По следам Атани Дюбарри

– Знаешь, что любопытно, Джозеф, – вдруг негромко сказал он другим тоном и прищурился. – Что арестовали графиню. Не нашего капитана, который грабит суда. А графиню. Которая на моей памяти вообще никого не трогала… А погибли от этого обычные люди.

– Лейлу убили, – мрачно выдал кок, и Джонатан резко повернулся к брату с удивлением на лице:

– Она тебе нравилась? А что ж молчал?

– А что надо говорить? – пробубнил Джозеф, никуда не глядя.

Джонатан изучил его профиль, многозначительно шевельнул бровями, как бы говоря, что все ему ясно, и продолжил все тем же тоном:

– Совершенно неясно, почему арестовали графиню. Но убили всех, кто не успел убежать. Теперь наш капитан собирается пойти следом за женой во Францию… А у нас больше нет дома. И родителей…

– Они стреляли из пушек по поселению, – пробормотал Джозеф, погруженный в свои мысли. Для него, как члена команды, никак не участвующего в сражениях, все произошедшее казалось еще более диким, чем остальным. Бесхитростный отцовский нрав принимал случившееся, но не мог это уяснить и понять, что надлежит делать теперь.

Джонатан повел носом, словно оценивая ситуацию, потом поднялся на ноги.

– Попробую поспать, – сказал он. – Доброй ночи, брат!

С мачты снова долетело чье-то приглушенное посвистывание, но быстро оборвалось…

* * * *

На четвертый день плавания «Синяя королева» была захвачена в ловушку бурей. Та почти сутки подбиралась к кораблю с запада, то расплываясь в синее пятно, то сжимаясь до плотного черного шара, и вдруг за считанные часы нанесла свой удар в аккурат по корме судна. Мощный порыв ветра разорвал пополам один из парусов, который еще не успели убрать, и оглушенный этим напором матрос чудом удержался на вантах. Синий Король с хриплым бешенством бросился отдавать приказы, поставив к штурвалу своего помощника. Огромная волна ударилась о фальшборт и разлетелась на миллионы сверкающих осколков. Борьба опыта человека и возражений природы началась.

Ветер свистел в верхушках мачт, периодически протяжно завывая. Он то сминал паруса, то надувал их до предела. «Синюю Королеву» поочерёдно кренило на правый и левый борт, вызывая каждый раз у моряков приступ отчаянной брани. Мелкий дождь за считанные минуты превратился в плотный ливень, и струи воды с неба, смешиваясь с солеными океанскими брызгами, заставляли людей отплевываться и кашлять. Арман в очередной раз вытер лицо рукавом, скрипнув зубами от волнения, и тут услышал наверху пронзительный звук лопнувшего троса, затем – тонкий хруст дерева…

…Вцепившись в койку, Эжени де Лакойе сидела в каюте капитана, сжимаясь от страха при каждом сильном крене корабля, и прислушивалась к голосам снаружи. Губы ее были сжаты, в зеленых глазах сверкали отчаяние и страх. Каждый крен судна казался ей смертельным, каждая новая волна, заливавшая иллюминатор, создавала иллюзию того, что они идут ко дну.

Девушка ни на минуту не была своей матерью, которая выросла среди волн и свиста парусов. Эжени пугал шторм и его возможные последствия, ей хотелось вернуться назад, ощутить под ногами твердую землю, и забыть все происходящее как страшный сон, но пути назад больше не было, и ей ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать.

Эдвард Косс сидел рядом на стуле. Он что-то говорил девушке, пытался рассказывать о разных мелочах и всячески отвлекать ее от мыслей, но та слышала его лишь отдельными фразами, которым удавалось достичь ее сознания, прорвавшись через гряду печальных умозаключений. Присутствия рядом друга своего детства она, казалось, не замечала.

Вдруг Эжени вскочила с места, меняясь в лице, и оттолкнула руку Эдварда.

– Папа! – воскликнула она в страхе. – Там что-то случилось!

И бросилась к двери.

– Эжени! – сорвался Эдвард. – Нет! Стой! Тебе нельзя выходит на палубу! Это опасно!

