«Пёс Малыш, мой талисман удачи…»

Повеял лёгкий ветер. Кругом виднелись только небольшие поля да перелески. Вдали витал то ли смог, то ли туман. Там в небесах темнели томные облака. Казалось, они совершенно не двигались. Паша тяжело вздохнул. Он быстро обтёр рукой своё влажноватое лицо. В глазах рябило. Мысли томные путались. Он немного прошёлся по полю. Но никак не мог собраться. Всё кружилось перед глазами. Он остановился, взирая на раненого бойца Валеру. У того вся телогрейка пропиталась кровью. Он еле дышал. Виднелись пулевые отверстия чуть ниже ключиц. Его немного приподнял Николай Кукушкин.

– Держись Валера… Мы тебе поможем… Держись…, – сказал он.

– ААААА… АААА… Я хочу пить… АААА… ААА, – застонал Валера.

– Аптечка… Мужики. Нам аптечка нужна… Бинты… Валере пить охота… Есть вода…, – произнёс Николай.

– ААААА… АААА…

Повеял лёгкий ветерок. Николай недоумевал, глядя на приятеля. Глаза шальные округлились. Валера, дёрнувшись, склонил голову на бок. Он перестал дышать. Изо рта потекла кровь. Его сердце остановилось. Николай прижал к себе неживого приятеля. Его глаза налились багряным цветом. Он тяжело вздохнул.

– Валера… Я отомщу им за тебя… Валера…, – громко произнёс Николай.

Пилот Паша Фролов, взирая на бойцов, выдохнул. Мысли глубокие и тяжёлые его томили. Ныло сильно ушибленное плечо. Он замер, глядя на окровавленного Валерия. Тот скончался от жутких ран на руках боевого приятеля. Паша вновь выдохнул. Он чуть отошёл в сторону, чтобы осмотреться. Его одолела невероятная тягость, которая имелась на душе. Сердце немного заныло. Он заглотил слюнку. В глазах ещё немного рябило. Паша вновь нехотя, но бегло глянул на растерзанное тело офицера СС Штили. Его кожаная куртка дымилась. Лицо имело вид томного каменного угля. Веяло жуткой гарью, которую несло со стороны горящей бронемашины. Паша чуть посторонился. Его одолевали томные мысли. «Ещё один боец убит… Значит, всего трое… Видимо, они взорвали бронемашину и мотоцикл… А один начал стрелять на убой… Жуть… Там на высоте свои бои. А тут свои бои… Смотреть на это жутко… Но никуда не денешься. Они стреляют, чтобы выжить… И я стрелял… Патронов теперь не осталось. Пистолет пустой…», – подумал он. Паша сделал нерешительный шаг. И немного покачнулся. Он быстро осмотрелся. Дали завораживали. Командир Микула Адамов, держа в руках автомат ППШ, подошёл к неживому офицеру СС Штили. Он живо осмотрел его тело. И тут же склонившись, достал из кобуры пистолет люггер. Он тут же засунул оружие себе за ремень. Затем двинулся дальше. И подобрал с земли немецкий карабин Mauser 98k. Он проверил боезаряд.

– Лётчик… Вот тебе пушка… Стрелять умеешь… Это та же пушка, что и наша Мосинка. Принцип тот же… Она заряжена. Вот и патроны…, – сказал Микула.

– Да… Стрелял пару раз…, – ответил Паша.

Повеял лёгкий ветерок. Паша принял винтовку в свои руки. А ещё взял ремень, на котором имелся кожаный патронник. Он слегка мотнул головой. Старший лейтенант смотрел прямо. Он смерил взглядом пилота.

– А ты не промах. В бою не подкачал. Как тебя угораздило в плен попасть… Вернее… Как тебя подбили? – спросил командир.

– Подбили… Нет. Я сам…

– Что сам?

– Да… На таран пошёл… Ударил бомбардировщика носом в заднее хвостовое крыло. Сбил наглеца… И сам пошёл падать… Штопор потом… Еле посадил в этом перелеске… Но меня вырубило… Ударился сильно. А потом немцы… Видать, сразу за мной… Видели, куда падал…, – ответил Паша.

