Тайна лечебницы Отектвуд

– Значит, ты из Нью-Йорка. Эйприл уже все уши про тебя прожужжала.

– Папа! – воскликнула Эйприл.

– Иди в дом. Тебе скоро на смену.

– Да. Я из Нью-Йорка. Приехал на практику в больницу.

– Да знаю я. Собираешься у нас работать?

– Мне еще учиться год. Это одна из практик. – сказал Кори и тут же пожалел об этом. Кейс нахмурил брови.

– Эйприл у меня одна доченька. Обидишь ее… – Кейс наклонился к Кори. – Я вырву тебе ноги и вставлю в уши. Усек?

Кори кивнул и попятился к машине.

– Может чаю выпьешь, доктор? Или пивка.

– Нет, спасибо!

Дурацкие деревья и дурацкая природа. Они уже не вызвали того восхищения, которое Кори испытал, выйдя из автобуса. Он соскучился по шуму, гудкам машин, метро, толкучке на переходах, переполненным кафе. По Нью-Йорку. По Манхетену, небоскребам, парадам по любому поводу, мешающим дорожному движению, шумным туристам в кепках и майках «Я люблю Нью-Йорк», загазованный воздух. Даже по Статен-Айленд, где у него однажды отобрали телефон.

Вернувшись в пустой дом, Кори выстирал вручную два халата, белье, футболки и носки. Это оказалось труднее, чем он предполагал.

– Рейчел, у меня важное сообщение! Я стирал на руках!

– Бил камнем в реке? – Рейчел была навеселе. У нее почти семь вечера. Суббота.

– Сейчас буду включать электрическую плитку. Если что, мое тело отдайте науке.

– Наука не возьмет! Как полет, Хьюстон?

– Оно живое! Оно работает! Знаешь, Рей, я уже взрослый мужчина, и планирую научиться рубить дрова.

– Не отруби себе руки! Откуда такое стремление к физическому труду? Сексуальная неудовлетворенность.

– Так, выключи сексолога! Я, между прочим, сегодня труп выловил из реки. – Кори накрыл телефон рукой. Он проговорился. Он ведь не хотел волновать сестру и сам же все выболтал.

– Какой труп, Кори?

– Мы с Эйприл поехали купаться и нашли в реке труп доктора. Он у нас работал.

– Так. Мне это не нравится. Ты живешь в какой-то землянке, пашешь за доктора алкаша, общаешься с этими убийцами, дерешься с местными. А теперь еще и купаешься в речках с трупами. Может мне маме позвонить?

– Лучше позвони маме и расскажи сколько текил ты вчера выпила! Рей! Мне не пять лет! Вы меня уже достали! Я прохожу практику. Я познакомился с отличной девушкой. Я может быть останусь здесь! – Кори бросил телефон в то место, где связи уже не было.

Единственный человек, с кем он может поделиться чем угодно начинает его отчитывать. Рейчел ревнует его к Отектвуду. Рейчел не хочет отпускать его и расставаться с детством.

Плита щелкнула. Запахло горелой проводкой.

Кори открыл окна и вышел на крыльцо. Поднимая телефон над головой, он искал связь. Слабая полоска появилась. Но у Рейчел был включен автоответчик. Она отходчивая. Долго обижаться не умеет.

Звук входящего смс. Ну вот. Уже, наверное, и сама извиняется.

Кори открыл сообщение.

«Твой коллега кое-что потерял.»

Номер не знакомый, но оператор местный. Кори попробовал перезвонить, но абонент уже был недоступен. И тут же пришло второе сообщение.

«32.016955, -85.193758»

Кори открыл калькулятор. Сложил числа, вычел числа. Все равно ничего не понял. Номер телефона? Адрес? Пароль? Что это?

Кори взглянул на забор лечебницы. Идти туда в единственный выходной и выяснять, кто решил пошутить на этот раз совершенно не хотелось. Кори залез на бак с водой, в надежде на два джи и вбил числа в поисковую строку.

