Безымянный. Антимаг-1

Он на некоторое время задумался, потом спросил:

– И каков ответ?

– Представь на секунду, что за Серым Братством с самого начала стоял Император, – сказал я.

Флавио удивлённо уставился на меня. Я выдержал паузу, а затем продолжил:

– Конечно, сразу кажется полным бредом. Но ты подумай, какой сильный ход. Какая игра, а ведь это свойственно Императору, отцу и свету очей наших. За пятьсот лет своего правления он и не такие сложные фокусы показывал. Ты ведь знаешь, какой это хитрый сукин сын. Нас с тобой, да и всю Канцелярию он с лёгкостью заткнёт за пояс, если дело будет касаться интриг.

– Кажется, начинаю понимать. Но ты продолжай, – он взмахнул своей длинной рукой, словно приглашая меня на танец.

– Стоит только подумать, какую выгоду это даёт, и всё становится на свои места. Всякая чушь, вроде доходов Братства или четырёхсот бойцов, ему конечно и даром не нужны. Но ты представь, какую власть он получает над теми, кто согласился стать клиентами Братства. Кто доверил серым свои грязные делишки и секреты.

– Но у Императора и так вся власть над любым из нас. Мы все как мошки перед ним, – возразил Флавио.

– Э, брат. Это ты ляпнул не подумавши. Кто же сам побежит к Императору показывать своё грязное нижнее бельё? Или, разве Император станет приказывать кому-то сделать что-то противозаконное? А так они все думают, что имеют дело с Серым Братством. Ты же сам говорил, как бережно они относятся к своим клиентам. Власть, брат. Власть над самыми влиятельными людьми. Власть, которая и не снилась любому правителю – вот весь смысл этой затеи. Вот почему Братство не трогали. Правда, есть одна небольшая проблемка, – я сделал паузу, выжидающе глядя на Флавио.

Странное дело, по-моему, на его лице мелькнул страх. Хотя в темноте плохо видно. Я присмотрелся внимательнее. Да нет, показалось. Он задумчиво почесал кончик носа – привычка, оставшаяся ещё с Академии, и продолжил за меня:

– Если все узнают, что за Братством стоит трон, никто не захочет больше иметь с серыми дело.

Я хлопнул в ладоши:

– Браво! Вот почему нам сказали фас, когда Братство стало слишком заметным. Что бы никто и подумать не мог, как дела обстоят на самом деле. Но я сильно сомневаюсь, что всё будет серьёзно. Будет шумиха, несколько показных акций и пшик. Нас будут сдерживать как свору гончих на охоте. Мол, ещё рано. Рано. Нет, не сейчас. Закончится это лишней рекламой для Братства. О нём узнают все кому не лень. А их клиенты убедятся, что иметь дело с серыми безопасно.

– А ещё Император даст понять самым честолюбивым Языкам Братства, что держит их в ежовых рукавицах, – вставил Флавио.

– Ага. Думаю, только самые главные знают, кому они служат. Но и тем тоже не помешает напомнить, кто тут хозяин. Вот, в принципе, и всё, что я думаю. Ах да. Хотя ты и сам понимаешь, брат. Рассказывать о моих бреднях никому не стоит. А то вдруг я угадал. Испортим настроение самому Императору. А он нам, – я провёл пальцем по шее.

– Да уж не дурак, – сказал Флав.

– Лучше нам вообще сделать вид, что мы тупые и исполнительные, и забыть этот разговор.

– Тогда зачем ты всё это рассказал? Если лучше забыть? – он приподнял правую бровь.

Трюку с бровью я научился у него.

– Иногда лучше знать правду и делать вид, что не знаешь. Тогда в нужный момент ты будешь знать, куда не смотреть, чтоб не увидеть лишнего, – ответил я.

