Эпигоны древней империи

– Он грешен, но не устоял перед ликом Господа и рассказал о кознях пособника Преисподней герцога Андирского. Теперь ему надо замаливать грехи. Найди деревенского знахаря и пусть он его оскопит, заодно укоротит язык. А потом местный пастырь его отправит в женский монастырь садовником до наступления просветления разума.

– Может лучше прибить сразу?

– Убийство – грех! – наставительно заметила собеседница, – Мухи физические гораздо лучше очищают мозги, нежели муки моральные.

И очередное откровение было тут же записано в свиток, вместе с комментариями по какому поводу это сказано. Ауттор любил во всем аккуратность и тешил себя мыслью стать в будущем доктором богословия, писание которого будут читать во всей ойкумене. Столичный университет славился богословским факультетом, и отец Итар обещал дать рекомендацию для поступления туда, да и монастырю просвещенный человек не помешает. Энвелла подошла к летописцу и взглянула на свиток, исписанный четким разборчивым почерком, хотя незнакомые буквы были излишне вычурны на ее взгляд.

– Что-то не так, матушка?

– Да все так, – проворчала Вета, – Пиши, если надо для просветления мозгов. Значит так, надевать ритуальные одежды я не буду и пойду в храм так, как считаю нужным.

– Отец Итар будет не доволен. Хоть его уважьте, очень прошу.

Энвелла промолчала в ответ, размышляя об увиденном. Судя по всему, в Сагаторе начиналась гражданская война и это следовало учитывать на пути в столицу, значит, из святой становиться нечестивой не стоит. Имидж посланницы небес сработает лучше любой брони, сработанной лучшими оружейниками. Как ей хотелось вырваться с этой убогой планеты, сесть за штурвал корабля и отправиться на поиски мужа, а не изображать из себя святую для дикарей. Где же этот муженек шляется? Ладно уж, можно и уважить настоятеля монастыря, а то действительно апоплексический удар хватит раньше времени.

* * *

Торжественная служба длилась всю ночь. Еще никогда Энвелла не говорила так много, причем так много, что к рассвету язык начал слегка заплетаться с непривычки. Хорошо, что еще «внутренний голос» подсказывал правильную ахинею, чтобы прихожане взвыли в праведном экстазе. Что поделать, надо выкручиваться, а если тебя не учили схоластике в университете, да и зачем она нужна пилоту-штурману космического корабля, то суфлер не будет лишним. Подобную муть не каждому дано излагать и не просто излагать, а делать это убедительно с безумным пламенем веры в глазах.

Как бы там ни было, но Энвелле пришлось освятить создание рыцарского ордена «Святого Брасса Целителя», утвердить Великим Магистром почтенного отца Итара, командором стал Рисбренд, а первым братом-рыцарем, знаменосцем, был избран Леэд. Даже Ауттор, совсем не воин, получил должность маршала, чтобы писать летопись и ведать финансами. Полотнище с изображением рыцаря, разрывающего пасть какой-то каракатице с крыльями не понравилось, но пришлось согласиться и на такую стилизацию образа. Знамя было закреплено на древке копья сэра Брасса, первой реликвии ордена, и теперь покоилось у алтаря храма для накопления правильной ауры.

Поспать толком Энвелле не дали, ибо отец Итар решил провести обряд очищения от грехов бывших солдат герцога Андирского и принять их в лоно организации, ибо какой-же орден без доблестных рыцарей, благочестивых ревнителей чистоты веры. Девушка проснулась, зевнула и мрачно взглянула на себя в зеркало, услужливо поднесенное Ауттором. Прости Господи, ну и физиономия с опухшими глазами, словно после недельного запоя в портовом кабаке Терры, только детей пугать по ночам.

– Пошел вон! Я спать хочу! – буркнула «святая» и попыталась заснуть, но не тут-то было.

Ауттор вылил ей на голову кружку ледяной воды из церковного источника. Энвелла зашипела, как раздраженная кошка, да так лягнула новоиспеченного маршала, что тот отлетел к двери и на несколько мгновений потерял сознание.

– За что, матушка Вета?

– Для просветления ума, – последовал ответ, – Святого из себя выведешь! Принеси горячей воды. Мне надо умыться и привести себя в порядок, чтобы не выглядеть страхолюдиной. Что не ясно?