– Да… Теперь тут везде немцы… Надо уходить. Пробиваться к своим. Город Брянск в кольце. Они прорвали всю нашу оборону… Танками… Не сдюжили… Но врезали им хорошо… По первое число. И ещё врежем…, – заявил командир.

Повеял лёгкий ветерок. Паша бегло осмотрелся. Мысли путались. Командир стоял рядом. Он бегло осмотрел трофейный пистолет. Но тут же убрал за ремень. Бойцы живо метались из стороны в сторону. Они собирали оружие и патроны. Гоша Степанов быстро выбросил всё из целой бронемашины. Он бегло глянул на рядового солдата Жана. Тот неживой лежал на полу.

– Нашёл воду и шнапс…, – крикнул Гоша.

– У меня аптечка есть…

– Бойцы быстро перевяжите раны Владимиру и Борису. Берите один пулемёт МГ – 42 и патроны все… Нам пригодиться… И сразу выходим, – сказал командир.

– Сейчас…

Повеял лёгкий ветерок. Старший лейтенант Микула Адамов вновь бегло глянул на лицо лётчика. Тот стоял неподвижно, держа в руках винтовку. Ремень с патронником закинул на плечо. Он тяжело вздохнул.

– У нас потери… Надо было троих послать… Кто знал? Хрень… Один остался и бил по нашим из пулемёта. Его граната не взяла. Да и в стороне одна бронемашина была… Видимо, не успел бросить третью гранату. Ладно. Надо выходить из окружения. Ну, лётчик… Теперь с нами… И тут можно, воевать… Только, извини, самолёт тебе дать не могу…, – сказал командир.

– Да…

– А аэродром далеко? – спросил командир Микула.

– Не очень… Не так далеко… Километров пять. Если на город смотреть… То там будет… Скорее всего…

– Ясно… А самолётов наших много…

Повеял лёгкий ветерок. Паша просто помотал головой. Он имел задумчивый, но решительный вид. Бойцы живо подошли к командиру. Тот бегло заглянул каждому в лицо. Сам имел дикий вид, как у вепря в лунной ночи, за которым гнался охотник. Но тот был уже отыгран.

– Ты молодец… Всё правильно сделал… Сейчас пойдём… Надо выбираться отсюда… Быть тут опасно… У них танки. Много танков…, – сказал командир.

– Товарищ командир. А может, на броне поедем. Зададим фрицам из их же пушки… АААА, – сказал рядовой Витя Морозов.

– Отставить эти шуточки. На нём далеко не уедем… Пальнут раз… Пойдём пешком. Всем собраться… Выдвигаемся в ту сторону. Где наш аэродром… Хотя… Посмотрим по обстоятельствам, куда идти… Всё равно придётся прорываться… Что – то мне подсказывает, что мы уже в глубоком тылу… Хрень…, – произнёс командир Микула.

– Есть товарищ командир, – ответил Витя.

– Как раненые? Боря ты как? Владимир идти можешь? – спросил Микула.

Повеял лёгкий ветер. Рядовой боец Владимир держась рукой за живот, слегка нахмурился. Пуля прошла насквозь. Теперь белый бинт окропился кровью. Бойцы быстро перевязали рану. Но кровь слегка сочилась. Владимир постоянно показывал гримасы боли.

– Да… АААА… ААА… Я смогу командир. Я смогу…, – сказал он.

– Борис… А ты как?

– Жить буду…, – быстро сказал Борис, взяв в руки автомат МП – 40.

– Ладно. Бойцы. Идём друг за другом. Пока удаляемся туда… Прямо от города… А там видно будет… Не спросил, как зовут? – сказал командир, взирая на лётчика.

– АААА… Павел. Пилот Павел Фролов. 314 эскадрилья, – ответил Паша.

– Меня старший лейтенант Микула Адамов зовут… Мы прорывались. Попали под жёсткий огонь. Наши орудия замяли. Потом была рукопашная. Они отступили. Мы пошли на прорыв. Вот… Все кто смог вырваться под моим командованием здесь… Знаю, что кто – то ещё ушёл. Но мы не знаем куда? Прорывались многие и небольшими группами. Теперь я и за вас отвечаю в какой – то степени…, – сказал опытный командир.

– Да…, – тихо сказал Паша.

