Потерянный рай

Книга десятая

Содержание

Узнав о преступлении человека, сторожевые Ангелы покидают Рай и возвращаются на Небо, чтобы оправдать свою бдительность. Их оправдание принимается, так как Бог объявляет, что они не могли предупредить вторжения Сатаны. Он посылает Своего Сына, чтобы судить грешников; Сын нисходит и сообщает им соответствующий приговор, затем из милосердия одевает их и снова восходит на Небо. Грех и Смерть, которые до тех пор сидели у врат Ада, узнают об успехе Сатаны в новом мире и о грехе, содеянном человеком; они решаются не сидеть более только в Аду, но последовать за своим господином, Сатаною, в обитель человека. Чтобы облегчить путь из Ада к этому миру и обратно, они мостят широкую дорогу, или мост, через Хаос по следам Сатаны. Отправляясь на Землю, они встречают его, гордого своим успехом и возвращающегося в Ад; их взаимные поздравления. Сатана прибывает в Пандемониум и в полном собрании его хвастливо рассказывает о своей победе над человеком. Вместо одобрения его встречает всеобщее шипение слушателей, которые внезапно вместе с ним все превращаются в змей, согласно суду, произнесенному над ними в Раю; затем они привлекаются видением запрещенного древа, внезапно вырастающего перед ними, жадно стремятся схватить плоды его, и жуют прах и горькую золу. Дальнейшие действия Греха и Смерти. Бог предрекает конечную победу Своего Сына над ними и возрождение всего мира; на первое же время приказывает Ангелам произвести некоторые перемены на Небесах и в стихиях. Адам, более и более уясняя себе свое падение, горько оплакивает его и отвергает соболезнования Евы; она не отстает от него и наконец склоняет к примирению, затем, чтобы избежать подобного же упадка их потомства, она предлагает Адаму насильственные способы, которые он не одобряет. Отдаваясь лучшим надеждам, он указывает ей на последнее сделанное им обетование, что семя жены отомстит Змию; затем он увещевает ее искать вместе с ним примирения с оскорбленным Божеством путем раскаяния и молитв.

Меж тем уже известно стало в НебеО гнусном деле Сатаны в Раю,О том, как Ева хитрою змееюСовращена была и как онаСупруга соблазнила к роковомуВкушению запретного плода.Что может ускользнуть от ока БогаВсезрящего! Что может обманутьВсевышнего всеведущее сердце!Во всех делах Он мудр и справедлив;Не ставил Он препятствий Сатане,Чтоб искушал он душу человека,Который сильно был вооруженСвободной волей и вполне свободенОткрыть и отразить все ухищреньяВрага, хотя бы под личиной друга.Известен людям был и навсегдаДолженствовал в их памяти хранитьсяЗавет великий, чтоб они не смелиНи трогать, ни вкушать запретный плод,Кто б их ни искушал: его нарушив,Они тем самым впали в преступленьеИ за свои различные грехи,Конечно, заслужили наказанье.От райских врат поспешно к НебесамТогда вернулись ангельские стражиВ немой печали о судьбе людей;Узнав об их прискорбном положеньи,Они дивились, как лукавый ВрагПроникнуть мог незримо. Злая новостьС Земли достигла скоро врат НебесИ всех там огорчила; мраком скорбиПокрылися все ангельские лики,Но, кротким милосердием смягчаясь,Блаженства не лишила их она.Вокруг пришельцев весь народ эфирныйСбежался, чтоб послушать их рассказО том, как все случилось. Для отчетаЗатем к Престолу Вышнему ониНаправились поспешно, чтоб усердьеТам оправдать и бдительность свою,И цели этой без труда достигли.Отец Небесный, Вечный, Всемогущий,Сокрытый в тучах, сквозь раскаты громаТак провещал им голосом Своим:«Вы, Ангелы, собравшиеся ныне,Вы, Силы, возвратившиеся днесьОт стражи безуспешной, – не печальтесьИ не тревожьтесь о вестях с Земли;Усерднейшим стараньем и заботойВы не могли предупредить того,Что было вам предсказано недавно,Когда впервые искуситель злойЛетел к Земле из Ада через бездну.Я предсказал вам, что иметь успехВ своем он будет злобном предприятьи,Сумеет человека соблазнитьИ обольстить, что человек поверитЕго наветам лживым на Творца.Я не велел, чтоб он необходимоПогиб; нимало не коснулся ЯЕго свободной воли; сам собоюОн чашу равных наклонил весов.Но вот он пал, и остается только,Чтоб смертный приговор его постигЗа грех его, чтоб в тот же день он умер.Пусть мнит он, что угроза та пуста,Затем что не сражен еще он смертью,Которой, как внезапного удара,Боялся он; но не пройдет и дня,Как ясно он увидит, что отсрочкаНе есть отмена. Если добротуОтверг он, то не сможет справедливостьОтвергнуть. Но кого же Я пошлюСудить его? Кого, как не Тебя,Мой Сын и Мой Наместник? Поручил ЯТебе весь суд на Небесах, в АдуИ на Земле. Пусть в этом все увидятНамеренье Мое соединитьСуд с милосердьем; другом человека,Посредником его явился ТыИ добровольно предложил быть жертвойИ вместе искупителем его;Ты пожелал и Сам стать человеком —Суди ж его теперь, когда он пал».* * *Так говорил Отец и одеснуюВесь блеск Своей Он славы изливал,Всем Божеством, ничем не заслоненным,Сияя Сыну; Сын же, отражаяТот блеск и весь сияя, как Отец,С божественною кротостью ответил:«Отец Мой вечный, Ты повелевай;Мое же дело на Земле и в НебеТвою святую волю исполнятьТак, чтоб во Мне, Твоем любимом Сыне,Твое благоволенье было вечно.Иду судить Я грешников земли;Ты ведаешь, что, кто бы осужденьеНи произнес, возляжет на МеняОно тягчайшим бременем, как толькоНаступит час Мой; так перед ТобойЯ обещал; о том Я не жалею,Уверенный, что этим Я смягчуИх казнь, которой Сам Я подвергаюсь.Потщусь Я справедливость с милосердьемТак сочетать, чтоб их вполне утешитьИ вместе гнев умилостивить Твой.Сопровождать Меня никто не долженНа этот суд – виновная четаОдна да будет там передо Мною;А третий, удалившийся теперь,Уж осужден; противник всех законов,Своим он самым бегством уличен,И для змеи других улик не нужно».Промолвив так, с сияющего тронаИ от соседства Божества Он встал;Престолы, Власти, Княжества, ГосподстваДо врат Небес Его сопровождали,Откуда открывался на ЭдемИ всю его окрестность вид широкий.Он прямо вниз спустился: быстрота,С какою боги странствуют, не знаетМер времени, хотя б мы их считалиБыстрейшими мгновеньями. В тот часНа западе уже спускалось солнце,Склоняясь от полудня; ветерокУж обвевал вечернею прохладойЗемную грудь, и, также охладясь,Гнев Божий, милосердием умерен,Сошел в лице Посредника-Судьи,Чтоб приговор изречь над человеком.