bannerbanner
Крик
Крик

Полная версия

Крик

Язык: Русский
Год издания: 2015
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 10

– Да что с тебя взять, пэтэушница.

Этот колледж в советское время был ПТУ. Я ему пыталась объяснить, что работа мастера по прическам – это искусство. Но он на это говорил:

– Грязные головы и сальные волосы обрезать – вот все твое искусство. Скажи, что лень учиться было, а ведь не совсем дура, хорошо ведь училась.

Ему, конечно, обидно было. Сам он закончил инструментальный институт. Был начальником цеха. Это сейчас у них все развалилось, завод закрыли и продали, а так он был уважаемый человек.

Но после смерти мамы отец стал мягче. Я очень боялась, что он еще раз женится, ведь он не старый, и я со страхом ожидала, что появится какая-нибудь чужая женщина. Я видела, что у отца есть женщины, но домой он никого не приводил. А я бы точно ушла от него, если бы он кого-нибудь привел. А когда я вышла замуж, мы с Игорем жили у нас. И отец с Игорем нормально ладил. У нас туго было с деньгами, и отец бомбил на нашей «копейке», которую ему в свое время выделил профком за хорошую работу. И хотя Игорь приносил домой совсем мало денег, он к этому терпеливо относился и никогда его не упрекал. Даже защищал, если я порой высказывала свое недовольство.

Но когда я после поступления на работу в НК стала приносить очень неплохие деньги, у нас вообще с ним не возникало проблем. Он водил Степку в детский сад, ходил по магазинам. И даже как-то мне сказал, что он не против, если я вдруг приду домой со знакомым мужчиной. Я же говорит, понимаю, что ты молодая красивая женщина. У тебя должны быть мужчины. Я ему:

– А ты почему женщин не приводишь?

– Сравнила. Я уже старый. А у тебя все еще впереди. Ну случилось так с Игорем, не выдержал. Замечательный был парень, мне его искренне жаль. Хотя считаю, что он не должен был опускать руки. А вот ты у меня молодец. Барахтаешься отчаянно, как та лягушка в кувшине с молоком. Всю округу перестригла и перебрила, этими грязными головами не гнушалась. И у тебя выходит.

– Мне нельзя руки опускать, у меня Степка, ты.

Но вот в отношении новых порядков, либералов и олигархов, а также журналюг, он был непримирим. Особенно не любил журналюг. Считал, что от этих холуев Запада и олигархов все зло. Запад он люто не любил. Говорил:

– Мы этих сопливых демократов спасли от Гитлера, а они теперь над нами изгаляются с помощью наших журналюг.

Домой я пришла раньше отца, приготовила ужин. А отец сегодня должен был зайти в садик за Степкой.

Наконец они со Степкой пришли, и с ними наш сосед Сергей Сергеевич.

Отец часто его к нам приглашал, смотрели вместе телевизор, и напряженно спорили по разным вопросам, по поводу какого-нибудь сообщения или передачи. Сергей Сергеевич жил один в трехкомнатной, такой же как у нас, квартире. У него лет пять назад умерла жена, единственный сын погиб в Афганистане, и родственников никаких в Москве не было. Он был профессором, преподавал историю в институте, но в институте были большие сокращения и он оказался на пенсии.

Сергей Сергеевич пытался отказаться от ужина, но отец был неумолим. Ему нравилось спорить с Сергеем Сергеевичем, им вдвоем и вправду было лучше. По случаю гостя, я поставила на стол бутылку виски.

– По какому случаю такая щедрость? – улыбнулся отец. – Олигарх премию выписал?

– Ну да, из Матросской Тишины.

Отец усмехнулся. Мы выпили и он говорит:

– Знаешь, что Сергей Сергеевич, сегодня стою я на своем посту со своим плакатом. На нем цитата из любимого всем народом сериала…

– Какой сериал? Рабыня Изаура?

– Какая рабыня… Ну наш сериал, с Жегловым и Шараповым. Помнишь там его классическую формулировку.

– Помню, помню. Вор должен сидеть в тюрьме. И каким способом я его туда упеку, для народа не имеет значения.

– Вот, вот, – сказал отец. – Стою я с соратниками с этим плакатом у уважаемой народом генеральной прокуратуры. Стою я там и гляжу – бочком, бочком, в толпе пробираются два генеральных директора известной теперь всему миру нефтяной компании. Причем без охраны и, как я понимаю, инкогнито.

Сергей Сергеевич с улыбкой смотрит на меня.

