Проект Лумумба

В шестом классе, к нам пришёл новый паренёк – Куджаев Эдик. Он был старше нас, на два года. Один год разницы объяснялся тем, что однажды, Эдика оставили, на второй год обучения. В связи с неуспешностью, в процессе такового. В нашу школу №3, он был переправлен из более престижного учебного заведения. Из школы №134. Что напротив Баксовета. Которую окончил всемирно известный Гарри Каспаров. Но в описываемый период, Каспаров обучался в другом районе города. Где-то на ул. Фабрициуса, в Арменикенде. Но не утверждаю, последнего, не уверен. В 134-ю Каспаров перешёл в 9-10 классах. При Романовых, в помещении этой школы размещалась Мариинская гимназия. В которой, работали преподами мои родичи с прабабушкиной стороны. Сей факт можно видеть в материалах сайта www.ourbaku.com. Фамилии предков – Дашевские, Авалиани. Одна из бабушкиных тётушек Дашевских, Анна – в устных летописях нашего семейства, прославлена за проступок «недиагностируемого генеза». Толи хулиганство, толи глупость, толи «политическая провокация». В описываемый, её преступный период – она была ещё гимназисткой, младших классов. А дело было, вот в чём. На закладку православного Александро-Невского собора, в 1888 году, в Баку приезжал царь-император, собственной персоной. Примечательно, что средства для строительства – были собраны методом, как сейчас сказали бы, «краундфантинга». То есть – пожертвования. Более всех, пожертвовала мусульманская община. Ну это так, кстати… Как информация, к размышлению. Позднее, при совдепии, собор этот – разрушили. И на его месте, построили школьное здание. Там располагались общеобразовательные школы №№ 189, 190. И 27-я, музыкальная. О подробностях закладки собора, интересуйтесь в интернет-материалах, если, кого займёт эта тема.

Почему я упомянул Александро-Невский собор, в чём фишка? А дело в тётушке, моей бабушки, по отцу – Анне Дашевской. Император Александр 3 с супругой и сыном цесаревичем Николаем Александровичем в 1888 году, прибыли в город Баку, для закладки Александро-Невского собора. Торжественная встреча царской семьи и сопровождающих лиц описана в приложенной вырезке из материалов сайта «Наш Баку». На этапе прохождения царя через шеренги учащейся детворы, стоявшая в первом ряду бабушкина тётушка, будучи в непосредственной близости от монаршей особы, протянув руку, указательным пальцем потрогала царя. Пропаганда того времени, позиционировала государя, миропомазанника божия, как личность почти эфемерную. Не совсем плотскую, не совсем физическую, а какую-то типа «волшебную». Во всяком случае, так малолетняя Дашевская, впоследствии, объяснила свой поступок учителям и воспитателям. Вот и состоялось испытание Александра 3, на степень «метафизичности». За что провинившаяся – была посажена в карцер. До наступления вечера. Бабушка рассказывала это в моём детстве. Но повзрослев, я неоднократно возобновлял разговор на эту тему, задавая наводящие вопросы. Выяснилось, что карцер не являлся подземным узилищем, полузатопленным водой и наполненным крысами. Этим мрачным термином именовалось помещение в здании школы или училища, где уборщицы хранили свой рабочий инвентарь. Вёдра, веники и швабры. Но учащиеся, бывали помещаемы в упомянутую комнату, за провинности. Длительность пребывания в карцере, менялась в зависимости от степени вины. Много лет спустя, Анна Дашевская преподавала в этой самой Мариинской гимназии. Предварительно, в ней же и отучившись. Вот такая, неподтверждаемая документально история. Из внутрисемейной летописи.

