Крик

– Это у нее мысли нет. А у следствия совсем, может быть, другие планы. И как в такой ситуации? Будут платить или фигу покажут? Это, между прочим только один из вариантов. А теперь слушай другой, – Алька подняла брови и сделала паузу. – Слушай внимательно. Мы дадим правильные показания, а нас как Володьку Макаровского в Матросскую Тишину и в холодные края на перевоспитание. Тогда как?

– Тогда они тебе будут дачки носить, – смеюсь я.

– Слушай, а ты уже вызнала тюремный сленг, – удивилась Алька. – Быстро осваиваешься, подруга. Правда, где слышала?

– Сериалы нужно смотреть.

– Ну ответь Светка. Как в этом случае?

– А черт ее знает, я не уточняла.

– Вот иди к ней и уточни. Скажи, народ требует разъяснений.

– Пошла к черту. Тебе интересно, иди сама и выясняй. Мне сказали передать, я и передала, что сказали.

– Между прочим, есть и еще вариант, – не унималась Алька. – Хозяина отпустят под радостные вопли международной общественности, а нас посадят.

– Ты что, рехнулась? Как же это может быть? Его с миллиардами освободят, а нас с копейками посадят, –возмутилась Светка.

– Потому и освободят, что миллиарды. Деньги всем нужны. А твоих копеек хватит только тебе и твоим родным.

– Нет. Такого не может быть, – возмущалась Светка. – Не может быть.

Тут и я встряла в диспут.

– Не может быть. А много либералы и международная общественность вопят по поводу Макаровского и Перелезина? Или эта американская старуха и правозащитники?

– Для них у международной общественности слов не хватает, – говорит Алька. – А бабушки-правозащитницы тоже кушать хотят.

– Ну так подробно все эти варианты мне Чайка не объясняла.

– Иди, выясни, – смеется Алька.

– Тебе нужно, ты и выясняй, если ты такая умная, – огрызается Светка.

– И пойду, но только не сейчас. Надо посмотреть, чем все эти мероприятия здесь закончатся. А потом уж можно будет и сходить побалакать.

5

На следующий день прилетели адвокаты. И подтянулись еще генеральные с провинции. Среди адвокатов и мой Шнырь. Занятия с нами начал их управляющий партнер Деревянченко.

Он начал с международной обстановки. Доложил о поддержке нашей НК общественностью во всем мире, особенно на Западе, как среди бизнеса, так и среди политиков и правозащитников. Ну, конечно, сказал, что действия прокуратуры незаконные. И все по делу будут в конце концов оправданы.

Потом он начал нам рассказывать про правовое положение наших фирм. Что такое ООО и что такое ЗАО. Как я поняла, у присутствующих были именно такие фирмы. Подробно рассказывал про образование фирм. Регистрацию фирм. Про всякие там органы, общие собрания, советы учредителей, полномочия генеральных. Их выборы и на какой срок. Даже уставные взносы и порядок их образования. В общем, как сказала Алька, все по гражданскому кодексу. И так несколько часов.

– Что он нам это муру говорит? Уж это-то мы знаем. Вон перед тобой устав, учредительный договор, – шепнула я Альке.

– Так они чем больше наговорят, тем больше у них гонорар. У них работа такая. Ты договор свой с адвокатским бюро читала?

– Читала, но не очень внимательно.

– Надо читать, подруга ты моя доверчивая.

– А чего читать, он уже был завизирован всеми.

– Все равно, читать нужно, хотя бы из любопытства. Там что написано? А там написано, что оплата почасовая. Чем больше наболтает, тем выше оплата. Вот он и зарабатывает, а попробуй, скажи, что этого не надо. Он тут же скажет, что некоторые этого не знают, или знают плохо. И будет совершенно прав. Всегда можно сказать, что мы чего-то не знаем. Вот они и дурят голову нашему руководству. И правильно, кстати, делают.

Лекции на общие вопросы и международную обстановку продолжались еще два дня.

А на третий день началось главное. Так сказать, по делу. Тут занятия проводились индивидуально, каждый со своим адвокатом. Алька мне разъяснила, что это делается для того, чтобы в случае чего мы их не заложили. Когда нам втолковывают что-то всем с трибуны – это склонение к даче определенных показаний. А когда твой адвокат, именно твой, говорит тебе, какие следует давать показания – это работа с клиентом. Она уже этот раздел в институте сдала и получила зачет. Алька у нас все знает.

