bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

«Ничего себе», – подумал я, – «откуда они взяли и сигары и кофе, ведь в прошлый мой визит, у них ничего не было кроме водки.

– Спасибо, – поблагодарил я его и сделал глоток.

Кофе был превосходным. По правде сказать, такого кофе, я готов был выпить не меньше десяти таких чашечек. Но просить добавки, я бы все равно не стал, поэтому, вынужден был смаковать, делая из этой чашечки мизерные глоточки.

– 

Ну, как вам наш кофе? – наконец спросил меня, тот, что курил сигару.

– 

Замечательный! – ответил я.

Он кивнул головой в знак согласия со мной.

Мне было неловко, что я потревожил их в не самый подходящий момент, поэтому я начал извиняться. Но они были совершенно не рассержены на меня за это и очень любезно попросили меня не волноваться по этому поводу. Однако мне было очень любопытно, чем же был вызван их жаркий спор и набрался наглости и спросил их об этом. Они же, как будь – то, ожидая от меня этого вопроса, переглянулись и рассмеялись.

– 

Вы не поверите, – сказал мне басистый.

– 

Поверю, я здесь всему поверю, – уверял их я.

Тогда тот, что курил, сказал:

– Видите ли, в чем дело. Это очень необычное купе. Здесь каждое утро, непонятно откуда появляется то водка, то сигары с кофе.

Он прервался, и поднес ко рту сигару.

– Ну, так и что же в такой ситуации могло оказаться для вас предметом спора, я не понимаю, – сказал я.

– Да все очень просто, – подхватил своего приятеля басистый, – проблема в том, что мы вечером должны подумать о том, что хотим увидеть на столе утром.

– 

Ну так и в чем проблема? – не понимал я.

– 

Да все очень просто, – повторил слова басистого мужчина с сигарой, -

мы должны оба подумать об одном и том же, понимаете?

– 

Честно говоря, не понимаю, что мешает вам это сделать, – сказал я.

Мужчина с сигарой рассмеялся:

– Лично мне мешает моя печень подумать о том, что хочет видеть на столе утром мой сосед.

Тут до меня дошло, что они никак не могут договориться между собой, иметь им завтра водку или кофе с сигаретами. Я рассмеялся. Мне казалось это забавным.

– А что будет, если вы так и не договоритесь между собой и подумаете о разном, что в этом случае будет стоять у вас на столе? – спросил я, пытаясь загнать их в тупик.

– Тогда завтра мы увидим здесь то, о чем подумает перед сном наш третий товарищ, – тяжело вздохнув, ответил басистый.

– Но почему, тогда, вы сразу не договоритесь все втроем? – продолжал интересоваться я, – и где вообще ваш третий товарищ?

– Он сейчас у дамы, – шепотом сказал тот, что с сигарой и приложил указательный палец к губам, – имейте в виду, что мы вам сказали это по секрету.

– Сами понимаете, – подключился басистый, – что тревожить мы его по поводу наших разногласий в такой момент не станем, а когда он вернется назад, нам, к сожалению, неизвестно. Он может там пробыть и до самого утра.

– Да, – протянул я, пытаясь иронизировать, – в тяжелую вы попали ситуацию, господа.

Но они не поняли моего сарказма и отнеслись к моим словам вполне серьезно.

– Вот вы меня сегодня и выручите, – быстро сориентировался басистый, – вы останетесь сегодня здесь и подумаете о, простите, водке. Идет?

– Ты что, – вмешался тот, что с сигарой, – это серьезно?

– Да, действительно? – поддержал его я.

– Серьезно, – ответил басистый.

– А ты мое мнение по этому поводу не хочешь узнать? – раздраженно спросил у басистого мужчина с сигарой.

Тут не выдержал и вмешался я:

– Во – первых, господа, вам не мешало бы узнать мое мнение по этому поводу, а оно, к стати сказать, вряд ли вас обрадует, поэтому можете не продолжать ваш бессмысленный спор.

Я поспешил направиться к выходу, а они, явно не ожидая такого поворота события, остались сидеть, открыв рты. Только когда я вышел из купе и хотел закрыть за собой дверь, басистый крикнул мне вслед:

– Вы только не заходите в следующее купе, – и через секунду пояснил, – как раз там сейчас находится наш третий товарищ. Не стоит их беспокоить.

Я закрыл дверь и застыл на месте.

