Таймер

Жизнь тут была достаточно монотонной, поэтому происшествие, о котором им никто не рассказывал, но о котором знали все, произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Он с парнями уже не раз успел обсудить новость, строил догадки и версии: как взрослый мужчина мог оказаться в камере заброшенного корпуса, да еще и запертый. Если бы им стало известно, что его отпечатки не были найдены ни в одной базе – это бы просто свело их с ума от любопытства.

Сегодня этого незнакомца должны были привезти сюда для каких-то там мероприятий. Об этом никто открыто не говорил, но болтали втихую не только маленькие заключенные, но и охранники, или, как их тут называли – «Воспитатели».

Вспоминая всё это, он продолжал смотреть в окно. Каждый раз, когда ему было положено идти на занятия по расписанию, он только и ждал, когда сможет вернуться на свой наблюдательный пункт у окна, выходящего на въездные ворота. Другие мальчишки тоже знали, что этого таинственного человека привезут, но вот что это будет именно сегодня, не знал никто. Ну, или по крайней мере, Мику так казалось. Это была его маленькая тайна.

Ему поведал о том, что это произойдет именно сегодня Клиффорд, работавший тут уборщиком. У Микки и Клифа – так он его называл, быстро сложились доверительные отношения, и оба ими дорожили. Клиф был маленьким сутулым стариком лет семидесяти на вид. Микки иногда мечтал, что Клиф мог быть его дедушкой.

Когда было свободное время, они болтали о всякой ерунде. Начальство это не поощряло, но и прямо не пресекало.

Последним уроком сегодня была «психология семьи», где им доказывали, что их жизнь не провалена, что в будущем, когда они отсюда выйдут, некоторые из них, может, даже найдут новую семью, в лице приемных родителей. Сам Микки считал это все лживым дерьмом. Учителя в своих строгих, хорошо отглаженных платьях, вряд ли представляли, что он видел за свои годы. Какую боль и отчаяние перенёс. Их слова просто порхали бабочками вокруг разрушенного города, в котором он был единственным жителем. Сегодня эти слова были тут, а завтра они улетят, а он останется там, где был.

Но иногда уроки были интересными: их учили рисовать, делать нехитрые поделки из дерева и тому подобное – это Микки нравилось. Он впервые понял, что может что-то создавать, а не просто искать угол, где пережить очередной день.

Смотря в окно, с замиранием сердца наблюдая за тем, как машина с зарешёченными окнами въехала на территорию пропускного пункта, он ждал. Почему-то машина была не полицейская. Микки казалось, что такой историей должна заниматься полиция, но может это она и была. Не обязательно же они должны везде ездить с мигалками и сиреной. Из машины вышло четыре человека, двое из них были здоровяками. Таких Мик часто мог видеть и тут, в «Ковчеге». Парни их называли шкафами или амбалами – это были воспитатели, которые следили за порядком.

Рядом с мужчинами стояла девушка, из-под верхней одежды можно было видеть полы белого халата. Последним из автомобиля вышел мужчина, видимо, тот самый узник камеры. Он был обычного телосложения, достаточно неприметный, и на руках у него были… Наручники! Да, это точно был тот самый человек, которого нашли в камере! Но почему в наручниках? Сам он не видел, но, если верить слухам, его выносили чуть ли не на носилках. А теперь он возвращается в машине с решётками на окнах и в наручниках. Сердце заколотилось сильней, настоящий детектив начинался на самом большом экране.

Микки быстро зашагал во внутренний двор, хоть он и был отгорожен высоким забором от места, где остановилась машина, всё же наблюдать за разворачивающимся действием оттуда было удобней. Новость о гостях мигом разнеслась по корпусам. Те ребята, которые были не на уроках, высыпали во двор. Правда, смотреть уже было не на что. Все четверо и смотритель, который их встретил, ушли по тропе к заброшенному корпусу. Мальчишки стали живо обсуждать между собой – зачем его привезли, строить самые непостижимые версии, вроде того, что это инопланетянин в обличье человека, и прочее. Микки на такие рассказы лишь улыбался и кивал. Он чувствовал нутром, что тут происходило что-то поинтереснее.

Обсудив несколько версий появления автомобиля с решётками, он направился к лавочке. Усевшись, он стал ждать, что будет дальше. Следующим уроком была живопись, но он был не намерен идти на него, пока не увидит, как все пятеро будут возвращаться. Это воспринималось как мини-приключение, как мультик, но Микки даже не представлял, насколько этот мультик изменит его жизнь.