Но девушка уже выбежала из каюты…

Синий король, своим видом напоминавший мокрого взбешенного зверя, перевел дух и попятился, поддавшись охватившему его страху. Только что лопнула стеньга и сорвавшаяся с крепления грота-брам-рей чуть не сшибла его с ног. Сам он успел увернуться, а вот один из канониров – нет, и улетел за борт. Это происшествие вызвало у капитана «Синей Королевы» бешеную эмоциональную ругань, похожую на крик. Его и услышала Эжени, решившая, что с ее отцом случилось что-то страшное.

События последующих пяти минут всем показались бесконечной вереницей мрачноватых случайностей, происходивших на фоне бушующих волн, дождя и порывистого ветра.

– Отец! – только и успела вскрикнуть Эжени, выбегая на палубу, как огромная волна ударила «Синюю Королеву» с правого борта и сильно накренила судно. Все моряки крепко держались за все, что подворачивалось. Все, кроме внезапно появившейся девушки, совершенно не отдающей себе отчета в происходящем. Не успев даже охнуть, она упала и кубарем покатилась к фальшборту.

Арман резко обернулся в ее сторону, тут же на палубе появился Эдвард Косс и оба мужчины в ужасе переглянулись. Шли секунды.

– Эжени!!!

Все происходило очень быстро.

Еще один мощный порыв ветра ударил судно все с того же борта. Не успев за что-нибудь ухватиться, девушка полетела в воду. В темно-синей бездне мелькнуло кружево нижних юбок.

– Эжени! – не своим голосом заорал Эдвард, и, не раздумывая, прыгнул следом в чернеющую морскую пену.

Где-то над головами моряков с угрожающим треском заскрипела мачта, но Синий король не заметил опасности, угрожавшей всему кораблю. Он на мгновение забыл о том, что является капитаном этого судна, забыл о том, в какой сложной ситуации сейчас находятся на борту все без исключения. Он не мог отделаться от ужаса, вызванного падением за борт собственной дочери, и смотрел в водную темноту огромными глазами, до боли в пальцах ухватившись за релинг. Оцепенение пронзило Армана насквозь, у него пропали дар речи и способность двигаться.

Из воды на секунду показался Эдвард Косс, потом – светло-русые волосы Эжени: молодые люди пытались удержаться на плаву. Увидев это, Синий король, словно очнувшись от своего окаменения, бросился к борту, на ходу доставая нож.

– Эжени! – заорал он, пытаясь разрезать канаты, которыми была пришвартована к борту одна из шлюпок.

– Капитан! – закричал его помощник Гастон, удерживая штурвал. – Надо убрать фок-стаксель!

В голосе его были тревога и неуверенность. Он ждал приказов, но их не было. Корпус судна угрожающе скрипел. Промедление грозило гибелью корабля, но Арман даже не услышал крика помощника. Он не отрывал глаз от темноты за бортом, где два человека боролись за свою жизнь, и продолжал нервно орудовать ножом.

Еще одна огромная волна ударила «Синюю Королеву», при этом накрывая собой Эжени и Эдварда. С бешеным криком отчаяния, Арман еще яростнее стал резать канат, поранив свою руку. Струи дождя заливали глаза и мешали ему дышать. Липкие от крови пальцы неприятно скользили, руки не подчинялись. Новый порыв ветра отшвырнул «Синюю Королеву» в сторону, мачты страшно затрещали, пронзая слух. Расстояние между судном и тонущими молодыми людьми резко увеличилось.

– Свернуть фок-стаксель! Право руля, Гастон! – басовитый крик Эдгара Косса прорезал бурю.

Старый пират, все это время сидевший в кают-компании, вдруг интуитивно ощутил необходимость выбраться на палубу и в критическую минуту, принял на себя командование кораблем. Одной рукой он сжимал свой костыль, второй – вцепился в часть рангоута, и его уверенный голос на мгновение успокоил даже Армана. Канат, который тот перерезал, поддался лезвию ножа, и шлюпка упала в воду, на секунду погрузившись в морскую пену.

– Эжени! – заорал Синий король, задыхаясь от отчаяния.

От барахтающихся в воде силуэтов корабль отделяло уже почти полукабельтова. Пустую шлюпку подбрасывало на волнах и несло в сторону молодых людей в то время, как «Синяя Королева», стараясь удержаться на плаву, все отдалялась от них.