Мы ещё какое-то время поболтали. Флав делился последними столичными сплетнями, я рассказал ему отредактированную версию моей командировки. Врать было стыдно, но я не видел другого выхода. Впутывать в этот кошмар своих друзей я не стану. Вообще никого не стану. Под конец разговора, когда мы уже собирались прощаться, он вдруг сказал:

– Не понимаю кое-что. Может, ты объяснишь?

– Да, – сказал я, не ожидая подвоха.

– Как так получается? Ты выходишь от Роджа пьяный в хлам, с трудом на ногах стоишь. Потом вдруг резко трезвеешь, потом падаешь. А потом сходу начинаешь копать так глубоко, что мне и не снилось. Я уверен, что до сегодня ты особо про серых и не слышал, так может, краем уха, – он положил руку мне на плечо, – Нико, может это как раз тот случай, когда мне стоит знать и делать вид что не знаю?

Я посмотрел ему прямо в глаза и ответил:

– Нет, брат. Поверь. Это совсем не тот случай.

– Ну и ладно, – он пожал плечами, – ты я вижу уже в порядке, дойдёшь сам. А мне надо возвращаться, пока Роул там всё не разгромил. Чего-то мы увлеклись.

Мы пожали руки и Флавио пошёл назад по мосту. В одном он точно прав: я стал вести себя не так, как до поездки. И это становится заметно тем, кто хорошо меня знает. Раньше я не позволял себе таких идиотских проколов, как только что. Совсем расклеился. Я постоял немного, пока долговязая фигура Флава не исчезла в полумраке. Потом развернулся и пошёл в другую сторону.

Минут через пятнадцать я оказался дома. Тихонько разделся и лёг рядом со спящей женой. Время транса. Представляю, что Лекарь и Ани будут говорить мне и Умнику. А Мастер, как всегда, будет сидеть с безучастной рожей. Мда. Сегодня мы отличились по полной. Ну, я-то дурачёк, ладно. Зато Умник, вечно корчит из себя гения, а туда же. Я закрыл глаза, избавился от лишних мыслей и провалился в собственное подсознание.

Глава 9.

Что есть «Я»? Что мы подразумеваем, произнося это слово? Своё тело? Нет. Говоря о теле, мы не произносим «Я». Мы говорим «моё», то есть моя собственность, но не «Я». Свою душу? Многие даже не верят в её существование, другие не имеют чёткого представления, что есть душа, только смутные образы. Однозначно, говоря о своей душе, мы не имеем в виду «Я». Свой мозг? Разве мы представляем себя комком серого вещества? Нет, мозг это тоже не «Я» .Тем не менее, мы говорим: «я пошёл», хотя пошло тело, или «я подумал», хотя подумал мозг. Так что же такое «Я»? Лично мне представляется… Августо! Перестань ковыряться в носу, пока я пытаюсь вбить в ваши тупые головы хоть крупицу мудрости! Что вы гогочете, как гуси? (звуки ударов палки)… На чём я остановился? Ага. «Я» это некая абстрактная конструкция, состоящая как из физических объектов, так и из логических и информационных. Не смотрите на меня бараньими глазами. Я и не жду, что вы легко поймёте такие сложные вещи. Записывайте. «Я» – это конгломерат, в который входит:

первое, – наше тело, со всеми его возможностями и ощущениями. Наши руки, ноги, туловище, голова, глаза, внутренние органы, мозг. Всё, чем мы представлены в физическом мире;

второе, – логическая машина, с помощью которой мы анализируем факты и принимаем решения. (У вас она, ослы, находится в зачаточном состоянии). Это дар эволюции, позволяющий нам произносить слово «Я», осознавать себя. Именно это и есть сознание.

третье, – подсознание. Очень большой и сложный механизм, до конца всё ещё не изученный. Эта терра инкогнито подкидывает в наше сознание готовые алгоритмы действий: инстинкты, эмоции, комплексы, автоматические мысли и многое другое;

четвёртое, – память. Вся информация, переданная нам через гены до рождения и почёрпнутая нами из внешнего мира после. Память ассоциативна. (АССОЦИАТИВНА! Что ты карякаешь, балбес? Великий Император, я должен ещё и правописанию вас учить!) Это значит, что вы не можете вспомнить что-то просто так, а только в связи с чем-то.