В саду глас Божий на закате дняУслышав, люди быстро, муж с женою,В густую чащу скрылись; но, приблизясь,Господь Адама громко вопросил:«Где ты, Адам? Ты с радостью когда-тоВстречал Меня, завидя Мой приходИздалека; теперь ты где-то скрылсяИ, недовольный, Я хожу одинТам, где ко Мне без поисков охотноПочтенья долг навстречу выходил?Иль менее заметен Я? Иль в чем-тоТы изменился, что тебя здесь нет?Иль что-нибудь тебе мешает выйти?Ответствуй, повинуйся, выходи!»Адам тут вышел, а за ним и ЕваШла тихо, неохотно, позади,Хоть первою была по преступленью;Смущенье выражали лица их,И не было любви у них во взореНи к Богу, ни друг к другу: только грех,Досада, стыд, отчаянье, смятенье,Упрямство, злоба, хитрость были в нем.И вот Адам, смущенно, запинаясь,Ответил Богу кратко: «Я услышалТебя в саду и, голосом ТвоимИспуган, скрылся, потому что наг я».Ему без гнева кроткий СудияОтветил: «Прежде слышал ты Мой голосНередко и нимало не боялсяИ радовался даже; почему жТеперь тебе он страшен? И откудаТы знаешь, что ты наг? Не ел ли тыОт дерева, с которого не долженТы есть был по запрету Моему?»Ему сказал Адам, подавлен скорбью:«О Небо! Тяжело мне здесь стоятьПред Судией моим! Иль взять я долженВину всю на себя, иль обвинитМою вторую половину, жизниУчастницу моей; ее мне верностьЦенить я должен, жалобой своейЯ не хочу вовлечь ее в паденье;Но грозная велит необходимостьМне это сделать; если б я, несчастный,И захотел на голову своюОдин принять весь грех, все наказанье,Хотя б невыносимое, и темСебя утешить, Ты легко открыл быВсе то, что я старался бы сокрыть.Она, жена, которую Ты в помощьМне дал, как дар Твой лучший, столь добраСтоль хороша, божественно прекрасна,Что от ее руки не ожидалЯ никакого зла, что мне казалосьХорошим все, что делала она,Оправдано самим ее деяньем, —Она дала мне плод, и я поел».И Представитель Вышнего на этоЕму сказал в ответ: «Она ль твой Бог,Что ты ей так во всем повиновался?Иль для того тебе ее Я дал,Чтоб в ней руководителя ты видел?Иль высшею, чем ты, ее Я создал,Иль сотворил хоть равною тебе,Чтоб ты вполне от мужества отрексяИ положенье высшее своеВ сравненья с ней, дарованное Богом,Забыл? Ее Я создал из тебяИ для тебя, и в смысле совершенстваТы несравненно выше, чем она.Ее, конечно, создал Я прекрасной,Достойною привлечь твою любовь,Но не затем, чтоб ты ей подчинялся;Дары ее природы таковы,Что хороши они под управленьем,Но неприлично ей повелевать.В своем лице ты власть хранить был должен,Когда б себя как следует ценил».Сказал и к Еве кротко обратился:«Скажи, жена, что сотворила ты?»И Ева, сразу каясь, отвечала,Подавлена стыдом пред Судией,Забыв свою всю смелость и болтливость:«Змеею я обманута былаИ с дерева того плодов поела».Господь, услышав это, прежде всехИзрек Свой суд высокий над змеею,Хотя она – животное былаИ не могла в грехе том оправдаться,Направив обвиненье на того,Кто злодеянья своего орудьемЕе избрал и этим осквернилВсю цель ее созданья; этим деломЕе природу опорочил онИ через то подверг ее проклятью;Знать более того для человекаНе нужно было (истинной причиныПроклятья и не знал он): через этоНе менее виновен стал бы он;Но, в сущности, Господь направил каруНа Сатану, виновника греха,Хотя нашел пока Он наилучшимПридать суду таинственную формуИ так изрек проклятие змее:«За то, что это сделала ты, вечноБудь проклята, будь ниже всех зверейИ всех скотов, на брюхе пресмыкайсяИ, ползая, ешь вечно прах земной.Вражду между тобою и женоюЯ положу, меж семенем женыИ семенем твоим навеки; семяЖены главу твою сотрет, а тыВ пяту ее потомство жалить будешь».Так говорил Божественный Оракул,И оправдались все Его словаВ тот день, как Сын Марии, новой Евы,Христос, узрел, как Сатана, надменныйКнязь воздуха, упал с высот НебесКак молния, а Он, восстав из гроба,Обезоружив Власти и Князей,В Своем великом торжестве открылсяИ, восходя в сияньи к Небесам,Темницу и томившихся в темницеВознес с Собой сквозь воздух, сквозь то царство,Которое присвоил Сатана,И тем был путь открыт, чтоб мы в грядущемГлаву его ногами растоптали.Так Он предрек крушенье СатаныИ вслед жене изрек Свой суд высокий:«Отныне Я умножу скорбь твоюВ зачатии: в мучениях ты будешьРождать детей, и мужу своемуТы подчинишься; вечно над тобоюВладыка и правитель будет он».И наконец Он суд изрек Адаму:«За то, что ты послушался женыИ ел от древа, о котором строгоТебе сказал Я – от него не ешь, —Из-за тебя Я землю проклинаю:Всю жизнь свою в печали и в трудеЕе плодами будешь ты питаться;Волчец и терн она произраститНаперекор трудам твоим, и будешьТы рад, как птица, злакам полевым;И будешь в поте своего лицаТы есть свой хлеб, пока не возвратишьсяТы снова в землю; из земли ты взят, —Так помни ж о твоем происхожденьи:Ты прах земной и обратишься в прах».Так Судия и вместе с тем Спаситель,Судил Он человека; кару смертиОн объявил, но день ее отсрочил.Затем, над ними сжалясь, в наготеСтоявшими пред ним – что в это времяМогло им повредить, – не погнушалсяОн оказать им помощь, как слуга,И как потом у слуг своих Он ногиОмыл, так ныне, как отец семьи,Их наготу заботливо прикрыл Он,Дав им одежды из звериных кож, —Убиты ль были звери эти илиЛишь сбросили, змее подобно, кожуИ заменили новою ее;Врагов своих услужливо одел ОнИ не одну лишь внешность их прикрыл —Их обнаженье внутреннее также,Которое еще позорней было,Покровом правоты своей одев,От глаз Отца укрыл Он милосердно.Затем к Нему вознесся быстро ОнИ на Его блаженном лоне снова,Как в старину, всю славу восприялИ, гнев Отца умилостивив делом,Свершенным по велению Его,Все рассказал (хоть был Отец всеведущ)О человеке, речь свою притомС заступничеством кротким съединяя.Меж тем, когда еще не появилсяГрех на земле и не свершился суд,Сидели Смерть и Грех друг против другаУ адских врат, теперь открытых настежьИ яростное пламя изрыгавшихВ Хаос с тех пор, как Враг чрез них прошел,Когда их Грех ему открыл. МолчаньеНарушил Грех, ко Смерти обратясь:«О сын, зачем мы праздно друг на другаГлядим, когда отец наш, Сатана,В других мирах преуспевает славноИ лучшее жилище там готовитДля нас, любимых отпрысков своих?