Тиауба: Золотая Планета

Защитное силовое поле моего сиденья «отключилось», вновь освобождая меня и давая возможность двигаться в своё удовольствие. Приборная панель была пуста, но астронавтки всё ещё были заняты. Тао повела меня к двери и назад в комнату, первую, в которую я входил, где я лежал в течение трёх часов. Там она взяла очень лёгкий шлем, который закрыл моё лицо от лба до места чуть ниже моего носа.

– Пойдём, Мишель, и добро пожаловать на Тиаубу.

Выйдя из корабля, мы шли по очень короткой дорожке. Тотчас же я почувствовал себя более лёгким. Ощущение было очень приятным, хотя и несколько сбивало с толку, так как несколько раз я терял равновесие, и Тао приходилось стабилизировать меня.

Мы никого не видели, факт, который очень меня удивил. Земная перспектива заставила меня ожидать, что меня будет приветствовать толпа репортёров, вспышки фотокамер.... Или что-то похожее – возможно, красная дорожка! А почему бы не лично глава государства? Ради всего святого, этих людей не каждый день посещает инопланетянин! Но ничего…

Пройдя небольшое расстояние, мы пришли на круглую платформу сбоку от пешеходной дорожки. Тао села на круглое сиденье внутри платформы и подала мне знак сесть напротив.

Она достала предмет размером с рацию, и я тотчас же почувствовал себя пришпиленным к сиденью невидимым силовым полем, как это было в космическом корабле. Затем, мягко и с едва ощутимым жужжанием, платформа поднялась на несколько метров и быстро полетела к «яйцам», находящимся на расстоянии примерно 800 метров. Разреженный и слегка ароматный воздух ударял по оставшимся незащищённым частям лица ниже носа, что было очень приятно, температура вокруг была около 26 градусов Цельсия.

Через несколько секунд мы прибыли и пролетели сквозь стены одного из «яиц» так, как будто мы прошли сквозь облако. Платформа остановилась и мягко опустилась на пол «здания». Я смотрел вокруг себя во всех направлениях.

Казалось абсурдным, но «яйцо» исчезло. Мы действительно вошли в «яйцо», но тем не менее вокруг нас, насколько мог видеть глаз, простиралась сельская местность. Мы могли видеть посадочную площадку и пристыкованные космические корабли, как будто мы были снаружи…

– Я понимаю твою реакцию, Мишель, – сказала Тао, которая знала, о чём я думал, – я объясню тебе эту загадку позже.

Неподалёку от нас сидели двадцать или тридцать человек, все до некоторой степени занятые у панелей и экранов, которые мелькали цветными огоньками – примерно как внутри космического корабля. Что-то вроде музыки играло очень мягко, приводя меня в состояние эйфории.

Тао подала мне сигнал следовать за ней, и мы направились к одному из меньших «яиц», которое находилось возле «предполагаемых внутренних стен» большего «яйца». Когда мы шли, нас радостно приветствовали все, мимо кого мы проходили.

Здесь я должен упомянуть, что Тао и я представляли собой необычную пару, когда мы двигались через комнату. Огромная разница в росте означала, что, когда мы шли, она была вынуждена двигаться медленно, чтобы я не должен был бежать, чтобы не отставать – мои движения были больше похожи на неуклюжие прыжки, ибо каждый раз, когда я пытался спешить, я только усугублял проблему. Мне приходилось координировать мышцы, которые привыкли нести вес 70 килограмм, а сейчас несли только 47 – можете себе представить эффект, который мы создавали.

Мы направились к свету, который сиял на стене маленького «яйца». Несмотря на мою маску, я сильно ощущал его яркость. Мы прошли под светом сквозь стену и вошли в комнату, которую я тотчас же узнал, так как видел её на экране космического корабля. Лица были также мне знакомы. Я понял, что нахожусь в межгалактическом центре.

Тао сняла мою маску.

– Сейчас всё в порядке, Мишель, здесь она тебе не нужна.

Она представила меня лично каждому из дюжины людей. Все они что-то восклицали и клали руку мне на плечо жестом приветствия.

Их лица выражали искреннюю радость и доброту, и я был глубоко тронут теплотой их приёма. Было так, как будто они считали меня одним из них.

Тао объяснила, что их главный вопрос был: почему он такой грустный – он болен?

