bannerbanner
Крик
Крик

Полная версия

Крик

Язык: Русский
Год издания: 2015
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
7 из 10

– И знать не хочу.

– Не меньше может, чем у вас. У нас же вредное производство. И мы единственные в России эту херню производим. Это они рабочим платят копейки. А сами гребут тысячами. И в зеленых.

– А вы, сколько получаете? – спрашиваю я.

– Пятнадцать тысяч. Да за вредность доплачивают. Ну, правда, у нас отпуск сорок пять дней, и санаторные путевки бесплатно дают. Тут ничего не скажешь. Ну а сами получают по две, по три тысячи долларов. Это начальник цеха. А руководство – те гребут лопатой. И никуда не денешься. Другой работы здесь нет. Этой не нарадуемся. А что вредность – так бог с ней, с вредностью, может и пронесет. Мы ко всему привычные.

– Знаешь, маманя, – донесся с кухни голос Альки. – Перестань сводничеством заниматься.

Наталья Сергеевна подняла ко мне лицо и сказала негромко:

– Не нравится ей. Я же ей не о бомже говорю, а о положительном человеке. Ведь просто обидно за вас. Девки на загляденье, а не замужем. Нельзя же так. Пусть у вас и зарплата хорошая, и обеспечены вы, и работа серьезная. Но не должна женщина без мужчины. Не должна. Я на себе это почувствовала. Мне чуть за пятьдесят, а что и кто я? Да никто. Единственная радость – Алька, да внучка. Выходить сейчас замуж поздно. Моего возраста мужики или женаты, или пьющие. Сходиться с человеком на всю жизнь надо молодыми.

Я закончила работу. Еще раз проверила со всех сторон, как уложены волосы. Причесала легкими штрихами и сбоку и сзади.

– Челочку сделать?

– Да не надо ничего. Все вроде великолепно. Хорошо это у тебя получается. Мастер, да и только. Тебе бы не нефтью торговать, а салон организовать. От клиентов отбою бы не было.

Наталья Сергеевна встала, повертелась перед зеркалом в прихожей, перед зеркалом у гардероба. Повернулась опять ко мне:

– С меня причитается, герр мастер.

Вообще-то и у меня самой бродят эти мысли – создать небольшой салон. Но я этим ни с кем никогда не делилась и боюсь даже вслух говорить. Я и на этот раз ничего не сказала.

Мы стали собираться на горку. Снаряжение у нас самое простейшее – санки. Одни санки у Леночки и вторые у Степки. У Альки были слаломные лыжи, она же здесь выросла и хорошо каталась. Каждый сезон она ездила в Куршавель на две недели. Ну а я на лыжах в жизни не стояла. Лыжные спортивные костюмы у нас великолепны. Погода была нормальная – мороз где-то градусов восемь и солнце нет-нет да и появляется из-за туч. Мы вышли за калитку и тут за нами появилась Наталья Сергеевна. В спортивном костюме, который очень даже неплохо на ней сидел.

– И я с вами, – радостно улыбалась она. – Молодость вспомнила. Я в молодости очень даже неплохо на лыжах каталась. Я же здесь выросла. А замуж вышла и лыжи забросила. За мной, молодежь, – и она с ребятами пошла вперед.

Алька, глядя на нее с улыбкой, повернулась ко мне.

– Неспроста она идет с нами. Что-то задумала, вот увидишь.

– Да ладно тебе… Ты все время ее в чем-то подозреваешь.

– Вот увидишь.

Алька не ошиблась. Мы с полчаса повозись на горке с Натальей Сергеевной и с ребятами, Алька дважды съездила на подъемнике на вершину и лихо скатилась к нам. На этих лыжах в модном костюме выглядела она великолепно. Я даже ей слегка завидовала. Хорошо бы так, да не дано. Народу на горке было много, сюда часто даже из Москвы приезжают. Только Алька собралась на подъемник в третий раз, как к нам лихо подкатил парень. в классной экипировке. Он остановился недалеко от нас. И смотрел, как Наталья Сергеевна поднимается с санками и ребятами. Она увидела его и радостно закричала:

– Валерий Николаевич, и вы здесь!