Когда он уже готов был вернутся в здание, как давно сделали другие, все пятеро показались на тропинке. Лица у них были понурые, как будто они не нашли то, что искали. Встав со скамейки, на нетвердых ногах мальчик пошел вперед.

Глава 7

Джеймс, шел за амбалом, наблюдая, как под рубашкой у того ходят мышцы. Ему подумалось, что наверно, из того количества мяса из которого был сделан санитар, можно слепить две копии его самого. Джеймс знал, что ничего нового он им рассказать не сможет. Ни как он сюда попал, ни кто он вообще такой. Он видел в глазах Лии разочарование: она действительно надеялась на счастливый финал в своей работе. Что он чудесным образом, оказавшись в знакомом месте, что-то вспомнит, что он сможет расставить хоть что-то по своим местам. Но он лишь молчал, или говорил, что ничего не припоминает, кроме холодного пола, и лишь одной мысли: пить… Пожалуйста, пить…

Да, он знал чуть больше чем все остальные, но в целом, он также не знал ничего. Да, конечно, Джеймс мог рассказать, что сидел тут отбывая срок, что у него был сосед, что тот подарил ему странный медальон, который он теперь носит и не может снять. Что каким-то образом этот медальон перенес его в «Нарнию», в которой не было драконов и других чудес. Но тут никто не знал ни о нем самом, ни как он оказался в заброшенном здании. Ему казалось, он уже смог смирится с мыслью, что это странное украшение на цепочке, сыграло тут какую-то роль, и возможно даже большую чем хотелось бы.

И что теперь? Куда они его засунут? Взяли из тюрьмы, значит в тюрьму и надо, но никаких данных о его преступлении нет. Отклонений в психике, кроме амнезии, тоже не выявили. Ему нравилась доктор Лиа, в конце концов, она была единственной, кто смотрел на него не как на психа. Он видел в глазах других работников больницы мысли: сегодня данных об этом человеке нет. А через неделю вдруг зайдет почтовый клерк и принесет затерявшееся письмо из какой-нибудь Австралии, мол, оказался у вас опасный преступник, жестоко убил трех женщин, задушил шлангом на заправке или что-то в этом духе.

И они поверят, они уже были готовы поверить, ведь нормальных людей не находят в таких местах. Может быть, окажись он в другом учреждении к нему относились бы проще, но раз уж он оказался в психиатрической лечебнице, то не стоило ожидать подбадривающих улыбок, и хлопков по плечу: «Ой, да все наладится!».

Но Лиа относилась к нему как к человеку, который был ей не чужим. Он хотел верить, что это не только из-за её доклада. Он шёл, еле переставляя ноги, чувствуя себя непомерно уставшим, не замечая зеленую траву и деревья. Он просто шёл.

По ночам в больнице он ворочался и плохо спал. Иногда просыпаясь, рывком садился на кровати. Ему слышались крики. Иногда фантомные, а иногда настоящие. Они напоминали ему, где он находится. Медальон больше не светился и выглядел как самый обычный красивый камень на цепочке. Просто камень, за исключением того, что его никто не видит, эта мысль не давала ему покоя, больше попыток снять его он не предпринимал. Джеймс чувствовал, что если попробует сделать это снова, то у него просто остановится сердце.

Медальон пугал, но в то же время, он единственный напоминал, что это все не сон. Он не сумасшедший! Но что делать, и как себя вести дальше, когда на руках наручники, и ты идёшь, еле волоча ноги к машине с решётками на окнах. Скоро ты вернешься туда, где на тебя все будут коситься, ведь ты не подпадаешь ни под один ящик в картотеке.

Тут он почувствовал, что на груди стало тепло. Это было не то приятное тепло солнечного дня, когда ты отдыхаешь на улице, сидя на лавочке, и читаешь свежекупленную газету. Это было резкое и локальное ощущение жара.

Это был медальон.

Жар возрастал, и Джеймс машинально выправил его из-под футболки наружу. Никто не обратил внимания на этот странный жест. Но что-то происходило.