Возвращаюсь к Эдику Куджаеву – он привнёс новую струю. В «поток» моих увлечений. Теперь, я занялся ловлей, содержанием и продажей певчих птичек. Здесь, приятное хобби, плавно перетекало – в полезный бизнес! Захватила меня эта тема, захватила! Птицелов – это тот же охотник. Но, никуда ехать не надо. Никаких лицензий и разрешений. Залез на крышу дома своего – и ты уже добрался, до охотничьих угодий. Правда, не все крыши приспособлены, под этот аттракцион. На некоторые, нет удобного и безопасного выхода. На других – нет доступного места, для укрытия птицелова. Идеально подходящих мест, на районе – единицы. В первую очередь, из-за жильцов. Которые далеки от желания потворствовать каким-то пацанам, которые шастают на их крышах. Поэтому, все любители этого развлечения, знали друг друга. И конкурировали, в какой-то мере. Как и все любители, чего-то неординарного. Те, кто держал голубятни – это отдельная тема. Тоже «с крыльями». Но голуби, это иное. Конечно и там есть элемент охоты. Как бы посадить чужого голубя, к своей голубятне, а потом исхитриться его поймать. Но это редкий охотничий успех. Штучный. Когда стая твоих голубей, возвращается домой, с прибавкой. Затем, следует «разборка». С бывшим хозяином «этой прибавки». Потому как информация, о несанкционированном приобретении, не могла не утечь. Короче, голуби – не моя тема. Поначалу, первой охотничьей площадкой – была крыша дома, по улице Мусеви. Это коротенькая улочка, в один квартал. Между бывшей Коммунистической и Ахундовским садиком. А проникали мы на сей полигон – через двор дома, где проживал этот Эдик. Улица Караева, чётная сторона, самое начало. Там, на первом этаже, была мастерская, по ремонту обуви. А напротив, по ул. Караева, примыкая к дому №1, о котором упоминал ранее, были несколько гаражных ворот. Это был гараж – толи Баксовета, толи Совмина. Кроме банальных чёрных «Волг», там парковалась «Чайка». И ещё одна «Волга», с двигателем от «Чайки». Все пацаны района, знали, что эта «волжанка» – гэбэшная! Засекреченная, то бишь…

Проживал Эдик в подвальном помещении. Окна этого полуподвала выходили на ул. Караева. Несколькими годами ранее, в помещениях рядом – находились мастерские по изготовлению траурных венков и искусственных цветов, той же тематики. Проходя по улице, мимо этих окон, сильно чувствовался запах расплавленного парафина. Крашенная в разные цвета бумага, опускалась в парафин. Затем, работницы ножницами вырезали из этих заготовок листки и лепестки якобы роз. И якобы хризантем. И прочих, фантазийных растений. Всё это скреплялось проволочкой, в различных композициях. В итоге, получался либо венок, либо гирлянда цветов. Соответственно, предусматривалось место, для крепления траурной ленты. С надписью. Надпись делали, уже в пунктах оформления, скорбных заказов. Эдика мама работала в этом цеху. Пока его не закрыли. А вот папа Куджаев, напрягался в «хлебном», образно говоря, месте. Точнее – в рыбном. Он был рабочим рыбного отдела продмага. Что находился напротив кинотеатра «Азербайджан». Был там и кинотеатр, был и продовольственный магаз. По статусу, равный московскому «Елисеевскому» магазину. Помню даже черную икру, развесную. Красной – не было… Ныне, там многое изменилось. В части прилегающего ландшафта. Улица эта, при совдепии, называлась «Джапаридзе». В досоветский период – «Ольгинская». Нынешнее название, мне не известно. Но нет проблем, вбить в поиск браузера и уточнить. Кому интересно, если. Так вот, в опустевших, после переезда цеха похоронных атрибутов, в комнатах разместил Эдик свои клетки. С птичками. Поющими и щебечущими, на всех тонах. Хорошо, что в том подвале, не было соседей. Были бы конфликты. По поводу птичьего шума. Вот не было, в те времена, у нас прибора, для измерения бытового шума. В децибелах. Привёл бы, в справочном порядке. Когда поутру, просыпаются пара десятков певчих пташек, это становится заметным. В части шумовой нагрузки.