– Да, я иногда сюда приезжаю. Хорошие здесь места и погода сегодня хорошая.

Они стали беседовать. Алька повернулась ко мне:

– Ну что я тебе говорила! Наверняка тот самый «мен» с их предприятия, про которого она рассказывала.

– А вроде ничего парень.

– Сейчас к нам его подведет. Вот увидишь.

– А это вот мои девочки, – улыбалась Наталья Сергеевна. – Идите, я вас познакомлю.

Мен подкатил к нам, и мы представились друг к другу.

– Вы давно катаетесь? – улыбался мен.

– С час, не больше, – ответила я. – А вы?

– Чуть меньше, – улыбался он. – Только один раз успел спустить на подъемнике. А вы? – спросил он у Альки.

– И я только раз. Там очередь большая.

– Если хотите, пойдемте. Я занял. Наверное, уже подходит.

И они с Алькой поехали к подъемнику. Хорошо они выглядели. Мне даже чуть завидно стало. Спортом надо заниматься, курица домашняя.

2

Мы с Натальей Сергеевной по очереди скатывались с ребятишками вниз, а потом тащили санки наверх. Одна с ребятами, а другая в это время наверху отдыхала и поглядывала по сторонам, наблюдала за окружающими и обстановкой. Я высматривала Альку с Валерием, но так и не заметила, где они спускались. Вместо этого заметила по привычке еще одного молодого парня. Очень даже ничего, таскает на санках, как и мы, мальчишку лет двух-трех. И как бы нечаянно все кругами ходит около нашего места. Наталья Сергеевна поднялась с ребятишками. Вся запыхалась. Спрашивает:

– Ты их видела?

– Высматриваю, но что-то не вижу. Там другого спуска нет?

– Ну, там несколько склонов, неужели они на самый крутой пошли? – забеспокоилась Наталья Сергеевна.

Ребята опять запросились вниз, но мы уже чуть подустали.

– Покатайтесь здесь, – говорит им Наталья Сергеевна, с тревогой вглядываясь в сторону склона. Потом говорит мне. – Вот этот парень, – кивнула она на парня с мальчиком. – Точно на тебя запал. Уже около часа возле нашего места вертится. И с этого бока скатится, и с другого. Но от нас не отходит. Точно, он на тебя запал.

– Не может быть.

– Точно тебе говорю, не на меня же он глаз положил. Да и грех такую девку, как ты, не заметить. Вам же с Алькой, ну хоть сейчас на этот, как его… ну подиум, что ли.

Я засмеялась, а сама краем глаза слежу за парнем. Судя по всему, и впрямь я его впечатлила. Как бы он мальчишку не потерял, раззява. Тот в это время тянул его вниз, а он все старался задержаться недалеко от нас. Но было видно по нему – не решится подойти. Глазами ест объект, как верующий икону, но не решится. И это хорошо – не до него сейчас. Тут откуда-то сверху подкатили из-за спин веселящегося народа Алька и Валерий. И Валерий предложил нам поехать в город в кафе «Шоколадница». Полакомиться кофе и мороженым-пирожным. Видно было, что они Алькой по этому вопросу уже договорились. Ребята, конечно, с восторгом приняли это предложение. Смотрю на Наталью Сергеевну – та от умиления чуть не прослезилась.

У Валерия на площадке была припаркована машина. Мы оставили санки Наталье Сергеевне, а сами весело втиснулись в автомашину – черный Ниссан. До города добрались быстро, минут за десять.

