Туманность Водолея. Томительный дрейф

Ах, вокзалы! Русские вокзалы! Как много в этих звуках… Сквозь навязчивые, ночные облака Москвы бессмысленно проглядывает перепуганная звезда. В Москве много света, и потому звёзды в здешнем небе выглядят анахронизмом. Предвыборный агитационный щит на вокзале залит услужливым светом, освещающим лик кандидата в думу Дмитрия Лже. Его лозунг: «Бог и Стабильность!».

Евгений и Герман устремляются к засыпанным сумраком спальным районам. День изжил себя, и несговорчивая, отяжелевшая ночь наваливается на невменяемое пространство. В нём бродят неприкаянные русские люди, вступившие в «союз огня и огненной воды». Русская чёрная ночь – тяжёлое испытание для их мятущихся душ и незрелого духа. Спирт спит, пока покоен огонь. Но невыносим чернеющий воздух, наделённый способностью воспламенять тлеющий разум. Возгорается всё внутри русского человека, и передаёт он свой огонь из чрева в мир, его окружающий, в действительность, бок о бок с ним существующую и потому – обречённую.

Утро седьмого дня. Кофейня на Чистых прудах. Герман показывает Евгению распечатку дешифрованных правительственных перехватов.

Герман. Наверху уже беспокоятся о моральном климате нашего люда. Вчера перехватил. Полюбуйся: «Совершенно секретно. По правительственной связи. Ввиду того что глобальное оледенение набирает силу, и территория России по-прежнему остаётся единственным полностью не замерзающим пространством, есть реальная опасность, что народы из сопредельных государств, а впоследствии и из других частей света, попытаются любым способом обосноваться в нашей стране. Не исключено, что одним из механизмов воздействия на наш народ будет спиртовая агрессия с целью сделать недееспособными граждан России. В связи с этим считаю целесообразным кодировать народонаселение страны, начиная с тринадцатилетнего возраста, независимо от пола и вероисповедания. Поручить медицинским центрам разработку биологической защиты на генетическом уровне от воздействия алкоголя».

Евгений. Это серьёзная задача. Как бы социальных потрясений не вызвать.

Герман. Здесь нужно действовать тайно. Все эти кодирования наверняка засекретят и будут делать не спрашивая – под видом вакцин от гриппа или ещё чего. А иначе бунт. Ну, нам пора к шефу.

На Чистопрудном бульваре между пьяными людьми русского происхождения, облачёнными в одеяния готов, бродил бомж и сминал ногами пивные банки. Герман дал ему пустую банку из-под колы. Бомж блаженно улыбнулся, пустил слюну и сказал, глядя на пруд:

– И тогда эллины, видя, что русичи много пьют, решили на них наброситься и побороть их. И пришёл волхв, и брат его Соловей. И они сказали русичам: «Не напивайтесь этими дарами!». Но русичи их не послушали. И вот напились. И в тот день эллины набросились на них и разбили их. И, погибель свою видя, отошли русичи в степи.

Евгений. Как в воду глядит.

Герман. Это местный юродивый, бывший инженер с засекреченного завода. С него до сих пор подписку о невыезде не сняли. Продвинутый тип.

Лотошник, торгующий дисками, предлагал новый DVD с двумя фильмами: «Хладная плоть» и «Ермак в Византии». Аннотации:

хладная плоть

Трагическая история любви преуспевающего патологоанатома, изменяющего своей жене с трупами.

ермак в византии

Остросюжетный, захватывающий блокбастер, основанный на реальных событиях, воссозданных благодаря исследованиям русским историком Парамзиным рукописей Александрийской библиотеки и Константинопольского архива.

Герман купил.

Бассейн «Олимп» не пустовал и утром. Шеф жаловал прогресс. Вчера в углу самого бассейна оборудовали подводный грот и рядом положили «затонувшую» галеру. Запись желающих понырять в пещеру велась непрерывно. Приятели вошли в знакомую дверь без надписаний. Поздоровались.

Шеф. Я думаю, к ночи выкачать почти всю воду, оставить только в гроте, где-то по колено. Пусть оттуда выходят вакханки. Кстати, я получил схемы и чертежи от вашего геолога. Неплохо было бы наладить подачу газа внутрь бассейна. По вечерам будем выкачивать воду и пускать этен. И вакханок побольше. Я уже договорился с модельными агентствами. Ну, пойдёмте кофейку попьём. А это что у тебя за фильмы?

Герман. Купил по дороге.

