Ростерия 1

– Надеюсь, такого больше не повторится, – педагогу почти удалось добиться строгости в голосе.

– Конечно, – с едва заметным сарказмом ответила Соня. – Вы, надеюсь, ещё не начали? Можно нам сесть? – Мужчина снисходительно разрешил, и подруги выбрали два соседних места подальше от учителя.

– Вот она, оказывается, какая! – Лиза с торжественным видом подняла палец вверх. – Дипломатия! – девочки легли на жёсткие парты в приступе смеха. – Мне отныне даже на урок ходить не обязательно, всё знаю!

– Только не проговорись при нашем Пивном Животике.

– Точно, а я-то думаю, как же его назвать… Он совсем как бочонок с пивом!

– Да, а я ведь почти забыл рассказать вам одну забавную историю, – бубнил Евгений Витальевич самозабвенно.

Урок прошёл достаточно неплохо: первую его половину Елизавета только и делала, что шёпотом передразнивала нового преподавателя, а Софья с трудом удерживалась, чтобы не захохотать. После одной особенно удачной, но обидной шутки, рыжая девочка всё же прыснула и прибавила.

– Ты сегодня немного злая.

– Это моё обычное состояние, – самокритично, но без раскаяния ответила Лиза.

– Да, но сейчас немного больше, чем обычно. Лизавета?..

– Не важно, небольшая перепалка дома, – отмахнулась та.

– Как вы успели? – ахнула Сонечка. – Ты же специально уходишь раньше, чтобы избежать ссор!

– И именно на почве этого разгорелся конфликт.

Вторую же половину занятия средняя Заболоцкая мирно проспала. Лишь на секунду блондинка приподняла голову и спросила у подруги, рисующей карикатуру на учителя в тетради:

– Он всё так же расхваливает себя и свои достижения в жизни или соизволил перейти к политологии?

– Увы, – коротко пожала плечами Кунжутова и вывела на белом листе бумаги широкую подобострастную улыбку от уха до уха.

– Похож, -успела сказать девушка, прежде чем снова провалилась в сон.

Спустя сорок минут Соня растолкала соседку – кончился урок. Девушки смахнули все вещи с парты в рюкзак и поспешили в коридор, обсуждая изменившихся и не очень за лето сверстников.

– Надеюсь, вам понравилось занятие? – окликнул их уже на пороге Евгений Витальевич.

– Конечно, понравилось, – на секунду отвлеклась Лиза и повернулась к приятельнице. – Куда нам идти теперь, что следующее?

– Хотелось бы домой, – вздохнула девочка и пробежалась взглядом по огромной настенной доске с индивидуальным расписанием почти каждого, – но, кажется, на следующем занятии мы расстаёмся.

– Что? Да, правда… Я же говорила тебе выбирать то же, что и я!

– Какая хитрая! Мне, между прочим, совершенно не нравится черчение.

– Мне тоже. Но у меня нет выбора. Родители… – она развела руками.

– А кем работают твои родители? Я совершенно забыла.

– Отец – адвокат, мать – прокурор, – невозмутимо напомнила девушка.

– Ты серьёзно? – округлила глаза Кунжутова.

– Нет, разумеется! Наоборот, – увидев абсолютно растерянное выражение лица подруги, блондинка злорадно рассмеялась. – Шучу я, конечно. Мама и папа оба архитекторы, иначе зачем бы мне понадобилось черчение? Даром не нужно, – тем временем девочки проходили мимо небольшого школьного магазинчика. – Я хочу пить, подожди.

Средняя Заболоцкая приблизилась к буфету и что-то сказала улыбчивой женщине в чепчике около прилавка с различными сладостями, булочками и прочим. Та повернулась к стойке с товаром и указывала на полочки и отсеки – уточняла. Вскоре блондинка вернулась с двумя баночками яблочного сока, одну из которых отдала спутнице, и девочки тронулись с места.