Арман заметался на месте, думая только о случившемся, и уже собрался прыгать в воду, как жесткий окрик Эдгара, вернул его к реальности:

– Капитан!!! Нас сейчас опрокинет! Примите ваш пост!

– Эжени за бортом! – обернулся тот, пытаясь перекричать шум ливня.

– Если ты туда прыгнешь, – прикрикнул Эдгар. – То не поможешь им! Ты просто погибнешь и оставишь команду без капитана!

– Там моя дочь! – заорал Синий король в бешенстве, на что Эдгар сурово стукнул своим костылём по палубе.

– И мой сын! – парировал он в ответ, на мгновение перекрикивая свист ветра.

Это упоминание отрезвило Армана. Он на секунду вцепился себе в волосы, затем быстрым шагом направился на мостик, на ходу отдавая приказы, и взялся за подзорную трубу, висевшую на поясе. Сердце сжалось от страха. Сквозь мутные потоки дождя и морскую пену было видно, как Эжени и Эдвард все-таки забираются в брошенную им на помощь шлюпку. Еще не все потеряно

Порезанная в спешке кисть Синего короля заныла от брызг соленой воды, но облегчение от мысли, что его дочь жива, разлило по телу чувство тепла.

– Нам нужно подобрать их! – зло крикнул он помощнику, но события того не могли окончиться так, как хотелось людям

– Сэр, боюсь, это невозможно, – возразил Гастон с сожалением.

– Что?! – Арман ощутил, как его затрясло в ознобе.

– Сэр… Мы не сможем… – повторил гасконец, опуская взгляд.

Арман резко обернулся и застонал от ярости и отчаяния, поняв ситуацию. Шлюпку, в которых было двое молодых людей, с каждой секундой волнами отбрасывало все дальше и дальше. «Синяя Королева» продолжала бороться со стихией, но все равно подчинялась условиям, которые ей диктовала буря. С каждой секундой отца и дочь разделяло все большее расстояние, и сократить его не предвиделось возможности.

– Эжени!!! – заорал Арман, бросаясь к фальшборту. Казалось, еще мгновение – и он прыгнет в воду.

Ответом ему был лишь свист ветра где-то в парусах. В мутной пелене дождя на почти черных волнах трепыхалась одинокая шлюпка, медленно исчезая из виду, а в ней в страхе прижимались друг к другу два человека…

* * * *

Генрих Маршаль повернул ключ в замке и вошел в тесную каморку, служащую местом заключения арестантки. Лежавшая на подвесной койке женщина открыла сначала один глаз, потом другой и усмехнулась:

– Второй визит за сегодня, лейтенант. Вы оказываете мне честь… А что это вы с пустыми руками? Хоть бы перекусить принесли, – Атани довольно ловко спрыгнула на пол и прибавила все также насмешливо. – Отдаю должное вашему коку, у него очень съедобная стряпня.

– Вы закончили язвить, старая зануда? – ледяным тоном осведомился Генрих, убирая руки за спину.

– Я могу это делать бесконечно, – приподняла брови та. – Поверьте, лейтенант, милым дружелюбием я и в молодости не отличалась. Вам, верно, известно, что в свое время в моем подчинении было пять десятков таких парней, как вы, с куда более дикими характерами. Вас же мне жаль…

Тот проглотил эту фразу с каменным лицом, потом скептически усмехнулся в лощеную бородку и осведомился:

– Тогда, полагаю, вам не нужно сообщать, что с середины ночи и до самого полудня наш корабль боролся с бурей…

– Раз вы не пришли за моей помощью, значит, справитесь сами! – парировала Атани, перебивая. – Я ощутила невероятное спокойствие от мысли о том, что желаю этому кораблю утонуть…

Генрих сделал шаг вперёд, скрипнув зубами:

– Прекратите ехидничать, графиня! – процедил он зло. – Вы впали в детство и все еще думаете, что это смешно и мило?! Я вас разочарую! Вы отвратительны! И пришел я сюда не для того, чтобы смотреть на вас. А чтобы сказать: после шторма на нашем хвосте перестало висеть корыто вашего мужа-разбойника, который, видимо, думал, что мы передумаем и вернем вас назад! – и молодой офицер иронично рассмеялся. Смех был деланным, но от этого не менее ледяным.

