
Полная версия
Почему бы и нет?
– Кто сказал?
– По телефону!
– Не знаю… – безмятежно ответил Крылов. – Я не говорил.
Кучерявый набычился:
– Что у вас тут за контора? Кто главный?
Остальные подошли поближе. В зале появился Каневский:
– В чём проблема?
Через пять минут они с верзилой были друзьями. Компания уехала, увезя с собой полмагазина.
– Надо быть внимательнее, – пожурил меня Каневский и показал визитку. – Слышал про «Строймонтаж»?
Это была известная в городе строительная фирма. Я заглянул в карточку. На белом фоне мелкими буквами было написано: «Просто ПОЛОНСКИЙ». И номер сотового телефона.
С тех пор Полонский покупал у нас всё, к чему можно добавить слово «самый»: самый мощный снегоход, самый дорогой квадроцикл, самый быстрый аквабайк. Модели обновлялись каждый год, и за десять лет компания Полонского набрала разной техники на целое состояние.
В конце концов, в караван решили отправить меня. С напарником вышла заминка. «Может, жена поедет? – предложил я. – Она ответственная». Как будто они её не знали!
После недельного раздумья учредители согласились. «Вот здорово: и поработаем, и отдохнём, и попутешествуем» – обрадовалась Юля. Моё настроение было не таким весёлым. Что вскоре и оправдалось: старт каравана отодвинули на месяц. Теперь вместо июля мы отплывали в августе, а это уже конец сезона! Кому нужны гидрики?
Правда, моей задачей было ещё «изучение рынка, поиск потенциальных продавцов и популяризация техники Bombardier». И всё же главной причиной поездки стали двенадцать непроданных гидроциклов – чудовищное количество для нашей маленькой фирмы.
Накануне отъезда я впервые прокатился на аквабайке. В перерывах между моими падениями Каневский показывал, как сушить свечи и очищать водомёт.
Караван состоял из баржи и пассажирского теплохода. На теплоходе мы жили, а на барже размещались выставка-продажа и склад товаров. В нашем выставочном закутке стояли два гидроцикла, картонный снегоход и «видеодвойка» (кто забыл: это телевизор с встроенным видеомагнитофоном). На экране беспрерывно мельтешили крошечные аквабайкеры.
«МАРКЕТИНГ»
Любое появление техники Bombardier в масс-медиа мы воспринимали, как маленький триумф. Однажды по телевизору показали, как премьер Черномырдин бороздит воду гидроциклом Sea-Doo, потом на том же гидрике каталась жена президента Ельцина.
В Питере появилась очередное глянцевое издание. Новичкам нужны были красивые картинки, и я подсунул им нахальную статью под названием «Виктор Черномырдин и Наина Ельцина увлеклись Bombardier». Текст украшало изображение разноцветного гидроцикла.
Для каравана мы взяли пачку этих ярких газет. Они веером лежали на аквабайке так, чтобы жирный заголовок бросался в глаза.
Между городами все отдыхали. Днём солнечные ванны, вечером разговоры на палубе. В ресторане – танцы. Иногда в ресторан спускались охранники, и начинался праздник ВДВ: пассажиры жались по стенкам, а центре топтались суровые здоровяки в тельняшках. На поясе у каждого зловеще оттопыривалась кобура. Однажды кто-то достал пистолет, и танцы закончились досрочно. После этого охранников в ресторан не пускали.
На стоянках я катался на гидроцикле, потихоньку набираясь опыта. В Казани прямо напротив Кремля сел на мель. В Нижнем, когда я с открытым капотом сушил свечи, мимо промчался катер, залив гидрик водой почти до краёв. В Саратове крючок рыболова чуть не вырвал мне глаз.
В Астрахане, разогнавшись по вечерней глади, я вдруг получил по лбу такой удар, что едва не упал. «Подстрелили!» – мелькнуло в голове. Оказалось, в меня врезался здоровенный жук. Или я в него?
– Так тебе и надо. Нечего в темноте кататься, – сказала жена, выковыривая из моего лба жучиную морду. – А если бы он попал в глаз?
– Мне повезло.
– А жуку-то нет!
Пожалела… Встретила бы она его дома!
В Ярославле пришёл молодой неряха в растянутой майке и стоптанных сандалиях:
– Кто тут вчера на жёлтом гидрике катался?
– Я.
– Продаётся?
– Да.
– Сколько стоит?
Я назвал цену.