– Значит, ты сейчас меня бросаешь? – протянула Лиза.

– Да, мне нужно спуститься на этаж ниже.

– Что будешь изучать? – осведомилась та.

– Скуку смертную – литературу Зауралья. И как я год назад подписалась на это? Наша учительница на мёртвого тоску напустит, а стоит задремать – она как взвизгнет! Особенность повествования у неё такая.

– Кстати о здоровом сне, какие впечатления оставил первый за всю жизнь урок политологии?

– Я буду рада, если всё продолжится в том же духе, – сладко потянула одну руку Соня, так как в другой держала уже наполовину опустошённую баночку. – Я просто встаю довольно рано, и мне дополнительные часы отдыха отнюдь не помешают.

– Хм, – подруги остановились у лестницы, Лизавета выбросила в урну почти не тронутый сок. – А мне он не понравился. Пивной Животик, я имею в виду. Он совсем недавно перевёлся в наш блок, в конце лета. И такой бестолковый. Ты иди, – она указала приятельнице на спуск, – а я следом, сестру найду. У неё должна быть биология.

– Встретимся на ССБ, – и, перепрыгивая через ступеньки, поспешила на урок.

Лизавета же разыскала Саньку, обитавшую в стайке ровесниц и, проворно вытащив её из этого улья, отвела в сторону. Спросила, как дела дома, как мама. Получив более или менее обнадёживающий ответ, отпустила девочку и, о, чудо! Заранее зашла в учебную залу. Этот кабинет был обустроен гораздо привычнее и удобнее для Заболоцкой: прямоугольный по форме, с устойчивыми крепкими столами (не досками!) для трёх-четырёх человек и короткие серые диванчики. В правом переднем углу – учительское место. Большинство сидений уже занято к приходу блондинки, на партах разложены карандаши, линейки и прочие принадлежности для черчения, ребята развернулись на девяносто градусов на диванах, вытянув ноги в проходы между столешницами и переговариваясь в полголоса. Алёша Белкин, что сидел ближе всех к учителю, с плотоядным видом разглядывал свои ногти, после чего поднёс пальцы ко рту. Девушка брезгливо передёрнула плечами и отвернулась. Вскоре она нашла место себе по душе: предпоследняя парта около окна, рядом с высоким жилистым парнем. Плясунов Миша – спокойный и тихий, прилежно выводящем прямые линии без помощи линейки, в последнее время молчаливый. Он далеко не всегда был таким. С начала их знакомства Мишка и его друг Игорь Грачёв запомнились блондинке как лютые озорники, выходки которых частенько повышали Лизе настроение. С прошлого же года Михаил (думаю, теперь его следует называть полным именем) в одночасье изменился – не пропускал уроки, выполнял все домашние задания, даже записался на черчение, хотя терпеть не мог точных наук. Но старых товарищей не бросают, и Елизавета без спроса метко кинула сумку на соседнее сиденье. Юноша и ухом не повёл. Лиза по привычке покинула залу, отправилась гулять по лестницам и коридорам, а со звонком нарочито медленно возвратилась. К удивлению девочки, она вошла не последняя – сразу после неё в помещение забежал пунцовый от нехватки дыхания мальчишка с дребезжащим рюкзаком. В опоздавшем Заболоцкая выявила того самого Игоря, о котором знала лишь то, что он ранее был неразлучен с Плясуновым. Юноша, пыхтя, прошествовал вглубь класса и остановился лишь у одиночной парты, на которой гордо возвышался скрючившийся мешок. Похоже, парень забронировал себе место. Ещё всплыло в памяти: бывший хулиган всегда старался садиться как можно дальше. Игорь сбросил тяжёлую ношу с плеч, с блаженным видом потянулся, похрустел шеей и доброжелательно махнул Плясунову. Тот лишь кивнул (крайне невежливо!) и склонился ещё ниже над чертежом. Только сейчас Лизавета заметила, что мальчишка рядом тщательно занавесил волосами лицо, чтобы скрыть его. В голове зачалось подозрение, но прежде чем оно сформировался…

– БА-БАХ!!!! – грохот, состоявший из нескольких последовательных ударов, заполнил комнату, стремясь выдавить барабанные перепонки – учащимся, окна с рамами – из стен.