Мы со Шнырем расположились в небольшом номере, где нам никто не мешал, он важно достал из своего портфеля несколько листочков и со значением говорит:

– Вот такие вопросы, Вероника Николаевна, вам будут задавать. Могут быть, конечно, и другие, но это основные.

Я искренне удивилась.

– Откуда это у вас?

– Работаем, – со значением и важно говорит Шнырь. – Здесь вопросы и ответы: предполагаемые, неправильные и правильные. Вы, Вероника Николаевна, ознакомьтесь с этими вопросами, а потом мы будем конкретно над ними работать.

Я стала листать этот вопросник. Первые вопросы были простейшие:

– Вы можете назвать учредителей вашей фирмы?

Предполагаемый ответ:

– Не могу, не знаю.

Правильный ответ:

– Учредителем моей фирмы является ОАО и наше название, – но дальше уже сложнее. – Что входило в ваши обязанности как генерального директора?

Предполагаемый ответ:

– Оформление и подписание различных документов по фирме, сдача отчетности, взаимодействие с налоговыми органами.

Правильный ответ:

– Генеральный директор является единоличным исполнительным органом. Обязанности и полномочия исполнительного органа определены Уставом, то есть я осуществляла руководство организацией, заключала сделки и контролировала их исполнение, организовывала и осуществляла своевременно перечисление налогов и сдачу бухгалтерской и налоговой отчетности.

Но со всем этим я ознакомилась в уставе, когда начался этот великий шмон. Нас тогда еще обязали все это сделать.

Были, конечно, и имущественные вопросы и ответы. Но эти ответы, когда мы вечером встретились с Алькой в номере, она раздолбала в пух и прах.

Например, вопрос: «Кто определял стоимость нефти и нефтепродуктов, покупаемых и продаваемых вашей фирмой? Кто определял круг компаний, с которыми вы совершали сделки купли-продажи?»

Это один из вопросов, на котором, по рассказу Альки, погорел Володька Макаровский.

Предполагаемый ответ:

– Стоимость нефти, а также круг компаний определялись дирекцией по добыче и транспортировке нефти.

Правильный ответ:

– Цена нефти определялась сторонами при заключении договора. Круг компаний, с которыми заключались сделки купли-продажи, определялся исходя из поступающих предложений по купле или продаже и устоявшихся хозяйственных связей.

– Разве это ответ, разве это ответ? На лекции в институте можно так студентам говорить. Но ты же перед следователем, а он тебя конкретно спрашивает, по договору: «Где вы с этим контрагентом встречались? Где и когда?» И что ты ответишь? У него перед глазами этот договор, в котором указаны и цена, и место, и время, и фамилия, и отчество контрагента. И у него уже есть показания этого контрагента, которому нет смысла врать, что он тебя в глаза не видел. И что ты ответишь? Вот так Володька и погорел.

– Так выходит, они нас подставляют?

– Выходит, подставляют. Но дело еще хуже.

– Куда же хуже?

– А дело в том, что правильный ответ может быть только один. Сказать, как все было на самом деле. И ничего другого в такой ситуации нельзя придумать. Ведь у нас договоров сотни. И попробуй ты с каждым контрагентом договорись. А ему резону нет давать ложные показания.

– Алька, ты меня не пугай. Выходит, мы в мышеловке. Надо Чайке все рассказать. Пусть она с них спросит. Что же эти балаболки делают?

– Чайка не дура, она все это понимает.

– И что же тогда?

– Если она в курсе… А она в курсе. Значит, они договорились, что следствие примет наш дурацкий ответ. Или…

– Или что? Ведь у Макаровского эти ответы не прошли.

Алька задумалась. А у меня мурашки по коже опять. Вот тебе и адвокаты. Доверяй им свою судьбу.

– Ну чего делать то, Алька? – взмолилась я.

– В нашей ситуации, чтобы следствие тебе поверило, выход один – говори, как было на самом деле. Ведь у нас сотни договоров. Все можно проверить. Но, попробуй, скажи это сейчас – сразу враг компании. Поэтому я считаю, чтобы не подставиться, нужно сделать вид, что мы принимаем эту схему ответов. А там поживем – увидим.

