Поезд-фантом

– Да, и не пытайтесь спрыгнуть с этого поезда, только зря потеряете время. С этого поезда можно сойти, не вернувшись обратно, только через одну единственную дверь.

– Которую ищет голубоглазый мужчина, тот, что просил у меня шинель?

– Да, и которую придется найти вам, если вы так твердо уверены, что вам необходимо выйти от сюда. Вы ведь все еще в глубине души надеетесь попасть на свою деловую встречу?

– Где – то уже совсем глубоко, – произнес со вздохом я, – хотя, это, конечно, невозможно.

– И невозможное возможно, – загадочно произнес он.

Я же не отнесся к его последним словам серьезно, полагая, что это просто игра слов. Мы, молча, стояли друг напротив друга. Был слышен только стук колес мчащегося поезда.

– Я сильно накурил здесь, – сказал мужчина, – надо бы проветрить, – с этими словами он открыл форточку.

Странно, я ожидал, что мне в лицо подует холодный ветер, но этого не произошло. Напротив, я почувствовал лишь легкое дуновение теплого летнего ветра.

– А где – же снег? – удивленно спросил я.

– Какой снег, друг мой, – сказал мужчина, улыбаясь своей лукавой улыбкой – июнь на дворе, разве вы забыли?

– Теперь вспомнил, – парировал я.

– Ну, вот и славно, значит, я могу идти дальше, да и вам, наверное, не стоит тратить здесь со мной время, – сказал он и открыл дверь.

– Насколько я понимаю, времени здесь у нас с вами предостаточно, – сказал я.

– У меня, да, а вот у вас …

Я не расслышал окончания его фразы из – за того, что он уже прыгнул в другой вагон. В тот самый, из которого я недавно вышел.

Но я, все же понял, что он хотел сказать, что времени у меня не так уж и много.

«Что бы это могло значить, и откуда ему известно про мою деловую встречу?» – спросил я сам у себя, и тут же ответил, – «Да все, что угодно, стоит ли задумываться, ведь здесь совершенно ничего не поддается никакой логике».

Я высунул голову в окно и стал вдыхать теплый июньский воздух, по которому, по правде сказать, я уже успел соскучиться. Невероятно, а раньше я совсем никогда и не думал, что можно получать удовольствие от таких простых вещей, например, как ощущение этого прекрасного теплого летнего воздуха. За окном уже забрезжил рассвет, это означало, что я провел здесь уже целую ночь, а, следовательно, проведу здесь и утро. Я опустил голову вниз. Теперь я уже знал наверняка, что все мои силы вернуться в город, были потрачены впустую. В душе я никак не мог смириться с тем, что благодаря своему отсутствию на переговорах, я потерял приличные деньги, да заодно, пожалуй, и серьезное к себе отношение со стороны моего потенциального партнера, которого я пока еще даже и не видел. Но, со слов моих коллег, это была, ко всему прочему, еще и симпатичная молодая дама. На душе у меня стало совсем скверно. Я опустился вниз и присел на корточки, закрыв лицо руками. Я был в полном отчаянии, даже моя тревога по поводу происходящего здесь со мной куда – то неожиданно улетучилась. Меня брала досада по поводу потерянных денег. А ведь я уже запланировал, куда их должен вложить. Если я не сделаю своевременные вложения, то это принесет новые материальные потери. Если бы я был сейчас дома, все было бы не так трагично. Я перехватился бы в банке, в любом случае, я нашел бы выход. Мои заместители, не смогут предпринять что – либо оперативно, так как будут ждать меня. А когда я появлюсь, одному богу известно. И появлюсь ли вообще…

Я решил, что если продолжу думать об этом, то только окончательно раскисну. Я ведь все равно ничего не могу сейчас изменить. Поэтому совершенно бессмысленно убиваться по этому поводу. Что я имею сейчас? Этот вагон перед собой и кучу не пройденных купе. Об этом и следует думать в первую очередь.

Вдруг на мгновение мне пришла в голову мысль, что я зря трачу время на то, что заглядываю в каждое купе. Мне следует идти от вагона к вагону, никуда не заглядывая, тогда я быстрее дойду до конца.