Повеял лёгкий ветер. Командир бегло осмотрел своих бойцов. Все встали рядом. Гоша Степанов вооружился автоматом МП – 40. За спиной карабин СВТ – 40. И на себя навесил кучу запасных обойм в специальном тряпичном обмундировании. Боец Андрей Краевский держал в руках тяжёлый пулемёт МГ – 42. Николай Кукушкин накинул на себя патронные ленты. Весь ими обмотался. И стал походить на мумию. Все бойцы бегло переглянулись. Паша тоже отвечал взаимностью. Он крепко сжал в руках карабин. Витя Морозов протянул ему автомат МП – 40 «Шмайсер». Сам уже вооружился до зубов.

– Держи. На всякий случай…, – сказал Витя.

– Да… Спасибо, – ответил Паша.

– Командир. Тут шнапс во фляжке. Выпьем по немного… За бойцов…, – заявил Николай Кукушкин.

– Да… Выпьем… И сразу выходим…

– За бойцов…

– За павших товарищей…

Небо томилось в холодных красках. Веял прохладный ветер. Бойцы живо двинулись колонной друг за другом. Командир, бегло оглядываясь, замыкал цепь. Лётчик Паша Фролов двигался степенно. Быстрее не мог. Боль напоминала о себе. Ногу ушиб сильно. И рана дала о себе знать при ходьбе. Но всё же он не отставал. И не показывал своих слабостей. На лице появился влажный, тонкий блеск. Во рту слегка пересохло. Мысли томили. «Идём уже около двадцати минут… Кругом пустота и глушь… Одни поля и перелески. Вдали показалась какая – то деревушка на горе… Сколько таких на Руси. АААА. ААА… Надо идти… Плечо ноет и нога… Всё – таки я сильно ударил ногу. Только теперь понимаю как… АААА… ААА… Шесть бойцов. Командир Микула Адамов. И я… Нас восемь… Ноги уже устали от непривычки… АААА. ААА… Куда теперь нас заведёт эта дорожка. Никто не знает… Но надо идти… Был жуткий бой… Я выстрелил всю обойму в того автоматчика. Он упал грузно. Он хотел уже выстрелить меня из автомата. Но я его опередил… Вернее вовремя схватился за ствол. А так бы всё… Пиши пропало… Вовремя бойцы подоспели… Но там остались их товарищи… Трёх бойцов потерял командир Адамов… Он всё такой же… Спокойный и хладнокровный. Глаза у него шальные… Есть же такие командиры. Кажется, что ничего он не боится… Только чёрт ничего не боится. Да и тот не прост. Командир просто отважный мужик… Мне не по себе… Там наверху другой вид… В самолёте не так… Но всё одно… Мы сюда их не звали…», – подумал он. Паша тяжело вздохнул. За спиной слегка виляло оружие на ремне.

Глава четвёртая

Небо слегка потемнело. Там тянулись маленькие, томно – снежные облака. День сумрачный уже перевалил за экватор. Веял прохладный ветер. Кое – где витала небольшая туманность. А может, просто надоедливый смог. Или и то и другое. Но видимость от этого заметно сокращалась. Вдали раскидывались широкие поля, да небольшие перелески. Местная окрестность имела заметную низменность. Кругом маленькие голые кустики, да трава местами в полметра. Бойцы, меся глину и сырость пудовыми сапогами, шли друг за другом. Уже наседала усталость. Замыкал колонну командир Микула. Он держал руки на автомате ППШ. Барабан того был полностью забит патронами. Микула бегло оглядывался. И несколько был взволнован. Но не подавал виду. Он был военным. После армии служил на границе. Затем его перевели в западный гарнизон, где он служил около десяти лет. Он владел всеми видами оружия. И как – то в одиночку раскидал на границе троих контрабандистов. Он вновь бегло осмотрел территорию. Он обладал невероятной чуйкой. Он живо смахнул с лица накопившуюся влагу. Пилот Паша Фролов шагал в середине колонны. Он слегка прихрамывал. На плече висел автомат и карабин. Ремень с патронташем он пристегнул к поясу. Мысли путались. «Мы идём уже около часа… А может, полтора часа. Сапоги уже отсырели… Мокро и грязно… Впереди смог или туман… Но всё видно… Поля и перелески… Вдали показалась деревушка на горе… А дальше всё тёмный лес да лес… Непонятно куда мы идём… Но, наверное, правильно. Командир умелый… Всё же мы в окружении. И надо быть на чеку… А может, мы уже миновали кольцо… Кто знает? Может быть… Надо идти… Нога ноет. Всё же я сильно ударил ногу… И плечо болит… Но я терпеть могу. Оружие давит… Значит, сильно ударился… АААА… ААА…», – подумал он. Паша бегло осмотрелся. К нему тут же подошёл боец Николай Кукушкин. Он держал в руках цигарку. Дымок тянулся следом за ним тонкой змейкой. Николай, взирая на лицо лётчика, затянулся табачным дымом. Они шагали синхронно по негустой, невысокой, сухой траве.

