bannerbanner
Почему бы и нет?
Почему бы и нет?

Полная версия

Почему бы и нет?

Язык: Русский
Год издания: 2019
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 6

– Кто сказал?

– По телефону!

– Не знаю… – безмятежно ответил Крылов. – Я не говорил.

Кучерявый набычился:

– Что у вас тут за контора? Кто главный?

Остальные подошли поближе. В зале появился Каневский:

– В чём проблема?

Через пять минут они с верзилой были друзьями. Компания уехала, увезя с собой полмагазина.

– Надо быть внимательнее, – пожурил меня Каневский и показал визитку. – Слышал про «Строймонтаж»?

Это была известная в городе строительная фирма. Я заглянул в карточку. На белом фоне мелкими буквами было написано: «Просто ПОЛОНСКИЙ». И номер сотового телефона.

С тех пор Полонский покупал у нас всё, к чему можно добавить слово «самый»: самый мощный снегоход, самый дорогой квадроцикл, самый быстрый аквабайк. Модели обновлялись каждый год, и за десять лет компания Полонского набрала разной техники на целое состояние.

В конце концов, в караван решили отправить меня. С напарником вышла заминка. «Может, жена поедет? – предложил я. – Она ответственная». Как будто они её не знали!

После недельного раздумья учредители согласились. «Вот здорово: и поработаем, и отдохнём, и попутешествуем» – обрадовалась Юля. Моё настроение было не таким весёлым. Что вскоре и оправдалось: старт каравана отодвинули на месяц. Теперь вместо июля мы отплывали в августе, а это уже конец сезона! Кому нужны гидрики?

Правда, моей задачей было ещё «изучение рынка, поиск потенциальных продавцов и популяризация техники Bombardier». И всё же главной причиной поездки стали двенадцать непроданных гидроциклов – чудовищное количество для нашей маленькой фирмы.

Накануне отъезда я впервые прокатился на аквабайке. В перерывах между моими падениями Каневский показывал, как сушить свечи и очищать водомёт.


Караван состоял из баржи и пассажирского теплохода. На теплоходе мы жили, а на барже размещались выставка-продажа и склад товаров. В нашем выставочном закутке стояли два гидроцикла, картонный снегоход и «видеодвойка» (кто забыл: это телевизор с встроенным видеомагнитофоном). На экране беспрерывно мельтешили крошечные аквабайкеры.

«МАРКЕТИНГ»

Любое появление техники Bombardier в масс-медиа мы воспринимали, как маленький триумф. Однажды по телевизору показали, как премьер Черномырдин бороздит воду гидроциклом Sea-Doo, потом на том же гидрике каталась жена президента Ельцина.

В Питере появилась очередное глянцевое издание. Новичкам нужны были красивые картинки, и я подсунул им нахальную статью под названием «Виктор Черномырдин и Наина Ельцина увлеклись Bombardier». Текст украшало изображение разноцветного гидроцикла.

Для каравана мы взяли пачку этих ярких газет. Они веером лежали на аквабайке так, чтобы жирный заголовок бросался в глаза.

Между городами все отдыхали. Днём солнечные ванны, вечером разговоры на палубе. В ресторане – танцы. Иногда в ресторан спускались охранники, и начинался праздник ВДВ: пассажиры жались по стенкам, а центре топтались суровые здоровяки в тельняшках. На поясе у каждого зловеще оттопыривалась кобура. Однажды кто-то достал пистолет, и танцы закончились досрочно. После этого охранников в ресторан не пускали.

На стоянках я катался на гидроцикле, потихоньку набираясь опыта. В Казани прямо напротив Кремля сел на мель. В Нижнем, когда я с открытым капотом сушил свечи, мимо промчался катер, залив гидрик водой почти до краёв. В Саратове крючок рыболова чуть не вырвал мне глаз.

В Астрахане, разогнавшись по вечерней глади, я вдруг получил по лбу такой удар, что едва не упал. «Подстрелили!» – мелькнуло в голове. Оказалось, в меня врезался здоровенный жук. Или я в него?

– Так тебе и надо. Нечего в темноте кататься, – сказала жена, выковыривая из моего лба жучиную морду. – А если бы он попал в глаз?

– Мне повезло.

– А жуку-то нет!

Пожалела… Встретила бы она его дома!


В Ярославле пришёл молодой неряха в растянутой майке и стоптанных сандалиях:

– Кто тут вчера на жёлтом гидрике катался?