«Охотничий» сезон, бывал в осенне-весенний период. Когда птахи перемещаются либо на «зимние» квартиры», либо на летние. В чём состоял процесс отлова? В так называемую ловушку, в центральный отсек, помещалась птица-манок. Смотря, на добычу какого вида рассчитывает ловец. Если, например, ловим щеглов, то и «манок» соответствующего вида. Не делали различия, лишь нахальные воробьи. Они не обращали внимания на породу птаха, заключённого в центральном отсеке. Но попадались они, крайне редко. Городское житьё-бытьё, научило осторожности. Вокруг секции с манком, были ячейки с самозахлопывающейся дверцей. Ловушка могла быть и шестисекционной, и с одной лишь дверцей-автоматом. Это зависит от фантазии автора. Процесс ловли – несложен и увлекателен. Для охотника, конечно… Динамика такова: манок в ловушке, слышит трель пролетающего соплеменника и издаёт призывный клич. Затем, наступает волнующий момент. Потенциальная добыча, либо пролетит мимо, либо сядет. Необязательно, вблизи охотничьей снасти. Главное, что начался волнительный этап. Замаскировавшийся в укрытии ловец, напрягается в охотничьем экстазе! Застывает, в ожидании… Прилетевшая птица, или птицы – вступают в диалог с манком. Подходят ближе и замечают аппетитные семечки, рассыпанные по донышку ловчей секции. Вот рыбак не видит, как рыба приценивается к наживке, на крючке. А птицелов – видит. Да не рыбу, видит, а птицу! Как она примеряется, и… Либо совершает, трагический для себя, прыжок на горизонтальный прутик, над порогом ловушки, либо нет. Но если голод взял вверх над осторожностью, и птаха прикоснулась к этому фальшивому порогу – происходит срабатывание пружины. И дверкой, ранее лежавшей на грунте, пленника закидывает во внутрь. Теперь, вольная доселе птичка становится пленённой. А охотник – улучшил своё благосостояние. На один, или насколько рублей.

На один рубль «поднялся», если попался чижик. Или зеленец. Это лесная канарейка. Размером, чуть меньше воробья. Серенькая – самочка, с зелёной грудкой – самец. Ежели щегла словил, то это «трёшка». Зяблик, доходил до «пятёрки». Но редко. Не часто залетала в наши пенаты птица «реполов», в разговорном варианте – «репел». Последний, был стабильно, по пять рублей. Были «малиновки», были и синички. Малые и «московки». Те – покрупнее. И плотоядные, в отличие от малых. Но в неволе, синички не были интересными. Они плохо переносили содержание в клетке. У меня был случай, когда большая синица прожила целый месяц вне клетки, просто в квартире. При закрытых окнах, конечно. Зимой. Гадила, видимо – на шкаф, или за него. В этой части, беспокойства не было. Забава начиналась, когда кто-то садился за обеденный стол. Синичка – тут же присоединялась. Нахально, хоть в тарелку и не лезла, но намекала, что – «делиться надо». Умора! Судьба пленницы была прервана ударом об оконное стекло, куда она устремилась, со всех своих сил. Однажды. У нас, на-глазах… Это уже ближе к весне было. Скорее всего, заслышала голоса соплеменников. Некоторая, «чистая» прибыль, от всей этой птичьей истории, была. Но уж очень невеликая. С учётом сезонности. Всё-таки – это было хобби. Но, наводящее на размышления. Стоит ли учиться в школе и институте, для того чтобы заработать «на хлеб насущный»? Птицеловство предоставило наглядный пример, как можно, глядя в небо, про себя думать «вот пять рублей полетело». А не мои ли?? При инженерской, месячной ставке в 120 рублей… И как-то не наблюдалось, что желание «трудиться на общее благо» – было повсеместным. Вопреки газетно-телевизионным декларациям. «От каждого – по возможности, каждому – по труду», при социализме. «Каждому – по потребности», при коммунизме. Эти и подобные мантры, ничего, кроме сарказма, у населения – не вызывали…