– Ага… – он немного подумал. – Возьму. Съездим за деньгами?
И протянул руку:
– Голубев. Владимир. Меня тут знают.
На причале стоял глазастый «мерс». «Ого! – подумал я. – Их и в Питере-то ещё немного!».
По дороге Голубев звонил по сотовому:
– Алё, это кто? Сколько денег в кассе? Соберите все, я сейчас приеду.
Через полчаса я выносил из магазина коробку от ксерокса. (Шутка 1996 года. На самом деле коробка была обувная). Голубев шёл рядом и, размахивая руками, рассказывал о своём гидроцикле Polaris. Продавщицы смотрели на меня с ненавистью.
На следующий день Голубев собрал друзей и решил показать класс. Кажется, во всём Ярославле аквабайк был только у него. Голубев сел за руль, резко нажал на газ… и кубарем слетел назад. Гидрик качался на волнах метрах в двадцати.
– Вот это да! – заорал Голубев. – Видели? Вот это мощь! Ахуеть!
Тогда этот стодесятисильный аквабайк был самым мощным в отрасли.
Вечером весь корабль поздравлял нас «с почином». Да мы и чувствовали себя королями: одним махом получили сумму, которую большинству здесь не заработать за всю поездку.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
В Нижнем Новгороде проходила знаменитая ярмарка, и я решил показать там гидроцикл. Конечно, не на самой выставке, а рядом. Попросил жену поездить по воде взад-вперёд, а сам с буклетами расположился на набережной. Люди, в общем, поглядывают… но как-то вяло, без обычного «Смотри, смотри!».
Наконец, слышу истошный крик: «Славон, иди приколись!!!». По набережной бежит ватага подростков… но не в сторону аквабайка, а к новенькому ВАЗ 2110.
После Нижнего лето закончилось. Его как будто закрывал наш караван: куда бы мы ни прибывали, через два-три часа небо заволакивали чёрные тучи, холодало и начинался ливень. Из города караван уходил под проливным дождём. Больше, чем на полдня, оторваться от тучи не удавалось. Катания на гидрике стали реже, а о продажах оставалось только мечтать.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
В этот год проходили президентские выборы. На Ельцине уже поставили крест, но он неожиданно оживился, и по всей России пошла кампания «Голосуй или проиграешь!».
На нашем пароходе ехало несколько упитанных представителей Центральной Избирательной Комиссии – ЦИКа. От них всегда несло перегаром. По утрам на палубе какие-то незнакомки трагически пили кофе. «И каждый вечер, в час назначенный…» цикисты вели в каюты очередных незнакомок.
Зато в каждом городе наш караван неизменно встречали представители власти. В Казани министерство торговли устроило такой приём, что впервые за много лет я объелся.
Мы действовали по стандартной схеме: поработав на ярмарке, ехали в город искать продавцов снегоходов и аквабайков. Продавались, как правило, «Бураны» и допотопные подержанные гидроциклы. Иногда я пытался склонить к сотрудничеству директора какого-нибудь автосалона. Директор удивлённо разглядывал буклет и кивал: «Ну да… Ну да…». Результат был нулевой.
Наш бизнес выглядел слишком экзотично.
В пути мы узнали много нового.
Некоторые всерьёз считали, что снегоход – это тот же гидроцикл, поставленный на гусеницу и лыжи.
В Костроме я открыл магические свойства простого бейджа: если нацепить на грудь бирку с собственной фотографией, люди становятся намного отзывчивей.
Почти в каждом городе находился умелец, уверявший, что придумал снегоход «в сто раз лучше этого». (В Волгограде местный Самоделкин двое суток требовал связать его с руководством Bombardier). Особенно много изобретателей оказалось в Рыбинске. Все они были безработными и тосковали по прошлому, а сам город настолько обнищал, что жители ходили по улицам в домашних тапочках.
После Волгограда нас предупредили: «Могут напасть речные пираты». И до самой Астрахани весь пароход отчаянно бухал.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
В Казани Юля вышла на вокзал за сигаретами, но через две минуты вернулась: ей стало страшно. Я поделился этим с таксистом.
– А во что она была одета? – спросил он.
– В юбку…
– Короткую?
– Ну… Вот так.
– Так у нас одеваются проститутки. Скажи спасибо, что не затащили куда-нибудь.
То-то я заметил: мужчины в Казани поголовно носят кожаные куртки и спортивные штаны.