Наверное успех он там имеет:Когда б он неудачу потерпел,Сюда давно вернулся б он, конечно,Врагами к Аду яростно гоним,Затем что нет другого в мире местаПригоднее для мести или кары.Мне кажется, что новую в себеЯ чую силу, – крылья вырастают,Господство мне дано над этой безднойОбширною; волнует всю меняСимпатия иль родственная силаКакая-то, на дальних расстояньяхМогущество являющая нам,Соединяя в дружеском общеньиТаинственною связью все родное.Ты, тень неотделимая моя,Пойдешь со мною: в мире нет той силы,Чтоб Грех могла со Смертью разлучить.Но чтоб отец, оттуда возвращаясь,Не затруднился перед этой безднойНепроходимой, пропастью ужасной,Попробуем отважнейшее делоСвершить, тебе приятное и мне:Построим путь прямой чрез эту бездну,Дабы он вел из Ада в новый мир,Где Сатана владычествует ныне,И пусть сооруженье это будетВсем адским силам памятник навекИ облегчит с тем миром сообщеньеИль полный переход туда, быть может.С дороги я, конечно, не собьюсь,Влекомая своим инстинктом новым».И тощая Греху сказала Смерть:«Иди, куда влечет тебя судьбинаИ мощное стремленье; по пятамЯ за тобой пойду и не отстану;С дороги также сбиться мне нельзя —Такой я сильный запах ощущаюМясной, добычу чую без числа,Вдыхаю тленье всех живых созданий.И в смелом предприятии твоемЯ помогу тебе участьем равным».Так говоря, вдыхала жадно СмертьПредчувствие смертельной перемены,Недавно происшедшей на Земле.Как стая хищных птиц пред днем сраженьяЗа много миль уж чувствует вдали,Где армия располагает лагерь,И по чутью слетается тудаИ пред собой живые трупы видит,Которые на следующий деньКровавый бой в добычу им доставит, —Так чудище свирепое водилоНоздрями в темном воздухе, вдалиЖеланную свою добычу чуя.И вот от адских врат помчались обаВ анархию Хаоса, в эту дальПустынную и мрачную, и с силой(Была та сила велика) хвататьВсе, что в том море попадалось, стали —И плотное, и мягкое, – все то,Что волны разъяренные кидали;И с двух сторон сгребли они все этоВ одну большую массу к пасти Ада,Подобно двум полярным сильным ветрам,Которые в Кронийском море[155] гонятДруг к другу горы льдов и создаютКак будто путь от берегов ПечорыК востоку до богатого Катая[156].Ту массу Смерть своею булавойОкаменила, сделала сухоюИ хладною, по ней как бы трезубцемУдары нанося, и укрепилаЕе, как Делос, плававший когда-то[157];А остальную массу вещества,Уставив на нее свой взор Горгоны,Она недвижной сделала, затемАсфальтовым ее скрепила илом;Широкую, как адовы врата,Она вглубь Ада провела ту насыпьИ с ней громадный мол соединила,Который в мост чудовищной длиныПереходил, на высочайших аркахВздымавшийся над пенистою бездной,И неподвижно примыкал к пределамЗемного мира, с этих пор оградыЛишенного на жертву Смерти злой;Вел от него отныне путь широкий,Удобный, легкий, гладкий прямо в Ад.Так (если можно малое с великимСравнить) когда-то Ксеркс, чтоб подчинитьСебе народы Греции свободной,Дворец Мемнона свой покинув в Суд,Придя на брег морской, построил мостЧрез Геллеспонт, чтоб с Азией ЕвропуСоединить, и гневно бичевалПучину негодующего моря.Так и они здесь чудо из чудесСооруженья мостового дружноВоздвигли, длинный ряд громадных скал,Над бездной покоренною нависших.Мост по следам тянулся СатаныДо места, где у крайнего пределаЗемной вселенной опустился он.Алмазными столбами и цепямиОни скрепили все сооруженье;И прочен стал их мост, чрезмерно прочен.И так они достигли точки той,Где эмпиреи Неба с нашим миромГраничат; Ад же слева вдалекеОт них остался; три ведут дорогиОттуда к каждой из трех этих стран.И вот уж путь к Земле они открылиИ к Раю устремилися, как вдругУзрели Сатану: как светлый Ангел,Меж Скорпионом и Центавром[158], онПарил в зените; солнце ж восходилоКак раз в тот час в созвездии Овна.Он изменил свой образ, и, однако,Родные дети, несмотря на то,Его и в новом образе узнали.В тот час, когда он Еву соблазнил,В кусты он быстро скрылся незаметноИ, вид свой изменив, там ждал последствийКоварного поступка своего.Он видел, как, беды не ожидая,С супругом Ева повторила грех,Он видел стыд их, поиски одеждыНапрасные, чтоб этот стыд прикрыть;Когда же он увидел, что Сын БожийНисходит, чтоб творить над ними суд,Бежал он в страхе, не надеясь, правда,Укрыться, но боясь, чтоб Божий гневЕго за грех не покарал немедля.Когда же суд свершился, ночью вновьОн в Рай вернулся, грустную беседуЧеты несчастной слышал, между жалобУзнал он и об участи своейИ понял, что грозит беда в грядущем,Но не сейчас. Обрадован всем этим,Тогда с вестями в Ад он поспешилИ на границе области Хаоса,К подножью моста дивного прибыв,Нежданно там детей любимых встретил,Которые ему навстречу вышли.Была той встречи радость велика,При виде же чудовищного мостаОна еще усилилась. Дивясь,Стоял он долго; наконец молчаньеПрервала дочь любезная его,Прекрасный Грех, такое слово молвив:«Отец, великий этот подвиг – твой,Твои все это славные трофеи,Хоть ты на них глядишь как на чужие!Ты – первый автор, первый зодчий их!Давно уже я сердцем угадала,Которое в гармоний чудеснойС твоим согласно бьется у меня,Что на земле ты преуспел, и вижуЯ по твоим глазам, что это – так.И вместе с тем, хотя миры с тобоюНас разделяли, чувствовала я,Что я и этот сын твой устремитьсяДолжны к тебе, – так связью роковойСъединены мы трое неразрывно.Не мог тогда нас удержать ни Ад,Ни путь непроходимый сквозь пучину,И по твоим прославленным следамПомчались мы вперед неудержимо.Ты довершил свободу нашу, тыИз адских врат нас вывел, ты дал силуСооруженье это укрепитьИ чудный мост чрез бездну перебросить.Весь этот новый мир отныне – твой;Завоевал ты доблестью своеюИ то, что строил не своей рукой;Ты возвратил нам мудростью великойС избытком все, что потеряли мы,И отомстил за пораженье в Небе;Здесь царствовать ты будешь как монарх,Коль там не мог ты царствовать; пускай жеТвой Победитель будет там царить,Где Он по праву битвы пребывает,А нам с тобой отдаст Свой новый мир,Его лишенный собственным проклятьем.Отныне власть делить ты будешь с Ним;Ему – все то, что вне пределов нашихВ квадрате эмпиреев там лежит,Тебе же – мир весь этот округленный,Где ты отныне воцарился, ставЕще опасней для Его престола».