчеркивая еще раз необходимость их изучения и осмысления.
Сказ про старую старовину
То было такъ давно, что уже и давность сама отъ старости выцвела, и уже не видно, что а какъ, и только думка старых людей еще сохраняетъ вспоминъ про то, и поведа́еть про те часы. Такъ, коли еще Русы одразу жили на Земле, на полуночи, а тамъ были и Гору Миру видели, а та Золота Гора еще стояла крепко, такъ былъ в Русахъ Царь Сварогъ, а было у него много Царей разныхъ, и все они были Богами живыми и носили ихъ имено. Ближними были возле Царя Сварога Перунъ Царь, Волосъ Царь, Дажбо, Себо, Ладо, Яро, Купало, Хоросъ, Радощь, Свято, Колядо, Рудый, Вышній, Крыжней, Лютоборъ, Овсень да Сивый, да еще Дымъ да Вимъ, да Лещъ, да Водяникъ, да еще Полевикъ-Царь, да Земонъ, да Просичь, а другихъ имено позабылося да не вспомнится. Кроме тіхъ Царей были Цари дальніе. И все они Сваре-Царю подчинялися, и все его безперечно слухалися. Жили люди тамо добре и счастно, да разумно, сребро, золото имали, железо и медь знали, и все у нихъ было въ доме, топка добрая, вода чистая, коли пить захочется.
И вздыбилася Земля Оразкая, море кругомъ закипело, дома стали падать, а люди не могли стоять, и всякій зверь на землю падалъ, не могъ стоять, и много коней, коровъ ноги поломало. Тогда Царь Сварогъ приказал ло́ди готовить, и бросать все, кроме самого нужного, и чтобъ молодыхъ жеребятъ брали, и чтобъ детей, старыхъ и женокъ на лоди сажали, а все другое бросали, а всехъ, кто шаблю въ рукахъ держать можетъ, на кажну лодь сажать для охраны, и отъ Земли Русовъ плыть на полудень. Темъ часомъ пошелъ дождь, снегъ, вода замерзла, и великій холодина начался. Отплыли лоди отъ Земли Оразкой, а Гора Миру стала огнемъ гореть, и земля тряслася. Отплыли Пращуры Пращуровъ нашихъ въ море, и попереду на лоди шелъ самъ Царь Сварогъ съ Янушемъ Великимъ, Воеводой своимъ, а позаду другіе Цари съ людьми своими. И позадъ остались только те, кто не хотелъ, да кто золота свого дбался больше жизни. Темная ночь была кругомъ. Волны ходили, яко горы, и ни одной звезды не видно было. Царь приказалъ большой фонарь зажечь, и такъ за темъ светломъ все плыли. Наутро уже видели, что позаду, где земля была, стоитъ туча великая, паръ паритъ, и птица кружится надъ тучей той. Впереди же скоро увидели Русы горы далекія, а то берегъ былъ, и камень показался, и на него лоди шли. Когда же въ протоку вошли, Царь сказалъ Царю Вентырю людьми править дальше, а самъ до Земли Оразкой повернулъ, може, кого еще спасти можетъ и съ собой взять. Однако жъ, на месте томъ, где Гора Миру была, ничего уже не было, да только море кипело, и деревья плавали, доски, солома, мертвые люди да звери. Заплакалъ Царь Сварогъ, и на полдень пошелъ. Догналъ онъ своихъ въ Великой Протоке и съ ними поплылъ дальше, до горъ высокихъ. Увидалъ тутъ Царь Сварогъ людей на берегу, и сказалъ всемъ въ копытную сброю одеваться, потому какъ неизвестно, кто люди такія, а можетъ, и вороги злыя ждутъ. Однако, то жъ были свои люди, которые на берегу жили, а кого Царь по деламъ на Большую Земь посылалъ. Стояли они и плакали, бо многіе зъ нихъ семьи стратили, отцовъ, женъ, матерей, сестеръ, братьевъ, детей своихъ. И однако жъ многіе нашли своихъ среди людей Сварога Царя. Одни плакали отъ горя, другіе отъ счастья.