«Неужели, то, что он сказал мне сейчас, было правдой», – подумал я и тут же сам себе ответил, – «а почему, собственно, это не может быть правдой и почему это так меня беспокоит».

Скорее всего, я без особых огорчений проделал повторно этот путь только с одной единственной мыслью – снова встретиться с моей рыжеволосой спасительницей, которая находилась так близко от меня. И разделяла нас с ней всего лишь дверь этого купе. Но в тот же момент, после слов, которые мне только что крикнул вслед мужчина, я понимал, что, на самом деле, между мной и моей рыжеволосой спасительницей целая пропасть. Так я стоял, рассуждая возле заветной двери, не решаясь постучать. Я спрашивал сам у себя, хочу ли я, вообще, снова увидеть ее, и понимал, что мой ответ может быть только положительным. В конце концов, я понимал, что, по крайней мере, мне следует поблагодарить ее за презент, который оказался столь важный для меня. Я не знал, что мне делать дальше. С одной стороны, постучать в эту дверь, мне не давало воспитание, или мужская солидарность, если хотите, с другой стороны, мне чертовски хотелось увидеть ее еще раз. Эти противоречивые чувства боролись во мне, но первое, все же одержало верх, и я решил ждать. Ждать столько сколько потребуется. Я отошел немного в сторону и, слегка облокотившись на гардину с бордовыми занавесками, которые закрывали окно в коридоре вагона, уставился в пустоту. Я не знаю, долго ли я так простоял, но в конце концов, силы стали оставлять меня и я почувствовал, что засыпаю. Недолго думая, я зашел в первое попавшееся пустое купе и лег на первое же попавшееся свободное место. Через мгновение, я уже спал крепким сном, покинув свой пост.

Во сне мне снова явилась мама. Теперь мне удалось увидеть ее лицо. Оно было совсем не обгоревшим и таким – же красивым, как прежде. Я сказал ей, что она прекрасно выглядит и, наконец, обнял ее. Она погладила меня рукой по волосам. Мы молчали какое – то время, но потом я сказал, что очень рад, что могу ее видеть и прижимать к себе. Она ответила, что тоже очень рада этому. Тогда я спросил, почему раньше я не мог этого делать. Она тяжело вздохнула и сказала:

– Все дело в том, сынок, что пока ты находишься в этом купе, ты можешь делать все что хочешь.

– Абсолютно все? – не поверил я.

– Да, – ответила она.

– Так это здорово, я останусь здесь на какое – то время, ведь тогда я смогу видеть тебя такую молодую и красивую!

– Это все не настоящее, сынок, – отвечала она, – как бы я не хотела иметь возможность обнимать тебя, прежде всего, ты должен, как можно скорее покинуть это купе и этот вагон.

– Но почему? – удивился я.

– Дело в том, что чем больше ты здесь находишься, тем сложнее тебе

будет уйти отсюда. Люди так устроены, что быстро привыкают к тому, что получают, чего хотят, пусть даже и не по настоящему, даже, если им просто кажется, что получают, ты понимаешь меня, сынок?

– 

Кажется да, мама.

– 

Тогда, прошу тебя, немедленно покидай это купе, да и этот вагон, тебе

здесь нечего делать.

– Тебе надо искать выход и идти дальше, не теряя времени даром.

– Только я хотел бы заглянуть, напоследок, еще в одно купе.

– Конечно, сынок, – сказала мама, как – будто сразу поняла о ком идет речь, только тебе не стоит там задерживаться на долго.

– Ты знаешь, о ком идет речь?

– Конечно, о девушке, что дала тебе заколку.

– Ты считаешь ее не достойной меня, и боишься, что я могу увлечься ею?

– Что ты, конечно, нет, хотя, я считаю, что ты у меня самый лучший на свете. Но дело тут совершенно в другом. Я боюсь сейчас не за тебя, а за нее.

– За нее? А что же грозит ей?

– А вот ей – то как – раз и грозит то, что она может очень легко тобой увлечься.

– Почему?

– У каждого свой крест сынок. И там и здесь. Большего я тебе сказать не могу. Прошу тебя, будь осторожен, пожалей девушку и быстрее уходи от нее.

      Мама наклонилась ко мне и поцеловала меня в лоб. Я моментально проснулся, но отчетливо помнил, все, о чем мы с ней говорили.