Вздрагивающий от каждого звука, ближайший всего к эпицентру Грачёв крепко держал в своих руках ручку и ещё пару секунд после наступления тишины не шелохнулся, тупо уставившись на груду металла и дерева – бывший стол. Что произошло пять секунд назад: стоило ничего не подозревающему мальчику бросить портфель на парту, а затем чуть толкнуть его, предмет мебели мгновенно разобрался на простейшие элементы, больше не скреплённые между собой ничем, кроме надежды да крепкого словца. Елизавета, отчасти оглушённая и потому сбитая с толку, сидела, уставившись на Игоря, в то время как её менее впечатлительные одноклассники в большинстве своём лишь дёрнулись и продолжили монотонный разговор. Девушка даже не заметила, что Мишка не шелохнулся и не сменил позы, только опустив голову. «Где же учитель?» – возник чужеродный вопрос под белыми кудрями. Первым относительную тишину в глубине класса нарушил именно объект всеобщего краткосрочного внимания. Медленно отходя от шока, он издал странный короткий звук. Потом ещё один. Потом вереница из этих звуков слилась воедино, и до Лизаветы дошло – он смеялся! Через секунду парень, ошеломлённо хихикая, повернулся к Михаилу.

– Ты серьёзно?!

На большее выдержки Лизиного соседа не хватило – он сам задохнулся от хохота.

– Я тебе говорил, что месть моя будет страшна, – выдавил между приступами веселья мальчишка.

Наконец Лиза осмыслила ситуацию и, сама себя не помня, присоединилась к приятелям. Она судорожно прикрыла глаза ладонями и беззвучно засипела:

– Дьявол вас подери, ха-ха-ха!

Останься у школьницы способность анализировать, она бы непременно удивилась, отчего остальным ребятам не передалось буйная радость троицы. Однако сейчас она была занята совсем другим. Успокоившись достаточно, чтобы сочетать буквы в слова, она повернула голову к Мишке. Тот, упёршись лбом в столешницу, мелко подрагивал – единственное, что выдавало его.

– Как ты такое провернул? – прошелестела Заболоцкая средняя на ухо товарищу.

Тот поднял покрасневшее, но счастливое лицо, наклонился к сумке и с готовностью вытащил из неё небольшой холщовый мешочек, который интригующе звенел. Девочка второпях развязала тесьму, стягивающую его горлышко, а изучив содержимое, прыснула. Там обнаружились все чудом пропавшие гайки, шурупы и прочие держатели, ранее превращающие груду деталей в парту.

– У-х-х! – девушка энергично обмахивала себя руками, пытаясь согнать со щёк позорную алую краску. – По-моему, ты обошёлся с Игорем слишком жестоко.

Разумеется, нынешняя шалость меркла в сравнении с прошлыми проделками. Но то, что Плясунов остепенился не до конца, радовало.

– И что мне делать? – напомнил о себе Грачёв. Мишка откашлялся и с почти суровым видом протянул другу пресловутый мешочек.

– Собирать конструктор!

– Отлично сказано, – одобрила Лиза, а Игорь вновь зашёлся в смехе, как вдруг…

– Я вижу, скучать мне в новом году не придётся, – голос явно гораздо тише недавнего грохота, но на него отреагировали все до единого.

Конечно, ведь выработанная за годы интонация действует на учеников безотказно: новая преподавательница, имени которой Лизавета не запомнила, замерла в дверях, прислонившись к косяку, и, видимо, уже довольно долгое время наблюдала за подростками, или просто хорошо притворялась. На этот раз тишина воцарилась отнюдь не относительная.