– Я не грустный, – запротестовал я.

– Я знаю, но они не привыкли к выражению лица людей Земли. Здесь, как ты можешь видеть, лица выражают бесконечное счастье.

Это правда. Они выглядели так, как будто каждую секунду получали отличные новости.

Я осознавал, что в этих людях было что-то странное, и вдруг меня осенило: все, кого я видел, казались одного возраста!

Глава 5. Учусь жить на другой планете

Казалось, что Тао была здесь тоже очень популярна, она отвечала на многочисленные вопросы – всегда с её естественной и широкой улыбкой. Однако вскоре некоторым нашим хозяйкам потребовалось вернуться к их обязанностям, и мы приняли это как намёк на то, что пора уходить. Моя маска снова была надета, и мы покинули этих людей и тех, кто находился в большой комнате, среди множества жестов дружбы и доброй воли.

Мы вновь воспользовались нашим средством передвижения и сразу же быстро двинулись по направлению к лесу, который был виден на некотором расстоянии. Мы летели на высоте приблизительно пяти или шести метров, со скоростью, которую я бы оценил как 70 или 80 километров в час. Воздух был тёплым и ароматным, и я снова почувствовал эйфорию, какой я никогда не испытывал на Земле.

Мы прибыли на опушку леса, и я помню, какое огромное впечатление произвели на меня размеры самых высоких деревьев. Казалось, они поднимались в небо на высоту 200 метров.

– Самое высокое – 240 ваших метров, Мишель, – объяснила Тао, без моей необходимости спрашивать, – и диаметр у основания от 20 до 30 метров.

Некоторым из них 8000 наших лет. Наш год состоит из 333 дней по 26 карсов в каждом. Карс – это период из 55 лорсов, лорс включает в себе 70 касио, а касио почти равен вашей одной секунде. (Вот вам арифметическая задача…) Ты хотел бы пойти в свои «апартаменты» или сначала взглянуть на лес?

– Давай сначала посетим лес, Тао.

Наше транспортное средство сильно замедлило скорость, и мы смогли плавно передвигаться среди деревьев и даже останавливаться, наблюдая деревья с высоты, которая варьировалась почти от уровня земли до 10 метров над ней.

Тао могла управлять нашей «летающей платформой» с поразительной точностью и сноровкой. Наша платформа и манера Тао управлять ею напомнили мне ковёр-самолёт, уносящий меня в волшебное путешествие по этому величественному лесу.

Тао наклонилась ко мне и сняла мою маску. Подлесок светился мягким золотым светом, но я нашёл его вполне терпимым.

– Самое время начать привыкать к свету и цвету, Мишель. Смотри!

Проследив за её взглядом, очень высоко среди ветвей я заметил трёх бабочек, ярко окрашенных и огромных размеров.

Эти чешуекрылые, у которых размах крыльев, должно быть, был одного метра, порхали высоко в листве, но нам повезло увидеть, как они подлетают к нам всё ближе и ближе на крыльях синего, зелёного и оранжевого цвета. Я помню это, как будто это было вчера. Они слегка коснулись нас своими крылышками со странной бахромой, что создало самый красивый и захватывающий дух эффект. Одна из них села отдохнуть на лист в нескольких метрах от нас, и я смог восхититься её телом, опоясанным серебром и золотом, и её нефритово-зелёными усиками. Её хоботок был золотым, а верхняя часть крыльев – зелёной с ярко-синими полосками, чередующимися с тёмно-оранжевыми ромбовидными формами. Обратная сторона была тёмно-синей, но блестящей, как будто освещалась сверху прожектором.

В течение времени, пока это гигантское насекомое оставалось на листе, казалось, что оно издавало мягкий свистящий звук, и я был весьма удивлён этим. Я определённо не слышал, чтобы чешуекрылые на Земле издавали какой-либо звук. Конечно, мы были уже не на Земле, а на Тиаубе, и это было лишь началом длинной серии сюрпризов для меня.

На лесной подстилке росло невероятное разнообразие растений, одно удивительнее другого. Они полностью покрывали землю, но я заметил среди них очень мало кустов. Я полагаю, что лесные гиганты мешали им развиться.