– Координаты! Дурная голова. Раньше я бы сразу догадался. Отектвуд понижает мой интеллект? Ой! – Кори закрыл рот рукой. Он разговаривал сам с собой. В пустом дворе.

«Невротическое расстройство, не иначе» – поставил себе диагноз Кори, но не озвучил.

Это определенно были координаты. Алабама. Барбор-Каунти. Точка среди зеленой карты. В лесу.

Кори предпринял последнюю попытку и отправил сообщение.

«Как тебя зовут?»

Вопрос остался без ответа. Кори вернулся в дом. Взял справочник внутренних болезней, расположился на диване, а телефон оставил на кухне, где ловила связь.

Аппарат молчал.

Тетрада Фалло. Кори положил книгу на живот. Никакие врожденные пороки сердца не сравнятся с хорошей загадкой. Все прочитанное не имело смысла. В голове крутились координаты. Кори поднялся, надел кроссовки, взял фонарик, перцовый баллончик, набрал воды из-под крана, проложил маршрут и вышел на проселочную дорогу. Солнце садилось рано из-за высоты сопок и деревьев. Следы шин на дороге стирались, пока вовсе не исчезли.

Чем дальше Кори уходил, тем меньше становилось мусора, следов костров и лежанок бездомных. Такая природа Кори нравилась. Тропа слилась с травой и корнями. Все посторонние звуки исчезли. Даже птицы замолкли и листья замерли. Кори прочистил уши мизинцем. От такой тишины становилось жутко. Стрелка на карте замерла. Сигнал пропал.

Лоусон вертел не прогруженную карту и корил себя, что не остался дома учить патологии сердечно-сосудистой системы. Чертова безопасность жизнедеятельности. Она учит чему угодно, но не тому, что делать если нельзя вызвать девять-один-один, а мох не с северной стороны, как пишут в учебнике, а со всех сторон.

Ноги были категорически против таких прогулок. Кори бросил на землю рюкзак и сел. Завтра ему выходить на дежурство. Так что персонал скорее будет искать его по лесу с собаками и вертолетами, чем согласится отработать смену в воскресение.

Между двумя соснами тянулась толстая нитка паутины. Или не паутины. Кори переместился на колени, сдвинул очки и присмотрелся. Это точно не паук сплел. Туго натянутая леска уходила вверх по одному из столбов и скрывалась в кроне.

Кори пытался убедить себя, что это дети натянули во время игры, но сам же не мог в это поверить.

Найдя палку, Лоусон, из-за дерева ударил по леске и сверху упала доска, утыканная гвоздями и обмотанная колючей проволокой, какой обтянут периметр забора вокруг корпуса Д.

Кори вскрикнул и упал на землю. Наступи он на эту леску, деревяшка пришлась бы ему точно в голову и грудь.

Доска качалась на толстой веревке, когда Кори поднял голову. Он замер на месте. Теперь ему казалось, что куда не наступи, попадешь в ловушку. Нужно замереть. Не шевелиться. Не дышать.

Не поднимаясь с земли, тщательно ощупывая землю перед собой, Кори пополз в обратную сторону. Или не в обратную. Он совершенно заблудился. Шишки и ветки резали ладони. Что-то железное и холодное коснулась руки Лоусона и ее отдернул. Присыпанный листвой и землей медвежий капкан лежал перед ним.

Кори перевел дыхание. Все нормально. Наверное, в этом штате сезон охоты уже открыт. Грубые большие зубья были сомкнуты и покрыты кровью.

– Дикая собака попалась. Или олень. Или лиса. – убеждал себя Кори, перечисляя животных, наплевав на беседы с самим собой и невротическое расстройство. Но ни одно из перечисленных животных не могло носить брюки в полоску, обрывки которых застряли в зубьях.