– Я.

– Продаётся?

– Да.

– Сколько стоит?

Я назвал цену.

– Ага… – он немного подумал. – Возьму. Съездим за деньгами?

И протянул руку:

– Голубев. Владимир. Меня тут знают.

На причале стоял глазастый «мерс». «Ого! – подумал я. – Их и в Питере-то ещё немного!».


По дороге Голубев звонил по сотовому:

– Алё, это кто? Сколько денег в кассе? Соберите все, я сейчас приеду.

Через полчаса я выносил из магазина коробку от ксерокса. (Шутка 1996 года. На самом деле коробка была обувная). Голубев шёл рядом и, размахивая руками, рассказывал о своём гидроцикле Polaris. Продавщицы смотрели на меня с ненавистью.

На следующий день Голубев собрал друзей и решил показать класс. Кажется, во всём Ярославле аквабайк был только у него. Голубев сел за руль, резко нажал на газ… и кубарем слетел назад. Гидрик качался на волнах метрах в двадцати.

– Вот это да! – заорал Голубев. – Видели? Вот это мощь! Ахуеть!

Тогда этот стодесятисильный аквабайк был самым мощным в отрасли.

Вечером весь корабль поздравлял нас «с почином». Да мы и чувствовали себя королями: одним махом получили сумму, которую большинству здесь не заработать за всю поездку.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

В Нижнем Новгороде проходила знаменитая ярмарка, и я решил показать там гидроцикл. Конечно, не на самой выставке, а рядом. Попросил жену поездить по воде взад-вперёд, а сам с буклетами расположился на набережной. Люди, в общем, поглядывают… но как-то вяло, без обычного «Смотри, смотри!».

Наконец, слышу истошный крик: «Славон, иди приколись!!!». По набережной бежит ватага подростков… но не в сторону аквабайка, а к новенькому ВАЗ 2110.

После Нижнего лето закончилось. Его как будто закрывал наш караван: куда бы мы ни прибывали, через два-три часа небо заволакивали чёрные тучи, холодало и начинался ливень. Из города караван уходил под проливным дождём. Больше, чем на полдня, оторваться от тучи не удавалось. Катания на гидрике стали реже, а о продажах оставалось только мечтать.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

В этот год проходили президентские выборы. На Ельцине уже поставили крест, но он неожиданно оживился, и по всей России пошла кампания «Голосуй или проиграешь!».

На нашем пароходе ехало несколько упитанных представителей Центральной Избирательной Комиссии – ЦИКа. От них всегда несло перегаром. По утрам на палубе какие-то незнакомки трагически пили кофе. «И каждый вечер, в час назначенный…» цикисты вели в каюты очередных незнакомок.

Зато в каждом городе наш караван неизменно встречали представители власти. В Казани министерство торговли устроило такой приём, что впервые за много лет я объелся.

Мы действовали по стандартной схеме: поработав на ярмарке, ехали в город искать продавцов снегоходов и аквабайков. Продавались, как правило, «Бураны» и допотопные подержанные гидроциклы. Иногда я пытался склонить к сотрудничеству директора какого-нибудь автосалона. Директор удивлённо разглядывал буклет и кивал: «Ну да… Ну да…». Результат был нулевой.

Наш бизнес выглядел слишком экзотично.


В пути мы узнали много нового.

Некоторые всерьёз считали, что снегоход – это тот же гидроцикл, поставленный на гусеницу и лыжи.

В Костроме я открыл магические свойства простого бейджа: если нацепить на грудь бирку с собственной фотографией, люди становятся намного отзывчивей.

Почти в каждом городе находился умелец, уверявший, что придумал снегоход «в сто раз лучше этого». (В Волгограде местный Самоделкин двое суток требовал связать его с руководством Bombardier). Особенно много изобретателей оказалось в Рыбинске. Все они были безработными и тосковали по прошлому, а сам город настолько обнищал, что жители ходили по улицам в домашних тапочках.

После Волгограда нас предупредили: «Могут напасть речные пираты». И до самой Астрахани весь пароход отчаянно бухал.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

В Казани Юля вышла на вокзал за сигаретами, но через две минуты вернулась: ей стало страшно. Я поделился этим с таксистом.

– А во что она была одета? – спросил он.

– В юбку…

– Короткую?

– Ну… Вот так.

– Так у нас одеваются проститутки. Скажи спасибо, что не затащили куда-нибудь.