Атани проглотила ком, застрявший в горле, и выпрямилась как можно сильнее, стараясь не показывать своих настоящих эмоций.

– Вы судите способности в навигации моего мужа по собственным, лейтенант? Напрасно. Если ждете, что я сейчас начну рыдать и обнимать ваши сапоги – тем более, – она сделала паузу. – В какой-то степени я готова вас понять. Вы всю жизнь потратили на ненависть к женщине, в которую бездумно влюбился ваш отец. Наверное, вы готовы были разбить лоб перед Наполеоном, чтобы иметь счастье арестовать меня лично. Или это был самый счастливый приказ в вашей жизни…?

– Действительно, – вдруг смерил ее взглядом Генрих. – Разве у такой особы могут быть какие-то чувства. Вы свели с ума моего отца, из-за вас моя мать была унижена его родственниками, а я рос, предоставленный самому себе!

Атани вздохнула и слегка склонила голову к плечу:

– Сколько вам лет, лейтенант? Хотя нет. Не отвечайте. Я в состоянии посчитать… Предполагаю, двадцать пять?

Тот молчал.

– Скажите, Генрих, вы женаты? О, нет! Зачем я это спросила, очевидно же по глазам, что вы даже не влюблены… – Атани слегка прошлась по каморке. – Спрошу по-другому. Вы любили когда-нибудь?

Молодой офицер слегка сморщил прямой с горбинкой нос и развернулся на каблуках сапог:

– Еду принесут утром! – отчеканил он и вышел. Через секунду в замке снова повернулся ключ.

* * * *

Эдгар прижал к себе костыль и свободной рукой осторожно приоткрыл дверь в каюту капитана. В лучах послеполуденного солнца фигура сидящего на койке Армана казалась похожей на восковую статую. Лицо было неестественно серого цвета, взгляд застыл в одном направлении, руки обессиленно лежали на коленях. Наполовину одетый капитан «Синей Королевы» тяжело дышал, заглатывая воздух, и на появление визитера не отреагировал.

– Я думал, ты хотя бы поспишь это время… – сказал Эдгар, входя.

Арман вздрогнул, очнувшись, и повернул голову. На его лице замерло выражение загнанного в угол истекающего кровью зверя. Он несколько мгновений смотрел на старого пирата, словно пытаясь понять смысл его слов, потом вскочил и ударил кулаком по письменному столу.

– Сэр! – выпалил он. – Я не могу быть капитаном! Я ни на что не гожусь! Отстраните меня от командования судном! Дайте мне уйти, – Синий король перевел дух и начал огромными шагами мерить каюту, выкрикивая фразы и жестикулируя. – Я не капитан! Я даже не уберег собственную дочь! Два самых дорогих мне человека, за которых я несу ответственность! Я их потерял! Я не капитан!

– Хватит! – довольно сурово сказал Эдгар, стукнув костылем по полу. – Опомнись! Я не хочу слушать эту чушь! Первое, Арман, я не член твоей команды. Я всего лишь бывший разбойник, стоящий по колено в могиле, которого ты потащил за собой. Я не имею никаких прав снимать тебя с должности капитана, – он сделал паузу и более спокойно прибавил – Второе: твоя команда делать этого тоже не будет, так как им некем тебя заменить!

– Моя дочь, – пробормотал Арман измученно. – Я не уберег свою дочь… Все! – внезапно снова вскрикнул он и угрожающе взмахнул рукой. – Это конец! Какого морского черта она вылезла на палубу! Кто должен был смотреть за ней?!

– Кто должен был это делать, – довольно жестко сказал Эдгар. – Сейчас вместе с ней!

Это отрезвило Синего короля, он вздрогнул, испугавшись своих слов, сглотнул и опустил голову. Несколько мгновений он смотрел куда-то себе под ноги, потом прошелся по каюте, судорожно захватывая носом воздух.

– Я ужасный муж и отец, сэр. Я не оградил от опасности ни жену, ни дочь… Какой во всем этом смысл теперь?! Все, что мне осталось, это встать перед Атани, чтобы сказать, что я не уберег Эжени!