Я, что было сил, бросился вперед. Я бежал так быстро, что только успевал открывать и закрывать двери вагонов. Подо мной всякий раз мелькали шпалы, когда я перепрыгивал из вагона в вагон. В тамбурах вагонов были открыты окна, и я везде ощущал дуновение теплого летнего ветерка. Я пробежал уже несколько вагонов и вот, вот ожидал увидеть выход их этого поезда…

Но, в конце концов, вместо выхода, я обнаружил, что снова нахожусь в том вагоне, куда я вошел вчера при посадке на этот поезд. Это снова был вагон номер «шесть». Я забежал в свое купе, где меня вчера кормили вкусным борщом, и, упав навзничь на нижнюю полку, которую я занимал ранее, разрыдался, как ребенок. Не знаю точно, сколько я провел времени в таком состоянии.

Вдруг, я почувствовал, как чья – то рука легонько провела по моей спине. Я резко встал и хотел обернуться, но ласковый женский голос сказал:

– Не оборачивайся, сынок, это я, мама.

Мне, очень сильно хотелось повернуться, но я послушался ее. Я сразу успокоился. На душе у меня вдруг неожиданно стало легко и хорошо.

– Ты не хочешь, чтобы я тебя видел?

– Верно, так надо, послушай меня, я здесь, чтобы успокоить тебя.

– Почему я снова очутился в этом вагоне?

– По тому, что невозможно перейти в следующий вагон, пока ты не прошел предыдущий.

– Но я прошел.

– Ты не прошел, а пробежал, так нельзя, это все равно, что нюхать духи, не ощущая запаха, раз уж ты попал сюда, то надо заглянуть везде, вдруг, потом тебе это пригодится.

– Я понял, – ответил я.

– Сейчас тебе придется начать свой путь заново.

– Но я ведь уже прошел два вагона и знаю что в них.

– Ты ведь помнишь, что сказал тебе мужчина, который дал шинель, нельзя в одну и ту же воду войти дважды.

– Ты хочешь сказать, что при следующем моем посещении, в этих вагонах будет все иначе?

– Ты сам все увидишь, я, к сожалению, не знаю, что там будет дальше, это сможешь узнать только ты, сынок.

Мучил меня еще один вопрос и я, не откладывая, задал его маме:

– А кто этот мужчина в шинели?

– Он хороший. Ты можешь полностью доверять ему.

– Я могу обнять тебя? – спросил я ее, так как чувства переполняли меня.

С этими словами я хотел повернуться.

И в этот раз меня никто не остановил. Повернувшись, я перед собой совершенно никого не увидел. Я протянул руки, но они снова вонзились в полную пустоту. Мне было очень жаль, что мой разговор с мамой вышел не очень длинный, зато теперь я знал, что мне следует делать. Мне повезло, что до своего решения пробежаться по вагонам, я обследовал только два из них, притом, первый вагон был совершенно пуст, и времени я на его прохождение почти не затратил.

«Ну, что же», – сказал я сам себе, – «вперед, посмотрим, какой же сюрприз приготовила мне судьба на этот раз».

Я вышел из своего купе и направился, как и в прошлый раз, к проводнику, которого мне снова не удалось застать. Я этому совсем не удивился и пошел дальше. Пока все, что я здесь наблюдал, выглядело без изменений. Все те же таблички с указанием мест, на которых я, как и в прошлый раз увидел по четыре цифры «шесть». Все те же аккуратно заправленные полки и красные занавески. Все те же свежие цветы на столиках. Я с усердием открывал дверь каждого купе и тут же закрывал их, так как внутри было пусто. Я уже настолько привык делать одни и те же движения, что закрытие дверей у меня происходило уже просто на автомате. Передо мной была дверь последнего купе, которую я быстро открыл и, по привычке, уже почти закрыл. Но это купе не было пустым. Я еле удержал дверь, чтобы она не закрылась. Я снова заглянул в это купе и, действительно, на нижней полке, на месте с номером «шесть» (а иначе и быть не могло) лежал, лицом вниз, человек.

– Извините, я без стука, – сказал я.

Человек приподнялся и посмотрел на меня. Это был молодой парень. У него были опухшие глаза. Мне показалось, что это было от слез. Взгляд его был абсолютно растерян. За окном было лето, и в поезде было довольно тепло, но он был одет в красный теплый свитер с длинными и широкими рукавами. Он посмотрел на меня несколько секунд своими серыми большими глазами и снова уткнулся в подушку. Я, поняв, что меня не хотят видеть, решил не мешать и поспешил удалиться, но в тот же миг мне пришла в голову мысль, что здесь просто так ничего не бывает, и если я встретил здесь кого – то, то по крайней мере, должен выяснить, не могу ли я быть ему чем – нибудь полезен. Я вернулся и, подойдя к нему, спросил:

– Извините меня за навязчивость, но, не могу ли я вам чем – нибудь помочь?