– И, да, Боря, как ты и предсказывал, учительница по черчению – сущая бабушка дьявола. По крайней мере, так меня зовут ваши сверстники. Когда, думают, что я не слышу, – добавила она, подмигнув, а неосмотрительный мальчишка, похоже, обдумывал перспективу провалиться сквозь землю к рогатому. Иначе почему так увлечённо изучал пол?

– И мне, как Грачёву, тоже очень интересно, что же делать дальше, – продолжила женщина. Сделала вид, что призадумалась. – Наверное, чинить. Миш, я так понимаю, ты у нас такой талантливый инженер? Будешь помогать другу.

Наконец Валентине Тарасовне (точно! Так её зовут) надоело стыдить нерадивых учеников, она сменила гнев на милость, прошла к своему столу, поправила съехавшую на один миллиметр кипу тетрадей. Придирчиво оглядела подростков.

– Итак, как я вижу, вы уже выбрали места себе по вкусу. К сожалению, мы с вами ещё не знакомы, и я не знаю ваших привычек и особенностей, так что в процессе учёбы возможны пересадки, а сейчас, чтобы хотя бы немного упорядочить… Девочка на третьей парте, Алексеева, верно? меняется местами с мальчиком, эм, Анатолием, на ряду у окна («Надо же, а ведь всего раз пробежалась глазами по списку!» – оценила Елизавета).

Наблюдая за недовольным передвижением подростков, конечно, каждый ведь уже облюбовал диванчик по душе, девушка пришла к выводу, что учительница всего лишь самых низких передвигает вперёд, самых высоких – назад.

– Баба Яга, точь-в-точь из народных сказок, – сообщила она малость присмиревшему соседу и в ту же секунду заметила, как дрогнуло чуткое ухо чертёжницы.

Появился лёгкий стыд, но не за слова, а за то, что их услышали. Разумеется, санкции не заставили себя ждать:

– Лизавета пересаживается на первую парту к Белкину.

Девочка посмотрела на мальчишку, которого ничто не могло отвлечь от его трапезы, и, чувствуя, что не существует предела её наглости, громко вежливо попросила:

– Могу я остаться на прежнем месте? У меня дальнозоркость, – и показала дорогой чехол для очков из тёмной искусственно состаренной толстой кожи.

Женщина помолчала, подумала, и, судя по всему, отметила среди остальных (не в самом лучшем смысле), великодушно разрешила ученице сидеть позади и начала объяснять какую-то новую тему. «Вряд ли я чего-то не знаю или не узнаю позже», – думала Заболоцкая, расслабляясь и не вслушиваясь.

– Ты бы не выступала, если не хочешь собирать стол с нами. Не помню, чтобы проблемы со зрением тебя когда-либо останавливали, – отвлёкся на секунду от чертежей Михаил.

– Конечно же, никогда, но Алёша… – она красноречиво замолчала.

Парень взглянул на Белкина и не возражал. Он снова склонился над манускриптом, исписанным разными математическими значками, обозначил середину какой-то прямой линии точкой «А» и без циркуля наметил идеальный круг. Блондинка из любопытства заглянула под руку соседу.

– Разве это не наше завтрашнее задание на дом? – удивилась она.

– Именно, но мне не сложно, – не отрываясь от занятия, ответил мальчик, чтобы не вызвать лишний раз неудовольствия преподавательницы.

– А дашь потом перерисовать? – хитро сверкнула глазами девушка.

– Сама справишься – не глупая, к тому же хорошистка, – лаконично отказал тот. У девушки же почти получилось изобразить натуральную обиду на лице, но неожиданно по кабинету пронёсся окрик:

– Заболоцкая! То, что ты сидишь на последней парте, не значит, что я тебя не вижу, и ты имеешь право валять дурака на, между прочим, факультативном занятии!