Шеф. Глянем после парилки. Но только не «Хладную плоть». Здесь это неуместно. «Ермака» посмотрим.

Плазменный экран дал изображение. Заставка:

«Велес-продакшен» и творческое объединение «Русификатор»

представляют фильм режиссёра Белобогова

ЕРМАК В ВИЗАНТИИ.

Фильм основан на подлинных событиях, произошедших

во времена покорения Ермаком Византийской империи.

Съёмочная группа выражает благодарность историку Парамзину,

предоставившему архивные материалы, лёгшие в основу сценария.

Всплывает надпись:

1576 год.

Стан Ермака на Волге в месте слияния с рекой Большим Иргизом.

Стоящее неподалеку укрепление из тёсаных брёвен. Сидят Ермак и его помощник Иван Кольцо.

Иван Кольцо. Слышал, Строгановы на службу зовут? Обещали плату немалую.

Ермак. К ним мы завсегда успеем. У них и так гарнизоны наёмные в каждом городке есть. Справятся пока и без нас. Да и охоты у меня большой Строгановым служить нет. Скупы они. О себе только думают. Нам службу государю надобно прежде сослужить. Я думал в Сибирь идти, Кучума бить, но теперя другое мыслю. Прослышал я, что Византию притесняют, житья не дают османцы. И царь их Византийский в Константинополе подмоги ищет. Вроде как папа Римский пообещался помочь, так народ по всей Византии воспротивился. Шутка ли, под папским престолом сидеть. Так вот, думаю, туда надо сбираться. Византию воевать, чтобы наша была. Государю то подмога большая. Там богатств множество. Ну, да на них уже глаз положили крестоносцы. Поход готовят. В Палестину-то передумали идти. Пойдут на Константинополь. А нам опередить их надобно. Коли Византию вассальной России сделаем, и государь доволен будет, и житьё наше скудное поправим. Там же искусства всякие, наука, а не токмо золото да шелка. Сдались нам эти Строгановы. Давай на Византию двинем.

Иван Кольцо. Тебе виднее, Ярёма.

Ермак. К вечеру круг сбирай. Решать будем, куда податься.

Вечер. Казаки собрались внутри укрепления. Развели костёр. Вперёд выходит Ермак.

Ермак. Вот что скажу вам, люди вольные. Думал я прежде в Сибирь идти, Кучума громить. Дело то важное для государства всего, да и нам слава на веки. Но прослышал я, что чердынский воевода Пелепелицин донос царю отправил. А в доносе том указал, что якобы мы уже на Сибирь пошли. А государь воспротивился походу нашему, потому что не время. Выждать надобно. И указ дал воеводе, чтобы нас пользовать для оберегания пермских мест. А там Строгановы хозяева. А скупость их всяк знает. И потому хочу я вам другой путь указать и город тот, Константинополь, воевать. Потому как тогда всей Византией владеть будем. А Сибирь подождёт. Кто в холода те сунется ещё, кроме как прижившиеся в земле той? Так и подождёт пусть Сибирь. Это Строгановым прок будет, коли мы вскорости туда пойдём, а нам труд тяжкий за их резоны.

В круг выходит Никита Пан. Ты верно говоришь, Тимофеич. Так ведь, поди, Константинополь тот – город крепкий да воинов у них в достатке будет. Как воевать там?

Ермак. На то смекалка казацкая есть.

Поднимается Иван Карчига. Смекалка-то смекалкой, да мы-то если три сотни казаков наберём, так и то славно будет. А их-то, поди, тьма тьмущая, да ещё за стенами крепкими. У нас и пороху не хватит, чтоб проломить их.

Берёт слово Окул. Карчига верно говорит, атаман. Не сладим мы с той крепостью. А вот Кучума в Сибири осилим. Так что я в Сибирь предлагаю.

Ермак. А я не зря о казацкой смекалке речь завёл. Прознал я, что не одни мы ту Византию хотим. Но прежде нас на неё уже крестоносцы глаз положили. И они там раньше нашего будут. Папа Римский их на то благословляет. И пойдут они в четвёртый крестовый поход свой Византию брать. Войска у них с избытком, да вот пороха нет. Не знают они ещё пороха. Вот пускай те крестоносцы и начнут первыми. А как только ворвутся они в город да грабежом и другими делами постыдными займутся, так и мы вслед за ними войдём и в темени ночи перебьём всю эту нечисть. И тогда город нашим станет.