И ей ответил с радостью князь тьмы:«О дочь моя прекрасная, о сын мойИ внук! Со славой доказали выОт Сатаны свое происхожденье(Горжусь я этим именем как ВрагВсесильного Небесного Владыки);Великую заслугу предо мнойИ перед всем обширным адским царствомПриобрели вы, одержав победуТак близко от Небесных врат; вы еюДополнили мой подвиг, съединивИ Ад, и этот мир в едино царствоС удобным сообщеньем. ПотомуНемедленно я по дороге вашейСойду сквозь тьму к моим союзным силамЧтоб их о тех победах известитьИ с ними их отпраздновать; вы ж двоеМеж этих многочисленных миров,Принадлежащих ныне вам, направоСойдите в Рай; там можете теперьВы действовать и царствовать блаженно,Владычество свое установивНа всей Земле и в воздухе повсюду.Особенно ж старайтесь человекаВы покарать, который господиномЕдинственным объявлен в мире том:Его поработите и убейте.Туда, как заместителей своих,Я шлю вас и даю вам полномочьяНа всей Земле и силу без границ,Которая вся от меня исходит.От ваших сил, соединенных ныне,Зависит власть моя над новым царством,Которое, свой подвиг совершив,Я через Грех доступным сделал Смерти.Коль будете владеть вы им, убыткаАд не потерпит. Действуйте ж смелей!»Так он сказал и отпустил их. БыстроОни помчались меж созвездий частых,Свою отраву сея на пути.Поражены их ядом, гасли звезды,И яркие планеты, потерпевУдар от них, померкли. Сатана жеПо их дороге в Ад пошел; ревелХаос по обе стороны преграды,Его делившей пополам, и прыгалВ бессильном гневе он на ряд устоев,Смеявшихся над яростью его.Чрез адские врата вступил свободноВ Ад Сатана и видел, что вокругВсе пусто, все покинуто; те стражи,Которые сидели прежде здесь,Покинули свой пост и улетелиВ мир верхний, а все прочие ушлиВглубь преисподней, окружив толпоюВеликий Пандемоний, главный городИ Люцифера гордое жилище(Так звали Сатану, по сходству с нимБлистательной звезды того ж названья).Вокруг стояли стражей легионы,А главные вожди, собрав совет,С тревогой обсуждали, что могло быВладыку их так долго задержать.Им, уходя, он отдал приказаньеВсем ждать его, и ждали с нетерпеньем.Как рать татар от русского врагаИз Астрахани по равнинам снежнымУходит или софи[159] Бактриан[160],Спасаясь от рогов луны турецкой,Бегут, покинув царство Аладула,К Тавризу иль Казвину[161], – так и здесьВсе полчища, низринутые с Неба,Покинули – за много темных миль —Границы Ада и, вокруг столицыРасположась заботливою стражей,Тревожно ждали славного вождя,Покинувшего их для приключенийИ поисков в неведомых мирах.Но он, простого Ангела наружностьПриняв, прошел, как воин рядовой,Чрез их толпу, никем из них не узнан,В Плутонов зал невидимо вступилИ там на трон взошел, под балдахиномРоскошной ткани, пышно распростертым,Стоявший и сверкавший величавоИ царственно у верхнего конца.Незримый, долго он сидел безмолвноИ созерцал сидевших вкруг него.Вдруг, как из тучи, выступила яркоГлава его, сияя, как звездаИль даже ярче, всей одета славой,Какая оставалась у негоС времен паденья, или ложным блеском.Изумлена внезапно тем сияньем,Вперила взор Стигийская толпаВ того, кого давно желала видеть:Вернулся их могучий, славный Вождь!Они его приветствовали громкоИ все князья их ринулись к нему,Свои покинув мрачные диваны,И поздравляли радостно его,А он, подав рукою знак к молчанью,С такою речью обратился к ним:«Престолы, Власти, Княжества, Господства!Вас не по праву только так зову я —Действительно владенья есть у вас!Я объявляю ныне вам, вернувшисьС победою превыше всех надежд,Что с торжеством вас выведу отсюда,Из этой адской ямы – страшной, гнусной,Проклятой, из жилища скорби, бед,Тюрьмы тирана нашего! ВладеемОтныне мы обширным новым миром,Немного меньше родины небесной,Который я для вас завоевалС опасностью великой. Долго было бРассказывать вам все, что делал я,Что претерпел, что вынес, пролагаяСвой путь в пустынной, бесконечной безднеС ее ужасной смутой; чрез нееШирокий, ровный путь теперь проложенГрехом и Смертью, чтобы облегчитьВаш переход торжественный отсюда;Но я с трудом сам путь свой пролагалЧрез всю непроходимую ту пропасть;Я погружался в недра вечной НочиИ дикого Хаоса; ревность ихК их сокровенным тайнам воздвигалаМне всякие препятствия в пути, —Противились они с мятежным криком,Ссылаясь на верховную Судьбу.И наконец нашел я мир тот новый,О коем в Небесах уже давноБыла молва, – чудесное созданье,Верх совершенства! Человека тамБог поселил в Раю и дал блаженство,На счет блаженства нашего, ему.И вот его я соблазнил обманом,Создателю заставив изменить, —И чем же? Удивитесь вы безмерно,Услышав это: яблоком! А Бог,Обидевшись на это (не смешно ли?),Любимца-человека и весь мирДал Смерти и Греху во власть и в жертву,А стало быть, и нам, и без забот,Без риска, без тревог мы жить там можем,И царствовать, и править человеком,Как прежде он был должен править всем.И надо мной изрек Свой суд Он, правда,Иль, собственно, не надо мною даже,А над змеей, чей образ принял я,Чтоб человека обмануть. ПоложитВражду Он между мной и человеком:Его в пяту я буду жалить, он жеСотрет главу мне семенем своим.Когда все это будет – неизвестно.Ну кто ж такой ценой не купит мир,Будь даже кара во сто раз страшнее?Вот вам отчет о том, что сделал я.Что ж остается нам еще, о боги,Чтоб полное блаженство восприять?»Сказавши так, он несколько мгновенийСтоял и ожидал их общий крикИ громкие услышать одобренья;Однако вместо этого он вдругСо всех сторон иные звуки слышит:Бесчисленных змеиных языковУжасный свист и злобное шипенье,Как будто общий порицанья знак.Дивится он, однако же недолго:Приходится на самого себяВрагу дивиться; сжалось, заострилосьЛицо его, а руки прирослиК бокам, срослись, переплетаясь, ноги,И рухнул он на брюхо в виде змияГромадного, противясь, но напрасно:Он уступить был должен Высшей Силе,Его в тот самый образ воплотившей,В котором он грешил, согласно с тем,Как осужден он был. ЗаговоритьХотел он, но лишь мог издать шипеньеСвоим вилообразным языком,Всем прочим языкам вилообразнымВ ответ: их всех постигло превращеньеТакое ж; образ приняли змеиныйСобратья все его по мятежу.Ужасно раздавалось их шипеньеПо залу, и кишели на полу,Виясь, хвосты и головы чудовищ:Церасты[162], скорпионы, амфисбены,И аспиды, и гидры, и ехидны,И дипсы; гуще был их рой, чем тот,Который вырос из земли, покрытойГоргоны кровью; больше их, чем змей,Которых кормит остров Офиуса[163].