Лиза послушно, с видом прилежной ученицы выпотрошила рюкзак, добыв тетрадь, линейку, карандаши и прочее и начала перерисовывать с меловой доски схему какого-то нового невероятно полезного механизма, так и не узнав, что изображала внутреннее устройство мехкамина.

– Она, похоже, злая, как ведьма, – фыркнула Лизавета, идя в сторону залы ССБ с Мишей, которого к концу урока ей всё же удалось разговорить.

– А мне понравилась, – не согласился мальчик, – строгая, да, но она хороший учитель, а многие из подростков только из-под палки готовы слушаться.

– Интересно, кого же ты имел в виду? – девушка в недоумении взялась пальцами за подбородок.

Юноша хмыкнул. Через некоторое время он остановился и спросил:

– У тебя какое следующее занятие? Тоже сохранение собственной безопасности?

– Конечно, а зачем бы я ещё шла туда же, куда и ты? Думал, я тебя проводить решила? Ты уж, будь добр, оставь это своим поклонницам.

Плясунов не был мастером словесных дуэлей и чаще пускал в ход легендарные кулаки, так что сейчас он только обозначил улыбку.

– Представляешь, я ведь тебя сначала даже не узнала, – поделилась со спутником блондинка.

– Странно, мы не виделись пару месяцев.

«Я не о том! – Лиза не захотела объяснять и внешне только кивнула: Раньше он был таким забиякой, ни дня без драки. Сначала мы с ним даже не поладили и постоянно выясняли отношения. А когда объединились, как у всех поджилки затряслись! Да, знатная банда получилась». А в начале прошлого года дружные ребята вдруг разошлись; то ли из-за роста школьных заданий, то ли из-за того, что Лизавета тогда особенно сблизилась с Димкиной компанией. «Что же произошло с тобой за год, Миш? Ты прямо притих…» Вспомнилось, как один умник, прочитав «Войну и мир», всем однокурсникам прозвища придумал. Мишка из-за детской полноты окрестился Пьером Безуховым, а Лиза, порвавшая на днях с тем шутником, – Наташей Ростовой. Что это, Достоевский? Неважно, но за классику мальчику досталось от них обоих, и ребята вмиг стали самими собой. В чём же дело? Может, он повзрослел раньше неё, и теперь прежние шутки его не веселят? Ведь, если подумать, как легко было раньше кого-то обработать – только и требуется, что пара сбитых кулаков. А чтобы провернуть сегодняшнее действо, нужно столько всего: уметь обращаться с инструментами, подгадать момент, когда все выйдут из класса, изображать невозмутимость. Чем умнее юмор, тем менее он смешной, а возни больше.

– Ты чего? – подтолкнул спутницу Миша. – Грустишь по былым временам?

– Конечно. Сейчас то мы уже не те, постарели, – ухмыльнулась Заболоцкая.

– Нет. Ты совсем не изменилась, – покачал головой он.

Ребята вошли в кабинет ССБ, Лиза ещё издалека заприметила рыжую макушку за третьей партой, махнула рукой Мише и рухнула на диванчик рядом с подругой.

– Даже не прозвенел колокольчик, а ты уже на месте.

– Не могла же я бросить своего спутника на середине дороги, – она села вполоборота и обвела глазами аудиторию. – Пустовато.

Словно в опровержение её слов в залу зашла небольшая стайка ребят. Потом ещё одна. И ещё. Вскоре помещение заполнилось.

– Ого, аншлаг! – недоверчиво хмыкнула Лизавета. – Никогда бы не подумала, что такую скучную дисциплину будет посещать столько народа.

– Наверное, родители заставили, – предположила Соня.