6

Так мы с Алькой и решили действовать. Днем мы усердно занимались, я зубрила предполагаемые и правильные ответы, а вечерами Алька, Антон и я отправлялись по местным кафешкам или просто гуляли по набережной и окрестностям. Видно было, что Антон сильно на меня запал. И мне общение с ним доставляло удовольствие. Алька уже на второй день мне сказала, чтобы я перестала разыгрывать из себя гимназистку и стала с ним встречаться, как положено. Потому что прогулки втроем, конечно, здорово, но ведь ты его этим обижаешь.

– Алька, неужели ты не понимаешь, почему я так поступаю.

– Объясни.

– Алька, я боюсь. Я и в Москве боялась с ним встречаться. И сейчас боюсь. Меня Дятел предупредил, чтобы никаких связей. Тем более в НК. Башку оторвет. И ведь действительно, могли сделать все что угодно. У Дятла руки длинные. Ведь он не балабол. Сколько сейчас на нем убийств висит?

– Говорят, у него несколько эпизодов.

– Ну вот. А прихлопнуть такую муху как я, большого труда не надо. К тому же весь аппарат безопасности НК остался. Арестовали ведь немногих. А шеф безопасности, один из основных наших клиентов, он ведь в Лондоне. Кстати не знаю, как он к тебе относился. А я по-женски чувствовала, что я ему нравлюсь. Он все исполнял с большим желанием, даже со страстью.

– Даже со страстью…

– Ну, не знаю. Но мне так казалось. А если сейчас ему доложат… А ему обязательно доложат. Я не знаю, какая у него будет реакция. Могут и меня прихлопнуть. И Антону тоже сладко не будет. Черт знает, как он отреагирует. А тут мы чинно гуляем втроем. Гуляем открыто.

– Да, подруга, по всей видимости, ты права. Тут нас прихлопнуть даже легче, чем в Москве. Камнем по голове – и в море, на съедение акулам.

– Тут, говорят, акул нет.

– А они их завезут, специально для нас с тобой. Средств у них достаточно.

Так мы и гуляли втроем. И это было замечательно. Я лишь беспокоилась, что Антон может посчитать себя не только обиженным, но, пожалуй, даже и оскорбленным. Он почти не скрывал, что я ему очень нравлюсь. А у меня настроение все улучшалось. Дома все было нормально. С Федоровной мы договорились, что если что возникнет, она мне позвонит. Или Чайке, в конце концов. Она все равно ей каждую неделю отчет дает. Погода стояла великолепная. Начиналась весна. Солнца было много, но пока еще не было жары.

И вот вечером сидим мы втроем в кафешке, как вдруг мне по мобильнику звонок. Звонит отец. Он всегда звонил в это время. Поэтому я даже не удивилась. Я поднялась из-за стола. Сказала, что отец звонит, и вышла на улицу.

Отец справился о том, как у нас дела. Я, естественно, ответила, что все отлично, погода великолепная. Спросила, как Степка. С ним тоже все было нормально. Сказал, что свекровь со Степкой даже помолодела. И отец все повторял:

– Да, да. Значит, у тебя все хорошо. Ну, значит, все отлично.

– Что ты там темнишь, – говорю. – Случилось что?

– Да знаешь, приходили следователи из прокуратуры. Они вначале вчера позвонили. Я сказал, что ты в отпуске.

У меня, как обычно, все внутри похолодело.

– Ну правильно, я действительно в отпуске. А чего ты мне вчера не позвонил? Чего все это время молчал? Надо было сразу! Мы же с тобой договаривались.

– Не хотел тебя волновать. Они же просто спросили, и все. Они же, наверное, и в ваш офис звонили. И узнали, что ты в отпуске. Это все знают.

– Конечно, знают. Ну пришли, и что они?

– Ну что, предъявили удостоверения. Сказали, чтобы я не волновался. Фамилию одного я запомнил: Новиков Павел Иванович. Молодые оба такие, совсем пацаны.

– Ну и что они, что?

– Сказали, чтобы я не волновался. Просто сказали, что хотят меня допросить в качестве свидетеля.

– Тебя-то зачем? Ты-то какое отношение имеешь к НК?

Я так разволновалась, что почти кричала.

– Я им тоже про это говорю, что я к вашей НК и к вашему ворюге не имею никакого отношения. Я им так и сказал, что к вашему ворюге олигарху не имею никакого отношения. Ну они меня успокоили, сказали, что они про это знают. Но поскольку ваша дочь, то есть ты, работаешь у этого ворюги, хотели спросить, как вы живете.

– Какое им дело до того, как мы живем?