И между них вздымался СатанаГромадней всех их, в образе дракона,Длинней того, что порожден был солнцемВ долине древней Пифии[164] из ила, —Гигантского Пифона: он осталсяИ в этом виде прочих всех сильней.Они за ним последовали в поле,Где прочие отверженцы Небес,Свой строй сомкнув, стояли в ожиданьиТоржественного выхода Вождя;И вдруг, взамен того, перед собоюОни толпу громадных видят змей.Объял их ужас; страшной в то же времяСимпатией они объяты были,Почувствовав, что сами изменились:Их руки опустились, приросли,Упали копья и щиты, и самиОни упали, как бы заразясьОт прочих, и ужасное шипеньеВкруг огласило воздух – таковаБыла за грех их кара. ОдобреньяВ устах их превратились в громкий свист,Их торжество – в позор, который самиОни себе произнесли. ВблизиВнезапно роща выросла, по волеТого, Который правит в Небесах,Чтоб отягчить еще их наказанье;Ее деревья были все плодамиНагружены, подобными тем самым,Которые приманкою избралВ Раю для Евы хитрый искуситель.Удивлены явленьем странным тем,Они в него свои вперили взоры:Казалось им, что запрещенных древЯвилося вдруг не одно, а много,Конечно, к их несчастью и стыду, —И вот, терзаясь жаждою палящейИ голодом ужасным, хоть и знали,Что послано в насмешку это им,Они полезли на стволы невольноИ, обвиваясь, облепили ихПлотнее, чем на голове МегерыКлубки волос змеиных. Жадно рвалиОни плоды, прекрасные на вид,Похожие на те, что на деревьяхБлиз смоляного озера виселиТам, где Содом пожаром истреблен,Но их еще обманчивей, не толькоДля осязанья – также и для вкуса:Надеясь ими голод утолить,Преступники во рту вдруг ощущалиНе плод, а горький пепел и золуИ с отвращеньем вон их извергали,Выплевывая с шумом. И опятьТомил их голод и терзала жажда,И снова ненавистною едойИх отравлялся рот, и сажа с пепломБолезненно их челюсти сводили;И повторился много раз над нимиОбман за то, что человек однаждыВ обман был ими хитростью введен.Так непрерывным голодом терзалисьПреступники и мучились, шипя,Пока Господь им снова не дозволилПринять их прежний образ. Говорят,Однако, что приходит ежегодноИм некий срок в теченье ряда днейИспытывать такое униженье,Чтоб тем каралась гордость их и радость,Что соблазнен был ими человек.Другое ж нам преданье сообщает,Что некие рассеялись из нихИ в божества к язычникам попали,Которых соблазнить им удалось.Так, некий змий, рекомый Офионом[165],С женою Эвриномой – может быть,Подобьем Евы отдаленным – правилНа высоте Олимпа, и оттудаСатурн и Опс его изгнали раньше,Чем Зевс Диктейский[166] был рожден на свет.Меж тем в Эдем с поспешностью чрезмернойПримчалась пара адская, и властьГрех восприял; греховное деяньеТам раньше уж свершилось, ныне ж ГрехЯвился сам, чтоб жить там постоянно,Сопровождаем Смертью по пятам, —На бледного коня еще не селаПокамест Смерть[167]. И Грех ей молвил так:«О ты, второе Сатаны рожденье,Скажи, всепобеждающая Смерть,Как новые владенья эти наши,Которых мы с таким трудом достигли,Находишь ты? Не правда ль, много лучшеЗдесь, чем в Аду, где на пороге мыС тобой во тьме кромешной восседали,Безвестные, не страшны никому,От голода и сами еле живы?»Урод, Грехом рожденный, отвечал:«Меня такой терзает вечно голод,Что все равно мне – Небо, Рай иль Ад:Мне лучше там, где больше мне добычи,А здесь, хотя и много пищи вкруг,Но слишком мало, чтоб наполнить чрево,Утробу ненасытную мою».Ему кровосмесительная матерьОтветила: «Съешь эти травы вкруг,Плоды, цветы, затем зверей различных,И рыб, и птиц: кусочек недурной!Все, что своей косою Время скосит,Нещадно, без разбору пожирай;Я ж в человеке поселюсь, проникнуВ его породу, отравлю все мыслиЕго, все взгляды, действия, словаИ подготовлю так его, чтоб стал онТебе последней, лучшею добычей».Такими обменявшися речами,Они по разным разошлись путям,Чтоб разрушать все вкруг иль делать смертнымИ рано или поздно все губить.Всевышний с недоступного престола,Среди святых, увидя это все,Такое слово молвил светлым Силам:«Смотрите, как два адских эти псаСтремятся с жаром разрушать и портитьТот мир, который Мною сотворенСтоль добрым и прекрасным и остался бТаким, когда б безумье человекаВ него не допустило этих фурийГубительных, которые МеняВ безумьи обвиняют! Точно так жеКнязь Ада и соратники егоВинят Меня за то, что попустил ЯИх так легко войти и завладетьЧудесным этим местом и как будтоПотворствую Моим врагам надменным.Они смеются надо Мной, как будтоВ припадке страсти Я им все оставилНа произвол и на бесчинство их.Не ведают они, что Я их СамПризвал, как адских псов, дабы пожралиОни весь сор, всю мерзость и всю грязь,Которыми, свершив свой грех постыдный,Все то, что было чисто, запятналПреступный человек; что ждать Я буду,Пока, насытясь, переполнив чревоВсей всосанной и поглощенной грязью,Готовые от пресыщенья лопнуть,От одного удара Твоего,Возлюбленный Мой Сын победоносный,И Грех и Смерть, низвергнуты в Хаос,Собой навеки не заткнут пасть Ада,Печатью став на хищные уста.Тогда Земля и Небо обновятся,Все будет чисто, свято, и ничтоТворенья Моего не запятнает;До тех же пор – проклятье им Мое!»Окончил Он, и грянуло в ответСо всех сторон согласно «аллилуйя!»,Как шум морской, гремели голоса:«Всеправедны пути Твои, о Боже,И все веленья праведны Твои!О, кто Тебя ослабит, кто унизит?Хвала Тебе и Сыну Твоему?Он будет человека возродитель,Он возведет в течение вековВо славе Небо новое и ЗемлюИль в дольний мир с Небес их низведет».Так пел их хор; в то время, поименноСвоих могучих Ангелов призвав,Господь давал Свои им порученья,Как лучше перестроить этот мир.Велел Он Солнцу изменить движеньеИ свет свой так, чтоб на земле царилТо жар, то холод, трудновыносимый,От севера б грозил седой мороз,А с юга зной ужасный приносился;Путь новый был и бледной дан Луне,И прочим всем пяти планетам также:Предписано являться им то в долеШестой своей, то в четверти, то в трети,И вредное влиянье выражать,Противостав друг другу, и пороюВ зловещие вступать соединенья —То предвещать Земле зловредный дождь,То при восходе иль закате солнцаГрозящие ей бури предрекать.И ветры получили размещеньеПо всем своим углам, чтоб бушеватьПо берегам, и в воздухе, и в море,И вихрем бури ужас наводить,И гром катить сквозь потемневший воздух.