В «Шоколаднице» оказалось несколько родительских пар с детишками возраста наших паршивцев. Мы заказали по крем-брюле, пирожные, фанту и кофе, чай, который просили принести по окончанию, чтобы ребятам горлышко согреть. Валерий заказал нам с Алькой шампанского. Сам отказался. Говорит, что за рулем. Оркестр исполнял спокойное танго и Валерий пригласил Альку. Он как-то подчеркнуто ухаживал за ней. Все внимание ей и Леночке. И тут я заметила, что Степка как-то с обидой смотрит, что Валерий не уделяет ему внимания. Неужели возникает какая-то тоска по мужскому вниманию? Конечно, есть дедушка, но, наверное, этого мало. Тут Валерий, очевидно, из вежливости, пригласил и меня на танец. Вблизи он тоже был ничего парень. Волосы мягкие, русые, прическа – вперед на лоб. По виду не был в парикмахерской дольше месяца: волосы за ушами уже колечками, но волосы, хотя и примяты от спортивной шапочки, но чистые – кажется, утром душ принимал. И туалетная вода у него хорошая.

– Вы тоже генеральный директор? – спрашивает.

Я кивнула головой.

– У вас как генеральных директоров подбирают? Какие критерии?

– Это надо учредителей спрашивать.

– Я к тому, что очень вы с Алевтиной заметны. Даже для такой, как ваша НК, два таких генеральных директора – это уже немало. Все-таки НК не Голливуд. Повезло учредителям.

– Да и нам тоже.

Гусарский переулок

В понедельник мы как всегда собрались в офисе на Гусарском. Там за нами наконец-то окончательно закрепили комнату на всех оставшихся на свободе московских генеральных директоров, и Светка нам объявила, что нам следует готовиться в отпуск, который мы проведем на нашей базе на Кипре. Все вместе.

Нет все-таки Алька права. Все важнейшие события мы узнаем через Светку. Точно, она, наверное, стучит.

– Все одновременно и вместе? – удивилась Алька.

– Ну да, все. А что тут такого? – ответила Светка. – Решили порадовать личный состав.

– А с детьми можно? – спросила я.

– Нет. Потому что там будем сочетать приятное с полезным. Нам будут читать лекции. По бизнесу и праву.

– Вообще-то странно, – не унималась Алька.

– А чего тут странного? – говорит Светка.

– А то. Всех генеральных одновременно никогда в отпуск не отправляли. Это арестовать нас всех одновременно могут, а вот в отпуск одновременно – это в ущерб для дела.

– Да хватит уже про аресты! – взвилась Светка. Ну взяли Володьку Макаровского. А в основном-то все спокойно.

И тут подал голос мой мобильник. Звонила Федоровна.

– Слушай, Вероника Николаевна, зайди ко мне. Тут документ надо подписать. Да. И вы слышали или нет?

– А что такое? – у меня все похолодело.

– Перелезина арестовали. Жена позвонила, что взяли прямо в аэропорту. Стал проходить пограничный контроль, и его задержали.

– Да вы что! У него же фирма не в России, а на Кипре.

– Не успел. Оставалось всего два часа до вылета.

И Светка и Алька, слушая мой разговор, застыли как борзые на утиной охоте. Я где-то такое сравнение вычитала.

– Кого там еще? – выдохнули они одновременно.

– Перелезина.

– У него же фирма зарегистрирована на Кипре? – опять одновременно.

– Два часа до рейса. Прямо в аэропорту, на регистрации.

Я оставила Светку и Альку в расстроенных чувствах, а сама побежала в ЦБК. И всю дорогу думала об этом аресте. У Перелезина фирма на Кипре. Его-то, почему за российские дела? И на кой черт он прилетел? Сидел бы себе на теплом морском берегу. Может я чего не понимаю? Тарабарщина какая-то. В ЦБК находился и Шнырь. Я до того была напугана, что решила первый раз в жизни прочитать документ, который подписывала. Эту самую жалобу. Речь в ней шла о том, что мою фирму освободили от уплаты штрафов и прочих санкций, поскольку мы являемся дочерними предприятиями НК. И Шнырь писал в жалобе, что это самое освобождение является неправильным и незаконным. Мне все это как-то было не совсем понятно. И я спросила у него, чего нам жаловаться, если нас освобождают. Для нас же это благо.