– Ты что ли, Вероника? С кем это ты?

– С кем, с кем. Да с Алькой Астаховой.

Алька бывала у нас, и Сергей Сергеевич тоже от нас слышал о ней.

– А ты значит – часто бываешь? – спрашиваю у отца.

– Как только студенты и либералы собираются, так и я там с соратниками на боевой пост выражать свой пролетарский гнев против этого вора и мошенника. Нас даже по телевизору показывали в новостях. Но я в экран не попал. Наверное, их мой плакат пугает. Эти проклятые журналюги снимают там разную чушь. В основном наших противников с той стороны, да ментов. А настоящий пролетарский гнев остается за экраном. Я думаю потому, чтобы других олигархов не пугать. Ну и народ на бунт не поднимать.

– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – вскипела я.

– Это я-то не понимаю, что делаю?

– Да, ты не понимаешь.

– Нет. Этот генеральный директор нашего криминального времени, учит меня – начальника крупнейшего в Европе инструментального завода.

– Ты понимаешь, что если посадят нашего олигарха, то примутся и за нас.

– Да кому вы нужны… На вас лишь посмотреть и любому следователю сразу станет ясно, какие вы генеральные директора, да еще нефтяных компаний. Видите ли они нефть в Москве добывают. Скважины пробурили в районе Красной площади. Прямо под Кремлем.

– Ты не понимаешь элементарных простых вещей. Я же не добываю нефть, это делают другие фирмы, я продаю нефть. Поэтому у меня офис здесь в Москве.

– Она продает нефть, – ухмыльнулся отец и продолжал с сарказмом. – Она – Рокфеллер. Или кто там еще из нефтебаронов.

– Ну нефтебарон у нас, конечно, хозяин, а мы так, исполнительные директора в его структуре. Ты вот смеешься, а как бы мы жили, если бы не моя зарплата.

– Да я разве про твою заплату говорю? Я про то, как вас всех нещадно эксплуатируют. Вас самих ведь дурят. Ну откуда у него миллиарды?

– Он зарабатывает.

– Не зарабатывает, а ворует. А вы все у него в подручных ходите. Но до вас тупых и смешных это дойдет, когда на вас наручники наденут, да и то не до всех. И не случайно у вас большинство генеральных директоров бабы. Баб легче дурить. Ну скажи мне вот честно и откровенно, чтобы управлять такой фирмой как твоя, достаточно ПТУ закончить?

Во первых не ПТУ, а колледж. А во вторых – в компании полно разных управлений, они все готовят соответствующие документы. А я потом проверяю и подписываю. У каждого в системе НК свой участок.

– Скажи мне откровенно, вот если шимпанзе обучить расписываться. Справилась бы она с твоей работой?

– Ну ты и загнул, – рассердилась я. Хотя он пожалуй прав. Шимпанзе очень даже неплохо справилась бы на моем месте. Кроме, правда, одного обстоятельства.

Он усмехнулся, засмеялся. И тут же про это и выложил.

– Кстати не случайно вас красивых принимают, очень не случайно. Им же не мозги ваши нужны. А кое-что другое. У вас и Алька красивая, и Светка. Про тебя и говорить нечего. Ума немного, но все остальное очень даже ничего.

Но тут за меня вступился Сергей Сергеевич:

– Тут вы не правы, Николай Иванович. Просто у них в компании руководство рационально мыслит, и на должности подбирает людей, которые этой должности соответствуют. Капиталист просто так деньги платить не будет.

– Я про них что ли? Их вроде еще личными самолетами по Куршавелям не возят на потеху, да на веселье. Это Прохоров – как молодой еще олигарх – осторожность потерял. Нашим журналюгам и прокурорам все равно. Лишь бы платили. Если сам генеральный прокурор с проститутками в бане веселится, ну куда еще дальше? У нас совсем стыд потеряли. Хорошо, что французы на это беспредельное блядство всему миру указали. А наши либералы и журналюги ни слова у себя дома. А то юристы, экономисты, менеджеры. А это менеджеры, но своеобразные – ночные. Числятся в штате, деньги получают, кое-какую работу выполняют, где мозгов не надо. А на самом деле для утех и блядства хозяев. Так сказать, российское ноу-хау. Так дешевле обходится для олигархов, чем дорогих проституток заводить. Сейчас везде эти ночные менеджеры – на телевидении, в банках, в нефтяных компаниях, в редакциях. Прохоров по молодости их даже за полярный круг заманил. Вместо белых медведей разводит. Куда не посмотри, в любой области. Я так считаю, что ночные менеджеры – это и есть наш средний класс, который так напряженно выискивает и ждет наша либеральная общественность. Посмотрите, зарплата у них очень даже неплохая, по Куршавелям разъезжают, образование у всех высшее, дипломы сейчас легко покупаются. Вот тебе и средний класс.