Бугорок рыхлой земли, находился на расстоянии меньше фута. Но Кори продолжал заниматься самообманом и впадать в панику.

Так страшно ему не было, со времен школьных каникул в Мэриленде. Когда дед посылал его в темный подвал за инструментами и каждая тень, отбрасываемая заготовками чучел, казалась кровожадным монстром.

Солнце садилось. Кори сидел, обхватив колени возле капкана. Он знал, что найдет под бугром земли. Стопу доктора Апекса. Но кто написал ему сообщение? Убийца Апекса? Зачем?

Все той же веткой Лоусон разрыл землю. Оторваная стопа вместе с туфлей. Уже началась личиночная стадия. Кори еле сдержал рвотные позывы.

– Это подстава! – Лоусон забросал находку землей и пустился бежать, позабыв о ловушках. Его собственные следы путались, то пропадали, то исчезали. Фонарь был абсолютно бесполезен. Белое пятно, отбрасываемое им на черные стволы сосен только пугало, заставляя бежать еще быстрее. Очки запотели. Кори практически ничего не видел. Он спотыкался, падал во влажную землю. Порвал джинсы. Под ногой затрещало дерево и просело в пустоту. Кори почувствовал себя висящим в воздухе. Будто наступил на мину. Как в фильмах про войну. Обычно после этого главный герой, наморщив лоб велел товарищам бросить его, а затем, с патриотическим кличем поднимал ногу и его тело разлеталось на тысячи ошметков.

Кори вытер мокрое, то ли от пота, то ли от крови из ссадины на лбу лицо. В слабом свете, под слоем земли мха и грязи, виднелось полотно толстого обработанного дерева. С небольшими зазорами, но добротное. Это не ловушка и не яма. Это дверь. Лоусон провел рукой, пока не наткнулся на холодный навесной замок. Крепкий, но заржавевший. Из-за коррозии, Кори удалось легко сбить его камнем. Спускаться было страшно, но ночевать в лесу еще страшнее.

Кори достал телефон, чтобы сделать фото и увидел полоску связи. И первый звонок который он сделал, был для Рейчел.

«Это Лоусон! Та, что красивая. Оставьте сообщение после сигнала.»

– Рей, пожалуйста прости. Я не должен был так говорить. Я заблудился в лесу. Возможно, это наш последний разговор. Я нашел какую-то землянку бомжей. Если они не съедят меня, то прошу, перезвони.

Для землянки, построенной бомжами, было слишком хорошо. Крепкая лестница. Балки из брёвен, деревянный наличник. Все было из добротного дерева и выпилено на станке. На двери висел амбарный замок.

Затхлый спертый воздух ударил Кори в лицо. Очки запотели. Вырытое жилье было не совсем под землей. На склоне пологого оврага, оно было вырыто не вниз, а в бок. Пол был залит цементом. Мощные балки удерживали потолок. Сделано на совесть. Скорее всего с использованием техники.

Помещение не больше ста квадратных футов. А то и меньше восьмидесяти. Железная койка, как из лечебницы. Точно из лечебницы. Кори осветил маркировку и номер на изголовье. Какой-то металлолом, связка арматуры, ряд канистр, несгораемый шкаф, фордовский двигатель, железный стул и керосиновая лампа. Такую Кори видел в музеях и фильмах. Нашарив зажигалку в кармане, ему удалось ее зажечь.

Фонарь не шел ни в какое сравнение с этим светом. В доме был еще стол, множество ящиков и коробок, и что Кори порадовало, так это порядок. Человек, живший здесь был очень аккуратным. На столе не было ничего. Ни бумаг, ни карандашей, ни мусора. Стеклянная пепельница из Сытого Била с одним окурком и все. Над столом висела карта города, со странной разметкой и пометками автора. Стул возле стола с кожаными ремнями, старая кепка с резиновой полоской и электродами. от него тянулись провода к двигателю. Двигатель запускался с самодельной педали и питал еще один яркий светильник. Если бы не пыль, плесень и древесные грибы на подпорках, можно было подумать, что здесь недавно сделали хорошую уборку.