Эдгар вздохнул и медленно сел на свободный стул.

– Ты полагаешь, я лучше, да? – с печальной иронией сказал он. – Мне было столько лет, сколько сейчас тебе, когда я только встретил ту самую женщину, ради которой хотелось бросить всё. Но она ушла от меня спустя десять лет. Ушла навсегда также тихо и покорно, какой была при жизни, и я не мог ничего сделать… Она оставила мне сына, – он вдруг встрепенулся. – Мне ли говорить тебе, Арман, что ты плохой отец?! Тебе ли не знать, кто именно помогал Эдварду стать таким, каким он вырос. Уж точно не его родной отец, который первые годы был готов то ли спиться, то ли дать себя пристрелить! И ты мне сейчас говоришь про неидеальность?

При косвенном упоминании о своей матери по губам графа де Лакойе скользнула слабая улыбка. Он тяжело вздохнул и оперся руками о стену, снова низко опустив голову.

– Что мне теперь делать… – пробормотал он.

– Арман, которого я знаю, никогда не сдавался, – заметил Эдгар уверенно. – Он сильный человек и хороший капитан, которого нельзя заставить отступить.

– У него, – печально отозвался тот, изучая носки своих сапог. – Был стимул. Его ждали, у него был дом. А сейчас у него ничего не осталось… Только он сам… Но нужно ли ему это… Я взял на себя ответственность, сэр. И не справился с нею.

– Во-первых, – сдвинул седые брови Эдгар. – Не хорони свою семью раньше времени! Тебе напомнить, как больше двадцати лет назад все оплакали тебя самого?

– Сэр! – болезненно воскликнул Арман, обернувшись. – Вам известно, что это редкий случай. Большинство оказавшихся в открытом море просто гибнет! Вы знаете, как и я: если наших детей не убила эта буря, их погубит солнце. То, что Атани арестована – это лишь начало. Вы также знаете, что ее ждет… – он на секунду закрыл глаза и прошептал. – Это конец… Конец меня…

– Ты не имеешь права сейчас лечь на койку, сложив на груди руки, и ждать, пока за тобой придут. Ты меня за собой потащил, чтобы я тебя поучал? Вот я и буду наставлять, что еще делать в моем возрасте, как не заявлять себя самым нужным и полезным?! Я старше тебя на двадцать два года, Арман, я помню тебя безусым юнцом. Знаю, что говорю…

– Какой во всем смысл, сэр?! – всплеснул руками Синий Король. – У того безусого юнца, о котором вы напоминаете, была цель. У меня ее уже нет. Мне не за что бороться…

– То есть, ты хочешь сказать, что бросаешь Атани? – приподнял брови Эдгар. – Её везут во Францию, она верит в то, что ты будешь искать все возможные способы для ее спасения, а ты махнул на все?! Теперь и на своих людей плюнуть хочешь? – он взмахом кисти показал на дверь. – Они шли к тебе на службу, веря в своего капитана, а теперь тот уселся и сказал, вы, парни, сами как-нибудь управляйтесь, я ничего не хочу, я передумал. Милый мой мальчик, так не пойдет.

«Милый мальчик» как бы между прочим поскреб плотные усы и посмотрел на своего собеседника.

– Что вы хотите мне посоветовать?

– Тебе не нужны мои советы, – передернул плечами старый пират. – Ты и сам знаешь про свой долг перед людьми, которых нанимал на службу. Разве у тебя нет стимула, чтобы двигаться вперёд? Некому доказать, что просто так ты не отступаешь?

Озаренный какой-то мыслью Синий король, собираясь сесть, вдруг выпрямился и вскинул голову.

– Лейтенант Маршаль! Эдгар, вы бы видели злобную улыбку этого офицера, когда он объявлял Атани об аресте! Весь этот кошмар начался из-за него, – Арман угрожающе двинул челюстью. – Что ж, вы правы, сэр, пока я жив сам, у меня есть возможность показать, что просто так нельзя безнаказанно изломать мою жизнь… Да, я вряд ли спасу жену, но обо мне во Франции еще вспомнят!

Он чиркнул слюной между зубов и прибавил:

– Я меняю планы, буря все равно отбросила нас назад. Мы идем к мысу Горн. Попробую набрать с десяток лихих парней. Давненько я не посещал Европу! Она меня ждет!