Услышав меня, парень снова приподнялся и вновь посмотрел на меня.

– Благодарю вас, – ответил он, всхлипывая, – к сожалению, не можете.

– Очень жаль, – ответил я, – и все – таки, если вы передумаете, то можете на меня рассчитывать, а может быть, вам захочется с кем – нибудь поговорить. Правда, в этом случае, у вас выбор не велик, – пытался пошутить я, – кроме меня в этом вагоне, все равно больше никого нет.

– Никого нет? – спросил удивленно парень, перестав всхлипывать.

– Да, мы здесь совершенно одни.

– Вдвоем в целом вагоне? – он слегка усмехнулся, – в конце сессий в институтах, людям билетов не достать на поезд, а мы вдвоем в целом вагоне.

Он снова погрустнел.

– Спасибо вам за предложение, но если мне будет что – нибудь нужно, я обращусь к проводнику.

Я вздохнул, глядя на него, и сказал:

– Не хочу вас разочаровывать, но боюсь, что это вам сделать не удастся.

– Это почему же?

– Я же говорю вам, что мы здесь с вами едем вдвоем. Больше нет ни души.

– Мне сейчас не до шуток, если вы хотите развлечься, то, простите, вам придется поискать другую компанию.

– Мне, к сожалению, выбирать не приходится.

– Что вы хотите этим сказать? – уже немного раздраженно сказал парень.

– Только то, что сказал, – ответил я и направился в сторону выхода.

Немного не доходя до двери, я обернулся и добавил:

– Да посмотрите же вы, хотя бы на таблички в этом купе!

Он повернул голову и его взгляд застыл на четырех цифрах «шесть».

– Вот видите, что здесь все места имеют один и тот же номер, также точно и в других купе. Вам не кажется это странным?

– Ничего себе, я занял чужое место! – изумленно произнес парень.

– Вы заняли свое место, не беспокойтесь, ведь на вашем билете написано, что ваше место номер «шесть»?

– Верно, – ответил он, достав свой билет и внимательно всмотревшись в него.

– Все правильно.

– А откуда вы здесь появились? Тоже сели на станции? – спросил он меня, глядя все также подозрительно.

– Да.

– Но я вас не видел. Держу пари, что я был единственным пассажиром, который сел на станции.

– Все очень просто, – ответил я, – просто вы сели на этот поезд на станции сегодня, а я вчера.

– Но, как же это возможно?

– Здесь все возможно, – ответил спокойно я.

– Вы смеетесь надо мной, – обиженно сказал парень.

– Ах, если бы, молодой человек, – ответил я, тяжело вздохнув.

– Вы извините, – сказал мне парень, – но, по моему, вам следует обратиться к врачу.

– Вы думаете, что я простудился? Вряд ли. Да и откуда здесь взяться терапевту?

– Я имею в виду не терапевта…, а психиатра, – сказал парень, явно желая задеть меня.

После его слов, из меня вырвался громкий хохот.

– Вы развеселили меня, – сказал я ему, – нет, я не душевно больной.

Он подозрительно посмотрел на меня, а потом сказал:

– Ваши слова еще раз доказывают обратное.

Я снова расхохотался.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Сумасшедшие никогда не считают себя таковыми на самом деле. Но не переживайте, это не мой случай.

Парень продолжал на меня подозрительно смотреть.

– Дайте мне пройти, – сказал он, встав с полки.

– Да, пожалуйста, – ответил я.

Он вышел и направился в начало вагона. Я же вышел из купе и встал напротив, лицом к окну. На улице уже было совсем светло. Светило солнце, которое слепило меня даже через оконное стекло. Мне было нужно сделать всего пару шагов, чтобы перейти в следующий вагон, но я не делал их, так как твердо знал, что пока должен оставаться здесь.

Через несколько минут, снова явился молодой человек. Он с опаской подошел ко мне и сказал:

– Как на зло, куда – то проводник запропастился.

Я посмотрел на парня, вздохнул и ничего не отвечая, отвернулся и продолжил смотреть в окно. Мы так стояли, молча, какое – то время, пока он, снова, не нарушил тишину.

– Вы, правда, не сумасшедший? – робко спросил он.

– Да я уже и сам не знаю, – не сразу ответил я.

– Извините, – сказал он.