То-то я заметил: мужчины в Казани поголовно носят кожаные куртки и спортивные штаны.

Путешествие продолжалось тридцать три дня. На обратном пути я задержался в Волгограде: его уроженец, наш сотрудник Сергей Олегович – «Олегыч» – нашёл покупателя на пару гидроциклов.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

В Волгограде меня приютили добрые родители Олегыча. Отец любил охотиться, и в доме жила собака редкой охотничьей породы ягд-терьер.

– Вы, Серёжа, собачку не трогайте, – с порога предупредила мама Олегыча, показывая пальцы в шрамах. – Меня вон всю искусала.

Но я уже успел её погладить. Ягд-терьериха, раз в десять меньше моего Джокера, выглядела мирно и за обедом сразу устроилась под моим стулом. Увидев это, мама Олегыча всплеснула руками:

– Не шевелись! Укусит, ей-богу, укусит!

– Да что ты на неё наговариваешь? – нехотя возразил отец Олегыча. – Собака как собака…

Спор был, очевидно, многолетний. В дверь позвонили. Мама пошла открывать, собачка – тоже. Как только щёлкнул замок, раздались короткое рычание и мат.

– Ну вот, опять соседа покусала, – индифферентно констатировал отец. – Придётся наказать.

Собаку заперли в сарай. Каждый день, проходя мимо, я видел в щели под дверью её виноватый нос. Через три дня отец счёл наказание исполненным:

– Ладно, хватит уже. Думаю, осознала.

Сарай отперли. Собачка выскочила на улицу и тут же вцепилась в ногу проходящего мимо мужика. В тот же день я уехал, и чем всё закончилось, не знаю. Как не знаю и того, почему в моей памяти злая собачка оставила светлый след.

Покупатели Олегыча оказались мифом, и возвращение домой не было триумфальным: стоимость единственного проданного гидроцикла едва покрыла расходы на поездку. Я чувствовал себя виноватым.

Но страдать было некогда. В РОСАНе меня ждал сюрприз – сразу два рекламных сотрудника: юный выпускник института Образцов и шустрый армянин Тигран.

Сквозь дебри рекламы

Три пути ведут к знанию:

путь размышления – самый благородный,

путь подражания – самый легкий,

и путь опыта – самый горький.

Конфуций

Тигран энергично взял нашу рекламу в свои волосатые руки. Сначала он обменял гидроцикл на эфирное время «Европы Плюс». Потом часть этого времени обменял на рекламу в журналах. Ещё часть – на аренду рекламных щитов. Щиты – на эфир других радиостанций. Нам с Образцовым Тигран доверил творчество. Несколько дурацких слоганов и ролик «Я купил себе Скиду на резиновом ходу» ему понравились.

Как все южане, Тигран выстраивал отношения по принципу «ты мне – я тебе». Потирая руки, он обещал:

– Ребята, мы с вами сделаем крутое агентство! У меня куча клиентов!

Его действительно знали все. Так нам казалось. Через год деловая активность Тиграна учредителям разонравилась, и он исчез. Где ты, наш первый продвиженец?


Алексея Образцова деликатно обозначили как моего помощника. Для начала – чтобы обозначить всю бездну моей некомпетентности – Образцов вручил мне семисотстраничный том «Основы маркетинга» Котлера.

Прочитав оглавление, я на неделю потерял веру в себя. Потом одну крайность сменила другая. Мне казалось глупым читать что-нибудь, не связанное с маркетингом и рекламой. Я хватался за журналы, учебники, популярные брошюры, посещал семинары… За последующие десять лет мне с трудом удалось прочесть три художественных книги. Хорошо, что это время уже позади.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

Знакомая пригласила меня на семинар по маркетингу. Ничего не подозревая, я пришёл в указанный бизнес-центр. В холле меня смутила огромная фотография какого-то типа в очках. Впрочем, начало было безобидным: разумные вопросы, занятные ответы, какие-то примеры… Но что-то начинало напрягать. Посмотрев вокруг, я понял: все лица, как одно, выражали благоговение. Звучавшее время от времени имя «Рон Хаббарт» мне ничего не говорило, я лишь догадался, что это и есть тот самый очкарик. И только в перерыве, увидев прилавок с литературой, прозрел. Сайентологи! О них я ничего не знал, кроме того, что сайентологию почему-то осуждают.