Путешествие продолжалось тридцать три дня. На обратном пути я задержался в Волгограде: его уроженец, наш сотрудник Сергей Олегович – «Олегыч» – нашёл покупателя на пару гидроциклов.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
В Волгограде меня приютили добрые родители Олегыча. Отец любил охотиться, и в доме жила собака редкой охотничьей породы ягд-терьер.
– Вы, Серёжа, собачку не трогайте, – с порога предупредила мама Олегыча, показывая пальцы в шрамах. – Меня вон всю искусала.
Но я уже успел её погладить. Ягд-терьериха, раз в десять меньше моего Джокера, выглядела мирно и за обедом сразу устроилась под моим стулом. Увидев это, мама Олегыча всплеснула руками:
– Не шевелись! Укусит, ей-богу, укусит!
– Да что ты на неё наговариваешь? – нехотя возразил отец Олегыча. – Собака как собака…
Спор был, очевидно, многолетний. В дверь позвонили. Мама пошла открывать, собачка – тоже. Как только щёлкнул замок, раздались короткое рычание и мат.
– Ну вот, опять соседа покусала, – индифферентно констатировал отец. – Придётся наказать.
Собаку заперли в сарай. Каждый день, проходя мимо, я видел в щели под дверью её виноватый нос. Через три дня отец счёл наказание исполненным:
– Ладно, хватит уже. Думаю, осознала.
Сарай отперли. Собачка выскочила на улицу и тут же вцепилась в ногу проходящего мимо мужика. В тот же день я уехал, и чем всё закончилось, не знаю. Как не знаю и того, почему в моей памяти злая собачка оставила светлый след.
Покупатели Олегыча оказались мифом, и возвращение домой не было триумфальным: стоимость единственного проданного гидроцикла едва покрыла расходы на поездку. Я чувствовал себя виноватым.
Но страдать было некогда. В РОСАНе меня ждал сюрприз – сразу два рекламных сотрудника: юный выпускник института Образцов и шустрый армянин Тигран.
Сквозь дебри рекламы
Три пути ведут к знанию:
путь размышления – самый благородный,
путь подражания – самый легкий,
и путь опыта – самый горький.
КонфуцийТигран энергично взял нашу рекламу в свои волосатые руки. Сначала он обменял гидроцикл на эфирное время «Европы Плюс». Потом часть этого времени обменял на рекламу в журналах. Ещё часть – на аренду рекламных щитов. Щиты – на эфир других радиостанций. Нам с Образцовым Тигран доверил творчество. Несколько дурацких слоганов и ролик «Я купил себе Скиду на резиновом ходу» ему понравились.
Как все южане, Тигран выстраивал отношения по принципу «ты мне – я тебе». Потирая руки, он обещал:
– Ребята, мы с вами сделаем крутое агентство! У меня куча клиентов!
Его действительно знали все. Так нам казалось. Через год деловая активность Тиграна учредителям разонравилась, и он исчез. Где ты, наш первый продвиженец?
Алексея Образцова деликатно обозначили как моего помощника. Для начала – чтобы обозначить всю бездну моей некомпетентности – Образцов вручил мне семисотстраничный том «Основы маркетинга» Котлера.
Прочитав оглавление, я на неделю потерял веру в себя. Потом одну крайность сменила другая. Мне казалось глупым читать что-нибудь, не связанное с маркетингом и рекламой. Я хватался за журналы, учебники, популярные брошюры, посещал семинары… За последующие десять лет мне с трудом удалось прочесть три художественных книги. Хорошо, что это время уже позади.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
Знакомая пригласила меня на семинар по маркетингу. Ничего не подозревая, я пришёл в указанный бизнес-центр. В холле меня смутила огромная фотография какого-то типа в очках. Впрочем, начало было безобидным: разумные вопросы, занятные ответы, какие-то примеры… Но что-то начинало напрягать. Посмотрев вокруг, я понял: все лица, как одно, выражали благоговение. Звучавшее время от времени имя «Рон Хаббарт» мне ничего не говорило, я лишь догадался, что это и есть тот самый очкарик. И только в перерыве, увидев прилавок с литературой, прозрел. Сайентологи! О них я ничего не знал, кроме того, что сайентологию почему-то осуждают.
Я огляделся ещё раз. Чувствовалось, что все здесь «на одной волне». Мне стало неуютно, но интересно. Я удвоил внимание. Пытался разобраться, старательно записывал… Всё оказалось несложно, и я искренне порадовался за выступающих, которым Хаббарт помог найти опору в жизни.