Более подробно обо всём этом я буду рассказывать в следующем году. Сейчас же я хочу чтобы вы сосредоточились на одной мысли: изменив одну из этих составляющих, вы можете изменить «Я». Например, если изменить память…

*Отрывок лекции. Чёрная Академия.*

Удар в спину сбил меня с ног. Мне бы удалось удержать равновесие, но чья-то заботливо подставленная нога не дала такой возможности. Я встал на карачки, пытаясь подняться. Тяжёлый, шнурованный ботинок наступил на мою руку. Ещё несколько пар таких же ботинок появились в поле моего зрения. Стандартная зимняя обувь учеников Чёрной Академии. Я сам носил такие же.

Писклявый и самодовольный голос произнёс:

– Кто это тут у нас полы вытирает? Ба! Да это же Нико. Нашел себе занятие по способностям?

Раздался хохот. Я поднял взгляд. Аррио, толстопузый и краснорожий, возвышался надо мной как гора. Ему было одиннадцать лет, столько же, сколько и мне, но он успел вымахать на голову выше и килограмм на двадцать тяжелее меня. Позади него стояли три его прихлебателя.

– Какая же ты сопля, Нико. Придётся вымыть подошву, – он надавил сильнее и от боли на моих глазах выступили слёзы.

Аррио наклонился, его жирная, прыщавая рожа приблизилась ко мне. Блекло-голубые глаза пытливо изучали моё лицо.

– Отпусти, – выдавил я из себя, изо всех сил сдерживая комок в горле.

Его губы растянула широкая ухмылка.

– Нико, Нико, – он выпрямился и покачал головой, – разве так просят? Слёзы! Мне нужны слёзы! Покажи, какая ты сопля! – он так заорал, что его писклявый голос сорвался и дал петуха.

Где же мои друзья? Одна надежда, что они меня выручат. Я не буду плакать! Ни за что! Даже если эта жирная сволочь растопчет меня в кровавое месиво. Я сглотнул комок в горле, поднял голову как можно выше и плюнул, метя в ненавистную харю.

Попал я или нет – не заметил. Почти в то же мгновение тяжёлая оплеуха обожгла мою щёку и сбила с колен на пол. Оглушённый, я лежал на боку и наблюдал, как с кончика моего носа капают красные капли. Где же мои друзья?

Вдруг давление на руку исчезло. До моего затуманенного сознания донеслись крики. Я поднял голову. Дек Марто, учитель истории, худощавый, длинноволосый, размахивал тростью между четверых моих обидчиков. Его глаза сверкали от гнева, и без того тонкие губы были сжаты в едва заметную полоску. Трость мелькала с невероятной скоростью, несколько раз в секунду ударяя по различным частям тел хулиганов.

Аррио и три его дружка пытались уклониться или прикрыться руками, но трость, словно ожившая волшебная палочка, с лёгкостью обходила эти препятствия. Теперь на их лицах вместо садистских ухмылочек поселился ужас. И слёзы. Те самые, которых они так добивались от меня.

Наконец экзекуция прекратилась. Четверо избитых рыдали в голос, прикрывая руками головы. Дек Марто возвышался над ними, как ангел мщения. Другие ученики, до этого с интересом наблюдавшие как издеваются надо мною, теперь прижались к стенам вестибюля. Я продолжал лежать на полу, со злорадством рассматривая своих противников. В голове всё ещё стоял звон оплеухи. Немая сцена продолжалась несколько долгих секунд, затем учитель произнёс:

– Жду вас четверых у себя в кабинете. Сегодня в шесть. Если вы думаете, что сейчас было наказание, то я вас разочарую. Это было вступление. А теперь пошли прочь.