– Лётчик… Паша… Верно…, – сказал Николай.

– Да… Паша…

– Николай…

Повеял лёгкий ветер. Боец Николай пожал свою тяжёлую руку приятелю. Его глаза сияли, как у кота после дерзкой охоты. Но отдавало ледком.

– Паша… А скажи… На самолёте легко летать научиться? АААА? – спросил Николай.

– Да. Легко. Руки и ясная голова… Всё, что нужно… И полетел…

– Да… Вот знаешь, Егор Пташкин тоже мечтал стать лётчиком… Но он там в перелеске остался… Вот же выродки… Я их всех завалю… Я их за Егорку всех перебью…, – дико сказал Николай.

Паша округлил глаза, отведя их в сторону. Он слегка смутился. Николай шагал рядом с ним. Он крепко затянулся табачным дымом. И вновь посмотрел на лётчика. Паша тяжело вздохнул. Он утёр со лба пот. В глазах чуть рябило. Бойцы шагали вровень. Под ногами чавкала сырость.

– Паша… Много самолётов сбил? – спросил Николай.

– Ну… Думаю с десяток будет… Может, чуть побольше…, – ответил Паша.

– Вот это по нашему… Молодец Паша… Мочи их до нового пришествия. А мы уже тебе пособим…, – заявил Николай.

– Да… Я постараюсь…

– Вот бы сейчас тебе самолёт… Ты бы им врезал…

– Да… Я бы врезал…

– Ничего… Будет у тебя самолёт… Я вот тоже в детстве мечтал стать лётчиком… Потом хоккеистом… Но не сложилось… Зато вот познакомился с настоящим лётчиком… Уже неплохо… Пожал руку… Хаахааа… Пилот Паша…, – слегка улыбнулся Николай.

Небо томилось в томных красках. Повеял лёгкий ветерок. Бойцы дружно шагали друг за другом. Командир бегло оглянулся. Глаза прищурились. Он, сняв с головы фуражку, тяжело вздохнул. Впереди идущий Гоша Степанов приостановился. Он, взмахнув рукой, чутко прислушался. Глаза округлились. Они походили на око хищного пернатого. И он, казалось, уже выпустил свои острые когти.

– Тихо бойцы… Не двигайтесь… Слышу шум… Кажется, техника шумит. Тихо всем… Слушайте…, – заявил Гоша.

Повеял лёгкий ветер. Бойцы остановились. Владимир тяжело вздохнул. Он держался рукой за рану на животе. Бинты сильно пропитались кровью. Командир Микула Адамов живо зашагал вперёд отряда. Он бегло осмотрелся. Он тоже услышал гулкий шум бронетехники.

– Немцы… Где – то рядом совсем…, – подумал он.

Бойцы живо осмотрелись. Затем бегло переглянулись. Кругом витала пустынность. Но шум был слышен и ощутим. Командир живо скинул с плеч автомат ППШ. Его вид походил на грозного вепря, который вышел прогуляться из леса. Ледяные глаза смотрели прямо. Он соображал быстро. И тут же принял решение.

– Бойцы… Быстро марш бросок… До того перелеска… Там укроемся. Живо…, – резко скомандовал он.