Сделав несколько фотографий, Кори проверил связь. Ничего. Лоусон вздохнул и включил диктофон.

– Десятое августа две тысячи девятнадцатого года. Девять часов. Я нашел странное убежище.

Диктофон Кори понравился. Так он не чувствовал себя невротиком или городским сумасшедшим, болтающим с самим собой или кошками.

Кори открывал ящики по очереди. В одном стопка тетрадей и рисунков. В другом провода, моток кабеля, шурупы, гвозди, паяльник, гравер, штангенциркуль, линейки и другие инструменты, о предназначении которых Кори мог только догадываться. В третьем моток лески, скотч, канцелярия. Кори хотелось все и сразу. Прочитать те тетради, открыть все коробки и ящики. В несгораемом шкафу хранилось немного одежды. Мужской. Скорее подростковой. Изношенные до дыр кеды, футболки, носки, куртка с парой сотен баксов в кармане. В одной из коробок хранились разобранные бытовые приборы и механизмы, применения которым Кори не мог найти. Он стал ругать себя за то, что как другие парни не разбирается в двигателях, мощностях, оборотах и прочих нюансах физики и механики. Проведи он хоть один день в гараже деда, а не за изучением анатомии и физиологии, он бы мог узнать больше о жильце этого подземелья. На холодный стул садиться не хотелось. Кори завалился на чужую койку.

– «Нашел подобие дневников. Много страниц вырвано. Подчерк крупный, скорее всего мужской и скорее всего левши.»

На первых страницах были зарисовки гуманоидных чудовищ. С головами животных, в виде скелетов. С рогами, крыльями, клыками. По одним изображением Кори вынес диагноз: маниакально депрессивный психоз. Здоровый человек не нарисовал бы такое.

В других тетрадях тоже самое. В основном жуткие рисунки, схемы и чертежи с подписями на немецком. Весь текст был стенографией или шифровкой и Кори совершенно не мог понять, о чем идет речь.

В одной из тетрадей ему все же удалось найти разборчивый английский язык. «Ловушка Бамбу». Под этим заголовком, были подробные зарисовки ловушки, в которую едва не попал Кори. С расчетами веса и скорости падения шипованного бревна. Нагрузки на дерево и спусковой механизм. Это был не просто набросок. Это была инструкция к изготовлению, причем профессиональная. На других страницах – другие ловушки, Пуджи, Куб. В основном вьетнамские ловушки, но попадались и немецкие. Видимо для крупной добычи – автомобилей. Внизу каждой страницы отметки широты и долготы. Место, где капкан установлен.

Так же был чертеж по изготовлению аппарата для электросудорожной терапии. Он тоже был на английском, с указанием мощности и списком испытуемых. Прежде чем добиться положительного результата, автор поджарил на нем четыре человека. «Уолли ~ 200/220/2, Сэм ~1000/70/1, Мия ~ 500/400/5, Лина ~ 1600/160/0,50. После долгого подбора сочетания времени воздействия, силы и напряжения, инструмент был доведен до ума. Последним испытуемым с положительной динамикой стал некий Честер, что было странно для Кори, который никогда не верил в эффективность электросудорожной терапии. Она ушла из практики еще в две тысячи пятом. Но судя по записям, она практиковалась в Отектвуде.

Еще была целая подшивка карт. Новых и старых. Старые датировались прошлым столетием. Прилагались сравнительные анализы. Схема канализаций и шахт.

Человек писавший это болен и очень сильно. Подобные рисунки Кори видел в школе, в примерах художеств больных депрессией, маниями, аффективными расстройствами и расстройствами аутического спектра. Тем не менее, человек писавший это, обладал отличными знаниями в области физики, математики и химии. На ум приходил Крашер, но тот, как назло был правшой. К тому же, Кори считал, что Чарльз не способен на такую педантичность.