Марто топнул ногой и четвёрка приговорённых трусцой побежала к выходу. Затем он шагнул ко мне, схватил за шиворот и рывком поставил на ноги.

– Приведи себя в порядок. Противно смотреть, – в голосе учителя сквозило недовольство.

Я вытер платком нос и принялся отряхивать форменную одежду. Дек Марто пошёл в сторону лестницы на второй этаж, постукивая на ходу тростью об голенище сапога. Я смотрел ему в спину, когда заметил стоящих на ступеньках Роула и Флавио. Они посторонились, учитель истории прошёл мимо.

Я подошёл к своим друзьям и радостно улыбнулся:

– Видели, как…

– Заткнись, – оборвал меня Роул.

На пару голов ниже Флава, даже ниже меня, он был невероятно широким, почти квадратным. И обладал огромной силой, несмотря на свои десять лет. Только его добродушие и фантастическое спокойствие спасали наших врагов от серьёзных травм. Но сейчас его круглое лицо излучало вовсе не доброту. Оно было злым. Я удивлённо перевёл взгляд на Флавио.

Полная противоположность Роула. Ростом уже со взрослого мужчину, но страшно худющий. С длинными, нескладными ногами и руками, вытянутым лицом и большим, горбатым носом, он напоминал болотную птицу. Ту, которая лягушек ест.

Детское лицо Флава искривила презрительная улыбка, и он сказал:

– Ты слышал его, Нико. Заткнись.

Я только и мог, что стоять и растерянно хлопать глазами.

– Нам надоело возиться с тобой. Правильно сказал Аррио: ты сопля, – улыбка исчезла с лица Флавио, и оно тоже стало злым.

Они стояли здесь с самого начала. И не вступились. На меня словно вылили ведро ледяной воды.

– Ребята… Но ведь мы же друзья, – только и смог сказать я.

– Больше нет, – отрубил Роул.

– Не подходи к нам, не разговаривай, не позорь нас. Над нами смеются, потому что мы водимся с тобой. Больше ты нам не друг. Сопля, – презрительная улыбка вновь вернулась на лицо Флава.

Я сделал шаг к ним, но Роул толкнул меня в грудь и я отлетел назад. Два моих бывших друга развернулись и пошли вверх по лестнице. Я смотрел им вслед. Страшная боль охватила всё моё существо, сжала сердце ледяными тисками. Жгучая пустота внутри, открытая рана. Из меня словно вырвали кусок души. Слёзы заструились по лицу и вместе с сукровицей из носа закапали с подбородка. Кап, кап, кап. Мои друзья добились того, чего Аррио не смог бы никогда.

***

Я стоял перед массивной дубовой дверью. Несмотря на холод, царивший в здании, моё лицо горело. Мне было очень страшно. Я оглянулся по сторонам. В коридоре пусто. Это крыло занимали мастера психики. Здесь никогда не было много учеников, все старались обходить стороной страшных наставников. Сюда приходили только такие как я, те, кому назначены индивидуальные занятия.

Моя дрожащая рука потянулась к медному кольцу в двери и замерла. Казалось, прошла вечность, но, наконец, я решился и постучал в дверь. Сердце вторило этим глухим ударам.

– Кого там Чёрный принёс? – донёсся из-за двери хриплый голос.

Я открыл рот, но смог издать только еле слышный писк. Пока я пытался справиться со своими голосовыми связками, дверь открылась. На пороге стоял Крилл. Невысокого роста, узкоплечий, сутулый. Глубоко запавшие глаза, кустистые брови и всклокоченная шевелюра придавали его облику какой-то дикий или даже безумный оттенок. Мы все называли его стариком, хотя выглядел он лет на сорок. На самом же деле ему было более пяти сотен лет. Один из самых старых антимагов.

– Что тебе нужно, мальчик? Разве сегодня день занятий? – спросил он.