С птичками, в параллели, развивалась «велосипедная» тема. Аппарат был получен «по наследству», от родственницы. Степень родства с которой я могу определить только как – «дочь двоюродного брата моей бабушки, по отцу». Возможно, что таковая родственная связь имеет какое-то своё терминологическое название, но мне оно не известно. Скажем проще – этот велосипед «Орлёнок», ранее принадлежал Лене Бушневой. Которая была старше меня, лет на семь, на восемь. Папа Лены – дядя Шурик, или Александр Александрович, был преподом. Институтским. Сам он учился, ещё у остатков царской профессуры. Поэтому и стилистика его методов работы со студентами, была специфическая. Мне рассказывал мой папаня, который был студентом дяди Шурика, в своё время, в АЗИ: «Сан Саныч, проверяя чертёж студента, не делал аккуратных карандашных пометок, где и что следует исправить на ватманском листе, а обмакивал перьевую ручку в красную тушь и писал поперёк листа «Перечертить!». Дядя Шурик, в моём ещё детстве, приобщил подрастающего родственника к литературному жанру «научной фантастики». Коей сам был любителем и коллекционером. При совдепии, книги этой тематики издавались, но такими малыми тиражами, что сразу же после выхода «в свет» – книжка становилась библиографической редкостью. В отличие от изданий марксистско-ленинской тематики. Этой макулатуры, было полным-полно. Сан Саныч Бушнев – был уникум! Теперь, таких не делают… Жили они по улице Мясникова, по-моему, так она называлась. В их дом упиралась коротенькая улочка, в один квартал, где располагался бар «Новбахар». На углу, ещё гостиница была «Гёк-Гёль». По-молодости, перед работой, поутру, дядя Шурик плавал до острова Наргин и обратно. Это, километров пять-шесть. Тогда, бухта ещё не была загажена мазутом, как во времена моей молодости. Просто, раздевался, оставлял одежду на бульварной скамейке и прыгал в воду. Какому стилю плавания он отдавал предпочтение, мне не известно.

На этой же улице, где жил Сан Саныч, но на другой стороне и ближе к садику Парапет – проживала семья Берберовых. С главой этого семейства и водил дружбу Бушнев-старший. Однажды, пришли мы в гости, к дяде Шурику. Папане нужна была консультация, по металлообработке. Он реставрировал двигатель многострадального семейного автомобиля. И все работы осуществлял сам. Но к помощи и консультациям узких специалистов, всё-таки прибегал. По мере возникновения необходимости. Так вот, тогда ему потребовалась консультация дяди Шурика. Относительно класса чистоты обработки поверхности. В частности, а не следует ли, при обработке цилиндров двигателя, произвести такую суперфинишную операцию, как «хонингование»? Дядя Шурик развеял папины сомнения, краткой лекцией. И даже открыл и продемонстрировал какой-то справочный материал. Книгами, в его кабинете – были заставлены многочисленные шкафы и полки. Покончив с деловой частью, Бушнев предложил нам, с папой – посетить интересного человека, его друга. Который живёт в трёхстах метрах, всего. Но требуется, попервоначалу, посетить продмаг и пробрести палку докторской колбасы. Такова такса, за посещение. Выяснилось, что сосед, по фамилии Берберов, архитектор по профессии – дома содержит льва. Поэтому, желающие потрогать настоящего льва, из числа близких знакомых хозяина, могут это сделать. Принеся батон колбасы. Тариф… Предложение было неожиданным. Но мы с папой, в один голос, поблагодарили Сан Саныча. И скромно отказались. От такого экстрима. Я и к собакам большого размера отношусь с некоторой опаской. А тут, лев! Ну его, на фиг. А колбасу, лучше, сами съедим… Прикольно, конечно, но уж больно стрёмно. Вот так я и не встретился со львом, по кличке Кинг. Этого зверя, впоследствии, все увидели. В кинофильме «Приключения итальянцев в России».