– Пустяки, – ответил я, а потом, глядя на парня, спросил, – из – за чего вы так расстраивались, сессию не сдали?

Теперь рассмеялся парень.

– Вы что, разве можно расстраиваться из –за такой ерунды, – ответил он мне.

– Действительно, – согласился с ним я, – тогда от чего?

– Это личное, – сказал он, опустив глаза.

– О, понимаю, – сказал я, – с девушкой поссорились?

– А как вы догадались?

– Ну, пожалуй, это единственное, что может являться не ерундой, – ответил я серьезно, потешаясь в душе над его юностью.

– Это точно, – сказал парень, тяжело вздохнув, совсем не поняв моего юмора.

«Ну и к лучшему», – подумал я, вспомнив себя в его годы.

– Проводник уже успел накормить вас?

– Да, это был просто превосходный завтрак. Никогда не думал, что в поездах могут так готовить. Жаль, что обедом здесь теперь кормить некому.

Его слова еще раз свидетельствовали о том, что проводника мы больше сегодня не увидим.

– А мне вчера повезло больше, меня кормили восхитительным обедом.

– Странно, почему вчера вас кормили обедом, а сегодня проводник куда – то исчез в это время?

– Все очень просто, – ответил я, – может быть, здесь кормят только один раз, я так думаю, что это такая традиция, ну, как знаете, в хорошем отеле предлагают приветственный коктейль или бутылку вина в день приезда, а я вчера, как раз, сел на поезд во время обеда. А вы сели на поезд сегодня утром, как раз, во время завтрака, кстати, в котором это было часу?

– Пару часов назад, – ответил он и посмотрел на часы, – сейчас скажу точно.

«Ну, ну», – подумал я.

– Ой, мои часы остановились, – воскликнул он, – скажите, который сейчас час.

– Не скажу, – ответил я.

– Почему?

– Угадайте с трех раз, – пытался шутить я, – мои часы тоже стоят.

– Тоже стоят? – удивленно спросил он.

– Да, тоже стоят, – повторил я, – да не удивляйтесь вы так, часы останавливаются именно в тот момент, когда человек садится на этот поезд, или когда…, впрочем, это тебе пока знать рановато.

К счастью, он не обратил внимания на мои последние слова и снова посмотрел на часы.

– Значит, – радостно заключил он, – я сел на этот поезд ровно в шесть часов утра.

– Ха – ха – ха, – раздался рядом чей – то смех, – как же, как же, ты сел на этот поезд ровно в четыре часа тридцать семь минут.

Это был проводник. Тот самый, который кормил меня вчера борщом и любезно улыбался. Сегодня же он выглядел иначе. Нет, нет, внешне это был тот же самый человек. Вот только его глаза были сегодня, какие – то дикие и злые. От вчерашней любезной улыбки не осталось и следа. Вместо нее, на лице была недовольная гримаса.

Парень, ничего не понимая, смотрел то на меня, то на проводника. Разумеется, в эту самую минуту я, одним махом, полностью потерял перед ним весь свой респект. В его взгляде чувствовалось недоумение. Я оказался не прав, сказав ему, что проводника здесь больше нет, да и вообще я оказался полным идиотом, по тому, что с уверенность делал свои никчемные умозаключения, забыв, что дважды в одну и ту же воду войти невозможно.

– Но, – парень посмотрел на меня и отвернулся в сторону проводника, – почему тогда мои часы остановились в шесть часов.

– Да по тому, что ровно в шесть часов ты умер! – заявил ему проводник.

Парень побледнел.

– Да вы здесь все сумасшедшие! – закричал он.

– Ты что не веришь? – хохотал проводник.

Потом он с издевкой добавил:

– Сев на этот поезд, ты вскрыл себе вены из – за несчастной любви! Разве ты забыл?!

– Сумасшедшие, – повторял парень.

– Да ты взгляни на свои руки? – не унимался проводник.

Парень засучил рукава свитера и моему взору предстали его окровавленные руки.

Парень начал метаться в истерике от меня к проводнику и обратно. Проводник хохотал над ним, как очумелый. Я, что было сил, прижал парня к себе. Он вырывался. Мне с трудом удавалось его сдерживать.

– Пошел прочь отсюда, – крикнул я проводнику, – не то я с тобой разберусь!

Проводник расхохотался еще сильнее, но, как ни странно, послушался меня и удалился в начало вагона, вероятно, в свое купе.

– Не слушай его, – сказал я парню, – это не правда.