Он, надо сказать, удивился моему вопросу и говорит:

– Это ловушка.

– Какая ловушка, если освобождают? Вот если бы на нас наложили какие-либо санкции, тогда понятно надо жаловаться. Но если освобождают… Тут и гусю понятно, что не следует возникать.

– Вероника Николаевна, вы не понимаете. Они этим хотят объединить дочки и НК.

– Так мы и так едины. Это и ежику понятно.

– Ежику может и понятно, а вот по закону это не так. И моя задача это доказать. Поэтому я и составил эту жалобу. Это же общая стратегия защиты.

– И Чайка это знает?

– А как же. Это все исходит от вашего руководства.

– Ну, думаю, руководству виднее. И я подписала эту жалобу. Хотя я была в последнее время осторожна, но тут подумала, что подписать жалобу, это ведь не деньги переводить.

– Вы как-то недоверчивы сегодня, – произнес с удивлением Шнырь.

– Вы знаете, что Перелезина арестовали?

– Конечно, знаю. Мне коллеги сказали. Его наш адвокат защищает.

– Что-то плохо защищает.

– Да уж, – говорит Федоровна. – Его то за что? У него бизнес на Кипре. С нефтью он не связан.

Мои слова явно уязвили Шныря.

– Конечно, это все незаконно. Адвокат арест обжалует.

– Ну и что толку? – не унималась я. – По Володьке Макаровскому адвокат пишет и пишет. А он все сидит и сидит, – я говорила раздражено, уж очень погано было на душе.

– Вы же знаете, какое у нас беззаконие, – кипел Шнырь. Но мы все равно добьемся освобождения. Примем все меры. Поднимем все связи. Это просто дело времени, – раздражено говорил он, собирая листки жалобы. – Это только дело времени.

Федоровна шлепнула на жалобу печать и Шнырь сунул ее в свой портфельчик, он у него такой как папка, маленький небольшой, вежливо попрощался с нами и удалился.

– Что ты так его? – удивилась Федоровна.

– Не нравится он мне.

Федоровна пожала плечами.

– Ну я тебе так скажу: в наших вопросах он все-таки разбирается.

– Слушай, дай мне это постановление, которое он обжалует.

Она протянула мне постановление налоговой инспекции, и с удивлением смотрит на меня. Потом пожала плечами.

– Знакомься. Когда ознакомишься, вернешь. Мне к делу надо подшить.

2

Отец, узнав о моем отпуске сразу запаниковал.

– Не справлюсь я, не справлюсь, – вопил он. – Чего хочешь, но только не это. Давай попросим Анну Егоровну, – предложил он. Она же обожает Степку, и всегда с удовольствием берет его к себе. А я буду у нее на подмоге. В садик буду его водить, в магазин бегать. Ну а дома с ним – она.

Анна Егоровна – это моя свекровь. Она относилась ко мне крайне враждебно. Когда мы поженились с Игорем, она этого и не скрывала. Она считала, что ее Игоречку с его образованием и способностями была нужна другая жена. Как же – закончил физтех чуть ли не с красным дипломом. Подавал большие надежды, а тут какая-то парикмахерша. Она считала, что это какой-то рок, что он в меня влюбился. Ну а после того, как он прыгнул с крыши, для нее не было никаких сомнений, что это я довела его до такого состояния. Конечно, я тогда злилась на нее. А сейчас, пройдя через всю эту свистопляску, пожалуй, с ней и соглашусь. Мне было все равно, что он окончил престижный институт, что его считали способным. Меня интересовал лишь он сам. Но тогда я думала, что раз престижный институт, значит, будем материально нормально жить. Вот и все. И тут я сразу же забеременела по неопытности. Сказала ему об этом. Он уперся: будешь рожать и под венец. Так и поженились. Теперь, оглядываясь и имея весь этот сволочной опыт, скажу, что его сгубила порядочность. Другой бы на его месте, сказал бы: «Это твои дела, дорогая. Надо было думать» А он не сказал. Наверное, он действительно меня любил. Мы ведь могли и потом развестись, уже после рождения Степки. А один он точно бы выжил, мама бы прокормила. А он этого не сделал. Мне так его жаль. Правда, жаль. Со мной все ясно. А вот его жаль.