Что было сил, я бросился вон из этого купе, даже не успев подумать ни о чем другом. Я сделал это так быстро, что чуть не наткнулся на стоящую в коридоре ту самую рыжеволосую девушку. Она удивленно смотрела на меня. Я же, почувствовав неловкость, извинился. Она улыбнулась, видимо, сразу узнав меня.

– 

Вы снова здесь, – спросила она, – вернулись за мной, как и обещали?

– 

Да, – сказал я, чтобы не разочаровать ее.

На самом же деле, я солгал.

Она фыркнула и, к моей радости, сказала:

– 

Я же вам еще в прошлый раз сказала, что я останусь здесь. Мне здесь

очень комфортно.

– 

Да я уж вижу, – вырвалось у меня.

Она искоса посмотрела на меня и насупилась.       Я извинился и сказал, что я хотел сказать не то и все такое.

– Да, ладно, прощаю, – рассмеялась она, – но все равно, вы зря вернулись.

      Я продолжал:

– Нет, не зря, по крайней мере, теперь я могу вас поблагодарить за заколку, которая спасла мне жизнь.

– Ай, – махнула она рукой, – пустяки, я всем ее даю.

Да уж, в сегодняшнюю нашу встречу, она показалась мне слишком раскованной и даже немного вульгарной. Теперь я уже и не понимал, как же я мог увлечься ей в свой прошлый визит. Это было странно, ведь внешне, она совершенно не изменилась. Я вспомнил слова мамы, и подумал, что она специально ведет себя так со мной, чтобы скрыть свои истинные чувства.

«Если, мама, конечно, ничего не перепутала?» – подумал я, – «ведь в противном случае, это означало, что изменился я сам?»

Мне было горестно мое разочарование, хотя, я испытывал к ней теперь противоречивые чувства, которым не суждено было перерасти во что – то более серьезное. Это я понимал совершенно четко, более того, теперь я, наконец, полностью понял, что означают слова: «дважды в одну и ту же воду войти нельзя».

Теперь мне, действительно, хотелось поскорее покинуть этот вагон. И это желание было настолько сильным, что удержать меня не могла даже беседа с моей (как, правда, только что выяснилось, и не только с моей) спасительницей. Я, для приличия, постоял еще пару минут, послушав ее милую болтовню, после чего, сказал, что, раз она не хочет присоединиться ко мне, то я не смею ее к этому принуждать. И более я не намерен злоупотреблять ее вниманием. С этими словами я пошел прочь.

Она же окрикнула меня:

– А вы, действительно, нашли выход?!

Я, не останавливаясь, повернулся к ней и отрицательно покачал головой.

Вот я прошел уже весь вагон и готов был открыть дверь в тамбур, как почувствовал, что кто – то взял меня за плечо и резко развернул к себе. Прямо перед собой я увидел сверкающие глаза «фрица».

– Вы что? – спросил он, – так и хотели уйти, не попрощавшись со мной.

Я остолбенел от неожиданности, и был готов уже к тому, что он снова на меня набросится. Но, слава богу, что мне показалось, что сверкали его глаза на этот раз не от ярости. И, действительно, он сменил гнев на милость, в чем я смог тут же убедиться. Он похлопал меня по плечу и достал из кармана своего пиджака ту самую злополучную кружку, из –за которой гонялся за мной в прошлый раз. Я продолжал стоять, как вкопанный, он же, указывая на эту кружку, сказал:

– Спасибо.

Между тем я начал приходить в себя.

– Пустяки, не стоит благодарности, – ответил я и подумал, что было бы совсем не плохо, мне сейчас извиниться перед ним за то, что я сделал в прошлый раз.

– Я сожалею, – сказал я, – о том, что причинил вам…

– А вот это, действительно, пустяки, – рассмеялся он, не дав мне договорить, и снова похлопал меня по плечу.

– Да, наверное, вы правы, – сказал я, глядя на его свежий и здоровый вид.

На его щеках был даже румянец, поэтому у меня больше не было никаких угрызений совести по этому поводу. Даже напротив. В конце концов, он первым стал тогда на меня нападать, а потом меня так сильно мучили угрызения совести, что его вынужденное убийство причинило мне достаточно неприятностей. А тут, на тебе, вышагивает, как ни в чем не бывало. Прямо «Кащей – Бессмерный», какой – то. Так я думал, глядя на него.