Было особенно приятно, что я не из их числа.
Нам регулярно звонили из малоизвестных изданий:
– Вам реклама нужна?
– Вообще-то нужна…
– Дайте у нас объявление, и о вас узнает весь город!
– А вы кто?
– Мы «Северная столица» (или «Балтийский ветер», или «Невский берег»). У нас такой-то тираж, распространяемся там-то и там-то…
– Сколько стоит?
Мне называли цифры, иногда не очень страшные.
– А кто ваши читатели?
На этот вопрос все отвечали одинаково:
– Ну, это люди с достатком выше среднего, руководители и бизнесмены.
Некоторые добавляли к ним иностранцев и чиновников.
– Не знаю, – говорю. – Нужно подумать…
– Что тут думать? У нас скоро дедлайн!
– Что?
– Отправляем номер в печать!
– А-а-а… Ну отправляйте, а мы пока обсудим.
Со временем терпения у меня поубавилось.
– Девушка, вы куда звоните?
– Разве это не «Росан»?
– РОСАН. А вы знаете, чем мы занимаемся?
– Автомобилями, да?
– Нет.
– Как нет? А чем?
– Ну, например, снегоходами.
Долгая пауза. Я прощаюсь и кладу трубку.
Журнал «Петербургский стиль» умудрился-таки в обход меня получить от РОСАНа семьсот долларов за статейку о Bombardier. Это была серьёзная сумма. Я позвонил в редакцию:
– Знаете, произошла ошибка. Нам не нужна реклама.
– Как не нужна? О вас узнает весь город!
– Нам не нужен весь город. И ваш журнал тоже.
(Тоскливостью он мог посоревноваться с изданием «Советские профсоюзы»). Статья не вышла, но деньги нам не вернули. А скоро исчез и журнал.
О рекламе я думал днём и ночью. Советоваться было не с кем – московский офис Bombardier рекламой не интересовался, учредители обсуждали только бюджет. И я самоуправно принял важное решение: продвигать не торговые марки Ski-Doo и Sea-Doo, а название производителя – BOMBARDIER.
ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
«МАРКЕТИНГ»
Не знаю, как обстояло дело в Америке, но в России названия «Си-ду» и «Ски-ду» на редкость невыразительны, да и читаются с трудом. Зато «Бомбардье» подошло как нельзя лучше: энергичное, как барабанная дробь, быстро запоминается и солидно выглядит.
Кроме того, это мощный зонтичный бренд. «Можно не тратить деньги на продвижение отдельных марок Lynx, Sea-Doo и Ski-Doо, а сфокусировать внимание потребителей на одном названии», – решил я, начитавшись маркетинговой литературы.
И, хотя по корпоративным правилам Bombardier нужно было рекламировать только торговые марки, я смело (как и положено дилетанту) сделал по-своему.
Через несколько лет канадские маркетологи объявили, что «использование имени производителя будет положительно влиять на позиционирование всей продукции». Надписи Bombardier на технике стали крупнее, а дистрибьюторам рекомендовали упоминать название Bombardier в рекламе.
После этого я перестал смотреть на «Большого брата» снизу вверх. Во всяком случае, в том, что касается России.
Название Bombardier я стремился пропихнуть везде. Буклеты, прайс-листы, статьи в прессе, плакаты на ограде РОСАНа… Даже всерьёз планировал нанять хулиганов-граффитистов, чтобы они расписали бетонные заборы и откосы под железнодорожными мостами.
ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
Потому что на это я не решился.
Упоминание других марок воспринималось мной как вызов. Повсюду должны быть только мы! Это нашло выражение в новом слогане: «Кто не с нами, тот позади». Грубо, но вполне в духе девяностых.
«МАРКЕТИНГ»
Время открытий продолжалось. Я вывел новое правило: хочешь добиться быстрого результата – не бойся быть примитивным. Лучше всего срабатывали самые простые фразы. Дошло даже до «Бомбардье – это хорошо!».
Главное – не путать простоту с безграмотностью.
Наш рекламный бюджет был, мягко говоря, скромным. Одобрялись суммы до пятисот долларов. Цифра «восемьсот» настораживала, «тысяча» вызывала неудовольствие. Впрочем, всё зависело от настроения учредителей. Планирование сводилось к обсуждению по принципам «СтОит – не стОит» и «Почему бы и нет?».
