Ростерия 1

– Я уже успела испугаться, что вы так намекаете мне, мол, пора тебе уже расправить крылья и перепорхнуть в чужой дом – слезть с родительской шейки, – кисло буркнула та.

Она смешалась: материнский и отцовский восторг по поводу Андрея окончательно выбил девочку из колеи. Хотя парень действительно поступил очень достойно: едва узнав о Риткиной травме, сразу приехал в больницу лишь немного позднее Максима и Светы, и навещал Марго, конечно, не каждый день, но часто. Его поведение немного смущало студентку, так как такое внимание её персоне было ново, и она перешла на другую тему разговора. К сожалению, время посещения скоро закончилось, Рита печально попрощалась с родителями, а дама, бодренько одолев свою порцию, захотела общения.

– Твои родители? – она кивнула в сторону двери.

– Да, – не стала спорить девушка.

– Какие забавные, – умилилась Аделаида Петровна. – Лопотали что-то непонятное. И смешливые. А ты так на них не похожа, даже странно!

Маргарита бы не согласилась со старухой – все её знакомые, наоборот, утверждали, что девочка со Светой и Максимом – одно лицо; мама и папа тоже стройные, высокие, чернобровые, а ещё очень красивые и моложавые. Наверное, соседка по палате плохо видит. Тем временем бабушка рассказывала о язве желудка, обнаруженной у неё в 1956 году, и Марго уже подумывала о том, не отдать ли ей остатки родительского кулинарного шедевра, чтобы хоть ненадолго занять той рот, но неожиданно юный мозг выхватил из длинного монолога дату. Девочке стало невероятно интересно, сколько же на самом деле даме лет. Спрашивать возраст у женщины нехорошо, но студентка довольно быстро решила эту проблему.

– Простите, а в каком году вы родились? – прервала поток нескончаемых предложений она.

– Я? – Аделаида словно удивилась, что кто-то посмел перебить её. – В тридцатых годах прошлого века, кажется… Точнее не помню, – призналась та. «Надо же, не помнить дату собственного появления на свет! Впрочем, в такие лета такая информация и не понадобится». – Конечно! Мне ровно четыре годика исполнилось, когда началась Великая Отечественная Война…

Надо сказать, со стороны Марго это был очень умный ход: заставить Аду повествовать о чём-то, где не требуется периодической реакции собеседника вроде «Ах!» или «Бедняжка!», а хуже всего «Как же вы измучались!». Нет, женщина на протяжении нескольких часов с выражением, погрузившись в воспоминания раннего детства, описывала жизнь в те страшные времена, потом трудности восстановления, как государства, так и каждой семьи, а Рита молча слушала, и на удивление, ни капли не раздражалась, однажды она и вовсе поймала себя на том, что ей не терпится узнать продолжение. Конечно, ведь своих бабушек она не хотела мучить расспросами о страданиях, пусть и послевоенных, к тому же не успела. Поздним вечером, когда история старушки превратилась в тихое невнятное бормотание, Маргарита испытала странное чувство: не опустошённость, как обычно происходит после долгого эмоционально тяжёлого и грустного рассказа, не сочувствие по отношению к даме, а насыщение. Она словно стала губкой, которая иссушила ведро воды, обернулась комаром, готовым лопнуть от тяжести в налившемся алом брюшке. Всю усталость и раздражение как рукой сняло, ей больше не хотелось спать. А женщине, напротив, нельзя позавидовать: сказывался возраст, и из-за столь длительной истории и вновь перенесённых старых переживаний она не на шутку притомилась.

– Вредно мне так поздно ложиться, – пробормотала она, остановившись на середине рассказа. – Закончим завтра, внученька. Устала я… – и рухнула на постель, умиротворяюще засопев.