Он как – будто уловил мои мысли и сказал:

– Вы меня тоже извините, за то, что произошло в прошлый раз, ведь я виноват в случившемся не меньше, тем более, что, если бы верх одержал вчера я, то вы никогда не сошли бы уже с этого поезда, а так, у вас еще сохраняется шанс это сделать.

Эти его слова меня, конечно, обрадовали, но, в тот же момент, и немного расстроили. Получалось, что я находился в менее выигрышном положении.

– А почему, тогда вы снова, простите, живы? – полюбопытствовал я.

Он разразился громким хохотом, который был слышен по всему вагону.

– По тому, что я мертвый, – расслышал я его слова среди этого хохота.

Тут открылась дверь купе, которое находилось рядом с тамбуром. И оттуда высунулся тот самый солдат, у которого появились ноги и который дал мне эту кружку, а потом спрыгнул с поезда. У него был заспанный вид, по всему было видно, что его разбудил жуткий хохот «фрица». Он, ничего не говоря, прямо на моих глазах схватил «фрица» за шкирку и втащил его в свое купе. Дверь за ним с шумом закрылась. Я не торопился уходить, понимая, что это еще не финал. Я оказался прав. Через пару минут, дверь снова открылась, и из купе выглянул тот самый солдат. Он широко мне улыбнулся и поманил рукой к себе.

– О, здорово, приятель, – сказал он, когда я сделал шаг ему навстречу, – а я с просони и не узнал тебя, ты уж прости, злой я бываю, когда меня, вдруг, так вот будят. Контузия дает о себе знать.

– Здравствуйте, – ответил я, удивляясь его приподнятому настроению.

По правде сказать, в прошлый раз, он показался мне, хотя и чудаковатым, но немного угрюмым, а теперь, передо мной стоял, ну просто, весельчак какой – то.

– Проходите скорей нам, посидим, поболтаем, – не унимался он.

– Извините, – сказал я, – если только не на долго, я спешу.

– Куда же ты спешишь? – не понимая меня, спросил солдат, – ведь до станции еще далеко.

– А вам, откуда это известно, – спросил я, заходя в их купе.

– Да он же любитель у нас с поездов попрыгать, да побегать туда, сюда, – ехидно захихикал «фриц».

Солдат махнул на него рукой и предложил мне присесть. Я опустился на полку, напротив «фрица». Солдат присел рядом со мной и протянул мне ту самую злополучную кружку, которую взял со стола.

– Зачем? – спросил я.

– Выпей чего – нибудь, – спокойно сказал солдат.

– Чего?

– Чего хочешь, – отвечал он, также спокойно.

– Но она пуста, – возмутился я.

– Пуста, по тому, что ты не решил, чего будешь пить, – хихикнул «фриц».

Я подумал о коньяке, и в тот же момент, кружка наполнилась до краев этим напитком. Теперь до меня дошло, почему тогда так гонялся за мной «фриц». Я сделал глоток. Тепло пробежало по всему моему телу.

– А я был рад тому, что в прошлый раз смог налить в нее холодной воды, то есть использовать не совсем по прямому назначению, я и не знал, что можно просто загадать и кружка сама наполниться любым напитком, – сказал я.

На что солдат, улыбнувшись, сказал:

– Вы ошибаетесь, и сейчас и в прошлый раз, вы использовали эту кружку именно по прямому назначению.

– Это как? – удивился я.

– Откуда в этом поезде взяться воде? – рассмеялся «фриц», – неужели вы думали, что в этом старом ржавом бачке, который находится в начале вагона, и кран которого вы в прошлый раз крутили с таким рвением, есть хоть капля воды.

– Но я точно помню, – начал спорить я.

– Не спорьте, – сказал солдат, – «фриц» прав, здесь давно нет никакой воды, ее выпили, еще за долго, до вас. Вы просто хотели выпить несколько глотков холодной воды, держа в руке кружку, она тут же наполнилась, как сейчас.

Я посмотрел на держащую в руке кружку и понял, что они правы. Я задумался над одним совпадением. То, что происходит на самом деле и то, что нам кажется, неужели эти две вещи так уж часто совпадают в жизни? А тем более на этом поезде. Я сделал еще глоток коньяка, молча, размышляя. Мне становилось совсем тепло и спокойно. Коньяк возымел надо мной свое действие.

Я спросил у солдата:

– Но вы же спрыгнули с поезда, как же вам удалось снова здесь очутиться?

– Вот если бы случилось наоборот, – снова захихикал «фриц», – если бы ему каким – нибудь образом удалось не очутиться снова здесь, вот это было бы, действительно, странно.