Ещё, у Сан Саныча – был друг, который писал научную фантастику. Не один, а с напарником. Таким образом, мне была выдана, для прочтения, книга «Экипаж Меконга». Вот только кто из соавторов, Войскунский или Лукодьянов – приятельствовал с Бушневым, не помню. На этом, перечень выдающихся моментов, запомнившихся мне об этих наших родственниках, не заканчивается. Ещё, была у них очень приятная в общении с ней, собачка. Породы – длинношёрстная такса. Шоколадного цвета. Девочка. Звали её –Китти. Для тех, кто вообще, «не в теме»: эти собаки применяются для норной охоты. Поэтому, они такие коротконогие. Но, всё равно, охотники! Интересно появление папаши упомянутой Китти, на территории СССР. Кто-то подарил эту собаку Н. С. Хрущёву. Из числа американцев. Во время визита Хрущёва в Америку, или в более спокойной обстановке, в Москве, утверждать не берусь. Потому как, не помню. Далее, один из отпрысков хрущёвского экземпляра, через кого и как – не знаю, но попал в Баку. Китти была чрезвычайно приятным животным. И плодовитым. Поэтому, сей факт могут подтвердить многие друзья-знакомые Бушневых, из числа бакинцев, того периода. Тётя Мила Бушнева, супруга дяди Шурика, преподавала в АзИнефтехиме. И мне, и моей мамане. В студенческие её времена. Предмет, который тётя Мила, она же Людмила Алексеевна, доносила до студентов – именовался просто, без затей. Начертательная геометрия. Для тех, кто не «физик», а «лирик», поясняю: зная хотя бы принципы этой науки, вы сможете построить плоскостную развёртку, любой объёмной фигуры. То есть, можете сразу стать закройщиком. Или закройщицей. Ваши изделия, будут «сидеть» на манекенах – идеально. Каким образом, ещё в бытность студентом, я успешно применил эти знания, на практике – об этом напишу позднее. Когда буду описывать интересные и памятные мне, события студенческой жизни. И как дочь дяди Шурика и тёти Милы, Лена – преподавала мне лекционный курс «вычислительная техника». Целый год. Всё в том же АзИнефтехиме.

А ещё, мне от Лены достался велосипед «Орлёнок». Длительное время он висел у нас, на кухне, под потолком. Высота нашего жилого помещения, превышала четыре метра. На сколько именно сантиметров, сказать не берусь. Не мерял. Полагаясь на авторитетное заключение папаши. Так вот, наконец-то долгожданное свершилось – агрегат был спущен на пол. В комплекте с автомобильным ручным насосом. Который был папаней приспособлен под использование, с велосипедными камерами. Почему говорю «насос был спущен»? «Прихожка», метров шесть квадратных, была папаней разделена, на два этажа. Собственно, сама «прихожая» и второй этаж, над ней. Это мастерская и мини-склад всякой сопутствующей всячины. И различного инструментария. Как-то: тиски, сверлильный станочек, настольный токарный станочек, куча инструментов и сопутствующая тьма разнокалиберных жестяных баночек. Содержащих в себе гаечки, шайбочки и прочие атрибуты монтажа механических и электрических устройств. При совдепии, приобрести в магазине из всего числа метизов, можно было только гвозди. И иногда, шурупы. А болты и болтики считались атрибутами промпроизводства. А зачем советскому человеку таковое, в квартире? Что он собирается там строить и ваять? Всё необходимое для жизни и комфортного быта, под руководством партии – планировал Госплан. И всякая самодеятельность, в части создания чего-то нового, не произведённого доблестной советской промышленностью не имела права на жизнь и развитие по определению. Потому как, если все и каждый, начнут производить что-либо незапланированное партией и правительством, и не включённое в очередной пятилетний план – это что же получится? Да произойдёт расшатывание устоев госмонополизма и будет посеян дух вольнодумства! А этого допустить нельзя.