– Ну Куршавель – это один такой случай, – заступился за нашу сестру Сергей Сергеевич.

– Это один, который засветился. А сколько их, что в тумане. А наши журналюги сразу кричать: «Политика, политика!» Какая там политика! Самое простое и настоящее блядство и воровство. А то политика, политика. Вот про вашего олигарха тоже… политика. А он обыкновенный вор, ворюга. А вор должен сидеть в тюрьме.

– Все так работают, – говорю я.

– Ну всех и нужно сажать, – кипел отец. – А то политика, политика. Вот за что я этих либералов ненавижу – это за лицемерие. Начинали неплохо: «Свобода слова, свобода печати, правду народу!» А как до власти дорвались, стали хуже коммунистов – воруют гораздо больше. И врут. Только Геббельс с ними может сравниться. Кто больше платит, за того и жопу рвут. Тошно на все это смотреть.

– Ну ты все-таки не так азартно около генеральной прокуратуры, – говорю я.

– А я у вас в штате не состою.

– Неделю тому назад Володьку Макаровского арестовали.

Отец из моих рассказов знал о Володьке. Знал, что тот работает генеральным директором.

Отец даже побледнел и притих.

– Он же пешка, как и вы все. За что вы Ваньку-то Морозова, ведь он ни в чем не виноват.

– Вот тебе и не виноват.

– А ты менеджеры, менеджеры. Вот тебе и мененджеры ночные.

– Ну вас то не трогают? – осторожно спросил отец.

– Пока не трогают.

4

Их почему-то было трое. Я хотела закричать, что так не договаривались, но не смогла, не получается почему-то, хочу закричать, а не получается. И мне стало страшно. Ну и другое странно – нет изготовленных оборонкой масок. Я совершенно свободна. В квартире почему-то полумрак. Я еще подумала «Зачем это? Я ведь все равно не вижу?» Это я подумала, а потом до меня дошло – я же вижу. Выходит, правила изменились. Я боялась, что сейчас начнется как обычно, а их трое. И к тому же я не знаю программы действий. Они двигались по квартире, но не разговаривали и никаких действий не предпринимали. И вдруг я с ужасом обнаружила, что это происходит в моей квартире, рядом в комнате отец, а в маленькой комнате Степка. А может быть это просто обыкновенные грабители. Ужас охватил меня. Я осторожно села на кровати, соображая, что предпринять. Даже встала. И тут они стали исчезать. Как бы растворяться в воздухе квартиры. Я осторожно заглянула в комнату Степки. Прошла на кухню. Подошла к двери входной и потрогала замки. И тут до меня стало доходить, что это, наверное, сон. Но я же точно видела мужские фигуры. Правда они не разговаривали, и совершенно не обращали на меня внимание. Наконец я полностью пришла в себя, выглянула на улицу. Уже начало светать, на улице ни живой души. Весь двор засыпан снегом, свежим, белым, снег на крышах припаркованных автомашин. Из соседнего подъезда вышел мужчина и пошел в сторону остановки. Я пригляделась внимательнее. Нет. На моих гостей не похож – рост меньше почти на голову, к тому мои были без верхней одежды. И тут до меня дошло окончательно. Ведь если бы это были грабители, они должны были быть в верхней одежде. На улице зима все-таки.

Наверное, это у меня со страху глюки начались.

В офисе за чаем я рассказала о ночных пришельцах. Все естественно хохотали до упаду.

– На кого же они похожи, симпатичные хоть были? – смеялась Светка.

– Лиц-то я не разглядела. Все как в немом кино. Вот точно, как в немом.

– А к тебе они приставали? – поинтересовалась Алька.

– В том-то и дело, что нет. Будто они сами по себе, а я сама по себе. Будто мы в разных пространствах. Но я же села на диван, смотрела на них. Я помню, что очнулась уже в сознании.

– Пора к психиатру, – сказала Алька.

– Экспертизу назначат, как Володьке Макаровскому – откликнулась Светка.

– Не каркай, – оборвала ее Алька и вдруг сказала. – А знаете что, девки, пора нам с вами в церковь сходить. Самое вроде время. Кто-нибудь из вас хоть раз был там? Хотя бы из любопытства?