– Как же ты мне надоел, – рявкнул на него солдат, потом, повернувшись ко мне, он пояснил, – сколько раз бы я не спрыгивал с этого поезда, стоило мне только на мгновение остановиться, как я тут же оказывался снова в этом вагоне. Представляете? Это как в страшном сне, вроде бы ты просыпаешься посреди ночи от привидевшегося кошмара, думаешь, как же здорово, что проснулся, но, засыпая вновь, тебе снова начинает сниться этот же кошмар.

Я сразу вспомнил, как много раз со мной ночью происходило именно то, что описал сейчас солдат. Мне стало жаль его. Я сказал ему, что если он снова и снова оказывается именно в этом вагоне, значит, именно здесь он должен был что – то сделать, что по каким – то причинам, остается до сих пор не завершенным.

– Да знаю я, – махнул рукой солдат, – еще в сорок втором, я должен был застрелить здесь этого «фрица».

Он замолчал. Оба обитателя этого купе сидели, молча, друг напротив друга. Их взгляды были устремлены в пол. Я решил нарушить это траурное молчание и спросил:

– Но вы не сделали этого, почему?

– Потому, что пожалел его. Да, да, не удивляйтесь, мне стало жаль его, он так хотел жить.

– Я понимаю вас.

– Ничего ты не понимаешь, – накинулся на меня солдат, – даже ты смог

убить его вчера, а я, так до сих пор и не могу этого сделать!

Солдат стал размахивать руками, потом, вдруг, вскочил и выбежал из купе. Мы с «фрицем» выбежали вслед за ним. Солдат со всех ног бросился к выходу. И не успели мы опомниться, как он, снова выпрыгнул с этого поезда. «Фриц» спокойно посмотрел на меня и пожал плечами.

– И часто он так? – спросил я.

– Каждый день, – ответил «фриц» и побрел к своему купе.

Я поплелся вслед за ним. Мы дошли до двери. Он предложил мне снова войти, но я отказался, так как обещал маме покинуть этот вагон как можно быстрее. Этого я ему, конечно, не сказал, просто сославшись на отсутствие лишнего времени. Он не стал настаивать и, попрощавшись со мной, скрылся в своем купе. Я же, наконец, выполнил обещание, данное маме, и вошел в тамбур следующего вагона.


Я не знал, что ждало меня здесь, но ожидал я чего угодно, только не встречи нос к носу со своим добрым знакомым, тем самым мужчиной, который дал мне шинель. Он лучезарно улыбался и впервые увидел по настоящему, его белоснежную улыбку. Зеленоватые глаза его переливались на солнце. Было видно, что он рад меня видеть. И эта радость, надо сказать, была взаимной.

– Ну, наконец – то, – сказал он, – я тут уже тебя заждался.

– Если бы я знал, что вы меня здесь ждете, то непременно бы очутился здесь, как можно скорее.

– Ну ладно, – сказал он одобрительно и похлопал меня по плечу, -

главное, что ты уже здесь.

– Я так о многом хотел вас спросить, – заговорил я.

– О, не так сразу, – засмеялся он.

– Ну, хотя бы ответьте на один вопрос, – умолял я.

– Ну, хорошо.

– Кто вы?

Он снова рассмеялся.

– Солдат.

– Я серьезно.

– Я тоже. Ну, чтобы тебя утешить, ты можешь задать мне еще один

вопрос.

Мне как – то вдруг расхотелось знать еще что – либо, самое главное, что я хотел знать, было именно то, о чем я его спросил. У меня были свои догадки на этот счет, но, я боялся сам себе в них признаться. Я надеялся, что это он сделает за меня. Поэтому, я так опечален был его уклончивым ответом. Все остальные расспросы, после его отказа признаться, были бы не уместны. Я замолчал. Он понял, что я немного расстроился, из – за его ответа и сказал:

– Ты сам в состоянии ответить на свой вопрос, тебе нужно просто немного подумать или еще раз проанализировать все произошедшее с тобой в этом поезде. Большего я сказать тебе не могу.

И этого было для меня более чем достаточно. Я решил, что глупо дуться на этого милого человека, из-за того, что он не хочет говорить мне очевидное, о чем я должен сказать себе сам.

– Извините меня, – сказал я.

– Пустяки, – ответил он, – давай, я лучше расскажу тебе про солдата, который постоянно прыгает с поезда и про «фрица»?