С тех пор, начиная с раннего утра и заканчивая тёмным вечером, Рита брала у женщины «интервью», сначала робея, но с каждым разом всё смелее и увереннее, едва соглашаясь оставлять старушке перерывы на завтрак, обед, ужин и прочие необходимые дела. Всю неделю, до мозолей на языке, Аделаида Петровна рассказывала о приключениях, историях, анекдотических ситуациях, коих в её долгой жизни оказалось немерено. Регулярно наполняемый и осушаемый стакан воды навечно поселился на тумбочке почтенной дамы, а ручка и тетрадь стали продолжением рук девушки – она не могла допустить ни малейшей утечки драгоценной информации – в Ритиной голове уже сложилось, кому из героев её книги она припишет эти слова и связь их со всей сказкой. Одним словом, надоедливая бабушка была неоценённым сокровищем и мечтой любого писателя; конечно, такой материал. Когда женщину уводили на процедуры и проверки, Волкова до боли в пальцах редактировала и исправляла текст, а после возвращения соседки вновь примеряла на себя профессию репортёра, изнуряя бедную Аду до беспамятства. При этом, как ни странно, творчество шло девочке на пользу, уже которые сутки она чувствовала неожиданный прилив сил и выздоравливала семимильными шагами, так что даже рассчитывала на досрочную выписку. Так и случилось; спустя шесть дней родители приехали в лечебницу с небольшим пластиковым чемоданчиком, дабы сложить в него немногочисленные вещи дочери. Когда пухлая часовая стрелка остановилась на не менее плотной двойке и за окном лениво светило солнце, даже не стараясь пробиться сквозь толщу облаков, Маргарита, полностью одетая, занималась тем, что упаковывала одни сумки в другие ввиду их ненадобности – родители явно переоценили срок заключения Риты в больнице. Девушка была в приподнятом настроении: наконец-то, милый дом! От радости она даже захотела первая начать общение с Аделаидой Петровной, чего раньше никогда бы не сделала, помимо тех расспросов о её увлекательной жизни, конечно же. Студентка подошла к даме и недоверчиво хмыкнула: минуту назад убеждающая в чём-то врача, она так и заснула, сидя. «Не молодеем», – ощутила неприятный холодок во всём теле девочка и осторожно окликнула подругу по несчастью.

– Бабушка, – с трудом произнесла она. Та дернулась, раскрыла глаза, прошелестев «Не сплю» и с вымученной улыбкой повернулась к Рите.

– Это ты, внученька. Какая нарядная, – неужели любая одежда, отличающаяся от белого халата, кажется ей нарядной? – Домой, али как?

– Да… Вы… Выглядите, прошу прощения, словно выжатый лимон.

– Знаю, девочка, но мы ещё повоюем, с этими немцами, – и шутливо погрозила кулачком кому-то из персонала госпиталя.

– Я… – Марго заикалась от неловкости разговора и некоторой боязни, присущей всем молодым людям, видящим печать смерти на собеседнике, – Хотела поблагодарить Вас за те истории. Вы мне очень помогли.

– Это я собиралась сказать тебе «спасибо». Мало кто так интересовался моей биографией, и мне очень приятно, – она терпеливо растянула губы в улыбке, словно гадая, когда же девушка уйдёт. Последняя не заставила себя долго ждать и с облегчением вернулась к родителям. Интересно, все люди во время прощания становятся похожи: благодарят друг друга за ерунду, извиняются за любую чушь? Или только… Девочку опять передёрнуло, и она поспешила скрыться за тёмными стёклами маминой машины. Перед отъездом Максим и Света о чём-то недолго говорили с главным врачом, и студентка, прислонившись к окну, пыталась расслышать хоть что-то, кроме прерывистого мычания. Волковы старшие сели в автомобиль, и спустя несколько секунд больница №123 осталась позади.

– Мы с матерью еле-еле вытерпели две недели без тебя, – сказал отец, поглядывая на дочь в зеркало дальнего вида. – А что мы испытали, узнав о твоей госпитализации… Да, ты же выздоровела, значит, можно начинать с тобой серьёзную беседу, – папа хмуро переплёл пальцы на коленях, немо поддерживаемый мамой. – Скажи, сколько раз мы предупреждали тебя, чтобы ты не торопилась, пытаясь поспеть за транспортом? – Маргарита виновато втянула голову в плечи. – Наверное, не достаточно часто, потому что уповали на то, что ты умная и сама знаешь такие простые вещи. Так что повторяю специально для тебя: НЕЛЬЗЯ БЕЖАТЬ ПО ЛЬДУ ЗА АВТОБУСАМИ!

– Простите, – пискнула с заднего сиденья Ритка. Она-то надеялась, что за такой срок родительское негодование если не остынет, то поумерится. Но нет, донесли в полном объёме.

– Мы думали, что сами окажемся в лечебнице с нервным срывом или передозировкой успокоительными лекарствами, – подала голос Светлана. – Совершеннолетняя уже, поступила в МФМУ, а до сих пор надеется на авось. И не думай, что нам смешно.

Какое-то время было слышно лишь шуршание множества шин по асфальту. Девушка резко выпрямилась, мгновенно поморщившись, и попыталась отвлечь маму с папой.