Я позвонила Анне Егоровне, и мы договорились вечером встретиться.

3

Она открыла мне дверь, окинула критическим взглядом и с порога, как всегда язвительно:

– Отлично выглядите, бизнес-леди.

В голосе столько желчи, не поймешь, ненависть это, или презрение, или то и другое вместе.

– Проходите, раздевайтесь, туфельки можете не снимать. Она стала называть меня на «вы» после того, как узнала, что меня назначили генеральным директором.

Я разделась, туфли все-таки сняла и прошла за ней на кухню. У нее небольшая двухкомнатная квартирка со смежными комнатами, еще той, хрущевской постройки. Кухонька тоже небольшая – пять или шесть метров.

– Чай будете или кофе? Наверное, кофе – вы же в офисах привыкли. Но коньяка у меня нет. Вы уж извините за скромность. Доходы не позволяют.

Я ко всему этому уже привыкла, поэтому молчу. После смерти Игоря она со мною не общалась, даже к могилке мы старались пойти в разное время, чтобы не дай бог не встретиться. Но однажды отец гулял со Степкой и встретил ее. Отец рассказывал, что она как увидела Степку, так не хотела с ним расставаться. Ее поразило, что он очень похож на Игоря и по характеру такой же – спокойный какой-то, негромкий. Глаза теплые, внимательные. Обычно мальчики на маму похожи, а вот он на Игоря. После этого она часто стала звонить отцу, не мне, конечно. И просила отца приводить Стёпку к себе. Со мной, при этом, все равно не общалась.

Она так предлагала кофе или чай, что я в другой бы раз отказалась, но сейчас мне было не до обид. И я согласилась на чай. Она быстро вскипятила чайник, поставила чашки, вазочку с печеньем. Пока она все это делала, я сидела молча. А она вдруг почему-то притихла и как-то настороженно поглядывает на меня изредка.

Когда она расставила чашки на столе, я без предисловий сказала:

– Вы ведь по телевизору смотрели, что происходит с нашей компанией. И вот сейчас очередь дошла и до таких мелких сошек как я. Одного из наших генеральных директоров даже арестовали, вы, наверное, слышали. На мой взгляд, я никаких преступлений не совершала. У нас все договора проходят с десятками виз. В том числе с визами юристов. По крайней мере, я не вижу, что я могла нарушить. Но вот этот генеральный такой-же как мы, а ведь арестовали.

Она слушала молча, не перебивая и не задавая вопросов. Такое впечатление, что она действительно внимательно смотрит телевизор. И все знает. Наконец она произнесла:

– У тебя есть какие-то опасения?

– Ну вот Макаровский – это кого арестовали – такой же как мы, ну точно такой же. И вдруг арестовали. Мы все в шоке. На этой неделе нас всех собирают на Кипре. Уехать придется, как сказали, недели на две. Вроде как в отпуск. Но как все сложится, я не знаю. Если я там задержусь, не знаю, справится ли отец. Все-таки мужчина. Неделю он сможет, а если вдруг дольше…

И вдруг неожиданно для меня самой у меня полились слезы. Никак я не хотела, чтобы она видела мою слабость, но вышло как-то само собой. Я замолчала. Сижу, смотрю в чашку, на нее глаз не поднимаю.