– Да, если про солдата все более ли менее понятно, то почему в этом вагоне едет «фриц», мне совершенно не понятно.

– По тому, что этого солдата убил именно «фриц». Не смотря на то, что солдат пожалел его, «фриц», воспользовавшись его растерянностью, накинулся сзади, и его ручищи вцепились в шею солдата. «Фриц» не отпускал их до тех пор, пока солдат не перестал дышать.

– Так они с тех пор и ездят так вместе?

– Вовсе нет, мой друг, «фриц» присоединился к нему когда…, ты уверен, что хочешь знать?

– Уверен.

– Ну, хорошо, … когда умер. С тех пор они неразлучны, что бы не делали.

– И что, нет никакого выхода?

– Есть, конечно, всегда есть выход, просто люди не всегда его видят.., или хотят видеть.

– Вы знаете, что они должны сделать, чтобы прекратить свои мучения?

– Конечно, знаю.

– И что – же?

– А ты, как думаешь?

Я задумался и ответил:

– Наверное, солдат должен перебороть себя и убить «фрица»?

– Вот видишь, как все просто.

– Ну почему, они этого не понимают?

– По тому, что это касается именно их. Это со стороны хорошо говорить, а когда дело касается нас самих, то очень не просто бывает преодолеть собственные страхи.

Я молчал, так как мне было абсолютно нечего возразить моему доброму знакомому.

– Ты уже многое здесь повидал, – сказал он мне, – а значит, немного иначе стал смотреть на некоторые вещи, научился воспринимать их по другому, не идеализируя, или, наоборот, излишне не очерняя.

– Вы правы, – ответил я, прекрасно понимая, что хочет сказать мне этим мой собеседник.

– Вот видишь, – сказал снова солдат, – никогда не стоит сгоряча что – то обещать или решать, – он улыбнулся мне.

– Это точно, – согласился с ним я.

– Хорошо, что рыжеволосая девушка так и не нашла в себе силы выйти из своего вагона, а иначе… Трудно представить, что могло бы быть иначе.

– Да, я бы чувствовал себя, мягко говоря, очень неуютно, – ответил я, – если бы она пострадала из-за меня.

Мы немного помолчали. Я посмотрел в окно и увидел зеленые деревья. Обрадовался, даже улыбнулся. Солдат разгадал причину моей радости и сказал:

– Теперь всегда будет только лето. Зима была только в предыдущем вагоне.

– Странно, но во второй раз, я совсем не почувствовал холода.

– Это по тому, что ты про него просто напросто забыл.

– Верно, – согласился я.

– Просто у тебя были совершенно другие мысли и четкий план, вот и все, у тебя не было времени отвлекаться по пустякам. Это тебе и сослужило хорошую службу.

– Да, но я там не встретил голубоглазого сумасшедшего мужчины, который искал выход в прошлый раз.

– Осторожно с ярлыками, мой друг, – одернул меня солдат.

Я понял, что допустил оплошность и извинился.

– Да, ничего, просто каждый из нас кому – то может показаться сумасшедшим. В том числе и ты, и я.

– Я об этом как – то не подумал, – признался я, – так почему же я его не встретил?

Солдат спокойно смотрел мне в глаза и ничего не отвечал, давая тем самым мне время для размышления.

– Он нашел выход? – робко спросил я.

– Да, мой друг, он сделал это.

– Вот дела, – удивился я, – выходит, что если бы я держался рядом с ним…

– Да, да, – перебил меня солдат, – сейчас бы вы уже сошли с этого поезда, и, кто знает, может быть, даже попали бы, наконец, на свою встречу.

– Вот тебе и на, – произнес я, понимая, как я был не прав, – а ведь я готов был поручиться, что он сумасшедший, я и не думал, что именно он найдет выход.

Солдат покачивал головой и улыбался.

– Ну почему именно ему удалось найти выход? Чем он отличается, в чем его особенность?

– Ничем он не отличается, просто у него было очень большое желание выйти отсюда. А если очень чего – то хочешь и не останавливаешься ни перед чем, то рано или поздно добьешься своей цели. Так получилось и с ним.

– Правда, лучше рано, чем поздно, – заметил я.

Солдат рассмеялся.

– Я опять сказал лишнее? – спросил я.

– Да, нет, просто ты пока еще прошел только два вагона.

На страницу:
5 из 6