По размерам эти растения варьировались от растущих на земле мохообразных до величины большого куста роз. Один вид, с листьями толщиной с человеческую руку и разной формы – иногда сердечка, иногда круглой, иногда очень длинной и тонкой – был цвета, тяготеющего гораздо больше к синему, чем к зелёному.

Цветы разных форм и цвета, даже самого чисто-чёрного, сплетались друг с другом. С нашей высоты нескольких метров эффект был просто восхитительным.

Мы поднялись выше, пока не оказались среди самых высоких ветвей, где, по указанию Тао, я снова надел маску. Мы вылетели из кроны и медленно двинулись над листвой этих огромных деревьев.

Над лесом свет снова был невероятно интенсивным, и у меня создалось впечатление путешествия через пейзаж из чистого кристалла.

На верхушках более высоких деревьев сидели удивительные птицы, без страха наблюдающие за нашим движением. Их цвета, богатые и разнообразные, были настоящим праздником для моих глаз, несмотря на ослабляющий эффект маски. Тут были разнообразные виды попугаев ара с голубым, жёлтым, розовым и красным оперением; и вид райских птиц с важным видом ходил посреди тех, кого я принял за колибри.

Эти колибри были ярко-красного цвета с золотыми крапинками. Красное, розовое и оранжевое хвостовое оперение райских птиц было 250 сантиметров в длину, а размах крыльев – почти два метра.

Когда эти «сокровища» взлетели, нижняя часть их крыльев показала очень мягкий, туманно-розовый цвет, лишь с лёгким оттенком ярко-синего на кончиках – что было неожиданно, особенно потому, что верхняя часть их крыльев была оранжево-жёлтой. На их головах были перья внушительных размеров, каждое перо разного цвета: жёлтое, зелёное, оранжевое, чёрное, синее, красное, белое, кремовое…

Я разочарован тем, что мои попытки описать цвета, которые я видел на Тиаубе, настолько неадекватны – я чувствую, что мне нужен совершенно новый лексикон, так как мой язык подводит меня. У меня было постоянное впечатление, что цвета исходили изнутри объектов, на которые я смотрел, и что цвет – это что-то гораздо большее, чем то, что я знал о нём. На Земле мы, возможно, знаем 15 оттенков красного; здесь их, наверное, было больше сотни…

Не только цвета привлекали моё внимание. Звуки, которые я начал слышать с тех пор, как мы начали лететь над лесом, побудили меня искать объяснения у Тао. Это была почти фоновая музыка, очень лёгкая и мягкая, похожая на флейту, которая играла одну и ту же мелодию, но на расстоянии.

По мере нашего продвижения музыка, казалось, менялась, только чтобы вернуться к первоначальной мелодии.

– Я слышу музыку?

– Это вибрации, испускаемые тысячами насекомых, которые, в сочетании с вибрациями цветов, отражаемых солнечными лучами на определенные растения, такие как Ксинокси, например, дают в результате музыку, которую ты слышишь. Мы сами слышим её, если только специально на неё настраиваемся, так как она является неотъемлемой частью нашей жизни и окружающей среды. Она успокаивает, не так ли?

– Безусловно.

– Согласно экспертам, если бы эти вибрации прекратились, мы бы испытывали значительные проблемы с глазами. Возможно, на первый взгляд, это покажется странным, так как эти вибрации кажутся воспринимаемыми скорее ухом, чем глазом. Однако специалисты есть специалисты, Мишель, и в любом случае нас это мало волнует потому, что они также говорят, что вероятность прекращения этих вибраций настолько же мала, как и вероятность того, что наше солнце завтра погаснет.

Тао развернула наше транспортное средство, и через несколько минут мы покинули верхушки леса, пролетая над равниной, по которой протекала нефритово-зелёная река.

Мы спустились на высоту около трёх метров и летели по её течению. Теперь мы могли следить за движениями странной рыбы – рыбы, которая была похожа скорее на утконосов, чем на рыбу, какой я её знал. Вода была чистая, как кристалл, и с этой высоты мы могли различить всё, вплоть до самой маленькой гальки.

Подняв глаза, я увидел, что мы приближаемся к океану. Пальмы, похожие на кокосовые, качали свои величественные длинные листья на впечатляющей высоте, на краю пляжа с золотым песком. Синий цвет океана приятно контрастировал с ярко-красными скалами, инкрустированными на небольших холмах, которые выходили на часть пляжа.