Савва Болдыря слово берёт. Раз так, атаман, то судьбину можно и в Византии пытать.

Зашумел круг. Одобряют казаки план Ермака.

Видеоплан берега. Утро. Казаки строят струги. Кто-то поёт песню.

Видеоплан реки. Казацкие струги плывут по реке. Все поют песню.

Крупный план Ермака. Рядом с ним Иван Кольцо.

Ермак. Дойдём по реке до переволоки. После по Дону до моря. А там захватим торговые суда басурман и пойдём через море к Константинополю, будто мы люд торговый. Станем на якоре недалече и наблюдать будем.

Иван Кольцо. Верно говоришь. Так и сделаем.

Крик с первого уструга. Гляди, корабли торговые! Небось, Строгановых товары.

Зашумели казаки.

Крики. А ну, пошерстим их! Нам в дальний путь сгодятся! Давай, атаман, враз их приберём!

Ермак (громко). А ну, долой шуметь! Мы не разбойники какие и не люд лихой. Негоже разорение чинить. Нехай плывут. У нас дело важное.

Стихли казаки. Плывут дальше.

Голос за кадром. Через месяц был Ермак с войском у берегов Чёрного моря.

Идёт видеоряд: высадка Ермака у небольшого посёлка.

Голос за кадром. Захватив четыре турецких торговых корабля (видеоряд: набег казаков на судна; стрельба, крики, падение матросов за борт), казаки отправились через Чёрное море к Константинополю.

Видеоплан моря и горизонта. Крупный план Никиты Пана.

Никита Пан. Провизии и пороха у нас в избытке теперича. Глядишь, и одолеем ту Византию.

Ему отвечает Окул. Наше дело – быстрота, а то при малом числе долго не повоюешь.

Наблюдатель кричит с мачты. Константинополь!

Ермак. Остаются на палубе те, кто правит. Остальные – вниз. Пусть думают, торговать мы приплыли.

Голос за кадром. Тем временем флотилия крестоносцев, отплывшая из Венеции, вошла в Мраморное море и атаковала Константинополь.

Видеоряд: множество судов с тевтонскими крестами на парусах идут морем. На горизонте виден Константинополь. Приспустив паруса, корабли подходят к стенам города. Начинается штурм. Казаки со своих кораблей наблюдают за ходом боя. К вечеру штурмующим удаётся проникнуть за стены, и они начинают жечь город.

Ермак. Под утро с рассветом начнём. Ворота сломали. Войдём легко. Погремим пушками. Но перед тем к судам их подберёмся да попалим их.

Видеоплан моря. Едва светает. Казацкие корабли подходят к судам крестоносцев. На палубах казаки с пушечками и пищалями.

Ермак кричит. Сарынь на кичку!

Видеоряд: казаки открывают шквальный огонь. Суда крестоносцев загораются. Казаки высаживаются на берег и устремляются к воротам города. Пройдя стены, казачье войско закрепляется в здании. Крестоносцы, придя в себя, собирают отряд для атаки. Казаки спешно переносят в здание порох и быстро заряжают пушки и пищали. Крестоносцы начинают атаку конным и пешим порядком. Казаки открывают шквальный огонь.

Крупный план передних рядов крестоносцев. Ядра и пули ударяются в атакующих, вышибая внутренности и мозги. Двум воинам отрывает руки, и они начинают рыдать. Другим ядром отрывает головы, и брызнувшая кровь заливает объектив камеры.

Под всадником сносит коня, и он падает на копьё пехотинца. Копьё пронзает его насквозь и остаётся торчать в лежащем теле. С копья стекает кровь на белый плащ крестоносца, заливая крест. Ряды крестоносцев, не продвинувшись и на двадцать метров, превращаются в кровавое месиво. Задние ряды смешались и собираются бежать.

Ермак кричит. А ну, гони басурман!

Казаки с пиками и саблями гонятся за отступающими крестоносцами и захватывают центр города, паля из пищалей.

Голос за кадром. Оставшиеся в городе жители, насмерть напуганные и штурмом крестоносцев, и пищалями казаков, попрятались по домам, и больше суток никто из них не показывался на улице.

Видеоряд: казаки ходят по пустынным улицам и площадям, разглядывают архитектуру, разбросанные книги и скульптуры.

Голос за кадром. Только через два дня Ермаку удалось найти византийского императора и убедить его стать вассалом русского государя.

Крупный план Ермака и Ивана Кольцо на фоне залива.