Энвелла потянулась к метательному ножу, лежавшему на столике, но Ауттор уже выскочил в коридор, причитая на ходу и держась за поясницу. «Одичавшая» принцесса рассмеялась, присела на кровать и от души выругалась на торговом сленге, которого на Янтарисе уж точно не знали. Как было хорошо на Терре, пока не появился Сефуа Колли и не забрал к себе на работу. И вот итог всего этого, играть роль святой в захолустной дыре на отшибе Галактики, нацепив на себя личину дражайшей свекрови. Устроить пьяный дебош? Не поймут, дикий народ, которым только ангелов во плоти подавай.

Энвелла встала с лежанки, подошла к камину, подбросила поленья, чтобы немного согреть комнату, выпила кружку холодного травяного чая и снова подошла к зеркалу. В учебном центре приучили следить за внешностью и ей, как всякой нормальной женщине, нравилось выглядеть так, чтобы у окружающих захватывало дух. Опухшее от бессонной ночи лицо, спутанные волосы и мешковатая одежда не добавляли шарма, скорее наоборот, могли испугать кого угодно.

– Матушка Вета! Я все принес. Сейчас в камине нагрею воды! – раздался за спиной голос Ауттора, – Не гневайтесь только.

– Что там делают благочестивые рыцари? Молятся?

– Отец Итар пишет какое-то послание Первосвященнику. Брат Рисбренд отправился в казармы, а брат Леэд командует уборкой и украшением церковного двора для церемонии. И охота Вам мыться? Наша королева последний раз мылась, когда выходила замуж и ничего, зато ее аромат ни с чем не спутаешь. Охота Вам смывать божье благословение водой?

– Ты-то сам, когда мылся в последний раз?

– Говорят, когда родился. Мою благодать…

– От твоей благодати несет псиной, – хмыкнула Энвелла, – Будешь ко мне приходить потным и вонючим, заставлю выпить чернила из чернильницы. Понял? Вижу, что понял. Это похвально. Слей мне воду на голову и насыпь немного в ладонь щелока.

Ауттор все выполнял с обреченностью мученика. Разве можно спокойно смотреть, как уходит с тела то, что следует накапливать годами? Малая грязь не страшна, а большая сама отвалится, очевидные вещи для любого нормального человека. Вот уж попробуй понять тех, кто побывал у Господа: постоянно моются, ругаются на странном языке, могут и ножом запустить так, что мало не покажется, да еще и проклятиями сыплют. Потом сбегут обратно на Небеса, а тебе расхлебывать навороченное и записывать события в свитки так, чтобы всех бросало в божественный трепет. Закончив омовение, дама снова взглянула на себя в зеркало. Уже лучше, хотя без ионного душа, вибромассажа и питательной косметики явно не то, но до ближайшего салона красоты был не один парсек, преодолеть которые не представлялось никакой возможности. Хотя, кто знает, может удастся найти какую-то имперскую посудину в укромном месте, не из воздуха же материализовались зарги на Янтарисе. В дверь осторожно, но требовательно постучали.

– Что случилось, отец Итар? – достаточно дружелюбно поинтересовалась Энвелла, – Надеюсь, что рыцари пребывают в добром здравии?

– Все отлично. Я написал послание Первосвященнику и Принцу, что есть кому защищать истинную веру с мечом в руках, ибо мы призваны исцелять души словом, а тела каленым железом.

– Поэтично, – кивнула девушка, пытаясь расчесать волосы импровизированным гребнем, – Какие новости?

– Надо спешить. Армия герцога движется к столице. Многие верят, что Святая Вета воодушевит сердца, исцелит хворых и убогих.

– Какой ужас, – хмыкнула Энвелла, – Только этого не хватало для полного счастья. Может достаточно послать наемного убийцу к герцогу и его грохнуть?

– Пробовали, – почесал затылок магистр ордена, – Их отловили и вздернули на ближайших деревьях. Слово – это куда более могучее оружие, чем куча наемных убийц. Разве не так поступал сэр Брасс?

Энвелла не стала спорить, лишь кивнула и продолжила заниматься своей внешностью, словно этот процесс был куда важнее не только армии герцога, но и мыслей Всевышнего по поводу разумного, доброго, вечного. Свекру было куда легче, чем ей, сеять добро, поскольку крепкий мужик мог стукнуть по голове и все это воспримут, как должное и сразу снизойдет просветление. Смазливой бабенке, вызывающей у окружающих исключительно греховные мысли, весьма сложно повергнуть закоренелых грешников в почтительный трепет. Интересно, чтобы сделал ее папочка в подобной ситуации?