Около сотни людей грелись на песке или плавали, совершенно обнажёнными, в прозрачных водах океана.

Я чувствовал себя немного ошеломлённым не только из-за новых и удивительных вещей, которые я всё время открывал для себя, но и из-за постоянного чувства лёгкости, вызванного изменением гравитации. Это ощущение было моим напоминанием о Земле – какое странное слово, и как трудно было теперь представить себе Землю!

На мою нервную систему также очень сильно влияли слуховые и зрительные вибрации. Будучи обычно сильно напряжённым человеком, тогда я чувствовал себя полностью расслабленным – как будто я погрузился в тёплую ванну, позволив себе плавать в пузырях, пока играет лёгкая музыка.

Нет, даже ещё более расслабленным – таким расслабленным, что хотелось плакать.

Мы довольно быстро пронеслись через воды огромного залива, летя на высоте примерно 12 метров над водой. На горизонте я смог различить несколько пятнышек – одни больше, чем другие, и понял, что это были острова; несомненно, те острова, которые я видел раньше до приземления на Тиаубу.

Пока мы направлялись к самому маленькому острову, я посмотрел вниз и увидел, что за нами следовали многочисленные рыбы, развлекающие себя пересечениями тени нашего транспортного средства, падающей на воду.

– Это акулы? – спросил я.

– Нет, это Даджики – братья вашего дельфина. Видишь? Они так же любят играть, как и ваши дельфины.

– Смотри! – прервал я Тао. – Смотри!

Тао посмотрела туда, куда я показывал, и начала смеяться. Я был поражён, увидев группу людей, приближающихся к нам, по-видимому, без помощи транспортных средств.

Они находились на расстоянии примерно двух метров над водой, в вертикальном положении, и не только плыли в воздухе, но и довольно быстро приближались к нам.

Вскоре наши пути пересеклись, и мы обменялись величественными жестами дружбы. В то же мгновение по мне прошла волна благосостояния, длящаяся несколько секунд. Это было то же самое ощущение, которое создала Латоли, и я принял его как знак приветствия от этих «летающих людей».

– Как они это делают? Это левитация?

– Нет, у них на талиях есть Тара, а в руках Литиолак.3 Эти устройства производят определённые вибрации, которые нейтрализуют холодную магнитную силу планеты, что позволяет, в свою очередь, нейтрализовать гравитационную силу. Даже вес в миллионы тонн сравним с весом пера. Затем с помощью других вибраций, напоминающих вибрации ультразвука, они могут точно направить себя туда, куда они захотят, как они делают это сейчас. На этой планете каждый, кто хочет путешествовать на какое-то расстояние, использует этот метод.

– Тогда почему мы используем это транспортное средство? – спросил я, так как мне очень хотелось поэкспериментировать с такими приспособлениями, которые, между прочим, были совершенно бесшумными.

– Мишель, ты нетерпелив. Я привезла тебя на этом транспорте потому, что ты не способен летать с Литиолаком. Без практики ты можешь поранить себя. Возможно, позже, если будет время, я научу тебя, как им пользоваться. Смотри, мы почти у цели.

Действительно, мы быстро приближались к острову и могли ясно видеть золотой пляж, на котором несколько человек грелись на солнце. Почти тотчас же мы пролетели под пальмовыми листьями вдоль широкой дороги, окаймлённой двумя рядами цветущих и сильно благоухающих кустов. Местность была наполнена звуками и цветами насекомых, бабочек и птиц.

Транспортное средство медленно двигалось на уровне земли, и за последним изгибом дороги мы оказались перед «маленьким яйцом», гнездившимся среди невысоких деревьев и цветущих вьющихся растений. Казалось, что каждое здание на этой планете имело форму яйца, чаще лежавшего на «боку», но иногда стоящего вертикально, как я уже говорил, острым концом вверх. «Скорлупа» была не совсем белого цвета и не имела ни окон, ни дверей.

Это конкретное яйцо лежало на боку, по-видимому, наполовину погружённое в землю. Оно было около 30 метров в длину и 20 метров в диаметре – очень маленькое по сравнению с теми, которые я видел ранее.