– Не… нет, мастер. Я пришёл… Я… – слова застревали в моей глотке, словно огромные колючие плоды.

– Хватит заикаться. Говори или убирайся, – недовольно произнёс Крилл.

– Я… пришёл рассказать… Образ. Мой Образ, – только и смог выдавить я.

Привычка Крилла всё время смотреть в переносицу собеседника всегда меня нервировала. Вот и сейчас, я чувствовал, как его взгляд буравит мою бедную голову. Я не выдержал и опустил глаза.

– Мальчик, хватит мямлить и тратить моё время. И смотри мне в глаза, сколько раз тебе напоминать об этом? – он протянул руку и пальцем приподнял мой подбородок, – Вот так. А теперь отвечай. Что там с твоим Образом?

Я собрал всю свою волю и произнёс дрожащими губами:

– Я её создал.

Крилл схватил меня за предплечье и затащил в свой кабинет. Дверь захлопнулась за мной как крышка гроба. Он буквально швырнул меня в одно из кресел и чёрной тучей завис надо мною. Невысокий учитель сейчас мне казался огромным и страшным великаном.

– Её!? Что значит её!? Идиот! Ты что, персонализировал свой Образ!? – закричал мой наставник.

Я вжался в мягкую спинку кресла, стараясь как можно дальше отодвинуться от него. Дар речи покинул меня, всё что я мог – это смотреть на Крилла, как затравленный зверёк. Учитель постоял несколько секунд молча, затем подошёл к другому креслу, подтянул его ближе ко мне и сел.

– Ладно. Я понял. Что сделано – то сделано. Теперь нужно исправлять ошибку, – его голос звучал на удивление тихо после вспышки ярости, – Ты должен успокоиться, мальчик. Правильно сделал, что пришёл ко мне. Я понимаю, чего это тебе стоило. Но ты должен понять – вторая полноценная личность в твоей голове неизбежно приведёт к сумасшествию. Придётся избавиться от нее.

– Мастер, Ани такая настоящая, живая. Она сказала, что будет мне другом, – одинокая слезинка побежала по моей щеке, – Может, её можно оставить? Я так долго работал над ней, – я умоляюще посмотрел на Крилла.

– Сколько лет твоей Ани? – спросил он.

– Не знаю. Но она взрослая, ей точно больше двадцати, – ответил я.

Старый антимаг покачал головой, помолчал немного и сказал:

– У тебя, безусловно, талант. Надо же, умудриться создать полноценную взрослую личность, когда тебе самому одиннадцать. Ты можешь стать великим мастером, мальчик. Как я, или нет, даже лучше меня. Будучи в твоём возрасте, я тоже пытался создать нечто подобное. Тогда, пять веков назад, такое не запрещалось. Никто и не знал толком, к каким ужасным последствиям это может привести. Но у меня ничего вышло. Редкий дар, которого у меня не было.

Наставник встал с кресла и прошёлся по кабинету. Он остановился возле книжной полки, достал с неё одну из книг и начал листать её.

– Салавар, Салавар… Как же его звали? Его имени нет в нынешних книгах. А, нашёл. Владо. Владо Салавар. Не знаешь кто это? Не удивительно, ты слышал рассказы о нём под другим прозвищем. Он был родом из провинции Рой, твой соотечественник, даже чем-то похож на тебя внешне. Вот ему это удалось. И не один раз. Он смог создать три полноценных Образа. Знаешь, как он закончил? – учитель повернулся ко мне с книгой в руках и вопросительно приподнял брови.

– Нет, мастер.