– Я была, – сказала Светка. – Когда мой благоверный начал пить запойно. Ходила несколько раз, свечки ставила. А однажды в церковь в Серпухов ездила. Там какая-то икона стоит в храме. Бабы, когда мужики в запое к ней обращаются с просьбами. Говорили, помогает. Но мне не помогла. Поэтому я больше в храм не пойду. К тому же меня ужасно раздражают разные бабки при храме. Глядя на них еще несчастнее становишься. Так что вы идите, а я не пойду.

– А что, – говорит Алька мне. – Давай сейчас и поедем. Пока пробок на улицах не очень. Какая тут ближайшая?

Она открыла интернет. Ближайшая к нам церковь была на Варварке. Удобней всего – и Красная площадь рядом, и мавзолей Ленина. И мы с ней поехали. Она припарковала свой «опель» в переулке. Мы вошли в церквушку – совершенно простая, без византийского излишества. И как раз происходило крещение младенца. Нам сказали, что можно присутствовать. Младенец – девчушка, очевидно, возраста около года плакала навзрыд, обняв за шею молодого парня. По всей видимости, отца. Потом оказалось, что это приятель отца, а отец в числе других стоял рядом и снимал все на камеру. Мне священник понравился. Лицо у него моложавое, высокий, стройный, но борода уже седоватая. Он что-то там читал. Но мне больше всего понравилось, как он подходил к этой девчушке. И как-то просто говорил: «Анюта, ну хватит тебе. Ну что ты так испугалась. Ты же уже большая девочка. Ну, поплакала и хватит»

Девчушка удивлено смотрела на него, но продолжала плакать. Священник сделал еще два круга. Он ходил с кадилом. И подошел опять к девчушке. И тут она замолчала. Он улыбнулся и пошел дальше по кругу. Мне лицо его понравилось, и глаза умные.

– Ну, вот видишь, – говорит он. – Господь тебя видит и принимает.

Когда они закончили крещение, мы подошли к священнику.

– Святой отец, – обратилась к нему Алька. – Перед вами две заблудшие овцы ни разу в церковь не ходившие. О боге слышали лишь по телевидению. Да когда отцы наши матом его поминали. А вот пришло время, жизнь так повернулась, что хотелось бы услышать о нем, и может быть такое понять, что помогло бы нам.

Она, конечно, говорила с иронией. Но как-то сразу, мне кажется, батюшка понял, что это далеко не шуточки.

– С чего бы нам начать святой отец? Может нам какую-нибудь службу послушать?

– Вы крещеные? Работаете? – спросил священник.

– Как и многих крестили нас родители на всякий случай. Работаем. Это просто у нас время получилось, чтобы подъехать.

– Службу можно послушать. У нас там внизу расписание имеется. Посмотрите и узнаете, когда вам удобнее. Есть вечерние службы. Есть и дневные. Послушайте, конечно. Но я почему-то думаю, что этого вам недостаточно.

– А что вы нам посоветуете?

– Приходите ко мне на беседу.

5

После того, как хозяина поместили в Матросскую Тишину, руководство компании разделилось. Одна часть сбежала в туманный Лондон, там был назначен президент английского происхождения. Основная часть руководящего аппарата, так сказать рабочая его часть, осталась в России на Гусарском. И здесь был назначен вице-президент. Но основные команды мы получали из Лондона. А до нас руководящие указания доводили через ЦБК. Нас все эти перемещения совершенно не касались. Все работали, как и ранее, только, конечно, контрактов и прочей документации стало гораздо меньше, просто гораздо. Нас это вполне устраивало. Зарплату нам прибавили почти вдвое, а если будем давать правильные показания, обещали по пятьдесят тысяч зеленых. Ну об этом я уже говорила. Здесь, правда, была одна существенная неясность. Что будет, если нашего хозяина все-таки посадят, несмотря на наши правильные показания. Как-то имелось в виду, что его не посадят.

И вот как-то утром позвонили из ЦБК и попросили зайти к ним. Причем и меня и Альку. Там Елена Федоровна нам объявила, что нам следует заключить договор с адвокатской конторой на ведение дела. Такое поступило указание из Лондона. Договор будут заключать наши фирмы. Эти адвокаты будут вести дела фирм и наши, если нас будут вызывать в прокуратуру, одним словом защищать нас. Поскольку все было за счет наших фирм, то это нас устраивало и возражений у нас не было. Адвокатам дали наши телефоны, и они будут нам звонить.