– Ну, я им так же сказал. А они говорят: «Положено спрашивать». Да ты не волнуйся, все нормально. Чего ты раскричалась? В основном их интересовало, какое у нас имущество и где находится. Спросили, когда Игорь погиб. Ну я им рассказал, какое у нас имущество. Спросили, есть ли машина. Я говорю, есть – еще с советских времен, я заработал. Наш «мерседес», говорю, в виде «копейки». Ну посмеялись мы с ними. Рассказал, что садовый участок имеем. Его я получил при той же советской власти. И гараж имею, выделил родной профсоюз, опять же при советской власти. Ну, и квартира вот эта. Посмеялись мы с ними.

– Тебе смешки, тебе смешки! – кричала я.

– Да что ты волнуешься, отличные ребята. Я их еще спросил: «Неужели сумеют посадить вашего олигарха-ворюгу?» Они ответили: «Этого посадим отец, обязательно посадим». Я их спрашиваю: «А остальных?» Расхохотались, как пацаны.

– Ты еще и хохотал с ними!

– Ну а что, хорошие ребята. Говорят: «Скажем тебе отец прямо. С остальными олигархами обещать не можем. А этого посадим»

– И все?

– И все. А что еще может быть? Когда прощались, они сказали, что рады были познакомиться. И еще сказали: «Очень приятно, отец, видим – наш человек». Так и сказали: «Наш человек». Да ты не волнуйся, все нормально.

Он выключил мобильник, а я все стояла и стояла. Вышли из кафе Антон и Алька.

Алька спрашивает:

– Что там у тебя? Твой голос в кафе был слышен. Что случилось?

– Отец звонил. К нам следователи приходили. Он одного даже фамилию запомнил. Новиков. Это тот следователь, который изымал документы моей фирмы. Ну, я тебе рассказывала. Федоровна трубку не положила, и я слышала, как он ей представляется.

– Ну, и чего спрашивали?

– Спросили, где я, когда приеду. Спрашивали об имуществе.

– А обыск был?

– Какой обыск? – не поняла я.

– Ну обыск, ты что не знаешь?

– А чего у нас искать?

– Да это неважно, так просто у них положено.

– А я и не спросила. Сейчас позвоню.

Я стала набирать номер. Антон стоит рядом и смотрит с тревогой.

– Может мне отойти? – спрашивает.

– Слушай, слушай, – говорит Алька. – Тебе даже полезно.

Отец возник быстро, будто рядом со мной.

– Слушай, ты скажи мне, а обыск они делали?

– Да ты что, никакого обыска. Поговорили и все. Отличные ребята. Знаешь, они мне очень понравились. Правда, протокол допроса они составили, так говорят положено. Я его подписал, как положено. Про тебя сказали, что как из отпуска вернешься, чтобы позвонила, они даже телефон оставили и фамилию этого следователя, Новиков Павел Иванович. Да ты не волнуйся. Так положено.

– Никакого обыска, – говорю Альке. – Просто опросили. Говорит, как положено. Подписал протокол. Ну, говорит, так положено. Говорит, старый черт, что очень они ему понравились, мировые ребята. Его назвали за его высказывания в отношении нашего олигарха – наш человек. И что ты скажешь?

– Вроде, ничего страшного. Но почему они домой приходили? Могли ведь и в прокуратуру вызвать повесткой, как положено.

– Отец сказал, что они меня вчера спрашивали. Он сказал, что я в отпуске. А уж потом они пришли.

Антон тоже весь встревоженный, с сочувствием смотрит на меня. Неуверенно говорит:

– Я считаю, что они всех будут опрашивать. Тут ничего особенного нет. Так что ты не особенно переживай.

– Вот что, – говорит Алька. – Это действительно так положено. Раз изъяли документы, то, конечно, будут проверять и допрашивать. Но мне мама пока не звонила. Наверное, еще не добрались до наших мест. Вечером я своим позвоню. Сейчас смысла нет звонить. Но если бы у нее были, она бы уже позвонила.

7

В субботу Чайка решила нас порадовать и объявила, что руководство устраивает нам вечеринку, на которую придут все работники НК, которые работают на Кипре. Будут и другие приглашенные. Все, конечно, говорит, за счет НК. Или, как в старое доброе время, за счет профсоюза.

По этому поводу Чайка даже собрала нас у себя. Она спросила, как идут занятия, что бы мы еще хотели услышать, кого послушать. Тут опять не удержалась Алька:

– А нельзя ли послушать самого Падалку. Пусть расскажет, как там себя чувствует наш хозяин, как его настроение в отношении исхода дела. Так сказать, пожелания и рекомендации. Заодно бы и отдохнул. Погода у нас великолепная.