Блондинка пожала плечами и провела контрольный осмотр класса. Несколько раз взгляд её споткнулся на ком-то, и девушка решила задержаться на каждом: Арсений, Катя, Лиля, Алёша, какая-то брюнетка, Питер, Маша… Одну секундочку, Питер? Заболоцкая прищурилась – вдруг зрение подвело. Но нет, это именно он, её давний знакомый, Пётр Лутчанов, или же, как Лиза про себя его называла, Димкин друг. Девочка аж раскрыла рот – она была поражена. Дело даже не в том, что мальчишка учился в другой школе и так неожиданно сменил учебное заведение – мало ли какие у кого навязчивые идеи, а то, что Елизавета с трудом узнала приятеля. Она помнила его маленьким худеньким некрасивым ребёнком с умным, но слишком важным лицом, а теперь на соседнем диванчике сидел стройный подтянутый парень среднего роста с копной густых кучерявых тёмно-русых волос, раскосыми ярко-зелёными глазами и длинными ресницами. Невероятно симпатичный. Ему годы действительно пошли на пользу. Удивление девушки вызвала не только обаятельность старого знакомца – в их школе красивых подростков было много – а кардинальные изменения. Или… секунду… она же с ним сталкивалась не так давно. Хотя как, если они не общались пару лет, с тех пор как он отделился от ребят? С другой стороны, она бы его точно не узнала, если бы не встречала больше года. Вроде, если пошевелить мозгами, то что-то проблёскивает знакомое…

– Ты прямо позеленела. Призрака увидела? – Софья перегнулась через столик.

– Не то слово, – она несильно сжала щёки подруги пальцами и развернула в сторону нового однокурсника, – смотри.

– И что? Новенький, да, я знаю. Вроде Петя.

– Ты знакома с ним? – ещё больше удивилась блондинка.

– А как нет? Он приятель Ильи. Кстати, выглядит плохо: заспанный и грустный.

Центральный колокол оповестил о начале занятия, и в кабинет вошёл… Евгений Витальевич.

– Разве мы сейчас изучаем политологию? – непонимающе скрестила руки на груди Сонька.

– Если мы и сошли с ума, то не все сразу, – Лизавета заметила, как остальные ребята зашептались, косясь на недоучителя.

– Здравствуйте, дети, – радостно зажурчал мужчина, – сегодня нам очень повезло – мы вплотную познакомимся с государственным строем России, нашей таинственной соседки. Да-да, я расскажу вам всё, что знаю сам, а значит, просто всё … Минуточку, – он собрал губы бантиком, как обиженный ребёнок, – а куда же я попал? Какая это зала?

– Восьмая, – обрушился на него хор ломающихся подростковых голосов.

– Ба! – он хлопнул себя ладонью по лысине. – А я должен быть в Одиннадцатой! Извините за беспокойство, и удачи вам в изучении истории!

– У нас сейчас не… – крикнул ученик, но Евгений Витальевич уже выбежал в коридор.

Лизавета проводила его сочувственным взором, когда вдруг услышала смех слева. В очередном приступе хохота Соня чем-то подавилась и закашлялась, не переставая веселиться.

– Никак не могу понять, что же ты нашла смешного, – похлопала её по спине подруга. – Здесь плакать надо.

– Так что же ты не плачешь? – отдышалась та. Лиза вопросительно подняла брови. – Я думала, такие растяпы-учителя встречаются только в книгах в качестве юмористических персонажей! Ведь абсолютная копия! С него и писали, ха-ха!

– А ты права, – задумалась блондинка, тоже замечая нелепость политолога. – Как со страниц романа сошёл.

– Не льсти ему – рассказ на десяток страниц максимум! – обе девушки прыснули.

– Кстати, в разных историях такие герои чаще всего оказываются Осведомителями под прикрытием, так что, – она игриво погрозила Заболоцкой пальчиком, – будь с ним настороже.

– Я думаю, сидячий образ жизни и пристрастие к сладкому уже наложили вето на карьеру шпиона.

– Зачем же так жестоко!

В следующий момент в классе появился молодой преподаватель ССБ, совсем недавно окончивший университет.

– Желторотый, – припечатала беднягу дворянка.