– А у тебя уже есть для них первое дело, – говорит мне Елена Федоровна и передает мне какие-то бумаги. – Сказали, что надо срочно подать иск в арбитраж.

Я посмотрела в своей комнате бумаги. Это было какое-то постановление налоговой инспекции. И уже через час по мобильному адвокат позвонил мне и предложил встретиться у нас на Гусарском. Он уже знал об этом постановлении. И Алька сказала, что ее адвокат тоже в это же время будет у нее.

Они пришли оба и одновременно.

Адвокату было где-то на вид лет тридцать пять. Росту чуть выше среднего, довольно приятное лицо. В короткой дубленке, и костюм не от «Большевички», баксов так на тысячу потянет, белая рубашечка, галстук тоже не дешевый.

– Адвокатское бюро «Деревянченко и партнеры», – представился он. – Адвокат Анатолий Сергеевич Шнырь, –и продолжал. – Адвокаты нашего бюро уже занимаются с вашими работниками.

– Макаровского не ваши защищают? – спросила я.

– Да, наш адвокат, Снуров Сергей Васильевич.

– Не очень хорошо у вашего коллеги с ним получается.

– Ну этот арест совершенно незаконный, совершенно незаконный. Снуров его, конечно, обжаловал в кассационную инстанцию. Совершенно незаконный арест.

– Когда хозяина взяли, тоже обжаловали и не раз. Толку-то от этого…

Он покраснел, пошел пятнами. Видно ему это было неприятно.

– К сожалению справедливости добиться в наших судах нелегко. Но и вашего хозяина, и Макаровского, несомненно, оправдают. У нас нет никаких сомнений.

– А в отношении нас есть какие-нибудь сомнения? Ведь мы не совершали никаких краж, присвоений. Получаем заработную плату, вот и все наши доходы.

– Вот и мы про это же говорим, – вдохновился он. – Ведь в вашей фирме на протяжении ряда лет был ежегодный аудит. Причем иностранные фирмы делали. И в налоговую вы все эти годы аккуратно сдавали отчетность, и к вам уже несколько лет ни разу не было претензий.

– Даже замечаний не было, – говорю я. – Меня даже ни разу в налоговую инспекцию не вызывали. ЦБК ведь сдавала отчетность по почте. Я не знаю, где эта налоговая находится. Знаю, что в Саранске, но на какой улице – не знаю.

– Вот, вот, я про это же самое говорю, – вдохновенно продолжал Шнырь. – Здесь очевидный политический заказ. Поэтому, на мой взгляд, уж вам-то во всяком случае нечего бояться.

– Как же, нечего, – подумала я. – А Володька Макаровский? – но я ему ничего не сказала. Уж очень он вдохновился. Вдруг поверила, может и правда сумеет помочь.

Я подписала договор о юридических услугах. Он у него был с собой, и уже была проставлена сумма, о ее размере мне дала указание Федоровна. Она сказала, что все это с Лондоном уже согласовано. Сумма была впечатляющая, в разы выше нашей зарплаты, но мне было все равно, деньги не мои.

– Мне в ЦБК сказали, что вы займетесь вот этим постановлением из налоговой, – и я передала ему все бумаги.

– Жалобу в арбитраж я подготовлю в течении нескольких дней. Срок еще имеется.

– Какой срок? – не поняла я.

– Я имею в виду срок обжалования.

– Вот я одного не понимаю, – говорю я. – Что тут плохого, что налоговая нас освобождает от взыскания санкций? Правда, я не юрист.

– Видите ли, это уловка. Признав это обстоятельство, они как бы лишают вашу фирму самостоятельности. И тогда выходит, что вы причастны ко всему, что происходит в компании. Широкий простор для привлечения вас к уголовной ответственности. Понимаете?

Я, конечно, ничего не поняла. Но ведь он адвокат, должен защищать мои интересы. И раз он так считает, значит так и есть.

– Выходит все это – хитрая уловка коварных следователей?

– Вот именно. Вы все отлично сами понимаете, – польстил он мне.

Тут я почти совсем успокоилась. На каждого коварного следователя, есть не менее изощренный адвокат. Одним словом нас не проведешь.

6

Когда они ушли, мы с Алькой сели их пообсуждать, и к нам присоединилась Светка.

– Ну как они вам? – поинтересовалась она.

– Вроде ничего, – говорю я. – Сказал, что он уверен, что все обойдется.

– Как в песне. Все хорошо у нас с тобой, – говорит Алька.

– Вечно ты всем недовольная, – рассердилась я на ее замечание. Потому что на самом деле успокоилась после беседы со Шнырем. Лучше скажи как у тебя с твоим Плевако.