МЕЖДУ ПРОЧИМ
В торговый зал вошёл, как показалось, очередной клиент – дородный мужик в дублёнке. Потоптался возле снегохода. Посмотрел телевизор. Представился:
– Вячеслав. Давай сделаем совместную рекламу!
Не люблю фамильярности. Нехотя спрашиваю:
– Это как?
– У меня бар на Сенатской, – небрежно роняет мужик и делает паузу. Я уважительно киваю. Мужик оживился:
– Ставим там снегоход. Сверху сажаем Кузьмича. Снимаем рекламу и крутим по телевизору!
– Какого Кузьмича?
– Как какого? Этого, из «Национальной охоты»!
– Почему Кузьмича?
– Дак его все знают! Будет мажористо: бар, все бухают, тёлки… И Кузьмич на снегоходе!
Я молчу.
– Ну как? – радуется мужик. – Моя идея!
– А у вас есть друзья на телевидении?
Не спрашивать же: «Вы дурак?».
– Зачем? Кузьмича и так все знают!
– А, так вы с ним знакомы?
– Нет. Короче, приходи, увидишь, у меня всё круто. Мясом угощу!
Я вегетарианец уже лет пять.
– Не знаю…
– Да чего там! У нас весело: народ разный, тёлки… И Кузьмич на снегоходе! – мужик подмигивает. – Придёшь?
ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
Потому что не можешь его послать, интеллигент хренов.
Мужик звонил почти каждый день:
– Ну, когда снимаем?
– Пока не готовы, – уклоняюсь я, – руки не доходят.
Потом просто не брал трубку.
Прошло полгода.
– Алё, вы что там, спите?
– Что такое?
– Забыли? Это Вячеслав!
– А-а-а…
– Рекламу-то делаем или нет? Бар, все бухают, тёлки… И Кузьмич на водном мотоцикле!
Я рассказал об этом Каневскому – вот, дескать, какой дурак названивает. «Зато какая активность! – наставительно сказал Каневский. – Представляешь, что бы он сделал с реальным Кузьмичом? Бери пример!»
Снегоходный кросс
В январе РОСАН проводил второй «Кубок России по снегоходному кроссу». Снова пригласили прошлогодних победителей из Финляндии. В этот раз те решили приехать налегке, а снегоходы по финской простоте отправили на грузовике в Питер.
ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
Узнав об этом, Крылов понял: снегоходы пропали. В лучшем случае, на полгода и с большим убытком. Учредители позвонили Серебренникову. Эрнест Наумович почти не удивился:
– Таможня? Ну вы, ребята, даёте… Ладно, сейчас разберёмся, – и по-отечески добавил: – Теперь вы понимаете, для чего нужен Оргкомитет?
Оргкомитет соревнований был сформирован под руководством Серебреникова и Яковлева. В него входила масса ненужных, как нам казалось, людей – чиновники, генералы, руководители каких-то управлений… Возглавлял эту пёструю компанию один из вице-губернаторов.
Через двадцать минут Эрнест Наумович сообщил, что вопрос решён и грузовик ждут на границе.
На следующее утро Крылов приехал на пост с парой неразборчивых инвойсов. Зная таможню, он был уверен, что его тут же выгонят. Вместо этого начальник пригласил Крылова в кабинет. Пока они пили кофе, сотрудники оформили документы и через двадцать минут грузовик, к изумлению Крылова, покинул таможню.
После соревнований Оргкомитет упразднили. На отправку снегоходов назад Крылов потратил трое суток.
Хлопоты себя оправдали: финны на Bombardier победили так же легко, как и год назад. Зрителей тоже собралось не меньше, да и гонки оказались зрелищнее, чем в прошлый раз.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
На соревнованиях отличились ребята из Нового Уренгоя. Один решил прямо во время заезда подъехать к каким-то девушкам, и нечаянно подрезал известного гонщика Зорина. Зорин остановился, дал сопернику «в бубен» и поехал дальше.
Другой уренгоец почему-то остался без снегохода. С досады он выпил, сел на чужой снегоход… и с первого же трамплина улетел в толпу зевак, чудом никого не покалечив.
Такие вот были времена. Неформальные.
Снегоходы Bombardier в России представлял Владислав Третьяк. Был, так сказать, рекламным лицом марки. Многие по простоте считали его владельцем компании – обращались за техникой, просили скидку… В регионах я не раз слышал: «А, Бомбардье? Это где Третьяк главный?».