– Он сошёл с ума и убил шестерых братьев-антимагов и множество простых людей. Его казнили. Не просто убили. Нет. Его ослепили и сожгли ему голосовые связки, чтобы он не мог видеть и говорить. Специальной хирургической операцией ему повредили спинной мозг у основания шеи, чтобы парализовало всё тело. Его имя запретили говорить и записывать, во всех упоминаниях он стал Безымянным. Первым из них. А затем долгих два года его возили по всем городам Империи и каждый желающий мог плюнуть в него или бросить грязью. И только потом, когда его путешествие закончилось в Крайкане, ему отсекли голову. Думаю, он принял смерть с радостью. Салавар стал первым, которого казнили подобным образом. Это назвали Большой Прогулкой. После него так казнили только двоих. Последнего возили почти четыре года, ведь Империя стала гораздо больше со времён первой Прогулки. Ну, так как, мальчик, хочешь стать четвёртым Безымянным?

– Нет, мастер.

– Хорошо. Тогда слушай, как мы поступим. Во-первых, никому не говори больше об этом. Ты и так белая ворона среди своих сверстников. Лишнее внимание тебе совсем ни к чему. Ты меня понял, мальчик?

Я облегчённо вздохнул. Полностью согласен с Криллом. Если я прослыву чокнутым, гонения усилятся. В последнее время я старался быть очень незаметным и даже самые отъявленные хулиганы начали забывать про меня.

– Да, мастер, – ответил я.

– Во-вторых, теперь ты будешь приходить ко мне каждый день по вечерам. С семи до десяти.

– Но…

– Что, но? – нахмурился учитель.

– Я… мне и так тяжело даётся учёба. У меня ведь до этого не было своего Образа. И снова не будет, – слёзы опять навернулись мне на глаза. – Когда же мне заниматься?

– Я вижу, ты не осознал до конца всей опасности. Придётся пожертвовать учёбой. Я поговорю с твоим куратором. Тебя переведут на один курс назад, – Крилл вернулся к полке и поставил книгу на место.

Сначала я хотел возразить, но потом задумался. Я перестану встречаться со своими нынешними однокурсниками. Может, заведу каких-то друзей среди новых учеников. Роул и Флавио уже полгода не обращали на меня никакого внимания. Спасибо хоть за то, что они не участвовали в общей охоте, объявленной на меня. Да и с учёбой станет полегче.

– Хорошо, мастер, – я согласно кивнул головой.

– Насчёт Образа не волнуйся. Когда мы сотрём этот, я помогу тебе создать новый. Более безопасный, безличностный. С твоими способностями к расщеплению это не займёт много времени. Приступим прямо сейчас.

Крилл подошёл к тумбочке возле письменного стола и достал оттуда странный прибор. Когда учитель сел напротив меня, держа устройство в руках, я смог рассмотреть его лучше. Пять металлических дисков разных размеров были прикреплены к передней стенке большой деревянной коробки. На каждом из дисков нарисован спиралевидный узор. Учитель покрутил что-то сзади коробки и передвинул рычажок на крышке. Диски начали вращаться. Я заворожено смотрел, как спирали появляются из ниоткуда и уходят в никуда.

– Расслабься и смотри на средний круг, – словно издалека донёсся до меня голос Крилла.

***

Гилто поднял со стола мой отчёт, зажав его уголок большим и указательным пальцами. Так, словно бумаги были перемазаны дерьмом. Лицо моёго начальника скривилось в недовольной гримасе. Я вытянулся ещё сильнее, руки по швам, застывший взгляд. Сейчас начнётся. Я начал мысленно считать до тысячи.

Один, два, три…

– Кроуд, ты самый бездарный сукин сын из всех сучьих детей в этом городе, – сказал Гилто.

Он вышел из-за стола и принялся расхаживать передо мной, размахивая в воздухе отчётом и произнося гневные тирады. Я продолжал считать в уме.