Повеял резкий ветер. Бойцы живо побежали по полянке. Владимир чуть отставал. Тяжесть раны не давала покоя. Ноги заплетались. Лицо взмокло. И уже появился жар. Но всё же он двигался. Паша, взирая на бойцов, бежал со всех ног. Он тяжело вздохнул. Глаза округлились. Обуял тело лёгкий жар. Даже волосы слегка взмокли под маской лётчика. Он бегло осмотрелся. Кругом витал лёгкий туман или смог. Паша смотрел на широкую спину Бориса. Он шёл впереди. Уже заскочил в перелесок. И руками схватился за гибкую иву. Паша нырнул следом. Он тяжело выдохнул. За спиной чуть брякало огнестрельное оружие. Ныло плечо. Впереди Гоша Степанов навалился на ствол дерева. Он бегло осмотрелся. И дышал быстро. Он держал в руках трофейный автомат. Андрей Краевский, стоя позади, опустил на приклад тяжёлый пулемёт МГ – 42. На багряном лице виднелся влажный блеск. Глаза округлились. Он выдохнул. Сейчас он походил на отважного капитана судна, которое попало в открытом море в полный шторм. Командир Микула Адамов, пройдясь по полянке перелеска, тяжело вдохнул. Он взялся за бинокль. И тут же присел. Перелесок был наполнен молодыми зарослями. Ивы, осинки, берёзы, много мха и высокой травы, – имелось на островке. Росли даже камыши. И имелось немного тростника. По большим кочкам запрыгала тёмная по цвету шкурки лягушка.

Повеял лёгкий ветерок. Капитан, держась за бинокль, устремил свой взор вдаль. Он заметно напряг свои развитые жилы.

– Бойцы… Всем затаиться… Вижу танки и бронемашины… Они двигаются… Дорога что ли там… Похоже что дорога… Метров триста… А то и меньше…, – сказал командир.

– Немцы… Значит, мы в тылу у них… И не вышли мы никуда…, – заявил Николай.

– Да… Скорее всего…, – добавил Борис.

– Колонна встала… Вот же… Что они удумали?…Что – то там намечается? Никому не высовываться…, – резко произнёс командир.

– Неужели нас заметили?…, – подумал Гоша.

Небо покрывалось небольшими белыми облаками. Они тихонько ползли. Повеял лёгкий ветер. И слегка зашелестела пожелтевшая листва на молодых деревьях. Бойцы замерли. Все смотрели на командира. А тот держался за бинокль.

– Офицер сюда смотрит из бинокля… Вот сука… Неужели нас заметили… Никому не высовываться… Тихо всем… Стоят сволочи…, – заявил командир.

Повеял лёгкий ветерок. Эхом издалека доносился гулкий шум моторов. Бойцы сосредоточенно смотрели на командира. Все залегли на траву. Пилот Паша недоумевал. Он присел, навалившись спиной на небольшой ствол берёзки. Дышал ровно. Но сердце билось быстро. Он чувствовал его сердцебиение. На лице запеклась кровь, и появился глянец. Ещё копилась влага. Мысли всякие лезли в голову. «Немцы… Бронетехника на дороге. Отсюда не видно… Дорога там или что – то другое. Только бы пронесло. Но почему – то они встали… Как бы не началось тут чего? С их танками здесь долго не повоюешь… Моя нога. Всё – таки я сильно ударился… Пройдя этот путь теперь понимаю… Эти пушки и те тяжёлые, чтобы их таскать… Но ничего не поделаешь… Враг близко. Радует одно… Стрелять, я не разучился… У меня немецкий карабин и автомат… Не разу не стрелял. Но, кажись, придётся… Что там наш капитан замолк? Слышно, как моторы ревут… Значит, рядом стоят… И не двигаются… Невесёлая история получается… Наверное, уже нашли мой самолёт… Хотя, кто знает… Может, и не нашли… Но тот бомбардировщик точно упал. Я сбил его. На таран взял… Что на меня нашло? Дикость какая – то нашла. Я и сам чуть не разбился. А всё равно на таран пошёл. Одним гадом меньше. Видимо, бомбить летели. Слышно, как шумит… Что теперь тут делать? Куда двигаться?…Чуть было в плен не попал. Поверить не могу, что уже сам стрелял. И тот автоматчик перед глазами всё время… А теперь мы здесь… А дальше неизвестно что? Пока тихо… Командир смотрит из бинокля куда – то вдаль. Бойцы замерли… Я сижу… Пить хочется. У кого – то была вода… Надо попить…», – подумал он. Паша бегло осмотрелся. Он смахнул с лица влагу. И тут же тяжело вздохнул.