Тао остановила платформу перед ярким светом, сосредоточенным на стене яйца. Покинув платформу, мы вошли в жилище. Когда мы это делали, я чувствовал лёгкое давление, силой не больше веса пухового одеяла. Я вспомнил, что раньше уже испытывал это ощущение, когда мы проходили сквозь стену космического центра.

Не имея ни дверей, ни окон, эти здания сами по себе необычны, но внутри они ещё более странные. Как я упоминал раньше, было полное впечатление пребывания снаружи.

Потрясающая красота цвета была повсюду; зелень; ветки деревьев, рассекающие сине-розовато-лиловое небо над головой; бабочки; цветы… Я помню птицу, которая села отдохнуть прямо посередине «крыши», так что мы могли видеть нижнюю часть её лап. Создавалось впечатление, что она чудесным образом остановилась в воздухе – эффект был совершенно необычный.

Единственным контрастом с внешним миром был пол, который был покрыт чем-то вроде ковра, на котором были расставлены выглядевшие удобными сиденья и большие пьедестальные столы. Все эти предметы мебели были, конечно, больших размеров – соответствующих этим «крупномасштабным» людям.

– Тао, – спросил я, – как так получается, что ваши стены прозрачные, но в то же время мы не можем видеть внутреннюю часть жилища снаружи? И как мы можем проходить сквозь ваши стены, как мы это делали?

– Во-первых, Мишель, давай снимем с тебя твою маску. Я отрегулирую внутренний свет так, чтобы он был терпимым для тебя.

Тао приблизилась к предмету на полу и коснулась его. Когда я снял свою маску, то обнаружил, что свет был не менее сносным, чем с маской, хотя качество блеска восстановилось.

– Видишь ли, Мишель, это жилище существует из-за совершенно особого магнитного поля. Мы скопировали силы природы и её творения для своих нужд. Позволь мне объяснить. Каждое тело – человек, животное или минерал – обладает полем вокруг себя. Человеческое тело, например, окружено как Аурой, так и эфирным силовым полем овальной формы. Ты это знаешь, не так ли?

Я кивнул.

– Последнее частично содержит электричество и в большей степени вибрации, которые мы называем Ариакостинаки.

Пока ты жив, эти вибрации происходят постоянно для твоей защиты, и их не следует путать с вибрациями Ауры. В наших жилищах мы скопировали природу, создав поле минеральных электро-эфирных вибраций вокруг ядра, – Тао указала на «яйцо» размером с яйцо страуса, которое находилось в центре комнаты между двумя сиденьями, – пожалуйста, не мог бы ты толкнуть это сиденье, Мишель?

Я посмотрел на Тао, удивленный её просьбой, учитывая размер сиденья и тот факт, что до этого момента она меня ни о чём не просила. Я попытался ей угодить, но с большим трудом, так как сиденье было действительно тяжёлым; однако мне удалось подвинуть его на расстояние около 50 сантиметров.

– Очень хорошо, – сказала она, – теперь ты передашь мне яйцо.

Я улыбнулся. По сравнению с предыдущей просьбой это было бы простой задачей. Я мог бы поднять его одной рукой и без какого-либо усилия; но, чтобы не уронить его, я взялся за него двумя руками и… Упал на колени! Я не ожидал, что оно будет таким тяжёлым, и потерял равновесие. Я встал и попытался снова, на этот раз изо всех сил… Ничего не произошло.

Тао прикоснулась к моему плечу.

– Смотри, – сказала она. Повернувшись к сиденью, которое я передвинул с таким трудом, она подложила под него руку и подняла его над головой. Всё ещё одной рукой она поставила сиденье на место без всякого усилия. Затем она взяла яйцо двумя руками, толкала и тянула его изо всех сил, пока вены на её шее не вздулись. Яйцо не сдвинулось даже на десятую долю миллиметра.

– Оно приварено к полу, – предположил я.

– Нет, Мишель, это Центр, и он не может двигаться. Это ядро, о котором я говорила раньше. Мы создали вокруг него настолько сильное поле, что ни ветер, ни дождь не могут проникнуть сквозь него. Что же касается солнечных лучей, мы можем регулировать степень их проникновения. Также и птицы, которые садятся отдохнуть, недостаточно тяжёлые, чтобы пройти сквозь поле, а если случайно присядет более тяжёлая птица, она начнёт тонуть. Это производит такое пугающее ощущение для птицы, что она сразу же взлетит, не получая никакого вреда.