– А что вам рассказала Анна Кракина, главный врач? – спросила она извиняющимся тоном. – Со мной что-то не в порядке? – На удивление, сработало, но как-то необычно: теперь уже оба родителя потупили глаза. На их лицах не осталось и следа гневливости.

– Милая, мы кое-что увидели и потом кое-что уточнили… – издалека начала мать, но, получив толчок от супруга, осеклась.

– Если коротко, то твою Аделаиду Петровну срочно переводят в отделение реанимации. Не знаю, что произошло… – без предисловий констатировал факт отец. И вновь молчание, гораздо более долгое. У девушки, как ни боялись Волковы старшие, не было дыры в груди (от чего? Недельного знакомства?), Рита не грустила, не тосковала, не боялась. Только недоумевала.

«Странно, – отстранённо думала она: а я думала, мы хорошо провели время».

Ростерия. Польза обучения в школе

Кто-нибудь из вас обращал внимание, как же забавно наблюдать за эволюцией гардероба школьников с течением времени? Особенно заметно развитие осенью: сперва лёгкая кофточка и штаны, захваченные с собой из летнего сезона. Спустя несколько дней, обратно пропорционально похолоданию уменьшается количество одежды на теле подростков – своеобразные бунт, смелый митинг; некоторые и вовсе оголяют отдельные конечности, показывая, что не сдаются, и надеясь таким сомнительным образом вернуть тёплые месяцы. Далее, испугавшись больше родительских угроз, чем заморозков, ученики оборачиваются дополнительным слоем накидок, курточек, кардиганов, но яро выступают против шерстяных носков и шапок. Бабье лето, как небольшой, но неминуемый регресс: особо шустрые вновь успевают облачиться в безрукавки и босоножки, а остальные уберут зимнюю одежду в шкаф, лишь когда потепление кончится. С середины октября никаких восстаний – по-настоящему холодно. Далее же всё идёт плавно и равномерно: молнии постепенно застёгиваются, брюки обрастают шерстью, голенища сапог растут на глазах. Даже отъявленные хулиганы в начале ноября смиряются если не с шапкой, то с капюшоном, но чтобы обязательно закрывал ушки. К концу осени самые бестолковые дети обзаводятся зонтом и сменной обувью, а особо умные ребята догадываются, что можно надеть целых две пары штанов! В школе в каждой зале работали мехкамины, но ребятам, особенно худеньким девочкам, этого было недостаточно. На уроке истории трёх «Р» (как любила сокращать Соня) Заболоцкая и Кунжутова сидели очень близко друг к другу, деля один клетчатый плед на двоих.

– Не понимаю, что есть такого сложного в том, чтобы взять своё одеяло? – осведомилась блондинка, обладательница шерстяной шали.

– Оно не вмещается в мой рюкзак.

– Разумеется, ведь он у тебя миниатюрный, а я говорила: смотри на размер!

– Не будь занудой, как говорится, в тесноте да не в обиде.

– Любительница пословиц…

– Итак, кто объяснит, развитие какой отрасли хозяйства процветало в азиатской части бывшей Руси до индустриальной революции? – вторгся в девичью перепалку голос учительницы.

Пока школьницы думали, спрятаться ли им под столом, ибо лишняя двойка никому из них не нужна, пришло неожиданное спасение, откуда не ждали. Подружки-отличницы за первой партой синхронно подняли руки.

– Я готова отвечать! – выкрикнула первая.

– Нет, я готова!.. – перебила соседку вторая.

– Эти дуры готовы отвечать, – пошутила Лиза.

Преподавательница, не в силах больше слушать стоны умирающих чаек, спросила правую девочку, Алёну. Та сперва показала приятельнице язык, а потом почти дословно пересказала несколько абзацев параграфа из учебника.

– Замечательно, Клюквица, – перебила на половине ответа ученицу женщина. – Отлично, как всегда. Но хотелось бы, чтобы и другие работали!

Она строго обвела глазами класс, и каждому присутствующему показалось, что именно на нём она остановила взор. Мучительный опрос вскоре закончился, и ребята приступили к новой теме: «Добыча полезных ископаемых на Плоском хребте в семнадцатом веке».

– Давай послушаем ради разнообразия, – предложила Сонечка.

– Ты на каждом занятии истории так говоришь, – фыркнула Лизавета.

– А ты постоянно отказываешься. Плоский хребет – это же Юрган, Лиза! Неужели неинтересно узнать побольше о месте, где живёшь?