Я огляделся ещё раз. Чувствовалось, что все здесь «на одной волне». Мне стало неуютно, но интересно. Я удвоил внимание. Пытался разобраться, старательно записывал… Всё оказалось несложно, и я искренне порадовался за выступающих, которым Хаббарт помог найти опору в жизни.

Было особенно приятно, что я не из их числа.

Нам регулярно звонили из малоизвестных изданий:

– Вам реклама нужна?

– Вообще-то нужна…

– Дайте у нас объявление, и о вас узнает весь город!

– А вы кто?

– Мы «Северная столица» (или «Балтийский ветер», или «Невский берег»). У нас такой-то тираж, распространяемся там-то и там-то

– Сколько стоит?

Мне называли цифры, иногда не очень страшные.

– А кто ваши читатели?

На этот вопрос все отвечали одинаково:

– Ну, это люди с достатком выше среднего, руководители и бизнесмены.

Некоторые добавляли к ним иностранцев и чиновников.

– Не знаю, – говорю. – Нужно подумать…

– Что тут думать? У нас скоро дедлайн!

– Что?

– Отправляем номер в печать!

– А-а-а… Ну отправляйте, а мы пока обсудим.


Со временем терпения у меня поубавилось.

– Девушка, вы куда звоните?

– Разве это не «Росан»?

– РОСАН. А вы знаете, чем мы занимаемся?

– Автомобилями, да?

– Нет.

– Как нет? А чем?

– Ну, например, снегоходами.

Долгая пауза. Я прощаюсь и кладу трубку.


Журнал «Петербургский стиль» умудрился-таки в обход меня получить от РОСАНа семьсот долларов за статейку о Bombardier. Это была серьёзная сумма. Я позвонил в редакцию:

– Знаете, произошла ошибка. Нам не нужна реклама.

– Как не нужна? О вас узнает весь город!

– Нам не нужен весь город. И ваш журнал тоже.

(Тоскливостью он мог посоревноваться с изданием «Советские профсоюзы»). Статья не вышла, но деньги нам не вернули. А скоро исчез и журнал.


О рекламе я думал днём и ночью. Советоваться было не с кем – московский офис Bombardier рекламой не интересовался, учредители обсуждали только бюджет. И я самоуправно принял важное решение: продвигать не торговые марки Ski-Doo и Sea-Doo, а название производителя – BOMBARDIER.

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

«МАРКЕТИНГ»

Не знаю, как обстояло дело в Америке, но в России названия «Си-ду» и «Ски-ду» на редкость невыразительны, да и читаются с трудом. Зато «Бомбардье» подошло как нельзя лучше: энергичное, как барабанная дробь, быстро запоминается и солидно выглядит.

Кроме того, это мощный зонтичный бренд. «Можно не тратить деньги на продвижение отдельных марок Lynx, Sea-Doo и Ski-Doо, а сфокусировать внимание потребителей на одном названии», – решил я, начитавшись маркетинговой литературы.

И, хотя по корпоративным правилам Bombardier нужно было рекламировать только торговые марки, я смело (как и положено дилетанту) сделал по-своему.

Через несколько лет канадские маркетологи объявили, что «использование имени производителя будет положительно влиять на позиционирование всей продукции». Надписи Bombardier на технике стали крупнее, а дистрибьюторам рекомендовали упоминать название Bombardier в рекламе.

После этого я перестал смотреть на «Большого брата» снизу вверх. Во всяком случае, в том, что касается России.

Название Bombardier я стремился пропихнуть везде. Буклеты, прайс-листы, статьи в прессе, плакаты на ограде РОСАНа… Даже всерьёз планировал нанять хулиганов-граффитистов, чтобы они расписали бетонные заборы и откосы под железнодорожными мостами.

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

Потому что на это я не решился.


Упоминание других марок воспринималось мной как вызов. Повсюду должны быть только мы! Это нашло выражение в новом слогане: «Кто не с нами, тот позади». Грубо, но вполне в духе девяностых.

«МАРКЕТИНГ»

Время открытий продолжалось. Я вывел новое правило: хочешь добиться быстрого результата – не бойся быть примитивным. Лучше всего срабатывали самые простые фразы. Дошло даже до «Бомбардье – это хорошо!».

Главное – не путать простоту с безграмотностью.

Наш рекламный бюджет был, мягко говоря, скромным. Одобрялись суммы до пятисот долларов. Цифра «восемьсот» настораживала, «тысяча» вызывала неудовольствие. Впрочем, всё зависело от настроения учредителей. Планирование сводилось к обсуждению по принципам «СтОит – не стОит» и «Почему бы и нет?».