Повеял лёгкий ветерок. Боец Андрей Краевский живо двинулся в правую сторону от себя. Он шёл пригнувшись. За спиной автомат. Он, прижавшись к небольшой берёзке, присмотрелся. Глаза округлились. Из призрачного тумана появилась томно – зелёная бронемашина. На башне белый крест и трёхзначные цифры. Она тихонько двигалась по полю. За ней ещё одна ползла, как черепаха. Цвет, как у чёрной пантеры. И направление держала прямо в сторону пролеска, где засели бойцы. Чуть левее появилась ещё одна бронемашина защитных тонов. На броне нарисован квадратный крест. Она взревела мотором громче остальных. Внутри мелькали головы автоматчиков. Они один за другим стали выпрыгивать из кабины. И двигались наглой походкой прямо по полю. Вперёд вышел офицер Кирк. Фигура его плотная, но стройная. Лицо медное, как у шального ягуара. Словно сбежал из клетки, где его пытали. На фейсе следы выжженной кожи. Глаза неопределённые, как у пресноводного существа в виде хищной пираньи. Он слегка махнул рукой, указывая на перелесок. Сам держал в руках автомат МП – 40. На теле комбинезон защитного цвета с широким капюшоном. Сразу виден стиль.

Повеял лёгкий ветер. Андрей широко открыл глаза цвета тёмной ночи. Там отражалась реальность. Томно – зелёных фигур становилось всё больше. Андрей двинулся назад. Ноги заметно намокли. В сапогах спрело. Боец быстро миновал узкую тропку. Он прижался к командиру. Тот был занят наблюдением. И заметно напряг свои жилы. Его ледяные глаза смотрели в призму стёкол бинокля.

– Товарищ командир. Немцы с левого фланга. Три бронемашины. Кажется, нас заметили… Или шли за нами… Были на хвосте…, – заявил Андрей.

– Что? Вот же… К бою бойцы… Нас вычислили…, – громко заявил командир.

– За нами шли что ли…

– Что за засада?

Повеял резкий ветер. Бойцы оживились. Все тут же взялись за оружие. Пилот Паша Фролов недоумевал. Глаза округлились. Он живо снял с плеча и автомат и карабин. И не знал, за что взяться. Но всё же решил опробовать карабин. Автомат ловко закинул за спину. Но нервишки слегка шалили. Мысли путались. «Немцы… Опять немцы… Откуда?…Сколько их… Командир сказал к бою… Мама дорогая… Спаси нас всех… Сколько немцев… Где они?…Моторы где – то взревели…», – взбалмошно подумал он. Командир Микула и Андрей посмотрели в сторону немецкой бронетанковой колонны. Там находилась часть формирования 2-й танковой дивизии СС «Дас Рейх». Танк цвета томно – невыразительного PZ 4 живо развернулся. Мотор взревел. Он живо двинулся по полю в сторону пролеска. Пушка смотрела прямо. За ним покатился ещё один танк Pz Kpfw I. Только меньше по размерам.

– Мать вашу… Танки… Сюда пошли… Значит, они нас заметили… К бою бойцы… Будем прорываться… Через их не перейти… Там их слишком много… Значит, будем отступать в глубь перелеска…, – заявил командир.

– Жаль ПТР нет… Так бы врезали им, – добавил Борис.

– Врежем… Так. Бойцы… Андрей бери пулемёт… И дуй на свой фланг. Держи его… Не дай близко к нам подойти… Владимир. Борис. Николай… Подсобите ему… А мы тут их задержим, сколько сможем… Потом отступим… Будем пробиваться, где тоньше…, – заявил командир.

– Товарищ командир. Танки сюда полезут… Тут перелесок подавят, – ответил Борис.

– Надо уходить. Перещёлкают тут нас, как зябликов…, – заявил Николай.

– Отставить панику…

– Танки прут сюда…, – волнительно сказал Гоша.

– Не подавят. Отобьёмся… Будем с боем отступать… Все по местам. Занять оборону… К бою, – скомандовал командир.