– Напоил бы всех до «поросячьего визга», а потом чего-нибудь взорвал бы, для убедительности, используя свои знания по химии, – с готовностью ответил внутренний голос.

Химии Энвелла не знала и знать не желала, лекции по философии прогуливала, риторикой не занималась, хотя подход папеньки ей импонировал своей радикальностью, но кто же знал, что вся эта муть может пригодиться в жизни. А вот маменька, наверняка, вела бы душеспасительные беседы о смысле бытия, вызывая почтительный трепет.

– Как же! – хихикнул голос в голове, – Твоя мамаша была достойной супругой Диего Борхеса. Она не вызывала бы грохот и взрывы, как супруг, но придумала бы нечто в таком же стиле, только более утонченное. Ищи свой путь, а не старайся быть копией родителей, ибо копия всегда хуже оригинала.

– …, правильно я думаю?

– Повторите вашу мысль, святой отец. Отвлеклась немного.

– После отпущения грехов и приведения к присяге новых рыцарей ордена, нам следует выступить к столице и по возможности собрать ополчение из верных людей. Часть сеньоров осталась верна Короне и поддерживают принца. Кому, как не Святой Вете, следует исцелить короля с королевой и вернуть им разум? Дух Святого Брасса, переданный через его спутницу, сделает чудеса. Разве не так?

– Не знаю, – вздохнула Энвелла, поднялась с лежанки и сделала несколько упражнений, чтобы немного взбодриться, – Все в руках Господних!

Магистр покачал головой, но отказался комментировать столь неподобающее поведение, несвойственное благородной даме. С другой стороны, Вета была служанкой в корчме и о каком-либо достойном воспитании говорить не приходилось. Видно даже на небесах из простолюдинок не делают благородных дам. Сам он, конечно, тоже не был дворянских кровей, но годы сделали свое дело, придав глазам изысканный блеск, а соблюдение норм поведения в обществе стали второй натурой. Вета, на его взгляд, приобрела жесткость, циничность, потеряла былую естественность и стала слишком чуждой Янтарису. Кто знает, какой у нее на Небесах статус, но явно не девочка на побегушках, а вроде придворной дамы божественного престола.

– Вета! После полудня состоится церемония и я прошу тебя не метать ножи в кого попало. Я приказал местному кузнецу отковать женские доспехи, а то не на бал идем, а на войну. Иное оружие, кроме молитв, тебе не положено, но защититься надо, на всякий случай, а случаи бывают разные.

– Святой отец! А разве святость не отведет напасти, не парализует чужую волю? Я перерыл кучу летописей, но нигде не упоминалось, что женщине, пусть даже святой, разрешено участвовать в боях и надевать неподобающую одежду.

– Ауттор! Мой мальчик, мало ли что писали когда-то. Святость она всегда святость, но холодная сталь не разбирает кого убивать, поверь мне. Ты должен быть тенью госпожи Веты и вести летопись ордена. Пойду посмотрю, что там делает в казармах брат Рисбренд.

Магистр вышел из комнаты, оставив Ауттора разбираться со свитками не только летописи, но и финансовых счетов ордена. Энвелла проводила взглядом отца Итара, пододвинулась ближе к очагу и смотрела на языки пламени, словно пыталась там увидеть ответы на свои вопросы. Хорошо давать указания о поисках своего пути, а попробуй его найди? Пламя завораживало, задавая иной ритм, казалось, что даже сознание размягчается от тихого потрескивания поленьев. Энвелла не то, чтобы заснула, а перешла в то состояние, которое находится между сном и бодрствованием и ее сущность словно отделилась от тела, оставив его сидеть возле очага. Ауттор, увидев, что госпожа заснула, решил ее не будить, взял с лежанки меховое покрывало и аккуратно прикрыл плечи дамы. Времени еще достаточно, а ночь действительно была утомительной и молодой человек сладко зевнул, поскольку тоже не выспался. Какой тут сон, если со счетами еще разбираться и разбираться, а казна местной епархии далеко не бездонная.

Энвелла посмотрела на себя и Ауттора откуда-то сверху, отметила услужливость молодого рыцаря, а потом ощутила нечто, отодвинувшее сиюминутные проблемы на второй план. Вопросы можно решить по мере их поступления, когда оппонент сделает свой первый ход, допустим, это будет пресловутый герцог Андира. Девушка сама удивилась своим мыслям, холодным, расчетливым, без лишней суеты. Она себя такой никогда не помнила, считая сумасбродность естественной частью характера, не подверженной изменчивости. Янтарис словно растворился, уступив место ирреальности, наполненной тенями, до боли знакомыми тенями, только разобраться в них не удавалось. Вроде бы всех знаешь и, в тоже время, не узнаешь никого. Кругом только игра света и тени, радужные оттенки и шепот. О чем болтаете? Что я дура? Так это общеизвестный факт, не нуждающийся в комментариях.