Иван Кольцо. Вот и славно, что мы Византию отвоевали. Хорошо здесь. Да и государь доволен будет.

Ермак. То верно, что хорошо. Надо было завоёвывать, а то всё одно турки бы захватили. А теперь наше.

Иван Кольцо. Может, Тимофеич, не пойдём на Сибирь? Тут, гляди, как тепло и море всюду.

Ермак. Нет, пойдём. Сибирь тоже нашей будет. Вот дождёмся царских воевод и двинем Кучума громить.

Звучит одухотворяющая музыка. Видеоплан Константинополя и части моря. Ермак и Иван Кольцо смотрят в сторону России.

КОНЕЦ ФИЛЬМА

Шеф. Я тут что-то не понял. Пока бассейн под античность оборудовали, я с историками парился, и они много о тех временах рассказывали. Когда был этот четвёртый крестовый поход?

Герман. Сейчас позвоню одному юродивому. Мы его сегодня на Чистых Прудах встретили. Он всё знает.

Герман (в мобильник). Слушай, дружище, скажи нам, когда четвёртый крестовый поход был? В тысяча двести четвёртом? А ружья у крестоносцев были? А, не знали ещё пороха. Так… А когда Ермак Сибирь отвоевал? В начале восьмидесятых годов шестнадцатого столетия. Ну, спасибо. Бывай.

Евгений. Это что ж, выходит, Ермак отплыл из шестнадцатого столетия с порохом и прибыл в Византию начала тринадцатого века, где пороха ещё не знали, и потому победил?

Герман. Хороший у них консультант был. Ну да главное – фильм сняли, и фильм патриотический. Остальное кого волнует? Так что, с геологом работаем дальше?

Шеф. Придётся. Всю карту он сразу не отдаст. По частям нам её открывать будет. Оно, конечно, оптом бы лучше, да видно, он рассчитал всё по-своему. Когда закончу бурение под «Олимпом» и газ подадим внутрь, дальше с ним поработаем.

20nn+3-й год от рождества Христова. Мир вмерзает в новейшую историю. И только над Россией туманы и прежние климатические устои. Люди всех рас и наций любыми путями стремятся в Россию. Миграционные службы Российской Федерации делают на этом большущие деньги. Устроиться на работу в паспортный стол стало совершенно невозможно. Добыча нефти сокращается. Замерзающие страны перестают бороться с оледенением, осознавая неэффективность всех мер. Лишь беглые российские олигархи, обосновавшиеся в Лондоне, отчаянно пытаются спасти положение. Выделены огромные средства для создания и усиления парникового эффекта над Британскими островами. Постоянно покрывают лёд нефтяной плёнкой для уменьшения отражательной способности солнечного света. Мегатоннами производят реагенты для растопки ледяного покрова. А в России, понимая всё более возрастающее её влияние на остальной мир, готовят проекты по замыканию всех мировых процессов на Российскую Федерацию. Планируют ввести всеконвертируемую валюту евразий, обеспеченную климатической стабильностью России. Всё больше различных эмигрантов создают себе родословные с русскими корнями. Для этого уже основано множество посреднических фирм. Крупнейшие мировые автомобильные концерны стремятся перенести производство на территорию России, приспособив свои бренды к реалиям и историческим особенностям незамерзающей державы. Например, концерн BMW перенёс производство в Белгород. Соответственно, название теперь пишется кириллицей – БМВ – и расшифровывается как «Белгородский машиностроительный великан». К тому же под историю создания BMW подводится русская мифологическая база, основой которой послужила книга «Русское бытие как оно было», написанная одним из последователей Дугина. Жители России за неимоверно большие деньги сдают приезжим (коих официально именуют «навредоп» – на время допущенные) самое различное жильё, в том числе хозяйственные постройки и погреба. Работяги и менеджеры на предприятиях уступают на долговременных соглашениях свои рабочие места эмигрантам за фантастически огромный процент (98,73 %), официально установленный правительством. Вскоре работающего русского становится трудно найти. Разве что на высших управленческих должностях да ещё среди художников и прочих творческих элементов. В Думу поступает проект о внесении изменения в Конституцию Российской Федерации, где предлагается статья «О праве на добровольный выбор гражданина России трудиться или же заниматься созерцательной деятельностью, направленной на постижение русской бытийности, и получении за оба процесса одинакового вознаграждения».