Но в некоторых личностях, желание «не слиться с серой массой», было весьма сильным. Люди-то, ведь разные бывают. Вот и мой папаня, из бунтарских потаённых побуждений, видимо, перекрасил этот, зелёный велосипед «Орлёнок». В жёлтый, с красным. Красными были алюминиевый руль, от гоночного «Старт шоссе». Область педалей, на раме. И там, где крепятся колёса. Сантиметров по пятнадцать, от оси колеса. Ещё папахен выискал в каком-то магазе, новые покрышки и камеры. Старые покрышки, были уже почти «лысыми». Это, Лена их так «укатала». Покрышки были цвета, скорее – ближе к красному. Я на этих покрышках, ещё серебрянкой, то бишь алюминиевой пудрой, размешанной на клее БФ, покрасил борта. На сидении, в качестве чехла был какой-то, уже потёртый кожзаменитель. Содрав который, я обнаружил, что под первым чехлом, есть ещё один, войлочный. Поплотнее солдатской шинели. Но, водопроницаемый, конечно. Так ведь, оно и к лучшему! В общем, велик был «на редкость» удачным. Уж, я его и холил, и лелеял! Соответственно и гонял «со всей дури». И на Шиховский пляж, конечно. В пляжный сезон-то! Поначалу, ездили мы всей нашей уличной велосипедной компанией. Все вместе. Потом, мне стало понятным, что я люблю ранним утром, войти в ещё прохладную, после ночи, морскую воду. Когда пляж ещё не забит народом, который прибудет, часам к одиннадцати. Так и завёл я обычай – на Шихово ездить, на велике. Сам, один. А к началу наступления полуденной жары – уже дома принимать прохладный душ. Появление велосипедистов, среди отдыхающих, администрацией пляжа мягко пресекалось. Мол, идите дальше, в сторону Карадага. Никому мешать не будете. И велосипеды ваши, целее будут. Ведь люди сюда приехали отдохнуть, а не об ваши железяки спотыкаться.

Вот я и отработал оптимальную технологию. Отъезжал в сторонку, по побережью. На километр. Или чуть менее. Сбрасывал одежду и обувь. Прикапывал обмундирование в песок. А велик притапливал, в паре метрах, от кромки воды. Сигареты и спички, также присыпал песочком. И уже абсолютно спокойный, отдыхал, в своё удовольствие. Иногда окунаясь в прохладную водичку, а иногда покуривая очередную сигаретку. Потому, что в ещё более раннем возрасте, я усвоил, непреложно «враг не дремлет»! Смешно, но такова жизнь… Во времена моего детства, по телику крутили бесконечные фильмы про войну с гитлеровцами, про партизан, в лесу. И глубоком тылу. Хоть и чёрно-белые, но многосерийные. Море фильмов: «Майор Вихрь», «Четыре танкиста и собака», «Операция Сатурн», «Сатурн почти не виден» и прочие. Не говоря уже о фильмах, описывавших более ранний, но не менее героический период. Типа «Свадьба в Малиновке» и «Операция Трест». Советского школьника, того периода не надо было специально готовить, для заброски в глубокий тыл противника. Он был и так – «Всегда готов!». Подрывник-диверсант, спал почти в каждом. Шпиономания зашкаливала. Пограничник Карацупа, с проверенным Джульбарсом, охраняли рубежи Родины. В действительности, пограничники были более нужны, чтобы наши жители не разбегались… Ну и приграничную, нелегальную торговлю сдерживали. Контрабандную. Так вот, однажды, ко мне всё-таки подошли, на пляже. Двое, в штатской одежде и обуви. По замашкам, видно, что – менты. Шли они ко мне, целенаправленно. Я их издалека «срисовал». Сижу, курю. Подошли: «а чего ты здесь делаешь?». Я: «загораю и купаюсь». Они: «а почему так далеко от людей?». Я: «среди людей, с велосипедом – нельзя!». Они: «а велосипед, где?».