Ты кто такой? Энвелла бросилась за тенью и не могла ее догнать, а так хотелось сбросить с нее ореол таинственности, взглянуть в лицо. А вот еще одна, десяток, кружащихся в хороводе вокруг нее. Кто вы все? Ответом была только тишина и в ней безумная пляска казалась зловещим предвестником чего-то нехорошего. Чего? Начала сумасшествия? Не такая уж это и неприятность по большому счету, учитывая череду последних событий. Беги, дорогуша, беги! А куда, собственно, бежать? От себя не скрыться и надо лишь победить демона внутри себя. А может не стоит? Стать одной из этих теней и решить разом все проблемы, избавившись от плоти, чувств, эмоций. И всего-то проблем, найти силы сделать шаг вон в тот прекрасный водоворот огня. Боже, как она устала от жизни, а поток огня совсем близко, достаточно протянуть руку. Не удалось. Невидимая стена не давала сделать очередную глупость, даже после удара в нее призрачной головой. От бессилия хотелось плакать, но кому они нужны эти слезы в призрачном мире?

– Госпожа Вета! Что с Вами? – тряс ее за плечо Ауттор, – Вы плачете?

Энвелла очнулась, вытерла ладонью слезы и потерла виски. Голова не то, чтобы болела, но казалась набитой опилками или еще каким-то мусором, в котором увязали, путались мысли.

– Ничего страшного. Приснилось, что Господь не доволен мной.

– А-а! – протянул парень и подумал, что быть слугой высших сил не так уж и легко, если даже небесной жене самого Брасса Целителя приходиться проливать слезы, – Скоро церемония. Отец Итар просил поторопиться.

– Да, конечно, – натянуто улыбнулась Энвелла и плеснула в лицо холодной воды, – Ничего новенького не произошло?

– Да ничего особенного, если не считать, что брат Рисбренд приказал повесить пятерых за мародерство. Поспешил он, не провел отпущение грехов, как положено и они умерли, не осознав своих деяний. Магистр был очень недоволен таким нарушением и наложил на брата Рисберенда епитимью.

– Аминь. А теперь помойся. От тебя воняет псиной и не просто псиной, а потной псиной.

– За что, матушка Вета? Не губите меня! Я же с малолетства копил свое счастье! Тут недалеко, в горах, жил отшельник, который никогда не мылся, но о его просвещенности ходили легенды. Его каждый находил по запаху и никогда не сбивался с дороги.

– И что с ним стало?

– Сгнил заживо и тем посрамил нечестивцев.

– Только этого мне не хватало, – фыркнула Энвелла, – Снимай рясу и помойся до пояса. Монахам это не нужно, но ты же монах-рыцарь? Верно? Значит твое тело должно быть закаленным и без запаха, чтобы ввести врагов Веры в заблуждение.

– Правда? Я и не знал об этом. Надо записать такое в устав Ордена. Я…

– Успеешь! – топнула ногой девушка, – Живо раздевайся, а то могу и прибить, по доброте душевной.

Над головой Ауттора пролетел нож и вонзился в дверной косяк на треть своей длины. Это был очень веский аргумент, причем настолько убедительный, что пришлось быстро раздеться и, заметьте, добровольно, без принуждения, начать омовение в холодной воде. Попробуй эту дикость делать плохо, можно и получить по шее. Увесистый подзатыльник заставил вздрогнуть, когда хотел сохранить грязь на животе, маленький кусочек былой благодати. Благородная дама, жена небесного рыцаря, а ударила так, что дыхание перехватило. Ой, не тому, видать, на небесах учат, но особо не поспоришь. Хорошо, что прислали ее, а не самого сэра Брасса и на этом спасибо Всевышнему.

В дверь постучали. Леэд опасливо покосился на торчавший нож, почесал затылок, а потом сложился от смеха, увидев страдальца, оттиравшего грязь под мышками. Сам бывший следопыт привык мыться не только в холодной воде, но и в снегу бывало катался, особенно если перебирал лишнего в корчме, но грязи не любил, как всякий хищник нападающий из засады. Жизнь заставила держать себя в чистоте, а потом просто привык.