У Альки как обычно был свой взгляд на все эти вещи.

– Меня мой Александр Васильевич тоже успокаивает. Вы, мол, работали в соответствии с уставом, никогда и никаких законов не нарушали, и вам по моему глубочайшему убеждению, Алевтина Ивановна, беспокоиться не следует. Володьке тоже говорили, что беспокоиться не стоит. Кстати тебе твой что пел? – спросила она у Светки. – Ты же с ним уже была у следователя.

– Тоже, что и вам. И у следователя он держал себя достойно. Не давал меня в обиду. Как какой вопрос, у него сразу возражения. И следователю: «Будьте добры, запишите в протокол»

– А следователь?

– Следователь все записывал. Потом мы читали протокол. И какие у него были замечания, следователь их исправлял.

– И у Володьки Макаровского, наверное, так было, – не унималась Алька.

И тут мы со Светкой возмутились разом.

– Ты пойми, Фома неверующий, – горячилась Светка. – Мы же не знаем, что там у Макаровского. Может быть такое, чего у нас нет. Что ни говори, но у него фирма не нам чета. У него свои дела с начальством. Меня допросили почти в одно время с Макаровским. И пока никаких последствий. Никто не трогает.

Видно было, что со Светкой ее адвокат уже поработал, она немного успокоилась и уже не впадала в истерику.

И тут зазвонил мой мобильник. Елена Федоровна просила зайти к ней.

– Я в ЦБК, – сказала я вставая. – Что-то просят.

Федоровна, ни слова не говоря, подала мне письмо за подписью самого Сэма Тэди из Лондона о проведении сделки с векселем. Я взяла бумаги. Тут же за них расписалась, но письмо оставила у себя.

– Письмо давай сюда, я его в дело подошью.

– Я его себе оставлю. У меня тоже сейчас сейф есть.

Федоровна с удивлением смотрела на меня:

– Все документы у нас хранятся. Такой порядок.

– Ну а этот пусть у меня будет.

–Тебе видней, Вероника Николаевна, – сказала она и спросила. – Ну как тебе адвокат?

– Ему бы священником работать.

– Главное, платит фирма, а не вы сами. А адвокаты – они все одинаковые. Вон хозяина какие тузы защищают, а что-то больших достижений не видно. И видя, что я вот-вот опять расстроюсь, сказала:

– Ну хозяин не вы, голытьба. Так что ты не расстраивайся. У вас совсем другое дело.

Я вернулась к Альке, и мы с ней отправились на Варварку послушать службу.

Народу в церквушке было немного. И в основном пожилые женщины. Мы, как полагается, поставили свечки, Алька еще там чего-то делала с церковными бабками. Эти бабки меня страшно раздражали своими постными лицами и бегающими глазками. Какие-то они все озабоченные, суетливые. И запах от них кладбищенский. И все суетятся, суетятся. Наконец служба началась.

Вышел батюшка с кадилом и понеслось. Господи, помилуй, господи, помилуй. И так всю службу. Из того, что он говорил, я ничего не поняла. Только, господи, помилуй. Правда хор пел более менее ничего. Но опять я ничего не поняла. Может у них язык этот старославянский специально для служб, чтобы ничего не было понятно. Потому что вся просьба к господу в двух словах: «Господи, помилуй» И все. А когда много и непонятно говорят, вроде бы служба выходит. Вроде бы и попы заняты. Не зря хлеб свой едят.

В общем, меня эта служба совсем не впечатлила. И Альку тоже. Она предложила сходить на беседу к отцу Арсению. Он нам надо сказать очень понравился, да и нас приглашал. На следующий день мы направились на беседу.

7

Отец Арсений, наверное, как и полагается священнослужителю, встретил нас исключительно приветливо. Доброжелательная улыбка, приветливый взгляд. Начала конечно, как всегда, Алька.

– Отец Арсений, вот стоят перед вами две заблудшие овцы. В недоумении и отчаянии.

– Каждый человек это целый мир, и горе у каждого свое, хотя бы по тому, как человек к этому горю относится. Не лучше ли вам поговорить со мной поодиночке?

– Беседовать поодиночке мы пока не готовы, в частности я, – говорю ему. – Может быть, после беседы с вами мы и придем к этому выводу. Но сейчас у нас один вопрос. Главный для нас, и общий в данное время. Поэтому нам удобнее выслушать ваше мнение обеим. Да и смелее так.

На страницу:
4 из 10