МЕЖДУ ПРОЧИМ

В торговый зал вошёл, как показалось, очередной клиент – дородный мужик в дублёнке. Потоптался возле снегохода. Посмотрел телевизор. Представился:

– Вячеслав. Давай сделаем совместную рекламу!

Не люблю фамильярности. Нехотя спрашиваю:

– Это как?

– У меня бар на Сенатской, – небрежно роняет мужик и делает паузу. Я уважительно киваю. Мужик оживился:

– Ставим там снегоход. Сверху сажаем Кузьмича. Снимаем рекламу и крутим по телевизору!

– Какого Кузьмича?

– Как какого? Этого, из «Национальной охоты»!

– Почему Кузьмича?

– Дак его все знают! Будет мажористо: бар, все бухают, тёлки… И Кузьмич на снегоходе!

Я молчу.

– Ну как? – радуется мужик. – Моя идея!

– А у вас есть друзья на телевидении?

Не спрашивать же: «Вы дурак?».

– Зачем? Кузьмича и так все знают!

– А, так вы с ним знакомы?

– Нет. Короче, приходи, увидишь, у меня всё круто. Мясом угощу!

Я вегетарианец уже лет пять.

– Не знаю…

– Да чего там! У нас весело: народ разный, тёлки… И Кузьмич на снегоходе! – мужик подмигивает. – Придёшь?

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

Потому что не можешь его послать, интеллигент хренов.

Мужик звонил почти каждый день:

– Ну, когда снимаем?

– Пока не готовы, – уклоняюсь я, – руки не доходят.

Потом просто не брал трубку.

Прошло полгода.

– Алё, вы что там, спите?

– Что такое?

– Забыли? Это Вячеслав!

– А-а-а…

– Рекламу-то делаем или нет? Бар, все бухают, тёлки… И Кузьмич на водном мотоцикле!

Я рассказал об этом Каневскому – вот, дескать, какой дурак названивает. «Зато какая активность! – наставительно сказал Каневский. – Представляешь, что бы он сделал с реальным Кузьмичом? Бери пример!»

Снегоходный кросс

В январе РОСАН проводил второй «Кубок России по снегоходному кроссу». Снова пригласили прошлогодних победителей из Финляндии. В этот раз те решили приехать налегке, а снегоходы по финской простоте отправили на грузовике в Питер.

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

Узнав об этом, Крылов понял: снегоходы пропали. В лучшем случае, на полгода и с большим убытком. Учредители позвонили Серебренникову. Эрнест Наумович почти не удивился:

– Таможня? Ну вы, ребята, даёте… Ладно, сейчас разберёмся, – и по-отечески добавил: – Теперь вы понимаете, для чего нужен Оргкомитет?

Оргкомитет соревнований был сформирован под руководством Серебреникова и Яковлева. В него входила масса ненужных, как нам казалось, людей – чиновники, генералы, руководители каких-то управлений… Возглавлял эту пёструю компанию один из вице-губернаторов.

Через двадцать минут Эрнест Наумович сообщил, что вопрос решён и грузовик ждут на границе.

На следующее утро Крылов приехал на пост с парой неразборчивых инвойсов. Зная таможню, он был уверен, что его тут же выгонят. Вместо этого начальник пригласил Крылова в кабинет. Пока они пили кофе, сотрудники оформили документы и через двадцать минут грузовик, к изумлению Крылова, покинул таможню.

После соревнований Оргкомитет упразднили. На отправку снегоходов назад Крылов потратил трое суток.

Хлопоты себя оправдали: финны на Bombardier победили так же легко, как и год назад. Зрителей тоже собралось не меньше, да и гонки оказались зрелищнее, чем в прошлый раз.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

На соревнованиях отличились ребята из Нового Уренгоя. Один решил прямо во время заезда подъехать к каким-то девушкам, и нечаянно подрезал известного гонщика Зорина. Зорин остановился, дал сопернику «в бубен» и поехал дальше.

Другой уренгоец почему-то остался без снегохода. С досады он выпил, сел на чужой снегоход… и с первого же трамплина улетел в толпу зевак, чудом никого не покалечив.

Такие вот были времена. Неформальные.

Снегоходы Bombardier в России представлял Владислав Третьяк. Был, так сказать, рекламным лицом марки. Многие по простоте считали его владельцем компании – обращались за техникой, просили скидку… В регионах я не раз слышал: «А, Бомбардье? Это где Третьяк главный?».