– Да, в этом году много новеньких: и учителей, и учеников.

Мужчина тем временем, щелчком сбив невидимую пылинку с плеча и поправив глухой серый воротник, и без того безукоризненно охватывающий шею, направился к своему новому рабочему месту, тишайше положил на стол кипу документов и бумаг, так же подровняв их до миллиметра, и наконец поднял голову на подростков.

– Здравствуйте! – ответа не последовало. – Уверен, почти все занятия сегодня были вводными, но, так как мою дисциплину учебным временем сильно обделили, предлагаю сразу начать урок, а познакомиться уже по ходу его…

– Ух, ты, что-то новенькое, – прислушалась Соня, откладывая в сторону изрисованный блокнот.

К сожалению, её прогнозы не оправдались: Олег Степанович («Слишком много Олегов», – вынесла вердикт Лиза) оказался типичным бесхребетным отличником из института, предмет понимал от А до Я, но передавать знания не умел. Наверное, не суждено ему научиться большему, чем получать хорошие оценки. Ребята, такие чуткие в своём возрасте, сразу разгадали преподавателя и без стеснения общались, поворачивались к задним партам, перебрасывались записками (на листочках, вырванных из учебных тетрадей), но в меру, так, чтобы шум и прочие улики хулиганства не покидали кабинет. Лиза прислушивалась к мелодичному урчанию в животе; конечно же, одного бутерброда на завтрак растущему организму недостаточно. Вдруг слева от девочек послышался щелчок – это Питер слишком сильно ткнул остриём перьевой ручки в бумагу, и теперь сжимал в кулаке сломанный инструмент, чернила из которого брызнули и на парту, и на парня. Последний недолго смотрел на разлившуюся тёмную лужицу с безразличием, а после его густые брови резко сошлись на переносице, и он со злостью ударил ладонью по столу. Теперь заинтересовался даже преподаватель.

– Прошу меня извинить, но что у вас происходит? – он продвинулся в сторону Петра. Мальчишка никак не отреагировал, лишь спрятал в ладонях лицо, вцепился в волосы, пытаясь успокоиться, и, уже весь посиневший, выскочил из зала.

– Учтите, вам придётся убирать этот беспорядок! – крикнул ему в след Олег Леонидович, совершенно расстроенный и уже не уверенный, что профессия учителя была такой хорошей идеей.

– Какой нервный, – с удивлением отметила Сонечка. – Он с момента вашего знакомства такой?

– Нет, – протянула девушка.

Юноша действительно очень изменился – раньше хотя и был лилипутом, но умел себя высоко поставить. А теперь уж очень беспокойный.

– Наверное, у него проблемы в семье, – решила Кунжутова.

– Не думала, что вы так тесно общаетесь, чтобы делать такие выводы, – заметила блондинка.

– Всего лишь основываюсь на известных фактах… – («Шерлок Холмс нашего поколения», – поиздевалась Лизавета), – ты тоже после каждой ссоры очень вспыльчивая.

– Но от меня-то все уже знают, чего ожидать, а Лутчанова и его компанию нельзя было вывести из себя, – заметила она.

– Вы же с ним давно не виделись, – предположила Соня. – Каждый может измениться, а в подростковом возрасте время бежит быстрее, – Лизавета неопределённо пожала плечами. – А ещё он с тобой даже не поздоровался!

– Это его дело, я тоже много с кем не разговариваю.

– А ты уверена, что он тебя узнал? – задумалась Сонечка.

Молодой преподаватель вещал что-то на фоне, ребята буквально сели ему на шею. В кабинет вошёл умывшийся Петя и сел на диванчик, старясь не прикасаться к впитавшимся в дерево чернилам. Мокрые волосы шлемом покрывали голову. А уши такие же оттопыренные. Девушка нагнулась к старому приятелю и щёлкнула пальцами около его носа. Тот вздрогнул и повернулся к Елизавете.