– Чего дрожишь, Ауттор? – продолжал улыбаться Леэд, – Оботрись и погрейся у очага, а то зубы стучат, того и гляди, раскрошатся. Госпожа Вета, все готово к церемонии, но тут у нас незадача. Никого нет из начальства, вот и пришел к Вам.

– Если это в моей власти, то помогу.

– Монахи, несшие припасы для рыцарей, встретили по пути одну девку.

– А я тут при чем?

– Так эта девка утверждает, что она настоящая Вета, которая спала в пещере несколько десятков лет и расколдована самим герцогом Андирским. Монахи-то ее провели в деревню и сдали нам. Я приказал посадить самозванку в подвал и теперь не знаю, как быть. Нам только досужих слухов не хватало перед походом. И еще. Тут мастер принес доспехи, откованные специально для Вас и одежку подходящую. Изволите примерять?

– Давай, – вздохнула Энвелла, – Не отстанете ведь.

Оружейник оказался крепким приземистым человеком. Он вошел, учтиво, но без раболепия, поклонился и стал распаковывать объемистый кожаный мешок. Энвелла сняла платье из грубой холстины, приведя бедного Ауттора в состояние полного смятения. Парень схватил свою рясу и накрыл ею голову, чтобы не видеть срамной женской плоти. Леэд пожал только плечами, хотя откровенно любовался внешностью Энвеллы. Такой красоты он еще не видел, хотя до недавнего времени считался первым ловеласом в округе. Кожаные штаны и туника пришлись в пору, сшиты точно по фигуре, хотя сапоги из толстой кожи сидели на ногах непривычно, но не жали. Все удобно, чего не скажешь о самих доспехах. С другой стороны, Энвелла вспомнила, как впервые надевала скафандр для занятий в открытом космосе. Ощущение примерно такое-же, а потом привыкла и даже, как-то на спор, в костюме высшей степени защиты, станцевала ритмичный танец прямо на космодроме, разозлив инструктора, старого космического волка, не понимавшего юмора.

– Все? – спросила святая, проверяя хват в перчатках, движение рук, – Вроде движения не стесняет.

– Я старался, госпожа Вета, – поклонился мастер, – Шлем я тоже принес с подшлемником, но тогда надо будет остричь волосы, чтобы…

– Без фанатизма! – рассмеялась девушка, – Не надо из меня делать чучело. Что я должна?

– Ничего. Со мной полностью рассчитались. Можно идти, пока мой ученик не напортачил чего в кузне?

Энвелла кивнула, и мастер поспешил удалиться, весьма довольный собой. Еще бы быть обиженным, если заплатили звонкой монетой старой чеканки, да еще священник отпустил грехи на пять лет вперед, что дано не каждому.

– Это еще зачем? Мне только тряпки за спиной не хватало!

– Это плащ, который положено носить при доспехах. Вы словно древняя богиня войны в этом наряде. Ладно сидит, словно родились в нем. Навестим самозванку?

Энвелла решила не спорить, согласно кивнула в ответ и вышла в коридор вслед за орденским знаменосцем. Надо сказать, что подвалы церквушки были не в пример обширнее основного помещения, служили своеобразным складом, где хранились припасы не на один год. Местный священник оказался запасливым мужиком, а вот для чего запасался неизвестно.

– Леэд! А ведь все это и церковь не в одночасье строилось. Верно?

– Разное говорят. Мне еще мой дед рассказывал, что очень давно здесь был замок, который был разрушен при первой династии Сагатора. Говорят, что здешний лорд поднял мятеж и был казнен. А вот когда отец Итар решил построить этот храм, наткнулись на подвалы, да и приспособили их для церковных нужд. Я прекрасно помню, как монахи, на всякий случай, окуривали стены, чтобы изгнать демонов и прочую нечисть.

– И откуда ты все знаешь?

– В детстве меня отдали в монастырскую школу, где я читать и писать научился. Читал и древние летописи времен начала Сагатора. А потом надоело торчать в стенах и портить глаза в скриптории, в один день взял и сбежал в отряд стрелков, воевал, а потом вернулся в родные места, получил отпущение грехов за то, что проливал кровь за короля.

– Понятно, – прошептала Энвелла, которой было очень неуютно от этих замшелых стен, пропахших затхлостью.