В одной из тетрадей была печатная статья. Вырезка из газеты.

«Отектвуд, не просто шахтерский городок с населением в тридцать тысяч человек. Отектвуд, как и весь штат, имеет долгую и насыщенную историю. Основанное в тысяча семьсот семьдесят пятом году Джоном Скоттом, поселение добытчиков угля, зарекомендовало себя «странным и таинственным», как писали Джефферсон и Дикинсон. На протяжении трехсот лет, город преследуют пожары, природные катаклизмы и техногенные аварии. Невольно, но задумываешься о странных совпадениях. Таких как авария тысяча девятьсот одиннадцатого года и две тысячи одиннадцатого года. Апрель. Больше сотни погибших, мало ответов. Проклятие, или тщательно сокрытое преступление? Связанно ли оно с прошлым Отектвуда? С одной из старейших резервация индейцев. Или оно связано с коррупцией? Комментарии генерального директора угольной промышленности Джерри Боинго дадут нам ответы.»

Дальше статья была ровно оторвана по линейке.

– Автор, обладатель высокого интеллекта и ряда психических расстройств. Точен, последователен.

Больше Кори добавить было нечего. Из интересной головоломки, заметки превращались в пугающую находку. Наподобие полусгнившей стопы доктора Апекса. Это все было реальным. Это не рассказы Кинга или Лавкрафта, и не байки из склепа, взятые в видео прокате. Это настоящие доказательства происходящих в городе ужасов. Что еще содержат зашифрованные записи? Имена погибших?

Кори запихал все дневники в рюкзак, оставив в руках лишь одну карту с заломами. На ней было отмечен этот дом, и путь в город, красной линией. В обход всех опасностей. Каждая западня была отмечена точкой и цифрой. А цифры были в сносках на полях одной из тетрадей. Все же автор, как и Лоусон, как и любой человек – зауряден, и не помнит, где именно в этом лесу ждать подвоха. Даже расписал все направления в милях и шагах. Оставалось только перешагнуть через страх и выйти наружу. В темноту. В дикий лес, полный опасностей.

Заглушив двигатель, Кори поднялся наружу. Шел мелкий дождь и его окружала кромешная тьма, в которой не видно даже собственных рук перед лицом. Включать фонарь Кори не стал, дабы не осветить им корягу или пень, похожий на одного из нарисованных монстров. Он решил следовать карте и считать шаги. Прямо от выдоха налево – пятьдесят, затем прямо, не сворачивая сто семьдесят. Затем двадцать направо и снова прямо, пока не упрешься в знак «Не будь свиньей – убери мусор за собой.» Кори уже видел его из машины, так еще изображена фигура в деловом костюме с головой поросенка. Лоусон терпеть не мог социальные рекламы. Дети в сигаретном дыму, пьяные водители с годами жизни под лицом, красные надписи о ВИЧ инфекции и Иисусе, который ненавидит наркоманов. Кори считал их бесполезными, и более того, провоцирующими обострения депрессий, маний, истерий, психозов, параноидальных состояний и фобий. А также оказывает негативное влияние и снижает выработку некоторых гормонов у здоровых людей, например: серотонина, мелатонина, инсулина и даже эстрогена у женщин.

Сохранять спокойствие в полной темноте может только человек, начисто лишенный всякого воображения и чувства страха. Каждый шорох, щелчок коры, совиный крик рисовал в голове самые страшные картины. Боялись ли ходить по лесу люди, когда у них не было телевизоров, книг, триллеров, новостей и безопасности жизнедеятельности? Чувствовали они себя самыми ничтожными существами на этой планете? Кори старался не думать об этом. Он просто шел, громко считая шаги. В конце концов, если боятся, то боятся до конца. Боятся отравиться кукурузой из Валмарта, боятся быть застреленным во время облавы на какую-нибудь банду, боятся быть сбитым на углу мэдисон и семьдесят девятой.