В случае же, если гражданин Российской Федерации чрезмерно увлекался созерцанием иных культур и духовно-материальных ценностей, он лишался всякого материального вспоможения за этот род деятельности и переводился на любые другие работы, выбранные им по его желанию и с его возможностями соотносимые. Решение о переводе должен принимать суд. Основанием для судебного разбирательства могли служить публичные высказывания гражданина, его образ мыслей, манера держаться, стиль одеяния и всякого рода другая деятельность, выходящая за рамки созерцательной сферы установленного объекта.

Было самое обыкновенное русское утро, размазанное по привычным пейзажам. Евгений и Герман ехали к геологу. Геолог давно пребывал в запое, проматывая полученные деньги за «Олимп». Когда деньги кончились, геолог пришёл к мысли, что русские созданы для страдания. А пред всяким выходящим из запоя предстаёт русский сфинкс с вопросами: «кто виноват?» и «что делать?». Страшные, по сути, вопросы, ответов не имеющие, и потому издевательские. Но дающие страдальцам с той же издёвкой очередные попытки искать ответы дальше. А ведь, когда были деньги, геолог не скупился ни на что, и заботой многих облагодетельствовал. Мужикам в посёлке купил большущие дорогие трактора цвета зеркальный металлик. Редкие тропические культуры у себя в огороде принялся выращивать. Затем скупил всю коллекцию восковых фигур мадам Тюссо и построил под неё огромный ангар. Пить он уже начал да сильно так в запои уходил. И пил-то всё самогон деревенский. Никаких Hennessey не признавал. Зайдя раз к дружку по соседству потолковать о земле-кормилице, увидел в его телевизоре фильм «Титаник». И так его фильм захватил, что решил геолог выкупить большую часть поселковых земель и возвести на них восковую фигуру потопившего «Титаник» айсберга в натуральную величину. Остальные фигуры он приказал переплавить и вылепить из того воска русскую рубленую избу, поместив в неё восковую фигуру его бабушки, Лукерьи Ивановны, воспитавшей его в одиночку. Геолог строил храмы и бани, но асфальтировать дороги категорически отказывался: «Грех прятать русскую землю под смрадным покровом». На последние деньги геолог соорудил ипподром для скачек на русских тройках, и никакие другие скачки не признавал. В дни особо сильных запоев водил по посёлку медведя и всякого встречного просил, чтобы тот присмотрел за животиной, если вдруг сам геолог помрёт. Понятное дело, никто не отказывался. Но деньги кончились. Деревенская агентура донесла эту весть до шефа «Олимпа», и Герман с Евгением уже сидели в горнице геолога. На бревенчатой стене висела картина «Крещение Новой Руси», заказанная геологом Илии Глазунову. В лике князя Владимира угадывались черты президента. Крещение проходило на Москве-реке у храма Христа Спасителя. Множество люду, оставив дорогие иномарки у храма, спускались, обмотанные простынями и со свечами в руках, к большой проруби. На другом берегу реки на пронзительном ветру стояла толпа демократов, либералов и коммунистов, вжавшихся в польта и меховые куртки с иноземными лейблами. Среди них виднелись полуразмытые лица Навального, Явлинского и Зюганова, с тоской и нескрываемой злобой смотрящих на священнодействие. Фигура князя Владимира была крупнее остальных. Внизу мелкая надпись: «Был мужем сильным и от Бога вразумляемым».

– Я решил жениться, – помолчав, сообщил геолог, – на женщине скромной, трудолюбивой, чтоб уют и достаток ценить умела.

Герман. Уют и достаток – вполне нормальное состояние для женщины, если она ни Дженис Джоплин или Жана Дарк. Только вы ведь не женитесь.

– Это точно, – кивнул геолог, – не женюсь.

Герман. Ну, вот и славно. Раз так, о деле потолкуем.

– Потолкуем. Угощайтесь, – геолог придвинул к приятелям трёхлитровую банку с мутно-белым настоем. – Это древний русский напиток сурица – забродивший мёд, хмель, травы и молоко. Рекомендую во всех тяжких состояниях. Силы придаёт. Так вам новые места нужны?

Герман. Желательно вся карта.

Геолог. Так уж и вся?

Герман. Да. Учитывая ваше тяжкое состояние, каковое фатально кончиться может, мы бы желали все месторождения оптом получить.

Геолог. Ну, да не хороните меня раньше времени моего. А вот когда я вам всю карту выдам, вот тогда вы меня точно похороните, чтоб ещё кому не перепродал. Так ведь ваш шеф мыслит?