Девушка постоянно путалась в длинном плаще, непривычном одеянии для человека космической эры. Следопыт заметил это, усмехнулся и показал, как следует повязать плащ, чтобы он не мешал движениям.

– Госпожа Вета! Совсем забыл. Возьмите и не расставайтесь с ним, – пробормотал рыцарь, вытаскивая из заплечного мешка длинный увесистый кинжал в ножнах и богато украшенной рукоятью, – С мечом может и не управитесь, а вот с этой штуковиной вполне. Это я нашел здесь в подвале, когда наводили порядок. Было замуровано в стене, да кладка расшаталась и там оказался сундучок с этой вещью. Кинжалу, думаю, лет пятьсот не меньше и ковка древняя, получше нынешней.

В свете факела лезвие переливалось бликами, высвечивая надпись, смысл которой давно утерян, на языке, которого уже не знал никто. Может и знали книгочеи монастырских скрипториев, но принцесса словно ощутила, что новая хозяйка признана. Неужели клинок имеет свою душу? Да нет, просто игра воображения, скорее всего. Оружие напоминало десантный вибронож, хорошо сбалансировано и довольно удобно лежало в руке. Энвелла сделала пару движений, как учили в спецшколе и нанесла короткий проникающий удар воображаемому противнику. Леэд удивленно отошел к стене.

– Неужели и на Небесах воюете? Против демонов?

– В основном, – хитро улыбнулась девушка, закрепляя ножны на поясе так, чтобы было удобно вооружиться при случае, – Куда дальше иди?

– Прямо, – указал Леэд на дверь, возле которой скучал часовой.

Увидев орденского знаменосца и посланницу Бога, солдат встрепенулся, взял алебарду наизготовку и отсалютовал начальству. Надо сказать, что Энвелла в рыцарских доспехах внушила такое почтение, что воин преклонил колено и протянул ключ от узилища. Этот мир построен на силе и броня внушает куда больше почтения, чем разряженная в тряпки придворная кукла или даже святая в ритуальных одеждах. Серебряный дракон, пожирающий золотую звезду, на нагруднике, сверкнул в свете факелов. Энвелла, коснулась рукой изображения, обратив на него внимание только сейчас.

– Это герб Мнайдры! Не мог удержаться и внушил оружейнику, чтобы он именно так украсил броню, – прошелестел в голове голос, – Ты его носишь по праву не только рождения, но и власти.

– Предупреждать надо. А вдруг этот символ здесь значит нечто иное, чем в Мнайдре? – мысленно ответила принцесса и продолжила вслух, – Открывай дверь и никого, кроме магистра Итара сюда не пускай. Леэд, будь рядом, хотя, пошли кого-нибудь за Ауттором, чтобы он записал допрос.

– Часовой! Приведи сюда брата Ауттора. Самозванка никуда не сбежит, поскольку посажена на цепь и прикована к стене. Я сам открою.

Бывший следопыт, немного повозился с массивным замком, ругаясь, что он не смазан, но таки открыл его и с трудом распахнул оббитый металлом створ, пропуская Энвеллу внутрь. Знаменосец снял со стены факел и вошел следом. Пленница сидела у стены на охапке прелой соломы, поправила массивный ошейник и мрачно взглянула на вошедших. Это была высокая молодая женщина, одетая в платье некогда роскошное, а теперь превратившееся в некую тряпку, волосы цвета старой бронзы спутаны и слиплись от грязи, а вот лицо очень сильно напоминало настоящую Вету, причем настолько, что Энвелла в облике свекрови казалась родной сестрой самозванки. На мгновение даже закралась мысль, что это покойница ожила, но голос внутри опроверг подобное предположение.

– Ты кто? Отвечай! – приказала Энвелла, но ответа не последовало.

Пленница презрительно сплюнула на пол и молчала, боясь взглянуть собеседнице в глаза. Даже Леэд поежился, увидев выражение лица истинной Веты. Куда уж убедительнее! А смотрит-то так, что посреди летней жары можно превратиться в ледышку.

– Я подожду. Мне спешить некуда, – с нежностью хищницы продолжила «истинная» Вета, – Назови себя! Я Вета, жена рыцаря Брасса Целителя, вернувшаяся с Небес.

– Ты-ы? – протянула пленница, засмеялась, а потом закашлялась, – Это я, Вета! Я! Тебя надо сварить в масле! А сэр Брасс – это злобный колдун, который меня заточил в пещере, усыпив на десятки лет! Ты ведьма! И твой муж – колдун, желавший убить меня много лет назад!