***

Грязь от талого снега лежала в сенях. Лукас стоял в дверях и смотрел на дорогу. Силуэт Дороти, с ведром вскоре показался на горизонте.

– Где ты была? – Лукас еле сдерживал крик. Ему хотелось швырять шубы с крючков и бить посуду. Кулаки горели, а мышцы сводило.

– Ходила по воду!

– Я вчера принес достаточно воды!

– У нас четверо детей. Они, знаешь ли, много пьют, в отличие от ваших индейцев и бочонок воды улетает за день, а то и больше.

Дороти врет ему. Лукас чувствовал это внутри себя.

– Пол грязный, – Лукас указал пальцем на лужицы талой грязи. – Кто-то приходил к нам?

– Да. Старик Остин искал тебя. Я сказала ему что ты на руднике, и он ушел.

Оттолкнув Дороти и расплескав воду, Лукас покинул дом. У деревянной площади толпился народ. Это странно, сегодня даже не ярморочный день и ноги невольно понесли Лукаса в ту сторону.

Расталкивая зевак локтями, Лукас пробрался ближе и увидел двоих висельников, болтающихся на деревянной балке. На улице было холодно и тела уже успели посинеть и покрыться белесым инеем. Чета Донован. Добрые и работящие люди. Что они такого сделали?

– Убийство – тяжкий грех! Библия говорит нам – ни убей! – вопил с трибуны священник. Лукас не мог понять, кого могли убить Донованы. Они ведь и мухи не обидят.

– Что случилось? – спросил Лукас у Марты, которая громче всех поддерживала отца визгом и свистом.

– Доновоны убили своих детей.

– Что? – Лукас не мог в это поверить. Он попробовал найти Генри глазами, но его нигде не было. Странно. Он ведь должен был огласить, что убийцы мертвы, как единственный врач в поселении.

Снова продираясь через толпу, Лукас побежал к дому доктора.

Он долго не открывал и Лукас решился войти сам. Генри метался по комнате весь в крови. На руках, одежде, лице. Везде были красные разводы и капли. А босыми ногами он растаскивал кровавый след по полу.

– Ты искал меня?

– Я? Нет. Вроде бы. Но я очень рад что ты зашел, Лукас! Посмотри! – он схватил грязной рукой запястье Лукаса и втащил его в комнату.

– Донованы детоубийцы, ты слышал… – Лукас замер. На стульях сидели двое мужчин индейцев. Живых, что особенно удивило Лукаса. Один был накрыт простынями, другой нет.

– Да, я знаю… – Генри обошел своих подопечных сзади. – Они утверждали, что дети обезумели и напали на них, но это не важно! Встать! – крикнул Генри в самое ухо первому. – Подойди к тому человеку.

Индеец покорно выполнил всей действия. Лукас отшатнулся от него, а Генри уже побежал ко второму, откинул простынь с головы, подтащил ящик, катушки. Лукас не понимал, что происходит. Все, что происходило, было как минимум не богоугодно, но Лукас этого не озвучил.

Раздался легкий треск и шум ящика Генри. Индеец оживился, встал и тоже пошел. Только этот походил больше на юродивую попрошайку.

– Генри, что это? Что ты сделал? – Лукас попятился назад.

Генри подскочил к Лукасу и ухватил его за плечи пачкая кровью:

– Одному я дал вытяжку из листьев шалфея предсказателей, у другого я удалил затылочные кости и простимулировал отдельные центры мозга.

– Генри, так нельзя!

– Чепуха! Я вношу вклад в науку! Я смогу вылечить безумцев! Вроде Донованов.

– Генри, прошу тебя остановись! Пока тебя не повесили рядом с Донованами.

– У тебя проблемы? Ты ведь пришел ко мне не за тем, чтобы критиковать меня? Почему ты спросил, что я искал тебя?