Пилот Паша Фролов уставился на немецкие танки. Они всё продвигались и продвигались вперёд. Они то опускались, то приподнимались. Но их пушки смотрели в одном направлении. Паша заглотил слюнку. Он крепко в руке сжал карабин, точно гранату, которую хотел бросить под танк. Глаза шальные.

– Так. Бойцы… Паша. Витя. Гоша… Цельтесь по танкам. Стреляйте во все отверстия. Глядишь, попадёте… Гоша ты стрелок отменный… Попадёшь. Считай орден твой…

– Не промажу, товарищ командир, – отважно заявил Гоша.

– Паша. Ты как. Всё нормально… У тебя карабин. Бей прицельно в смотровые окна танка… Граната одна… Приготовьтесь…, – сказал командир.

Паша, держа карабин, резко передёрнул затвор. Глаза шальные смотрели на танки. Там отражалась реальность. «PZ» стремительно продвигались по полю к перелеску. Моторы взревели. И заскрипели стальные гусеницы.

Повеял лёгкий ветер. Андрей Краевский, взяв пулемёт, живо двинулся в сторону тонких осинок и низких кустиков. За ним вприсядку последовали боевые приятели Владимир, Борис и Николай. Все залегли под небольшим бугром. Владимир, повалившись на траву, схватился рукой за рану. Он сильно свёл брови, ощущая пронзительную боль. Его бинты все пропитались кровью. Глаза прищурились. И уже рябило. Он подтянул к себе винтовку «Мосинку». Он посмотрел на мелькающие вдали фигурки. Они приближались. Но всё расплывалось в его очах. Эти силуэты становились непомерно широкими. Бойца обуял жар.

– АААААА… ААА, – простонал он.

Андрей живо расставил пулемёт МГ – 42, как удобнее. Пулемётная лента сидела в гнезде. Он прицелился. И взял на мушку самую передовую фигуру. Сам разлёгся на траве. Коленки ощутили сырость.

– Нагло идут… Прямо сюды, – сказал Борис.

– Да. Ничего пускай идут…

– Андрей… Подпусти поближе…, – заявил Николай.

– Да. Знаю… Окружают сволочи… Три бронемашины… Везде пулемёты. Сейчас начнётся… Одна в право уходит. Одна влево… Сволочи. Окружают нас… Знают, что мы здесь, что ли… Странно. Идут нагло…, – подумал Андрей.

Небо сковывало в себе томные облака. Казалось, что где – то крапает дождь. Веяло прохладой. Гулял небольшой туман.

– Понеслась, бойцы…

Веял лёгкий ветерок. Андрей, крепко держась за пулемёт, надавил на курок. Орудие заметно задрожало в руках. Воздух сотрясли гулкие выстрелы. Посыпались гильзы на землю. Огненная струя потянулась по полю. И тут же пули сокрушили впереди идущего капитана СС Кирка. Он затрясся, как прокажённый. Весь его торс изрешетило и окропило кровью. Его руки пошли вверх, словно говоря, что он капитулирует. Сам, весь трясясь, чуть попятился. И тут же ноги покосились в коленях. Он грузно упал на землю. И замер, лёжа ничком. Следом за ним покосилось ещё несколько томно – зеленоватых фигур в маскхалатах. Они быстро упали и погрязли замертво в траве. Автоматчики живо рассредоточились. Все повалились на землю. Воздух сотрясся от выстрелов. Началась ответная стрельба. Бронемашины остановились. Пулемётчики тут же дали о себе знать. Там на башнях забарабанили их пулемёты. И понеслись шальные перекрёстные, трассирующие пули. Они гулко засвистели.

Бойцы, укрываясь за бугром, стреляли, кто как может. Владимир бил невпопад. Он еле передёргивал затвор. И, долго прицеливая, стрелял мимо. Его обуял невероятный жар. Рана томила. Боль всё время напоминала о себе. В глазах сильно зарябило. Николай Кукушкин стрелял из автомата. Он уже сменил два рожка. Возле него насыпалось много гильз. Он, прицелившись, дал несколько коротких очередей. И был точен. Томно – зеленоватая фигура, перебегая, остановилась. Тело покривилось. Пули изрешетили широкую спину автоматчика Миси. Он грузно упал взад себя. И руки неестественно заломил.