Легендарное имя открывало любые двери. Громадный хоккеист легко общался, охотно раздавал автографы и мог выпить много водки. Любая презентация с ним проходила как по маслу.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
Встречать Третьяка в Пулково поехал Крылов. Самолёт задерживался. Оказалось, кто-то из начальников «Шереметьево» устроил в честь Третьяка небольшое застолье.
«Я на самолёт опоздаю!» – говорил Владислав Александрович после очередного тоста.
«Ничего-ничего! – успокаивал начальник. Без нашей команды никто не улетит!».
И самолёт с пассажирами ещё час стоял на поле.
Телеэфир снова вёл Серебренников. На этот раз разговор шёл живее: Каневский говорил, Кушуль улыбался, Яковлев озабоченно смотрел на стол. Третьяк был в ударе:
– Конечно, нам ещё трудно конкурировать с иностранными гонщиками. Тем более, если они на снегоходах «Бомбардье», которые в Петербурге продаёт фирма РОСАН.
Эрнест Наумович незаметно делал ему страшные глаза: мол, эфир прямой, рекламировать нельзя. «Ясно!» – кивал Третьяк.
И через минуту снова говорил про «Бомбардье».
Маленький дистрибьютор
В Северной Европе и России дистрибьютором (то есть поставщиком для дилеров) техники Bombardier была финская компания, производившая снегоходы Lynx. Продажи в России быстро росли, и канадцы решили открыть в нашей стране сразу несколько дистрибьюторов. РОСАН тоже захотел стать дистрибьютором.
Крылову это не понравилось: лишние хлопоты, проблемы, а главное – ответственность. Говоря об этом, он многозначительно понижал голос:
– Везти технику от производителя, да ещё объявлять себя «дистрибьютором»? Это, знаете ли, совсем не то, что таскать снегоходы контрабасом из Чушки.
– Херня! – сказали учредители. – Главное, получить дистрибьюторские цены, а там посмотрим.
Речь шла о том, чтобы зарабатывать двойную маржу, дилерскую и дистрибьюторскую. О том, что дистрибьютор не имеет права продавать товар в розницу, Кушуль и Каневский знали. Однако рассчитывали как-нибудь запутать функционеров Bombardier.
ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
Крылов скептически хмыкал, вздыхал и поднимал глаза вверх: «Ну не знаю, как скажете… Я ни за что не ручаюсь».
Кушуль и Каневский отправились в Канаду. Переговоры затянулись. Bombardier требовали полную предоплату годового заказа, учредители соглашались только на часть. Несколько раз разговор заходил в тупик. Друзья направлялись к выходу, их возвращали от самых дверей… и всё шло по кругу. Через восемь часов фирмачи сдались.
Москву, Центральную Россию и Поволжье получили две московские компании, а необъятную территорию от Урала до Тихого океана отдали екатеринбуржцам. РОСАН назначили дистрибьютором по Северо-Западу России. И – чудо! – разрешили, как самому маленькому дистрибьютору, продавать технику в розницу.
Важную роль в этом сыграли проводимые РОСАНом соревнования Кубка России (которые в Канаде считали серьёзным вкладом в продвижение Ski-Doo) и руководитель московского офиса Bombardier. Всё тот же бывший чекист.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
Чекист (или не чекист?) – в традициях ведомства назовём его M. – обладал специфической манерой общения: говорил ласково, но очень убедительно. Видимо, это отразилось и на его личной жизни: к сорока пяти годам М. успел трижды жениться и развестись.
После второго Кубка России он зачастил в наш офис, а когда мы получили дистрибьюторский контракт, М. стал приезжать почти каждую неделю. Закончилось это его женитьбой на нашей секретарше (то есть, пардон, на офис-менеджере). Офис-менеджер была румяна, хорошо воспитана и моложе М. на двадцать лет.
Говорят, это было приятным, но не единственным подарком РОСАНа.
Первый конкурент
В соревнованиях Кубка России поучаствовал и коммерсант Владимир Бабенко, недовольный превосходством финских гонщиков. Снегоход он купил накануне. Вечером потренировался. Вывихнул плечо, однако утром вышел на старт, готовый к бою. Точнее, к побоищу. Не берусь описывать всё в деталях, скажу лишь, что после первого заезда снегоход Бабенко восстановлению не подлежал.