Все возбужденно зашумели, послышались голоса в поддержку этого предложения.

– Я не против, – ответила Чайка. – Как можно это устроить?

Она повернулась в сторону Твердолобова и Деревянченко, которые сидели за столом сбоку от нее.

– Мы, конечно, все оплатим.

– Это невозможно, – говорит Деревянченко. – Я вам сейчас постараюсь объяснить. Дело в том, что каждый адвокат защищает интересы своего клиента или доверителя. Только его и никого больше. Ваш хозяин является руководителем всей НК, а вы генеральные директора, ведущие специалисты или самой НК, или фирм НК. И у вас могут возникнуть противоречия с хозяином.

– Какие у нас с хозяином могут быть противоречия? – раздался возмущенный голос из зала. – Мы одна команда.

– Фактически это так, но в правовом плане у вас разные положения. И различные интересы. Могут возникнуть противоречия.

Тут возмущение стало всеобщим.

– Да какие у нас могут возникнуть противоречия! – поднялся с места этот мужичок, помнится, он был из Самары. – Мы же одна компания. Мы же единое целое. Вы так сказать наши отцы, мы ваши дети.

Деревянченко явно растерялся такому повороту, и пытался объяснить все с точки зрения правовых норм. Но начал повторяться и сбиваться.

И вот тут Чайка взбеленилась. Видно было, что позиция самарского мужичка ее расстроила основательно.

– А говорите, успешно проходят занятия, – набросилась она на Деревянченко. – А выходит, что ни черта не усвоили. Как так?

Деревянченко покраснел, как буряк в кастрюльке. Закашлялся, захрипел от неожиданности, что-то пытался объяснить, а Чайка спрашивает у самарского мужичка:

– У вас какая правовая форма фирмы?

– Ну как какая. Обыкновенная. Работаем, и вроде неплохо работаем.

– Я не про работу. Я про организационную форму. Их у нас по законодательству несколько: ООО, ЗАО, ОАО и там прочие товарищества. Но у нас первые три.

– А, вы про это, – наконец догадался самарский. – Ну, у нас ООО.

– Вот видите. Вы же по закону – самостоятельное юридическое лицо. У вас свой баланс, вы зарегистрированы в налоговой, имеете счет в банке.

– Ну да, как все. У нас все нормально, – недоумевал самарский.

– Но если как все, то какое отношение вы имеете к НК, которое тоже юридическое лицо, тоже имеет свой счет в банке и регистрацию в налоговой?

– Как какое? Вы же наши хозяева, так сказать отцы наши, кормильцы.

Мы начали радостно и дружно хохотать. Чайка стала объяснять самарскому, что НК сама по себе, а мы все сами по себе. Так в соответствии с гражданским законодательством. Но самарский не сдавался, и твердил: «Как же, как же так? Вы ведь наши кормилицы и поильцы. Нет, я не согласен. Мало-ли там что по гражданскому законодательству».

Чайка обхватила голову руками и начала мотать головой из стороны в сторону. Мы даже стали опасаться, что она что-нибудь повредит себе.

– Полина Ивановна, – бросилась к ней Алька. – Ну что вы, что вы. Может таблеточку какую. А лучше коньячку.

– Уйди Алевтина, уйди, – мотала Чайка головой. – Ну вы-то хоть понимаете? – Видно было что она имеет в виду московские фирмы.

– Полина Ивановна, обидно даже слушать! Мы и без этих занятий все понимали.

– Ладно. С этим мы разберемся.

Видно было что она не хочет дальше разводить эту неприятную для НК бодягу.

– А теперь, – объявила она. – хотя некоторые из вас этого не заслуживают, сделаем вам завтра вечер отдыха с оркестром и гостями. Все свободны. А вы, – повернулась она к Твердолобову и Деревянченко. – останьтесь.

Ну точно, как папа Мюллер в том сериале. Все-таки юмор у нее есть.

Через некоторое время прибежала Светка и говорит, что Чайка нас к себе зовет. Пообщаться хочет со своими.

– Ну как этот самарский экземпляр? – спрашивает она, когда мы уселись вокруг стола. Потом говорит:

– Алевтина, не в службу, достань там в шкафчике коньяк и шоколадные конфеты. Лимонов, правда, нет. Кстати, Алевтина – это твое предложение по коньячку.