– Оставьте меня в покое, – вдруг совершенно спокойно сказал он и оттолкнул меня, – он хотя бы, действительно, знает, что говорит…, в отличие от вас.

Мне стало не по себе, ведь он был абсолютно прав.

– Извините меня, – сказал я.

– Не стоит, – махнул он рукой, и направился на свое место, – вам давно пора в следующий вагон, чего вы ждете?

Я пошел вслед за ним, но он, открыв дверь своего купе, зашел внутрь. Воспользовавшись моментом, пока он еще не закрыл дверь, я крикнул ему, правда, совсем не надеясь на положительный ответ:

– Я думал, может быть, вы все – таки передумаете и вскоре присоединитесь ко мне?

Парень обернулся и, презрительно посмотрев на меня, сказал:

– Это вы присоединитесь ко мне, – потом он сделал паузу и, усмехнувшись, добавил, – надеюсь, что это произойдет не слишком скоро.

– Я, к вам? – не понял его я.

– Да, вы ко мне, – усмехнулся парень, – когда умрете.

Сразу же после этой фразы, я услышал, как с шумом передо мной закрылась дверь.

Я, находясь под впечатлением от только что услышанного, хотел еще чего – то спросить у парня. Но, когда я открыл дверь купе, за которой скрылся этот молодой человек, то, ровным счетом, никого не обнаружил. Купе было совершенно пустым. Я не поверил своим глазам и крикнул в пустоту:

– Эй, парень! Ты где?!

Ответа не последовало. Я заглянул под полки, но там было пусто, в общем, я обшарил все это купе, в надежде еще раз встретиться с этим парнем, но, увы, мне не удалось его обнаружить.

Я понимал, что мне уже давно следовало привыкнуть к подобным вещам, которые творились здесь по – всюду, но почему – то, это у меня пока не получалось. И я продолжал удивляться. Сейчас я извлек, пожалуй, один из самых основных уроков, я понял, что здесь, я ровным счетом из себя ничего не представляю. Здесь следует забыть о том, что я босс крупной фирмы, и о всем таком. Здесь имеет значение только то, что у тебя имеется в душе и в сердце. Все прочее, может причинить только вред. Поэтому, я окончательно убедился в том, что мне следует распрощаться, первым делом, со своей напыщенной важностью, и, перестать думать, что я здесь умнее всех.

Я вышел в тамбур, чтобы отправиться в следующий вагон. Ведь теперь оставаться в моем вагоне было совершенно бессмысленно. Я надеялся, что, когда перейду в следующий вагон, то вновь встречу доброго мужчину в шинели, который снова меня выручит, одолжив ее на зимнее время. Мне самому стало смешно от своих мыслей. Особенно меня рассмешило «зимнее время», в которое я надеялся через несколько секунд окунуться с головой. Каково же было мое удивление, когда войдя в следующий вагон, я не встретил мужчину в шинели. Я постоял там несколько минут, в надежде, что он вот – вот появится, но мужчина не появился. Я немного расстроился из – за того, что не увидел здесь его, не только по – тому, что нуждался в его шинели, а просто, он был единственным в этом поезде, чья компания была мне приятна. Честно говоря, когда я его видел, у меня даже на душе становилось легче, по тому, что я знал, ничего плохого, пока он рядом, со мной случиться не может. Это выглядит смешно, но я стал считать его своим ангелом – хранителем.

Итак, я его не встретил. Я выглянул в окно.

«Ба! Да на дворе – то лето!» – обрадовался я. Это означало, что шинель мне на этот раз не понадобится. Теперь мне стала ясна причина, по которой, здесь меня не поджидал мужчина в шинели. Дальше, мне оставалось только одно – идти вперед.

Я заглянул в купе проводника. Оно пустовало. И это казалось мне уже абсолютно нормальным. Я постучал в следующую дверь, в ту самую, из которой в прошлый раз высовывалась говорящая голова. Я подумал, что было бы забавно, увидеть того сумасшедшего человека с взъерошенными волосами в совершенно не свойственной ему одежде, например в смокинге.

– Прошу вас, входите, – раздался голос за дверью, пока я фантазировал.

Я робко открыл дверь. Невероятно, но я увидел ту же самую говорящую голову, которая высовывалась на мой стук в прошлый раз. Только теперь я видел не только голову, моему взору предстал этот человек целиком. Это был высокий джентльмен, одетый в черный элегантный и, по всему было видно, не дешевый костюм, черные ботинки, ослепительно белую рубашку и черную бабочку. Его волосы были не взъерошены, как в прошлый раз, а аккуратно спускались к плечам красивыми волнами. От мужчины исходил приятный аромат парфюма. Он вопросительно, хотя и, как мне показалось, вполне дружелюбно смотрел на меня.