– Остин сказал. Точнее Дороти сказала мне… Неважно. Ты сошел с ума! Нельзя вот так влезать в голову! Даже дикарям! Бог сам решает, кого сотворить доктором, кого шахтером, а кого безумцем. Ты не в праве в это вмешиваться.

– Реши сначала свои проблемы, Лукас, – Генри, наконец, отпустил его. – А потом приходи.

Алабама. Отектвуд 8:10 a.m.

Кори боялся, что опоздал, но в итоге оказался первым пришедшим на работу. Даже охранник не сразу проснулся, чтобы открыть ему двери. Мириам ругала сестер, за то, что не убрали постель из комнаты отдыха. Лоусон сменил порванную в лесу одежду на синий хирургический костюм. Спать не хотелось. Мысли о дневниках, ловушках в лесу и убежище крутились в голове. Он выпил кофе, сделал обход, измерил давление всем, включая санитарку Мириам, а сам вспоминал символы из дневников.

Сестра Тисс пришла после сильной попойки и поэтому сразу завалилась спать в платную палату. Сестра Грегсон, что вечно ее выгораживала, бегала одна с лотком по коридору и что-то говорила своим гнусавым голосом. Кори уселся за стол, достал из ящика стола старые журналы движения и стал искать имена, которые встречались ему в дневниках. Он запасся листком, для выписывания заинтересовавших его больных, но листка ему не хватило. Просмотрев журналы до две тысячи семнадцатого, Кори сделал вывод, что в Отектвуде лечился почти весь город. Лечились регулярно, лечились каждый год, лечились целыми семьями, судя по адресам и фамилиям. Это было невозможно. Не мог весь город страдать психическими расстройствами. Учитывая неврозы, стрессы, депрессии.

– Сестра Грегсон, а где остальные журналы?

– В архиве. А вам зачем?

– Статистика для учебы.

– Понятно. Я сегодня одна, просто разрываюсь. Вы не покормите больных?

– Конечно, Натали.

– Сама отпустила эту пьянь спать, вот и бегай теперь! Нечего доктора трогать. – Мириам не смогла не вставить своего комментария.

– Занимайтесь своей работой. – сурово ответил Кори и последовал за Грегсон, что бы та дала ему перчатки.

В процедурном кабинете был бардак. И Кори даже позавидовал сестрам. В госпитале в Нью-Йорке, где он брал дежурства, постоянно ходили проверки, и за любую пылинку или пятнышко наказывали деньгами.

Кормежку Кори любил. Пока беззубый больной валяет кашу во рту, можно было повторить лекции в голове, обновить статус в твиттере, отправить сестре сообщение.

Кори быстро справился с мистером Гарфанклом, который в последнее время совсем обессилил и даже не показывал свои фокусы. Просто лежал и едва подымал голову с подушки. Следующей была Игмен. Кори думал, что сможет на нее нормально смотреть. Она всего лишь пациентка, каких будет еще сотни и нельзя ложиться с каждым умирать. Но войдя в палату и увидев ее изуродованное тело, Кори невольно вспомнился его сон. Так ярко и сильно, что заболел живот и все конечности. Едва не выронив поднос с едой Кори сел на край кровати.

– Как вы себя чувствуете? Есть будете?

– Нормально, доктор Лоусон. Спасибо, не хочется.

– Вам нужно поесть, так вы быстрей выздоровеете и отправитесь домой.

Игмен кивнула. Слишком быстро она на все соглашается. Наверное, поэтому, у нее восемь детей. Кори почувствовал себя гадким ублюдком, который заставляет делать беспомощных людей то, что он хочет. Кто знает, чего на самом деле хочет Игмен? Она все равно никогда не сможет воплотить этого, и никакие мотивирующие видео Ника Вуйчича не исправят ее жизнь, как и других, в подобных захолустьях. Кори застыл с ложкой в руке. Может ему и правда не по силам эта профессия и он зря тратил свое время в медицинской школе?