Герман. Я в его мыслях не лазил. Мы деньги хорошие даём. Какие ещё проблемы?

Геолог. У меня нет проблем, страдания одни. Страдаю я по России. И она по мне стонет. Мы друг без дружки никак. Если б вы знали, как земля русская стонет. Опять всё в движение пришло. Мыслимо ли, такое тело небесное тревожится.

Евгений. Ну, а нам-то что с того?

Геолог. А это, ребята, ещё одна моя великая тайна. Часть её я уже вам рассказал. А теперь скажу вот что: Россия потому не замерзает, что ядро небесного тела и земное ядро во взаимном действии пребывают. И пока тот процесс идти будет, тепловая энергия не ослабнет, и Россия не замёрзнет. И не льды на неё вековые лягут, а вода животворная потоками своими жизнь охранит. Вот туманы разве что часто нависают. Но это уже от разницы температур происходит. И в том не наша вина. Это всё льды сопредельные тому причиной. А мы как жили, так и жить дальше будем назло всем этим русофагам.

Евгений. Вы хотели сказать, русофобам?

Геолог. Да нет, я сказал русофагам. Это те, которые Русь нашу сожрать хотят, подбрасывают ей бедствия и бедствиями её питаются. Да только теперь вот приморозились. Пыл свой поостудили. А место я вам покажу. Вам в Москве нужно?

Герман. В Москве и ещё на юге страны, где игорную зону основали. Там денег крутится, как в бюджете, и люд мозги теряет. Вот там неплохо было бы несколько мест.

Геолог. Ладно, помыслим. Да вы пейте сурицу. Говорю вам, древний русский напиток. От него сила, и думы тяжкие он облегчает. А думы о России – они какие ни на есть тяжкие. Может быть, самые тяжкие, зачастую отягчающие обстоятельства. Я, когда самогон не пью, сурицей только и спасаюсь.

Герман и Евгений с опаской отпили из банки.

Евгений. Вот вы говорили о туманах над Россией. А не думаете ли вы, что из-за туманов этих возникнет парниковый эффект?

Геолог. Парниковый эффект, если и возникнет, то на руку нам сейчас будет. А дальше посмотрим. Туманы легче разогнать, чем льды растопить. Скоро технологии выработаем, и никакие туманы страшны не будут. Да вы пейте, пейте. Напиток-то по традициям предков приготовлен.

Герман. Да, вкус древнего поверья.

Евгений и Герман уже без боязни допивают всю банку.

Геолог. У меня хоть о России думы тяжкие, но вера в неё зато твёрдая. Под хорошим знаком Россия пребывает. Водолей – её знак, проливающий на землю воды бессмертия. Всё льдом покроется, а Россия жизнь сохранит. Человеколюбие ей присуще. Независимостью суждений её люди обладают. Нам остальные не указ – что Запад, что Восток. Где они теперь? Подо льдом все. Рассердился на них Водолей да лёд напустил. А что такое лёд, как не замёрзшая вода. Все, живущие под Водолеем нашим, решительны и упрямы. Да ещё, говорят, эксцентричны. Только никакие мы не эксцентричные. Просто помыслы наши да деяния не может остальной мир уразуметь. Не умудрились ещё, вот и прозвали нас эксцентричными. А какие мы эксцентричные? Мы просто душой больны, когда люд остальной идей наших понять не может да и не хочет. Оттого и обиженными себя иной раз чувствуем, и ссоримся, и ведём себя вызывающе, и отвергаем тех, кто не дорос до наших высот духовных. Мы ведь нежадные. И природу любим. Хотим быть свободными от тяжести материального мира. Душой щедры. Мир созерцаем так, как никому не дано. Колеблемы, правда, меж инстинктами и рассудком, так то потому, что новизной всякой поганой искушаемы. Оттого и противимся, когда указывают, что и как сделать, да ещё и сдерживают. Тесно, душно оттого. Наша стихия – воздух. А ещё, суки, с подковырками к нам подступятся да изрекут: «Вот, мол, речи у вас вроде как правильные. Люди всё едино душевные. А что ж живёте так херово?». А я им отвечаю: «Мы-то и без вас знаем, что дров наломано да щепа до сих пор летит. Да уразумейте, падлы, что слово-то наше не из змеиной пасти вышло. Что делаем, на то воля наша. А вы девизом моим руководствуйтесь: «Делайте, как я говорю, а не так, как я делаю». Ибо знаю. Волхв я, потому и ведаю…