– Юрган? – Заболоцкая была удивлена. Рыжая девочка ткнула пальцем в строку следующей главы в учебнике. – Да, правда. Ты меня убедила, – девушка подпёрла голову обеими руками, изображая почти неукротимую тягу к знаниям.

Из часовой лекции Елизавета усвоила только одно, впрочем, единственно значимое, но растянутое на весь урок: на территории, где находился второй особняк Заболоцких, раньше велась добыча различных драгоценных металлов и камней, в том числе и ростерита – самого распространённого полезного ископаемого в Азии. Глубоко под землёй проходила целая система туннелей, и несколько веков назад толпы рабочих людей спускались туда каждый день в надежде найти новые залежи. Сегодняшнее занятие Лизавета признала весьма познавательным и отнюдь не таким узкопрофильным, каким представлялось на первый взгляд: ученикам рассказали о разнообразии этого драгоценного камня, тяжёлых условиях труда шахтёров, а также об очевидной связи названия молодого государства и ростерита: оказывается, вплоть до семнадцатого века основным занятием и способом получения прибыли на Руси была добыча полезных ископаемых: в западной части обнаружили огромные месторождения так называемого «чёрного золота», а в восточной – берилла, так что все жители Зауралья носили прозвище «Нефтяники», а Послеуральцы стали «ростерянами». Люди так привыкли к кличке, что после раздробления старой страны надвое бОльшая часть нареклась в честь основного рода деятельности её жителей, то есть Ростерией.

– Сейчас, разумеется, раскопки в той области и многих других запрещены, – заключила учительница. – Наша земля и так истощена по милости предков, и мы должны быть благодарны Жизни за то, что она поселилась в наших краях, поэтому больше мы не оскверним её лопатами и молотами.

Блондинка недоверчиво мигнула: если добыча остановлена, то откуда на безымянном пальце девушки дорогой перстень с огромным аквамарином?

– Лирическое отступление закончилось, вернёмся к теме урока: юрганские туннели больше не используются, так что около двух десятков лет назад их засыпали.

– Но если где-то под Плоским хребтом до сих пор существуют пустоты, – тоже прочитала между строк Алёна, – значит ли, что у некоторых там живущих есть возможность провалиться под землю? – елейным голоском закончила она. Софья толкнула соседку локтем.

– На тебя намекает.

– Ага, – средняя Заболоцкая ответила механически – в её голове постепенно формировалась мысль: если глубоко под Юрганским поместьем Заболоцких проложены ходы, и теперь они находятся в открытом доступе, то…

– Лиза, ты в трансе или медленно замерзаешь? – отвлекла подруга рыжая девочка.

– Тихо! – цыкнула та. – Возможно, я решила загадку.

– Что? – не поняла Соня. – Объясни, будь добра.

– Только если уверюсь, что права, – Елизавета поплотнее закуталась в плед, пряча в колючую шерсть побелевший нос.

Весь оставшийся учебный день девушка не могла дождаться того, чтобы пойти домой – так хотела она проверить свою догадку. Она знала, что до поездки в Юрган ещё далековато, но отчего-то окончание занятий в воображении блондинки приближало дату отъезда.

Почти всю неделю девушка прожила в ожидании, но домашние не обратили внимание на взвинченное состояние Лизы: помимо дежурных и необходимых фраз они с родителями не общались, а у Саньки был плотнейший учебный график, и девочкам редко удавалось поговорить.

– Ох, я совсем не успеваю доделать задание по бионауке, – пожаловалась Саня.

– Если у тебя нет времени, почему бы не отказаться от нескольких занятий? Я же живу, посещая всего семь дисциплин, а не двадцать.

– Меньше, шестнадцать.

– Не вижу разницы. Лишние, бездарно потраченные четыре часа, тебе не привыкать.

– Как ты не понимаешь, я не могу пропустить ни одного урока, они все одинаково важны.

– Конечно, ведь ты обязана знать всё лучше всех. И не отрицай. Кто в здравом уме и светлой памяти заинтересуется лекциями о многообразии похоронных обрядов? Это же дикость!

– Не поверишь, но много людей посещает эти занятия, например, Августа и Октябрина Столяровы, Настя Корина, Артём Забиякин… Перестань насмехаться! Алёна Клюквица…

– Можешь дальше не продолжать: уроки, на которые ходит Алёнка, однозначно извращённые. Кроме истории, разумеется. А остальных перечисленных тобой я не помню…

– Конечно, они же на прошлой недели перевелись к нам.