«Здесь», – отвечаю. И киваю головой, в сторону моря. Выжидаю, пару секунд. Дабы «не обострять», спрашиваю: «Показать?». «Покажи» – ответили мне строгим голосом. Я выудил велик из воды, держу в руках. Это я в воде, выше колен, стою. «Что это, за велосипед, такой?» – спрашивают. «Орлёнок» – отвечаю. Те: «А сразу и не узнать! Кто это тебе его так перекрасил? В автосервисе, наверное? Отец, где работает?». «Вот отец и перекрасил. Он работает в девятиэтажном, новом здании, что за телевышкой, рядом с гаражом Совмина. Напротив, мотодрома СКА. Инженером там работает.» – ответил я. А здание это было, только что отстроенным. И про него, всякие «загадошные басни» ходили. На объекте, не было ещё никаких опознавательных знаков. Да просто, табличку с названием фирмы, никак не удосуживались повесить. А может быть, директор этого Специального Конструкторского Бюро – Шамиль Джафаров, специально держал паузу. Шутки ради. Место там, совершенно глухое. Конец города. А Бюро занималось разработкой и внедрением технологий раздельной эксплуатации нефтяных скважин. Это значит: одновременно, из одной скважины, добывать и нефть, и газ. Дорога, к этому СКБ, не была наезженной. Кроме легковушек совминовских, туда и ездить было некому. Хотя, если проехать далее, повернув влево, на Т-образном перекрёстке, и по булыжной трассе, которую ещё Нобель проложил, поехать «в спуск» – можно было выехать на центр «20-го участка». Это я для бакинцев маршрут расписываю. Для знатоков, старых закоулков города. Телевышку, я упомянул прежнюю. Новую, строить начали только в самом начале 80-х.

Хотя, может быть, установка вывески – была более глубокомысленной акцией. Со скрытым, контрразведывательным смыслом. Помнится, появление в Баку – «Института космических исследований». В середине 80-х. Адрес, точно вспомнить не могу. Где-то, вдаль, по проспекту Ленина. Там, на площадке, ещё бюст К. Маркса стоял. Так, вот – работала там одна знакомая девушка. Бухгалтером. Только что окончившая «Финансово-кредитный техникум». Который, располагался рядом с садиком «Трёх граций». В разговорном обиходе, бакинцев по моложе, эти три грации были маркированы другим литературным термином. Который, все считают ругательным. На букву «б». Наверное, это было простым совпадением, но почти 100% обучавшихся в этом техникуме – являлись студентками. Особи мужского пола, почти отсутствовали. А при Романовых, этот садик именовался «Молоканским». Так вот, эта девушка Марина, получила распределение. В упомянутый «Институт космических исследований». Для тех, кто не в курсе подробностей советского способа трудоустройства. Правда, принудительного. Но – гарантированного. На три года. После окончания учебного заведения. Внемлите! Отвертеться, от этого «подарка судьбы», было сложно. Но, решаемо. Кому-то, сие, было вполне приемлемо. И, даже – желанно. Ну, а кому-то, совершенно – напротив. Как и куда «слился» я, получив распределение на предприятие Мин. ХимПрома, в городе Сумгаите – опишу, позднее. Так вот, что рассказывала молодой специалист-бухгалтерша Марина. О своей работе. «Опаздывать – нельзя, уходить раньше окончания рабочего дня – нельзя. Всё, очень строго!» – округляла глаза Марина. «А занимаетесь-то, чем?». «Я, в основном, в настольный теннис играю. У нас столы теннисные есть. В коридоре. Кто-то, в шахматы играет. А кто-то, в шашки. В нарды – нельзя. Слишком шумно, получается.» «А работников сколько, всего?». «Пара десятков, приблизительно. Но – это секретная информация!».