– Это так оригинально, – сказал я, – а каково назначение света у входа? Разве мы не можем пройти сквозь стены, где бы мы ни выбрали?

– Действительно, мы могли бы. Дело в том, что снаружи невозможно увидеть интерьер, поэтому ты не можешь быть уверен, что не ударишься о мебель на другой стороне. Самое лучшее место для входа всегда обозначается внешним освещением. Пойдём, позволь мне всё тебе показать.

Я последовал за ней и за богато украшенной перегородкой увидел поистине великолепную обстановку. Там был миниатюрный плавательный бассейн, который, казалось, был сделан из зелёного порфира, а рядом – гармонирующая с ним раковина, над которой склонялся порфировый лебедь с открытым клювом… Эффект был прекрасен.

Тао держала свою руку под клювом лебедя, и тотчас же вода начала течь на её руку и в раковину. Она убрала руку, и поток воды прекратился. Она показала, что я должен попробовать. Раковина находилась на высоте около 150 сантиметров от пола, поэтому я был вынужден довольно высоко поднять руку, но я справился, и вода снова заструилась.

– Как умно! – воскликнул я. – На этом острове есть питьевая вода или вам пришлось бурить скважины?

Лицо Тао снова засветилось изумлённой улыбкой. Эта улыбка была мне хорошо знакома. Она появлялась каждый раз, когда я говорил что-то, что ей казалось «причудливым».

– Нет, Мишель, мы не добываем нашу воду так, как вы делаете это на Земле. Под этой великолепной каменной птицей находится аппарат, который втягивает воздух снаружи и преобразует его в питьевую воду по мере необходимости.

– Это замечательно!

– Мы всего лишь используем закон природы.

– А если вы хотите горячую воду?

– Электро-вибрационная сила. Для тёплой воды ты ставишь ногу сюда, а для кипятка – вон туда.

Ячейки, расположенные сбоку, контролируют функционирование аппарата… Но это всего лишь материальные детали и не имеют большой важности. А здесь, – сказала Тао, проследив за направлением моего взгляда, – место отдыха. Ты можешь там прилечь, – она указала на толстый мат, который лежал на полу ближе к основанию «яйца».

Я лёг и сразу же почувствовал, что я словно плаваю на уровне земли. Хотя Тао продолжала говорить, я больше не мог слышать её голос. Она исчезла за туманным занавесом, так что у меня создалось впечатление, что я был окутан густым туманом из ваты. В то же время слышались музыкальные вибрации, и общий эффект был удивительно расслабляющим.

Я снова встал, и через несколько секунд голос Тао был снова слышен, становясь громче по мере того, как «туман» рассеивался и полностью исчезал.

– Что ты об этом думаешь, Мишель?

– Несомненно, это вершина комфорта! – ответил я с энтузиазмом. – Но есть одна вещь, которую я ещё не видел – это кухня. Ты знаешь, как важна кухня для француза!

– Сюда, – сказала она, снова улыбаясь и делая несколько шагов в другом направлении, – ты видишь этот прозрачный шкафчик? Внутри него имеются различные отделения. Слева направо: рыба, моллюски, яйца, сыр, молочные продукты, овощи и фрукты, а здесь, в самом последнем отделении, у нас есть то, что вы называете «манна», это наш хлеб.

– Ты или дразнишь меня или смеёшься надо мной. Всё, что я вижу в твоём шкафчике, это красное, зелёное, синее, коричневое и смеси этих цветов…

– То, что ты видишь, это концентраты различных продуктов питания – рыбы, овощей и так далее, самого лучшего качества, приготовленные отменными поварами, с использованием многих специальных методов. Когда ты попробуешь их, ты найдёшь всю еду превосходной и очень питательной.

Затем Тао произнесла несколько слов на своём родном языке, и через несколько мгновений передо мной на подносе были отборные блюда, расставленные приятным для глаз образом. Когда я их попробовал, моё нёбо было приятно удивлено. Это было действительно превосходно, хотя и сильно отличалось от того, что я когда-либо ел в своей жизни. Манну я уже пробовал на космическом корабле. Я снова немного поел её и нашёл её хорошим сопровождением к представленным блюдам.

– Ты говоришь, что на Земле этот хлеб известен как «манна». Как случилось, что она вообще существует на Земле?