Они уже почти добрались до машины и шли вдоль проволочного забора, который отделял внешнюю территорию от площадки для прогулок. Джеймс заметил, что по ту сторону забора к ним приближается мальчик. Он был во дворе не один – много глаз следили за этим шествием. Кто-то с явным интересом, а кто-то просто так, чтобы занять время. Смотрели, но больше никто не подходил. Но этот парень отличался от всех. Он смотрел не в глаза, он смотрел чётко в одно место – на грудь Джеймса, на грудь, которая, казалось, нагревалась всё больше.

Тем временем они уже дошли до машины. У доктора Лии раздался звонок, и она, подняв трубку, живо обсуждала положение дел какого-то пациента. Водитель болтал с надзирателем, который постоянно дергал кольцо с ключами, создавая вокруг себя звон, как лошадь с бубенцами. Амбал просто стоял рядом и смотрел на машину, наверное, только и думал, как бы убраться отсюда. Все, казалось, забыли про того, из-за кого сюда приехали.

Джеймс стоял в двух метрах от решетки и смотрел на мальчика, лет тринадцати, одетого в джинсы и майку серого цвета, худощавый, но с яркими голубыми глазами и светлыми волосами.

Джеймс сделал несколько шагов к решётке и остановился. Он ожидал крика в спину, но ничего не произошло. Тогда, не оборачиваясь, чтобы не выглядеть еще более подозрительно, он зашагал к забору более уверенно. Когда он подошел вплотную, мальчик спросил его:

– А что это у вас? – и мотнул головой, определенно имея в виду то, что висело на шее у Джеймса.

Сам Микки удивился своему вопросу и вообще тому, что решился подойти. Ну, сверкает что-то на шее у этого типа, завихрения в камне он видел очень отчетливо, но мало ли, что это может быть. Задав вопрос, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя себя неловко. Оглянувшись через плечо, Мик не встретил никаких заинтересованных взглядов, и это было странно, так как самому Микки казалось, что сейчас происходит что-то очень необычное и интересное. Другие ребята поглядывали на них, но почему-то без особого интереса. Большее внимание притягивал автомобиль.

– Ты действительно… Действительно видишь его? – спросил Джеймс, удивляясь своему охрипшему голосу.

– Ну да, какой-то камень, но знаете, я думаю, что с ним что-то не так, – Мик замолчал, сам не понимая, откуда взялось такое умозаключение.

Джеймс почувствовал себя ещё хуже: голова гудела, и он готов был грохнуться в обморок. Кто-то позвал парнишку. Мальчик развернулся и побежал обратно.

Рядом встала Лиа, озабоченно посмотрев мужчине в глаза, спросила:

– Джеймс, с Вами все в порядке?

– Уже лучше, просто немного поплохело, наверно, из-за длительной прогулки.

– Это как-то связано с тем мальчиком, который тут стоял? – в её голосе слышались заинтересованность и беспокойство.

Джеймс показал на удаляющуюся спину паренька.

– Я не уверен, но мне кажется, когда он подошел, я что-то начал вспоминать.

– Вы его знаете?

– Не могу точно сказать.

Он наблюдал, как его единственный шанс что-то понять, ускользает прямо из рук. Это был единственный человек, который видел камень, и Джеймсу было просто необходимо с ним поговорить. Пускай его фраза про память будет небольшой ложью, но этот парень хоть какая-то зацепка.

– Он кого-то вам напомнил? – Лиа, которая, казалось, уже потеряла надежду на положительный результат этой поездки, воспряла духом. В её голосе отчетливо слышалась надежда.

– Я точно не могу сказать, и мне тяжело даже стоять сейчас, если бы можно было поговорить с ним позже? Как вы думаете, док? Вы смогли бы это устроить для меня?

Лиа позвала смотрителя и спросила, что за мальчик в серой майке сейчас бежал к крыльцу.

– Этого паренька я могу узнать даже со спины, хороший малый, но с родителями ему не повезло, а что?

– Вы не могли бы устроить нашему пациенту встречу с этим мальчиком? Может, это помогло бы восстановить память, мальчик ему кого-то напоминает.

– О нет, вы что, с ума сошли? Мне это точно не надо. Я сочувствую вашему эмммм… Пациенту, но устраивать встречу неизвестно кого с ребенком, который находится под нашим надзором, нет уж, увольте. – голос его звучал уверенно и четко. Помолчав он продолжил:

– Если хотите, можете обратиться к директору, но точно не ко мне.

Его вид и поза говорили о том, что он уже сделал всё, что от него требовалось и даже больше.