Велел, по слухам, Ангелам ГосподьПо отношенью к главной оси СолнцаНагнуть на двадцать градусов иль большеЗемную ось; с усилием ониВесь шар Земли великий наклонили.Есть слух, что Солнцу повелели такжеОт круга равноденствия свой путьСклонить на то же расстоянье к Тавру,К семи небесным сестрам Атлантидам[168],К спартанским Близнецам, под тропик Рака,Затем, ко Льву и, к Деве, и к ВесамПройдя, сойти под тропик Козерога,Чтоб изменились климаты Земли,Где вечная весна царила прежде,При равенстве всех дней и всех ночей,За исключеньем полюсов, где веченБыл свет дневной и не являлась ночь,И Солнце, возмещая удаленьеСвое от этих мест, по горизонтуВокруг ходило, прогоняя снегКак из страны холодной Эстотийской[169],Так и на юге, из всех стран, лежащихЮжнее Магелланова пролива,Ни запада не зная, ни востока.Когда же был вкушён запретный плод.То, как Фиест[170] покинул пир ужасный,Вдаль отступило Солнце от Земли:Иначе как бы вынес мир живущий,Будь даже он безгрешен, жгучий знойИ страшный холод, более, чем ныне?Все эти перемены в Небесах,Хоть медленно, на всей земле и в мореПроизвели такие ж перемены:Со звезд сошли болезни, народилисьЗловредные туманы и пары,Горячие испорченные газы;От северной далекой Норумбеги[171],От самоедских хладных берегов,Тюрьму свою железно-ледянуюЛомая, сыпля бурный снег и град,Борей[172], и Кекий, и Аргест, и ФрасцийРевели, с корнем вырывая лес,До дна взрывая море; им навстречуСвирепствовали с юга Нот и АфрИ нагоняли тучи грозовыеС высот Сьерра-Лионы[173]; поперекС восхода и с заката ветры дулиС неменьшей силой: и Зефир, и Эвр[174],Сирокко и Либеккий. Так в природеБезжизненной неистовства пошли;Затем Раздор, как дочь Греха, впервыеВвел смерть среди созданий неразумных,Родив меж ними страшную вражду:Зверь воевал со зверем, птица с птицейИ рыба с рыбой; перестав питатьсяТравой, они друг друга стали жрать,Утратили почтенье к человекуИ стали избегать его иль злобноСмотреть, когда он мимо проходил.Все эти знаки внешних бед растущихАдам отчасти видел, хоть в лесах,В глубоком мраке скрыться он старался,Отдавшись скорби; но внутри себяЕще сильней он чувствовал все горе;И вот, волнуем бурею страстей,Он в жалобах печальных изливался:«О жалкое паденье из блаженства!Ужель так гибнет этот славный мирКоторого я высшею был славой,Отныне же не только не блажен,Но проклят и от Бога укрываюсь,Чье лицезренье прежде было мнеБлаженством высшим! Но пускай на этомСтраданья бы окончились мои:Я заслужил их и согласен каруЗа них нести; но это не поможет:Что ем, что пью, что я произведу —На всем лежит проклятье. Прежде сладкоЗвучавший глас “плодись и размножайся”Теперь как голос смерти мне звучит!Зачем плодиться мне и размножаться?Чтоб умножать на голову моюПроклятья? Все мои потомки будутВо все века терпеть то зло, то горе,Которое мой грех на них навлек,И проклинать меня: “Да будет проклятНечистый предок наш! Его должныБлагодарить за эти мы страданья!”И будет благодарность их проклятьем!Так ко всему, что вынесу я сам,Прибавится всех их несчастий бремяИ на меня всей тяжестью своеюОбрушится как на источник Зла.О краткое блаженство Рая, – страшной,Тяжелою ты куплено ценой!О Боже, разве я просил Тебя из глиныСоздать меня? Просил ли я ТебяВоззвать меня из тьмы и дать мне местоВ саду прекрасном? Если ж не просил,Ужели не нашел Ты справедливымМеня во прах начальный возвратить?Ото всего я рад бы отказаться,Все возвратить, что в жизни получил,Коль скоро был не в силах я исполнитьТвоих велений слишком строгих, чтобыМне данные все блага сохранить.Довольно было б этого лишенья,Чтоб наказать меня, а Ты прибавилК тому еще страданья без конца!Непостижим мне суд Твой! И однако,Я сознаю, что слишком поздно нынеРопщу: я должен был бы отказаться,Когда Ты ставил те условья мне.Ты принял их, Адам! Ты наслаждатьсяСогласен был, а на условья ропщешь!Пусть сотворил без твоего согласьяТебя Господь, но что сказал бы ты,Когда твой сын, своим непослушаньемТебя обидев, стал бы говорить:“Зачем ты дал мне жизнь? Ведь не просил яТебя о том?” Ужели ты емуПростить бы мог такой упрек надменный?А между тем ведь был бы он рожденНе по желанью твоему, а в силуПростой необходимости природной;Тебя ж Своею волей сотворилГосподь, – Его я собственность и долженСлужить Ему; дары Его – лишь милость,И в наказаньи также волен Он.Пусть так; Его я покоряюсь каре;Я прах и должен возвратиться в прах.Приветствую я час уничтоженья,Когда б он ни пришел! Но для чегоРука Его откладывает кару,Которую хотел Он в тот же деньСвершить? Зачем живу, не умираю,Дразнимый смертью? Для чего мне длитьСтраданья и не гибнуть? О, как рад быЯ встретить смерть, назначенную мне,И сделаться бесчувственной землею!Как рад бы лечь, забыться вечным сном,Как бы на лоне матери! СпокойноТогда я спал бы; голоса ЕгоТогда я не боялся бы, как грома,И не грозило б худшее ничтоТогда ни мне, ни моему потомству!Одно сомненье мучит лишь меня:Быть может, я не весь умру; быть может,Дыханье жизни чистое – душа,Которую вдохнул Бог в человека, —Не умирает вместе с этим прахомТелесным; может быть, в моем гробуИли в другом ужасном, мрачном местеЖизнь буду длить я, как живой мертвец?О, страшно, страшно, если это правда!Но как же так? Ведь только дух грешит,Когда живет, и смерть живому духуЗа грех возмездье, плоть же без негоЖить иль грешить одна никак не может.Итак, я весь умру, и пусть на этомСомненья успокоятся мои.Ведь если Вседержитель бесконечен,То разве бесконечен гнев Его?Будь это даже так, зато не веченЯ, человек, – на смерть я осужден.Как может длиться кара бесконечноНад тем, кто смертью кончит жизнь свою?Иль может Бог смерть сделать несмертельной?Хоть Бог и всемогущ, но это было бПротиворечьем чересчур большим,Свидетельством лишь слабости, не силы.Ужель, карая человека, БогКонечному дать мог бы бесконечность,Чтоб Свой насытить ненасытный гнев?Так прах земной изъял бы Он из властиЗаконов всех природы: ведь причиныЛишь действуют в пределах вещества,А не во всей своей природной силе.А если смерть не есть один удар,Лишающий сознанья, как я думал,А вечное несчастье от сегодняИ без конца, во мне и вне меня!О горе мне! Я вновь терзаюсь страхом,И эта мысль как громом поражаетМою незащищенную главу!И смерть и я – равно мы оба вечны,Воплощены в создании живом,И не один я – все мое потомствоНесет проклятье. Славное наследствоЯ вам оставил, сыновья мои!