…восемнадцать, девятнадцать, двадцать…

– …двести лет я служу верой и правдой Императору. На своём веку я видел чёртову кучу тупиц, но ты, Никон, не просто тупица, нет. Ты их король…

…сорок шесть, сорок семь, сорок восемь…

– …потрясающий лентяй. Про такую лень можно баллады писать. Кроуд, ты станешь популярным…

… семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь…

– …что ещё тебе поручить? Я уже не знаю. Дал тебе простоё дело. Обычно, такими занимается городская стража. Жена лавочника. Понятно, что её придушил собственный муженёк. Месяц. Прошёл целый месяц и что ты мне принёс? – Гилто ткнул мне в лицо отчётом, – Это не отчёт, это расписка в слабоумии…

…сто сорок один, сто сорок два…

– …Канцелярия платит тебе деньги. За что? За это? Да тебе нужно платить, чтобы ты сидел дома и не мешал…

…двести одиннадцать, двести двенадцать, двести тринадцать…

– …что на меня нашло, когда я дал тебе второй ранг? Видимо, твоя тупость заразна. Нет, даже третий ранг для тебя перебор…

…двести пятьдесят шесть, двести…

– Кроуд! Ты слушаешь меня!? – неожиданно гаркнул Гилто.

– Да, шеф.

Он подошёл к столу, швырнул мой отчёт, взял другой документ и протянул его мне:

– Читай.

Я пробежался взглядом по листку. Приказ о понижении меня в звании до третьего ранга. Вот гад. Я вернул листок. Гилто сел за стол и сухим голосом сказал:

– Третий ранг не даёт права вести самостоятельные расследования. Принесёшь все свои дела мне. Я их распределю между другими исполнителями. С этого дня ты поступаешь в распоряжение Флавио. Надеюсь, ему удастся привести тебя в чувство.

Только не Флавио. Нет!

– Но, шеф… – попытался возразить я.

– Ты всё понял, Кроуд? – перебил меня Гилто.

– Да, шеф.

– Свободен.

***

Я стоял посредине пустой комнаты в женском пансионе для нефари. В моей руке был букет красных роз. Я ждал, когда придёт Ларриэн. Сердце гулко колотилось в грудной клетке. Сегодня настал тот самый день. Я долго сомневался, думал, надеялся. Всё никак не мог решиться. Но вот я здесь, отступать уже поздно. Я принялся нервно мерить комнату шагами.

А вдруг она мне откажет? Нет, не может быть! Я же ей нравлюсь, даже больше, чем просто нравлюсь. Я уверен в этом. Мы много раз встречались на вечеринках, которые устраивал пансион. Танцевали, общались, она всегда улыбалась моим шуткам. Её улыбка… Я постоял мгновение, задержав образ смеющейся Лары в голове. Затем снова зашагал по комнате из угла в угол. Чёрт, как же я нервничаю.

Другие мужчины, которые приходили на вечеринки, её, казалось, не интересовали вовсе. Только я. Как же это льстило моему самолюбию. Самая красивая девушка интересуется мной. Остальные ухажёры лишь завистливо смотрели, как я под ручку уводил её в сад, где мы могли общаться без помех.

Конечно, дальше поцелуев дело не заходило. Смотрительницы пансиона, эти злобные гарпии, зорко следили, чтобы их подопечные не позволяли себе ничего лишнего. Но что это были за поцелуи! Они из меня душу вынимали. Великий Единый! Я опять остановился, переживая приятные воспоминания.

Дверь тихо открылась и в комнату зашла Лара. Сегодня она не была одета в вечернее платье. Белая рубашка, серая жилетка и юбка до пола. На голове косынка, скрывающая её чудесные волосы. Да уж, в обычное время их здесь не балуют роскошными нарядами. Но всё равно, как же она прекрасна. Каждый раз, когда я видел её, сладкая, томная боль поселялась в моей груди.

Она шагнула ко мне, заметила цветы и улыбнулась:

– Привет, Нико.

Я прочистил внезапно охрипшее горло и сказал:

– Привет.

– Ты так официально одет. Сегодня какой-то праздник? – спросила она.

– Можно сказать и так, – ответил я, встал на одно колено и протянул ей букет.