Лиа поблагодарила за помощь и, подозвала охранника и водителя, они взяли под руки бывшего узника камеры и повели его к машине. Состояние его вызывало опасения, ведь приехал он вполне бодрый, а теперь выглядел, как будто пробежал стометровку с похмелья. Она уже не была уверена, что всё это было хорошей идеей, но ведь Джеймс узнал мальчика! Ну, или, по крайней мере, ему так показалось.

Машина с решетками на окнах медленно выехала с территории «Нового ковчега».

Глава 8

Микки был в смятении: да, ему попало за то, что он опоздал на урок, и за то, что его пришлось искать, но не это заботило его больше всего. Он не слушал учителя и сидел полностью погружённый в собственные мысли. Тот человек, с которым он заговорил… Было видно, что он сильно удивился, и даже испугался, когда Мик сказал ему, что видит этот камень. Это было странно. Всё равно, что удивиться, если увидишь светофор на дороге, тут сложнее было не заметить эту безделушку.

Он подошел, как ему казалось, просто из любопытства. Но любопытство было лишь частью. На самом деле его что-то тянуло к этому человеку и к тому, что у него было на шее.

Разговор у них был недолгий, но уже через несколько секунд Мик почувствовал, что звуки как-то приглушились, а завихрения в камне просто вводили его в транс. Выглядело это, как будто галактики, как в научных фильмах, крутились, мерцали, притягивая все его внимание. Хотелось дотронуться до этой вещи, хотелось понять, какая она на ощупь, подержать ее в руках. Странное чувство. Даже когда он смотрел на витрины с новой игровой приставкой, которую ему никто не купит, он не испытывал такого притяжения. А тут просто кулон, или как там его, да, красивая побрякушка, но ему-то она на что сдалась?

– Молодой человек! – Мик очнулся от размышлений и обнаружил учительницу, стоящую рядом с собой. Голос у неё был сосем не дружелюбный

– Я вижу, вы не только не хотели почтить нас своим присутствием в начале урока, но и сейчас витаете в облаках. Вы внимательно слушали, что я только что рассказывала?

– Да, конечно, – сказал он, зная, что все слова преподавателя, ушли в уши других ребят, так и не достигнув его собственных.

– Ну, тогда назови место рождения Рембрандта Харменсзона – великого художника.

– Рембрандт? Нуу…. Вроде, Германия, – голос выдавал его полностью, даже если бы он сказал что-то другое, всё равно по тону было понятно, что он не представляет, о чём говорит.

– Вот значит как, – женщина всплеснула руками. Так вот, что я тебе хочу сказать, молодой человек: вы все пришли сюда не из королевских палат, судьба была ко многим из вас очень сурова, – она обвела взглядом класс, – но вы должны понимать, что если вы хотите быть частью общества в будущем, то должны уметь не только курить на заднем дворе и ходить на работу каждый божий день, но и мыслить! – на последнем слове она сделала особый акцент.

– А мыслить можно лишь тогда, когда знаешь, что было до тебя, и как это было.

Она немного помолчала и продолжила.

– Ну, я вижу вам не особенно интересно. Но уж извольте запомнить, родился Рембрандт в Республике Соединённых провинций и, я думаю, многие из вас обратят внимание на то, что сейчас никто не знает даже, где она, находилась.

Учительница наконец-то отошла от его парты и продолжила свою лекцию. Через десять минут её прервал сигнал окончания урока. Все быстро встали, и толпой, толкаясь и спеша, пошли к дверям. Миссис Бреннан проводила эту спешащую реку усталым взглядом. Она понимала, что метает бисер перед… Но ей очень хотелось верить, что она хоть что-то может сделать, для того, что бы жизнь этих детей, была не такой мрачной как сейчас.

Глава 9

Лиа сидела в кресле у главврача лечебницы. Перед ней за большим столом с множеством папок и разных бумаг, сидел Доктор Ричард.

– Итак, доктор Лиа, если я правильно вас понял, вы хотите, чтобы я воспользовался своими дружескими связями с директором «Нового ковчега» ещё раз? Вы ведь помните, что этот ваш пациент оказался здесь совсем не случайно, хоть об этом мы и не распространяемся.