О, если б мог я все его истратитьНа самого себя и не оставитьВам ничего, – о, как тогда вы стали бБлагословлять, не проклинать меня!Зачем за грех, единым совершенный,Должно все человечество страдатьНевинное? Но можно ли невиннымЕго назвать? Все то, что от меняПроизойдет, испорчено заране,Развращено и волей, и умомИ будет и в поступках, и в желаньяхПодобно мне. Так может ли оноБыть правым перед Богом? Нет, все спорыНапрасны: принужден я правотуЕго признать; мои все ухищреньяИ рассужденья тщетны; лабиринт ихЛишь уличает самого меня;И первый и последний я источникВсего дурного: пусть же осужденьеИ Божий гнев обрушатся всецелоНа одного меня! Увы, желаньеБезумное! Ты можешь ли снестиОдин все это бремя? ТяжелееОно, чем вся Земля, чем этот мир,Хотя его с женою той зловреднойТы разделяешь! Все, чего ты жаждешь,И все, чего боишься ты, равноУбежища тебе не оставляет,И ты – несчастья злейшего примерИ в прошлом, и в грядущем: Сатане лишьПодобен ты и карой, и грехом!В какую бездну ужаса и страхаТы, совесть, увлекла меня – и нетИсхода мне, все глубже лишь тону я!»Так в тишине ночной стонал АдамИ, одинокий, жаловался громко;И ночь была уже не такова,Как до грехопаденья человека, —Не кроткою прохладою дышала,Но, сумрака зловещего полна,Ужасною его пугала тьмою,И в угрызеньях совести казалисьЕму все вещи страшными вдвойне.Ничком простертый на земле холодной,Он проклинал создание своеИ смерть винил за медленность, жалея,Что не пришла она, как Бог сказал,В тот день, когда он согрешил. «Что ж медлишьТы, смерть? Я трижды был бы рад принятьУдар твой, чтоб конец настал желанный!Иль Истина сдержать не хочет слова?Божественная правда не спешитНа деле оправдаться; не приходитСмерть на мой зов; суд правый Божества,Увы, на все мольбы мои и воплиНе ускоряет медленных шагов!О вы, леса, ключи, холмы, долины,Не так вы прежде откликались мнеНа мой призыв; звучало ваше эхоИ отвечало песнею иной!»Печальная вдали сидела Ева;Страданья мужа видя, подошлаОна к нему и ласковою речьюСтаралась скорбь несчастного смягчить;Но ей ответил он, взглянув сурово:«Прочь от меня, змея! Такое имяТебе всего приличнее с тех пор,Как ты связалась с тем, кто ненавистенИ лжив, как ты! Тебе недостаетТакого же змеиного лишь вида,Чтоб от коварства, скрытого внутри,Остерегал он вовремя всех тварей,Дабы, прикрыв чрезмерной красотойЛожь адскую, ты их не уловляла.Но и при этом я бы сохранилСвое блаженство, если бы не гордостьИ страсть твоя пустейшая гулять —Притом еще в опаснейшее время, —Благодаря которой ты отверглаМое предупрежденье и защиту;Хотела ты, чтоб на тебя, любуясь,Смотрели – будь хоть это Дьявол сам,Которого ты одолеть мечтала;Но, встретившись с коварною змеей,Была ты одурачена, а послеЯ был тобой обманут – потому,Что я в тебя, как в плоть свою, поверил,Считал тебя премудрой, твердой, зрелой,Все нападенья отразить способной.В то время я еще не понимал,Что это все скорей пустая внешность,Чем добродетель истинная; ты —Не больше, как ребро мое кривое,Притом еще и с левой стороны,Которое, как член излишний, к счастью,Бог выбросил из тела моего.О, для чего Господь, Создатель мудрый,Велевший, чтобы жили в НебесахОдни лишь духи мужеского пола,Такую новость на Земле устроил,Природы обольстительный порок,Не создал здесь одних мужчин, без женщин,И способа иного не нашелПроизводить людей! Тогда б избеглиБеды мы этой и дальнейших бедИ на земле бесчисленных волнений,Которые от женского коварстваПроистекут, которые с собоюНам принесет зловредный этот пол:Иль долго муж не встретит подходящейЖены и брак несчастный заключит;Иль ошибется в выборе, иль, еслиНайдет, кого желал бы он иметь,Увидит, что ее дурной характерИзбрал другого, худшего, в мужья;Иль их любви родители воздвигнутПрепятствия, иль лучший выбор свойОн встретит слишком поздно, после бракаС другой, ему принесшей зло и стыд;Так будет вечным горем отравлятьсяЖизнь человека, мир семьи страдать!»Сказал – и отвернулся он. Но ЕваНе отступала; сквозь потоки слезИ кудри разметав, она припалаК его ногам и, обнимая их,Рыдала, о прощеньи умоляя:«Не покидай же так меня, Адам!Свидетель Небо, как тебя люблю я,Как чту тебя от сердца глубины!В неведеньи тебя я оскорбила,Несчастный случай ввел тебя в обман!Молю тебя, припав к твоим коленам, —Пока живу я, не лишай меняПриветных взоров, помощи, советаВ моем несчастьи, в крайности моей!Одна моя ты сила и опора;Что без тебя мне делать, как мне жить?Быть может, краткий час нам жить осталось,Так пусть же будет между нами мир.Одной с тобой мы связаны обидой,Объединимся ж мы в одной враждеК тому Врагу, который нам указанВ суде, который Бог нам произнес, —К змее жестокой! На меня же, горемСраженную, не изливай ты злобы:Я уж погибла, я еще несчастней,Чем ты! Хоть оба согрешили мы,Но согрешил ты только против Бога,Я ж – против Бога и тебя, Адам!Я возвращусь туда, где нас судили,И воплями тревожить буду Небо,Пока оно свой приговор не сниметС твоей главы и на меня одну —Всех этих зол причину – не обрушит:Мне, мне одной нести весь Божий гнев!»В слезах она умолкла. УниженьеЖены, у ног его лежавшей долго,Чтоб выплакать прощенье для себя,В Адаме возбудило состраданье.И вот его смягчилось сердце к ней,Которая была ему недавноОтрадой лучшей в жизни, а теперьУ ног его влачилася покорно,Прекрасная, как прежде, примиренья,Поддержки и совета у тогоИща себе, кто ею был обижен.Обезоружен, весь свой гнев забыв,Ее он поднял с мирными словами:«Все так же ты неосторожна, так жеПорывиста! Сама не знаешь ты,Чего желаешь! На себя всю каруПринять ты хочешь; ах, умей сперваСнесть часть свою: едва ли ты способнаСнести весь гнев, которого ты знаешьМалейшую лишь часть, а между темС трудом мою досаду переносишь.О, если бы мольбы способны былиВысокие решенья изменить,Скорей тебя я поспешил бы к местуСуда и к Небу громче бы взывал,Чтоб на мою главу привлечь всю кару,Затем что слишком слаб твой пол и нежен.Ты вверена была мне, и тебяВ опасную минуту я оставил.Не будем же теперь мы больше споритьИ осуждать друг друга: нас с тобойИ без того довольно осудили.Скорей прилично состязаться намВ делах любви, чтоб облегчить друг другуТо бремя, что нести нам суждено,И каждый часть свою пусть переносит.