Легендарное имя открывало любые двери. Громадный хоккеист легко общался, охотно раздавал автографы и мог выпить много водки. Любая презентация с ним проходила как по маслу.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

Встречать Третьяка в Пулково поехал Крылов. Самолёт задерживался. Оказалось, кто-то из начальников «Шереметьево» устроил в честь Третьяка небольшое застолье.

«Я на самолёт опоздаю!» – говорил Владислав Александрович после очередного тоста.

«Ничего-ничего! – успокаивал начальник. Без нашей команды никто не улетит!».

И самолёт с пассажирами ещё час стоял на поле.

Телеэфир снова вёл Серебренников. На этот раз разговор шёл живее: Каневский говорил, Кушуль улыбался, Яковлев озабоченно смотрел на стол. Третьяк был в ударе:

– Конечно, нам ещё трудно конкурировать с иностранными гонщиками. Тем более, если они на снегоходах «Бомбардье», которые в Петербурге продаёт фирма РОСАН.

Эрнест Наумович незаметно делал ему страшные глаза: мол, эфир прямой, рекламировать нельзя. «Ясно!» – кивал Третьяк.

И через минуту снова говорил про «Бомбардье».

Маленький дистрибьютор

В Северной Европе и России дистрибьютором (то есть поставщиком для дилеров) техники Bombardier была финская компания, производившая снегоходы Lynx. Продажи в России быстро росли, и канадцы решили открыть в нашей стране сразу несколько дистрибьюторов. РОСАН тоже захотел стать дистрибьютором.

Крылову это не понравилось: лишние хлопоты, проблемы, а главное – ответственность. Говоря об этом, он многозначительно понижал голос:

– Везти технику от производителя, да ещё объявлять себя «дистрибьютором»? Это, знаете ли, совсем не то, что таскать снегоходы контрабасом из Чушки.

– Херня! – сказали учредители. – Главное, получить дистрибьюторские цены, а там посмотрим.

Речь шла о том, чтобы зарабатывать двойную маржу, дилерскую и дистрибьюторскую. О том, что дистрибьютор не имеет права продавать товар в розницу, Кушуль и Каневский знали. Однако рассчитывали как-нибудь запутать функционеров Bombardier.

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?


Крылов скептически хмыкал, вздыхал и поднимал глаза вверх: «Ну не знаю, как скажете… Я ни за что не ручаюсь».

Кушуль и Каневский отправились в Канаду. Переговоры затянулись. Bombardier требовали полную предоплату годового заказа, учредители соглашались только на часть. Несколько раз разговор заходил в тупик. Друзья направлялись к выходу, их возвращали от самых дверей… и всё шло по кругу. Через восемь часов фирмачи сдались.

Москву, Центральную Россию и Поволжье получили две московские компании, а необъятную территорию от Урала до Тихого океана отдали екатеринбуржцам. РОСАН назначили дистрибьютором по Северо-Западу России. И – чудо! – разрешили, как самому маленькому дистрибьютору, продавать технику в розницу.

Важную роль в этом сыграли проводимые РОСАНом соревнования Кубка России (которые в Канаде считали серьёзным вкладом в продвижение Ski-Doo) и руководитель московского офиса Bombardier. Всё тот же бывший чекист.

МЕЖДУ ПРОЧИМ

Чекист (или не чекист?) – в традициях ведомства назовём его M. – обладал специфической манерой общения: говорил ласково, но очень убедительно. Видимо, это отразилось и на его личной жизни: к сорока пяти годам М. успел трижды жениться и развестись.

После второго Кубка России он зачастил в наш офис, а когда мы получили дистрибьюторский контракт, М. стал приезжать почти каждую неделю. Закончилось это его женитьбой на нашей секретарше (то есть, пардон, на офис-менеджере). Офис-менеджер была румяна, хорошо воспитана и моложе М. на двадцать лет.

Говорят, это было приятным, но не единственным подарком РОСАНа.

Первый конкурент

В соревнованиях Кубка России поучаствовал и коммерсант Владимир Бабенко, недовольный превосходством финских гонщиков. Снегоход он купил накануне. Вечером потренировался. Вывихнул плечо, однако утром вышел на старт, готовый к бою. Точнее, к побоищу. Не берусь описывать всё в деталях, скажу лишь, что после первого заезда снегоход Бабенко восстановлению не подлежал.

На страницу:
3 из 6