– Извините, – сказал я, – что потревожил вас.

– Пустяки, – учтиво ответил он и предложил мне присесть.

Сам он присел только после того, как я принял его предложение. Это еще раз свидетельствовало о его хороших манерах. По видимому, на этот раз и его внутренний мир изменился и соответствовал его внешнему облику. Он продолжал выдерживать паузу, и я вынужден был начать разговор первым:

– Я, видите ли, так же, как и вы вынужден следовать в этом загадочном поезде.

Я понимал, что говорю полную чушь, но мужчина, только снисходительно кивнул мне на это головой и любезно улыбнулся. Мне ничего не оставалось, как продолжить свой монолог.

– Несколько раз я пытался выяснить, который сейчас час, но все тщетно. Никто, из встретившихся здесь мне людей, не знает, когда мы, наконец, приедем в город.

Мужчина продолжал смотреть на меня и кивать головой. Тут я решил отбросить всякие условности и задал ему вопрос:

– Может быть вам известно что – нибудь о времени нашего прибытия в город?

– Нет, любезный, я же вам еще в прошлый раз ответил, что все, что касается времени, меня абсолютно не интересует, как, в прочем, и все остальное, простите, что не смог оказаться вам полезным. Хотя, если вы хотите меня еще о чем – то спросить…

– Нет, пожалуй, – перебил я его, поняв, что, не смотря на кардинальное изменение внешнего вида, суть этого господина осталась прежней, – это все.

Я поспешил удалиться и уже не увидел, покрутил ли этот мужчина указательным пальцем у своего виска, как в прошлый раз. Скорее всего, на этот раз, нет. Но в том, что он подумал обо мне, как о сумасшедшем, сомнений быть не могло. Я закрыл дверь его купе. Второй раз после встречи с этим человеком, у меня вновь оставался неприятный осадок.

Я не хотел растягивать надолго свое присутствие в этом вагоне, поэтому стремился не отвлекаться по пустякам. Я шел быстро, совсем не обращая внимания даже на то, что происходило за окном. Я подошел к следующей двери. Сделав глубокий вдох, я постучал. Мне не ответили. Я приложил ухо к двери и услышал мужские голоса. Я сразу узнал бас одного из них, который в прошлый мой визит был особенно словоохотлив. Подумав, что пассажиры этого купе слишком увлеклись своим занятием и не расслышали моего стука, я решил, что не случится ничего страшного, если я войду без приглашения.

Я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Передо мной было двое мужчин, которые о чем – то горячо спорили. Я готов был поклясться, что вижу их впервые, не смотря на то, что голоса их я уже слышал в прошлое свое посещение. Оба мужчины были одеты на сей раз в бордовые сатиновые халаты, из – под которых виднелись ослепительно белые рубашки и шейные платки из атласа. Халаты, надетые на них, были чуть ниже колена, поэтому я без труда увидел, что у одного мужчины были серые, а у другого черные брюки, обувь же была черной у обоих. На этот раз, в их купе, как и в предыдущем, стоял аромат изысканного парфюма. Мужчины продолжали спорить, не обращая на меня никакого внимания. Один, тот, что был побасистее, не смотря на свой благородный внешний вид, встал и вцепился в плечи другого своего приятеля, который продолжал сидеть, начав его трясти. Я не знаю, переросла бы их ссора в драку, или нет, если бы я не покашлял несколько раз, чтобы, наконец, привлечь к себе их внимание. Тот, что был побасистее, посмотрел в мою сторону, и тут, же любезно заулыбался, его руки в один миг соскользнули с плеч приятеля и поднялись к голове. Он стал тщательно приглаживать свои волосы, которые, на самом деле, слегка взъерошились. Но, было видно, что этим жестом, он хотел, как можно сильнее сгладить мое впечатление от только, что увиденной картины. Второй же в это время, поправил, как бы невзначай сдвинувшийся на бок шейный платок и закурил сигару, ловко отрезав ее край специальными ножницами. К приятному аромату парфюма, тут же добавился еще и аромат его сигары, который, казалось, сделал запах в купе еще более приятным. Пока он проделывал эту процедуру, тот, что побасистее, усадил меня на полку и предложил маленькую чашечку кофе.