– Да? – лицо девушки вытянулось от удивления. – И того уже девятнадцать, – провела какой-то собственный подсчёт она.

– У тебя опять паранойя? – понимающе вздохнула Саша, но увидев, что сестре не по душе её слова, перевела тему. – За что ты так не любишь её? Я имею в виду Алёну. Из-за того, что она отличница?

– Да, я ей, конечно же, завидую: всегда мечтала нервничать до истерик и слёз перед финальным оцениванием. А потом с рыданиями курить за школой дешёвые сигареты.

– ????????

– Ты не знала? Считай, я открыла тебе глаза. Ах, да, ещё она нос задирает и лицемерит. Так что пусть оставит свои баллы себе, а я из её рук тетрадь не возьму, даже если очень понадобится, – она хмыкнула и глубокомысленно изрекла. – Уж очень много от хороших девочек больших проблем!

– Эммануил Кант нервно курит в сторонке, – захихикала Сашка.

– Ага, за школой, рядом с Алёнкой.

И так из раза в раз.

***

А девушка действительно заболела идеей скорейшей поездки в деревенский домик – ей казалось, чем дольше она будет медлить, тем скорее потеряет свою гениальную мысль, а порой она просыпалась ночью в холодном поту, стряхивая обрывки сна, в котором их дом засасывало под землю со скоростью света, а потом почва мгновенно смыкается над их головами, словно ничего не произошло. Дворянка очень тяжело переживала бездействие. Она с детства слыла увлекающейся особой – загоралась молниеносно и ярко. Пожалуй, именно поэтому Лизавета не хотела терять времени – боялась, что по приезду в особняк уже не сочтёт нужным принимать какие-либо меры предосторожности. А ещё при малейшей мысли о подземных лазах мозг начинал нестерпимо чесаться, как будто невидимая свеча вспыхивала, освещая что-то важное, но вмиг затухала. Отвратительное ощущение. За прошедшую неделю оценки Елизаветы ощутимо испортились, а родители либо не заметили, либо сделали вид, и всех такой расклад событий устраивал. «Я всегда успею всё исправить, – легко утешилась девушка: а сейчас главное – уговорить семью на ближайших долгих праздниках поехать в Юрган». Совпадение или удача – непонятно, но на выходных днях, посвящённых чествованию плодородия и урожайности, Олеся с Николаем сами предложили детям посетить их второе поместье. Саша без сомнений радостно согласилась, а старшая дочь вызвала всеобщее удивление, когда без скандалов собралась в дорогу. Мать и отец, наивные, сочли это благим знамением и, расщедрившись, вызвали шофёра.

– Сегодня поедем на автомобиле, – сказал папа, чем несказанно обрадовал девочек, особенно Сашу.

В общем, машина очень плавно шла и имела множество других преимуществ: бОльшая скорость, элегантность и изящность – блестящий чистый корпус винного цвета – и, самое главное, специальный отсек для угольного дыма – забота об окружающей среде. Также внутри было довольно просторно и уютно, так что сёстры, вставшие рано утром во избежание задержек на дороге, хорошо выспались. В Юргане сложилась чудесная погода, и, если бы не прохладный ветер, Лиза бы даже похвалила местный климат. Вместо этого она со снисходительным видом просунула руки в тёплое пальто.

– Лизон, до особняка идти несколько минут, – удивилась Александра.

– А чтобы заболеть достаточно одной секунды, – проворчала блондинка.

– Мы задержимся здесь на пару дней, так что будьте всегда готовы, чемоданы не следует полностью опустошать, – повернулась к дочерям Олеся.

«Маловато времени, – нахмурилась девушка: попробую успеть». Шанс подвернулся почти сразу, стоило Заболоцким переступить порог дома. Родители получили приглашение от одних их своих хороших знакомых, живущих неподалёку (и, вероятно, именно поэтому решили приехать в Юрган) и собирались завтра посетить их поместье – замечательная возможность обыскать участок без посторонних: из-за охранников девушка не беспокоилась. Дело оставалось за малым (опять эти Сонькины поговорки!) – убедить родственников, что на будущем празднике ей находиться необязательно.

– Что это значит? Тройчановы пригласили всех нас!

– Да, так же, как и Лихоборовы летом, – возразила блондинка.

– Тогда у Саши имелась уважительная причина, – поддержал Олесю Николай.

– Но ведь я не хочу идти! Мне просто неинтересно, – Елизавета почти не кривила душой: она сомневалась, оценит ли по достоинству приём, если на сердце неспокойно.