– Полина Ивановна, – отвечает Алька. – Исходя из нашего опыта последнего месяца, это самое действенное средство.

Алька достала коньяк. Мы со Светкой сполоснули коньячные бокалы.

– Ну как с таким контингентом работать? – жаловалась Чайка. Набрали там по провинции своих неграмотных родственников, лишь бы деньги получать. Вы мне не поверите, но среди генеральных директоров есть даже бомжи.

– Не может быть.

– Точно. Полный беспредел. Поймали бомжа, сделали все регистрационные процедуры. На этот период времени его держали под обе руки. Предоставили помещение для ночлега, кормили, поили. Потом сводили его в налоговую. Вот он – наш генеральный директор. Потом получили от него доверенность, и не одну, а несколько наштамповали. И дали ему пинка под зад. Некоторые из них даже не знали, что с ними произошло, и что они являются владельцами фирмы, иногда со значительным капиталом.

– Так ради чего это? – спросила Алька, разливая по бокалам коньяк.

– Ради чего у нас все это делается. Ради денег.

– Но ведь есть налоговая, есть банк, – говорю я.

– А доверенности? – говорит Алька. – И все по закону.

– Верно, – подтвердила Чайка. – Ну и, конечно, полный пофигизм со стороны разных там государственных структур. Полный пофигизм. Наши этим и пользовались. Но теперь ведь ясно, что это во вред и самой НК. Гром грянул – тут тараканы и побежали.

Она подняла бокалы.

– Ну, девочки, давай выпьем за вас. Я искренне хочу, чтобы у вас и у нас было все нормально. Вот, от всего сердца хочу. Говорю, как баба бабам.

Мы выпили.

– Еще по одной, – говорит Чайка. – У меня сегодня стрессовая ситуация. А у вас дома как дела? Все нормально? – начала она спрашивать.

Все посмотрели на меня. В том числе и она. Точно, Светка стучит, мы ей вечером, как подруге, все рассказали.

– Ко мне следователи домой приходили, – говорю я. – Спрашивали у отца, где я, когда приеду, как живем, много ли нажила имущества.

– Я узнавала у адвокатов, – сказала Чайка. – Это обыкновенные процедуры. Так что ты не беспокойся.

– А сколько мы здесь будем? – спросила я. – У меня дома мальчишка с отцом остался. Боюсь, отец долго не выдержит. Все-таки мужчинам тяжело с детьми.

– По обстоятельствам. Нам обещали, что в скором времени по делу многое изменится. И тогда – по домам. А пока отдыхайте. Раз возникла такая возможность. На этот вечер мы пригласили своих из НК, которые здесь застряли. Ну и местную, так сказать, элиту.

8

Вечер устроили в холле нашего отеля. Пригласили оркестр. Накрыли столы. Народу собралось очень даже достаточно. Человек сорок, не меньше. Первый тост, как всегда, за освобождение невинно привлеченных, незаконно посаженных. Чтоб сгинули наши враги в лице высокопоставленных лиц, и да здравствует международная солидарность и права работников НК.

Когда народ слегка захмелел, разбрелись по уголкам и кружкам Мы, как чудом вырвавшиеся из застенков, причем в последнюю минуту, были в центре внимания. И радостно, и весело рассказывали, как в суматохе собирались, как чуть не опоздали на самолет. Но героиней была, конечно, Светка. Ее все-таки уже допрашивали на Техническом, и вот она здесь, цветет и в добром здравии. И Чайка и адвокаты использовали это обстоятельство по полной программе. Адвокаты с воодушевлением говорили о действенности и совершенстве своей системы подготовки клиентов. Светка ведь отвечала по их программе.

Начались танцы и нас стали приглашать, раз за разом, и свои ребята, и местные бизнесмены, или кто там они. Чайка сказала, что это местная элита. Некоторые экземпляры были очень даже ничего. Один настойчиво стал ухаживать за мной, очень настойчиво. Хорошо было то, что он почти ничего не понимал по-русски. Не приходилось выслушивать разную чушь. Я спросила Антона, кто он такой.

– Местный бизнесмен. Вроде, торгует бензином. Очень даже успешно. Если он тебе неприятен, я могу с ним поговорить.

– Чайка нас предупредила, чтобы без эксцессов. А ты что готов с ним подраться?

– Я же испанец. У нас, если кто начинает приставать к твоей девушке, наступает очень суровая ответственность.