Наконец она произнесла:

– Пусть Николай Иванович приведет Степку ко мне, – и больше ни слова.

– Я вам вещи соберу. И денег, конечно, оставлю.

Она ни слова.

Я встала из-за стола, и быстро в прихожую. В туалет ужасно хотелось из-за всех этих волнений и переживаний. Но я решила, что потерплю, в крайнем случае, возле метро что-нибудь найду. Быстро надела сапоги, накинула шубейку. И тут она появилась в дверях кухни. Я стала открывать запоры ее двери. Как обычно в них запуталась. Она подошла, открыла дверь. Я на нее все не смотрю, шагнула в коридор, что-то пробормотала по части «до свидания». И тут, вслед, услышала:

– За Степку не беспокойся, – она помедлила и добавила, когда я уже стояла возле лифта. – При всех вариантах, не беспокойся. Слышишь. При всех.

4

Ну, слава богу, со Степой все нормально. Я и предполагала, что так и будет. Свекровь хотя и ненавидела меня, но человек, несомненно, порядочный. И Степку обожает.

Затем я отвезла заявление в академию управления на случай, если придется на Кипре задержаться. Я уже училась на последнем курсе и не хотелось, чтобы отчислили. Посадят или не посадят – еще неизвестно, но диплом надо было получать. В конце концов, он пригодится и после отсидки. Не век же мне сидеть придется.

И с этой академией, опять спасибо Альке. Я после смерти Игоря была в таком состоянии, что моя заторможенность была заметна. И когда мы подружились с Алькой, она, конечно, это видела и говорит:

– Подруга, тебе надо отвлечься от тяжелых воспоминаний. Тебе нужны дополнительные нагрузки. Тебе надо поступить в институт. Привожу доводы, услышав которые у тебя не будет оснований отказаться. Первое – перед тобой яркий пример плодотворной учебы. Это я. Я уже закончила два курса и никакой усталости, потому что никакой по существу нагрузки, кроме, конечно, оплаты за учебу я не чувствую. А диплом установленного образца через два года получу. Мне было все равно, где учиться, а юридический я выбрала потому, что никаких там чертежей, формул, схем. Вот тебе голова – вот тебе учебник. Посещаю ради приличия лекции, где с удовольствием встречаюсь с ребятами из группы, очень интересные ребята. На экзаменах никаких трудностей с учетом внешности, и очарования, и опять-таки платы за обучение. Уже два года прошли почти незаметно. Еще два года – и у меня диплом. И хотя вначале мне было плевать, где учиться, лишь бы не напрягаться, то сейчас мне даже нравится юриспруденция. Совсем нечаянно я ее почти полюбила. Жизнь все равно идет, так пусть она идет хоть с какой-то пользой.

В общем, она меня убедила. Я тоже была согласна на любой вуз, только бы не было математики, формул и схем. Алька, конечно, сказала:

– Давай на юридический, – но мне, почему не захотелось. И я выбрала менеджмент в академии управления. Мне повезло, мне засчитали два года моего колледжа и заниматься мне пришлось всего два года. Алька смеялась: «Подруга, ты меня в образовании обходишь», потому что диплом она должна будет получать на полгода позже меня. Заниматься и вправду оказалось несложно. Главное – вовремя платить за учебу. И вот уже осенью я должна буду получить диплом.

Вечером мы перезвонились с Алькой, и я ей сообщила, что со свекровью все нормально. Помянула и про фразу свекрови – при всех обстоятельствах. Тут Алька даже похвалила свекровь. Мол, трезво смотрит педагог на жизнь. Потом она пожалела, что когда были у матери, не оставила у нее Леночку. Но поскольку еще команды с Кипра не было, то у нас два-три дня было в запасе. С тем мы с ней и отошли ко сну.

И через день, как всегда неожиданно грянуло, но не с той стороны, откуда ожидаешь. Известие пришло не с Кипра, а из нашего родного ЦБК. Позвонила Федоровна и еле слышно пробубнила, почти прошипела, наверное, боялась, что услышат:

– Пришли за документами.