– А ты думала, нас развлекаться зовут? Нет, выстраивание отношений и связей – кропотливая работа, требующая наличия навыков дипломатии и терпения.

– Неужели вы не можете расслабиться всего лишь на один день?

– Ты, если судить по твоим отметкам, делаешь это за всех нас, спасибо.

Заболоцкая средняя скрипнула зубами: конечно же, родители не упоминали о снижении её успеваемости, чтобы припрятать в рукаве такой козырь. Но и девочка подготовилась.

– Мама, папа, пожалуйста! Вы же знаете, какая я плохая примета…

– Не говори глупостей!

– Я хочу отдохнуть: посижу одна, попробую почитать учебники. А стража и кухарка Лариса находятся здесь круглосуточно.

– Лиза права: необязательно ехать всей семьёй, – миролюбиво промурлыкала внезапно появившаяся Саша и, подойдя к отцу, тихо шепнула ему «Позвольте ей выпустить пар» и незаметно подмигнула. Николай обдумал слова каждого и потёр переносицу: придётся идти на компромисс.

– Лизавета, я согласен, можешь оставаться в особняке…

– Коля! – ахнула Олеся, прервав супруга и заломив руки.

– … Если пообещаешь, что по возвращению мы не обнаружим разрушенный замок, – закончил он.

– Положитесь на меня! – слишком быстро пообещала им старшая девочка, хотя и не была уверена, возможно ли огромную дыру в земле прикрыть соломкой, ибо родители вряд ли обрадуются находке.

«А почему ты думаешь, что что-нибудь отыщешь? – нахально поинтересовался внутренний голос: Готова так просто положиться на интуицию?» Но Лиза догадывалась, что завтра ей улыбнётся удача: во-первых, она знала, что и где предположительно спрятано; во-вторых же, Елизавета чувствовала, что ей должно повезти. Итак, у неё получилось приехать, весь следующий день никто не побеспокоит её, можно сказать, лазы найдены, следовательно, разгадана какая-то головоломка. «Как же мне дождаться?!» – с кипящей в венах кровью ложилась в холодную постель девушка, предвкушая невероятные приключения. А родителям и Сашке она, конечно, ничего не расскажет. Рано утром, едва позавтракав, скорее перекусив, она надела самую старую и потрёпанную одежду, хотя таковой у Лизаветы не нашлось, если не считать выцветшего оранжевого сарафана. Елизавета покрутилась перед зеркалом, дабы заставить юбку расправиться и полететь, когда вспомнила о своих планах, спрятала волосы под шляпку, а нежные пальцы в рабочие рукавицы, что любезно одолжила ей Лариса, и отправилась на поиски. Первые полчаса Заболоцкая старалась: она тщательно протоптала землю вокруг дома, ища пустоты, скрытые слоем почвы. Дальнейшая работа не сопровождалась подобным рвением – девочка постепенно уставала и разуверялась в правильности сделанных выводов. Она наскоро промяла газон на целом участке, и к концу третьего часа тщетного расследования неосмотренной осталась лишь земля у изгороди, где росла особо живучая, наглая, злая и высокая крапива, своего рода достопримечательность – её не скашивал ни один серп. Лизавета застыла в нерешительности – а ей это надо? Придётся довести дело до конца, недаром же она пропустила сегодняшний приём. Максимально обезопасив руки, блондинка начала методично раздвигать стебли.

– Ой, – она потёрла пострадавший локоть, – как только такое растение земля носит… – она обиженно пнула ботинком обильный куст, а в следующий момент громко закричала.

– Юная мисс, с вами всё в порядке? – обеспокоился ближайший охранник, немного тугоухий.

– Д-да, – растерянно протянула девушка и добавила, повысив голос, – не беспокойтесь, Родион! И перестаньте звать меня на английский манер, – тихонько пожурила мужчину она.

Потом поплотнее натянув на руки перчатки, она разгребла заросли и заглянула внутрь – её нога после мстительного удара не ощутила под собой твёрдой поверхности и провалилась куда-то, вынудив свою владелицу рухнуть на землю, дабы не последовать за конечностью. Под крупным кустом обнаружилась широкая тёмная яма, которую девочка поначалу ошибочно приняла за компостную и брезгливо выдернула стопу. Но нет, ведь кто осмелится выкопать углубление для разных объедков в дворянском поместье? «Медленно же я соображаю, – рассеянно потёрла лоб девушка, вглядываясь в темень подземного туннеля: кажется, нашла».