Насколько вижу, смерть, что в день судаДолжна была постигнуть нас, не сразуПридет, а после многих, долгих дней,Как медленное зло, чтоб увеличитьСтраданья наши и потомков нашихВсех будущих, – несчастное потомство!»Собравшись с духом, Ева отвечала:«Адам, мне горький опыт показал,Как мало значат все мои сужденьяПеред твоими, как я заблуждаюсь,К каким они несчастьям привели.И все ж, как ни ничтожна я, ты, сноваМеня в свои подруги взяв, надеждуДаешь мне вновь обресть твою любовь,Единую утеху мне и в жизни,И в смерти. Я не скрою от тебя,Что в беспокойных думах мне явилосьДля облегченья наших крайних мук,Чтоб им найти конец, хотя тяжелыйИ грустный, но переносимый легче,Чем эти все страданья без конца.Нас более всего забота мучитО тех, кому начало мы дадим,Заранее на горе обреченныхИ наконец на смерть; для нас ужасноПричиной быть несчастья для других,Для наших же детей, и мир проклятыйНесчастнейшим народом населить,Который после жизни, полной скорби,Чудовище свирепое пожрет.Однако в нашей власти до зачатьяПредупредить явление на светНесчастного, проклятого народа.Бездетен ты – бездетным и пребудь,И смерть куска желанного лишится,Принуждена, пожрав лишь нас двоих,Голодное свое насытить чрево.А если слишком трудно для тебя,Обмениваясь взорами, беседой,Живя в любви со мною, воздержатьсяОт действий всех любви и от объятийСупружеских, желаньем без надеждыТомиться, видя, что и я томлюсь,Живя с тобой, подобным же стремленьем, —Что было бы для нас страшней всего,Что нам грозит, – освободим скорееСебя самих и вместе все потомствоОт ужаса, висящего над нами!Поищем смерти, если нас онаИскать не хочет, и собственноручноСвершим ее деянье над собой!Не будем вечно содрогаться, видяВ конце концов вдали все ту же смерть;Путей к ней много – изберем кратчайший,Разрушив разрушенье разрушеньем!»Окончила она иль оборвала,Отчаяньем томима, эту речь.О смерти мысль так сильно овладелаЕе душой печальной, что онаСама смертельной бледностью покрылась.Адам, однако, на ее советСогласьем не ответил: напрягаяВнимательный свой ум, заметил он,Что им возможны лучшие надежды,И Еве так тогда он возразил:«Твое презренье к этой жизни, Ева,И к наслажденьям плотским говоритКак будто в пользу мысли, что ты выше,Чем это все; однако твой советНам истребить себя опровергаетТакую мысль: показывает он,Что не презренье к радостям, а жалостьУтратить то, что ты чрезмерно любишь,Тобой владеет. Если ж смотришь тыНа смерть как крайний выход из несчастья,Надеясь тем всей кары избежать,То вспомни, что Господь мудрей, конечно,Свой смертоносный гнев вооружил,Чем так, чтоб ты могла его столь простоПредупредить. Боюсь я, что тогдаСмерть эта, нами взятая насильно,От кары, нам назначенной, ничутьНас не избавит, а упорство нашеВсевышнего способно побудитьТак сделать, чтобы смерть в нас обитала.Поищем же других, не столь опасныхРешений: их я, кажется, имеюВ виду. Припомни Господа слова,Что семенем своим змее сотрешь тыГлаву. Утехи мало было б в том,Когда б Господь, как я предполагаю,Не разумел под именем змеиВеликого Врага, который скрылсяВ змее, чтоб соблазнить нас. СокрушитьЕго главу – да, это б было местью,Которой мы лишились бы, когда бСебя мы сами смертью истребилиИль вовсе отказались от потомства,Как предлагаешь ты: тогда наш ВрагОт своего ушел бы наказанья,А мы двойную кару понесли б.Не будем же мы думать о насильиНад жизнью нашей, о бесплодьи этомНамеренном: оно нам не даетНадежд, питая гордость лишь и злобу,Досаду, нетерпенье и борьбуПротиву Бога и Его по правуНаложенного ига! Вспомни, Ева,Как кротко Он нас слушал и судил,Без гнева и без порицанья! ЖдалиНемедленной мы гибели, считая,Что это значит смерть в тот самый день;И что же? Для тебя лишь предсказал Он,Что будешь в муках ты носить детейИ их рождать; но эти муки скороВознаградятся радостью, как толькоУвидишь ты плод чрева своего.Меня проклятье косвенно задело:Он проклял землю, я же буду долженТрудом великим хлеб свой добывать.Что ж за беда? Быть праздным было б хуже,А труд меня поддержит. Чтобы холодНе повредил нам, Он, без наших просьб,Прикрыть нас позаботился одеждой:Судя, нас, недостойных, пожалел!Насколько же тогда еще охотнейК моленьям нашим склонит Он свой слухИ в милосердьи вечном нас научитВремен суровых года избегать,Сносить и дождь, и снег, и град, и холод!Уж начинает небо, изменивСвой вид, нам с гор предсказывать ненастье;Уж стал сырой, холодный ветер дуть,С дерев стряхая пышные их кудри;Приходится искать убежищ намНадежнейших и теплоты, чтоб членыСогреть окоченевшие, покаЗвезда дневная не ушла, оставивНа жертву нас холодной, темной ночи;Подумать нужно, как бы нам собратьЛучи его, в сухих телах, быть может,Чрез отраженье скрытые, – добытьИх, например, сухих кусков двух треньем,Которое воспламенило б воздух;Так, видел я недавно, что две тучи,Сойдясь, быть может, согнанные ветром,Столкнувшись с силой, молнией косойВдруг озарились и внезапно пламяСмолистую кору сосны иль елиЗажгло, и я уж издали теплоПриятное почувствовал. Возможно,Что тот огонь способен послужитьНам вместо солнца. Пользоваться этимИ средствами иными, чтобы легчеПереносить те бедствия, которымПодверглись мы за наши преступленья,Наверное, Господь научит нас,Коль мы Ему помолимся и будемПросить Его о милости. Итак,Без страха за удобства этой жизниС поддержкою Его мы проживем,Пока не кончим эту жизнь, во прахеНайдя последний отдых, дом родной.Теперь всего приличней нам с тобоюПойти туда, где нас Господь судил;Падем мы там пред Ним благоговейно,Покаемся смиренно во грехахИ о пощаде вознесем моленья;Слезами там мы землю оросимИ вздохами вокруг наполним воздухОт сокрушенных горестью сердец,Томимые печалью непритворнойИ кроткого смирения полны.Не сомневаюсь я, что Он смягчится,Преложит гнев на милость! В час, когдаОн гневным наиболее казался,Не видели ль в Его мы взоре ясномБлаговоленья, милости, любви?»Так говорил наш прародитель, каясь,И Ева также каялась в душе.И вот они пришли, рука с рукою,На место, где Создатель их судил,И пали перед Ним благоговейно,Покаялись смиренно во грехахИ о пощаде вознесли моленья,Слезами оросили грудь землиИ вздохами наполнили вкруг воздух,Томимые печалью непритворнойИ кроткого смирения полны.