– Шнырь что ли? – тоже почему-то шепотом прошипела я. Все еще надеясь, что это не они.

– Какой Шнырь, – шипела Федоровна. Охрана позвонила, что следователи идут. И вдруг слышу в трубке мужской голос:

– Елена Федоровна?

– Так точно, – бодро отвечает Федоровна. – Она самая.

– Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации Новиков Павел Иванович. Пожалуйста, ознакомьтесь с постановлением о выемке.

– Чего там знакомиться. Я помню, вы уже приходили по фирме Макаровского.

– Верно, приходил. Но вы все-таки ознакомьтесь.

Слышу какой-то шелест, скрипнул стул, задвигались ящики стола.

–А где Макаровский? – прикидывается тупой и наивной Федоровна. Долго что-то на работу не выходит.

– Изучает материалы своей фирмы, которые мы у вас тогда изъяли.

– А что изучать-то? Это же документы его фирмы.

– Мы тоже ему говорим: «Чего изучать – ваши же документы», а он…

И тут в трубке прерывистые гудки.

Я вся покрылась холодным потом. Потом тут же позвонила Альке. И сообщила про гостей в ЦБК.

– И что делать? – спрашиваю. – Сушить сухари или бежать на Кипр?

– А я откуда знаю? Слушай, позвони-ка ты своему Шнырю. Ты же ему деньги перевела и немалые. Пусть выручает.

И то верно. Я позвонила. Шнырь что-то мямлил, мямлил:

– Вы не волнуйтесь, вы не волнуйтесь. Они вправе изъять документы. Это, к сожалению предусмотрено УПК. Тут ничего не поделаешь. Но мы будем требовать…

Я поняла, что этот балаболка ничем не поможет. «Вы не волнуйтесь, вы не волнуйтесь». И я прервала разговор.

И тут позвонила Светка. и тоном приказа:

– Руководство все знает. Без паники. Сегодня в 12.50, рейс 303. Летим на Кипр. Альке я уже позвонила. Билеты нам привезут в аэропорт. Паспорт заграничный не забудь. Все. До встречи.

– Не успеем, надо же собраться.

– Надо успеть. Следующий рейс только завтра. Сказали – не терять ни минуты. Задерживаться нельзя ни на час. Поняла?

Надо сказать все, что связано с билетами в НК было налажено великолепно. Наши все данные были занесены в компьютер, и данные наших близких родственников. У них налажено было со всеми кассами. И любой билет на любой рейс. В любую страну. И тут же звонок от Альки:

– Светка звонила?

– Звонила. Так не успеем же.

–Успевай. Все-таки Кипр лучше, чем Матросская Тишина. Погреемся чуть-чуть перед тем, как в холодные края… Торопись, подруга. Надо успеть. Перед отсидкой хоть в море окунемся.

Голос у нее по-моему даже веселый. Вот Алька! Я тоже загорелась ее бодростью.

Степка был в садике. Отец, пока я кричала по телефону, все это слышал. И ходил в спортивном костюме по квартире, не сводя с меня глаз. Я достала чемодан и сумку. И стала пихать в них все, что наметила взять с собой. Вроде все собрала. Отец все время рядом и только молча смотрит – сумрачный и сосредоточенный. Я заметила, что когда возникает опасность, он становится спокойным и собранным. Так было тогда с Игорем. Он у меня надежный мужик. Жаль мама умерла до того как я стала прилично зарабатывать. Все-таки хорошо, когда ни в чем не нуждаешься. Пожила бы нормально на эти зеленые от олигарха.

– Ты за Степку не волнуйся. У меня еще есть здоровье. Да и Анна Егоровна – человек надежный. Она все-таки женщина порядочная, и Степку любит. Ты не волнуйся.

На страницу:
7 из 10