Да, она это отлично знала. Директор «Ковчега» был хорошим знакомым или, может, даже другом ее шефа, доктора Ричарда. Когда на территории лечебницы обнаружили человека почти без сознания, он набрал номер именно их лечебницы. Директор «Ковчега» был обеспокоен тем, что если они отправят этого бедолагу в госпиталь, то обязательно начнутся ненужные вопросы.

Приедут журналисты, напишут что нашли человека в камере, да еще и с детьми обращаются не слишком ласково, а его заведению такая слава была точно не нужна. Поэтому он и набрал номер старого друга, и попросил подержать этого типа у себя, а там, по-тихому, выяснить, кто он такой, и что из себя представляет. Что будет с ним потом Директора не особо интересовало. Этот тип не должен испортить систему, которую он строил годами.

– А потом, когда вы изъявили желание писать свою работу на тему памяти, я решил, что раз уж этот тип сюда попал и мы кормим его, так пускай приносит какую-то пользу. Он медленно откатился на стуле назад, и стал медленно, бесцеремонно, рассматривать её. Взгляд задержался на ногах, потом на груди. Она давно привыкла что мужчины смотрят ей не в глаза, и там было на что посмотреть. Но в этот раз поймав его взгляд Лиа потупилась. Ричард глубоко вздохнул, и тяжело встав, пошел к ней. Было слышно как он тяжело дышит, как будто до этого он не сидел на стуле, а поднимался по лестнице. Подойдя вплотную, Ричард положил руку ей на плечо.

– Ты же знаешь, я дорожу тобой, ты очень хороший специалист и, эммм… Будем откровенны – красивая женщина, но как ты себе это представляешь? – он почувствовал едва уловимое движение плечом: ей совсем не нравилось, что он лапает ее, но она терпела. Мама Лии не раз говорила ей, что мужчины как овцы, и всё зависит от того, насколько талантливый у них пастух.

Убрав руку, он обогнул её стул и присел на край стола перед ней. Она посмотрела ему в глаза, и, откинувшись на кресле, сказала:

– Я благодарна вам, что вы согласились чтобы Джеймс стал моим пациентом, – она говорила пылко и быстро. Это для меня действительно важно, сейчас я нащупала что-то, и, может, это «что-то» прояснит ситуацию. Вам же самому, наверно интересно, чем кончится эта история?

Ричард слушал ее, но взгляд то и дело соскакивал ниже ее глаз. Фантазия у него работала как надо. Среди остальных работников, доктор Лиа казалась моделью, случайно перепутавшей дверь и вместо кастинга «Мисс Вселенная», вдруг, зашла в этот кабинет. Он был не женат, и чувствовал себя в этом заведении хозяином, никогда не скрывая своего вожделения. Вот и сейчас её немного задравшаяся юбка, и ноги, заброшенные одна на другую, представляли собой такое зрелище, от которого было очень сложно оторвать глаз. Но он бы не стал руководителем, если бы не мог сдерживать порывы в нужный момент. К тому же эта чертовка была права: ему было очень интересно, чем это все кончится.

Работа с психами была делом его жизни. Он никогда не искал им красивое слово, вроде – «не такие, как все» или «отстающие», тут не было человека, у которого не поехала крыша. Иногда он думал, что врачи тоже этого не избежали.

Тем временем она продолжила:

– Я уже всё продумала, отвезти туда Джеймса ещё раз нам никто не даст, и уж точно не разрешат поговорить с мальчиком какому-то незнакомому мужчине. Вот если бы вы поговорили с директором «Ковчега», и убедили его сделать так, чтобы мальчика привезли сюда. Как вы думаете? Можно это провести по бумагам, как исследование. Например, насколько мальчик адекватен и готов ли он к пребыванию в обществе по окончании реабилитации в «Ковчеге».

Она замолчала, смотря на него и ожидая реакции.

Ричард встал со стола и направился к своему рабочему месту.

– Не знаю, что из этого получится, но что-то в этом есть, – заметив ее оживление, добавил: только не думай, что я буду упрашивать его. Я просто спрошу, у него передо мной должок. Но если уж он упрется я не буду настаивать. До сих пор нет никаких особых причин, верить в то, что этот тип действительно что-то вспомнит. Ну да ладно. Если ты согласишься поужинать со мной, я попробую.

– Вы же понимаете, что если я и соглашусь, это будет только ужин и ничего больше?

– Конечно, дорогая! – Он усмехнулся. Думаешь я не понимаю, что уже немолод и не так хорош собой как раньше? Дай мне потешить свое самолюбие. Как бы то ни было, я отдаю себе отчет в том, что вы, Лиа, очень хороший специалист, и я не хочу выглядеть в ваших глазах как сексуальный маньяк.

Лиа кивнула. Пусть будет так, пара бокалов вина, еще никого проституткой не сделали. Она вспомнила про пастуха и стадо, и решила, что возможность привезти сюда мальчика стоит того. Ничего лишнего она позволять этому увальню точно не собиралась.

На следующий день Ричард остановил ее в коридоре и отвел в сторону. Он сказал, что директор «Ковчега» дал добро, хоть и не сразу, и, конечно, не забыл напомнить о её обещании поужинать с ним. Она была так рада, что даже обняла его. Он, легко отстранив её, сказал, что если она настолько рада этой новости, то лучше пусть это выльется в красивое вечернее платье, а не в объятья на глазах у подчиненных. Лиа еще раз поблагодарила и быстрым шагом направилась к лестнице, чтобы сообщить эту новость Джеймсу.

Зайдя в палату, она сразу рассказала ему все, и присев на койку, стала ждать что он скажет. Джеймс выглядел обеспокоенным.

– Спасибо за ваши хлопоты, но я не уверен, что это поможет. – он подошел к ней и сел рядом. Да, я действительно что-то почувствовал, увидев того мальчика, но то ли это, что вы ищете?

– Джеймс, ну что Вы такое говорите? Вы оказались в такой ситуации, в которой особо выбирать не приходится. Вы понимаете, что если мы не узнаем, кто Вы и как там оказались, то Вы не выберетесь отсюда?

На его лице отразилась тревога.

– Но нельзя же держать меня тут вечно! – руки его сжали простынь, и он пристально посмотрел ей в глаза – Я думал, вы хотите мне помочь.

– Так и есть, именно поэтому я устроила эту встречу! Но поймите, если ваша личность не будет установлена, вы никогда не сможете спокойно жить и передвигаться. К тому же, руководству «Ковчега» совсем не нужны расспросы и вспышки фотокамер, они поспособствуют тому, чтобы вы остались навсегда в стенах учреждений подобных этому.

Джеймс резко встал, и подошел к окну.

– Это же все из-за Вашего доклада? – он повернулся и посмотрел на нее с вызовом.

– О боже, Джеймс! Да я одна, кто хочет вам помочь, если вы не поняли! – Она повысила голос, к щекам прилила кровь, ноги, как пружины заставили ее резко встать – Вы думаете, я всё это делаю только ради того, чтобы написать свою работу? Да, она мне очень важна, но это, нисколько не отменяет того, что я хочу вам помочь!

Выпалив последние слова, она опять села на койку. Лиа была уверена что когда она расскажет о своей идее, то увидит радость и поддержку, а на деле услышала только обвинения.

– Извините. – он вздохнул и медленно опустился на кровать рядом с ней. Она почувствовала, как его ладонь накрыла её руку.

– Я просто нахожусь в постоянном стрессе и не знаю, что происходит… Думаю это отличная идея, я конечно встречусь с мальчиком. Не знаю, что из этого выйдет, но терять мне уже нечего.

Она сжала его руку и сказала:

– У нас всё получится. Я сделаю всё, чтобы Вы смогли жить нормальной жизнью. Коротко обняв его, она резко встала и вышла. По ее щекам катились слезы. Если бы ее спросили, в чем дело, она бы не нашла слов для ответа.

Глава 10

Микки сидел на заднем сиденье машины, окна которой были так же зарешечены. Ему сказали, что он должен пройти специальную проверку на стабильность психики. Проводить эти тесты будут в какой-то клинике. Сначала он не связал это событие с той странной встречей у ограды, но потом, уже сев в машину, он был почти уверен, что все это как-то связано.

Страха не было, было скорее любопытство. Все лучше, чем сидеть в четырёх стенах, иногда выходя на прогулку.

Да, у них бывали всяческие проверки психологов, но их никогда не вывозили для этого за территорию Ковчега. Перед выездом ему намекнули, что это строго конфиденциально, что это все только для его благополучия, трепаться об этом не стоит. Вся история походила на детектив, по крайней мере, он предпочитал так думать. Откинувшись на заднем кресле, он стал ждать, что из этого выйдет.