* * * *

– Сэр! По правому боту шлюпка!

Этот крик раздался с мачты торговой шхуны «Юная Роуз» ранним утром, заставив капитанского помощника вздрогнуть и отвлечься от своих мыслей.

Его звали Франсуа Курон, и ему было двадцать восемь лет, девять из которых он посвятил мореплаванию. Исполинский рост, массивные плечи и окладистая борода делали его визуально старше. Слегка угловатые черты лица дополнялись свежими царапинами на щеке, полученными в недавнем шторме. В серых глазах была печаль.

Год назад Франсуа думал, что его служба закончится с рождением первенца, но этому не суждено было случиться. С разницей в несколько часов он потерял жену и ребенка, и через два дня нанялся на первое попавшееся судно, которым оказалась «Юная Роуз». Жизнь моряка продолжилась, словно ничего и не мешало ей ранее. Это было уже второе плавание Франсуа на этом корабле, а завтра был бы год его дочери…

От этих мыслей его и отвлек крик матроса с мачты. Радуясь возможности развлечь себя занятием, помощник капитана зычным голосом отдал приказ сменить курс. Замеченная шлюпка, возможно, оторвалась во время бури у какого-нибудь корабля и лишней все равно не будет.

Но это утро изменило многое в череде одинаковых дней. Через пять минут все тот же дежуривший на мачте матрос прокричал:

– В шлюпке кто-то есть! Но непонятно, живы ли эти люди!

Франсуа двинул челюстью, ощутив беспокойство.

– Найдите доктора Пароса!

На судне воцарилось оживление. Весть о том, что обнаружили шлюпку с возможно живыми пассажирами, облетела весь корабль в считанные минуты. Часть находившихся в этот момент в кубрике матросов, поднялась наверх, чтобы не пропустить ничего интересного, капитан корабля – пожилой моряк Кристоф Шарби – даже решил прервать отдых в собственной каюте и теперь с напряжением рассматривал в подзорную трубу болтающуюся на волнах шлюпку.

– Месье Курон, – сказал он своему помощнику слегка задумчиво. – Там два человека. Один словно накрывает собой другого, но тот, что внизу… – он замялся. – Взгляните…

Франсуа приложился к окуляру и из его уст в изумлении вырвалось:

– Женщина!

Это восклицание вызвало еще больший ажиотаж среди команды «Юной Роуз». Все переглядывались. На горизонте не наблюдалось ничего, похожего на парус, вопросов было множество. Сколько же времени эта шлюпка блуждала по водным просторам, живы ли ее пассажиры или все, что потребуется от команды шхуны, это предать их упокоению?

Франсуа Курон с волнением наблюдал за тем, как пристёгивают шлюпку к борту корабля. Вот матросы вытащили на палубу молодого человека с черными кудрями. Рубашка на нем была полурасстегнута и по шее к левому плечу тянулась багровая полоса солнечного ожога.

– Пульс есть! – сообщил седовласый судовой врач, ощупав парня. – Принесите воды!

Затем на корабль с особой осторожностью перенесли бесчувственное тело молодой девушки с золотисто-русыми волосами, при взгляде на которую у Франсуа дрогнуло сердце. Молодая особа лежала на дне шлюпки, накрытая мужской курткой, видимо, чтобы спастись от палящего солнца, и теперь казалась на фоне своего загоревшего спутника нездорово бледного цвета. Её обескровленные губы были приоткрыты, одна ладонь была судорожно сжата в кулак. С заметным волнением доктор Парос ощупал шею и руки девушки, прислушиваясь и сдвигая брови, потом наклонился к ее груди и с облегчением кивнул.

– Она жива! Только в очень глубоком обмороке!

Франсуа расправил широкие плечи, ощутив внезапное спокойствие:

– Отнесите мадемуазель в мою каюту! – и прибавил. – Я найду, где буду спать…

В этот момент на лицо бесчувственного парня, продолжавшего лежать на палубе, несколько раз плеснули воду, он задрожал, зашевелил губами, и доктор Парос сделал знак, чтобы действие повторили.

– Эжени… – пробормотал молодой человек, распахнув глаза, и полубезумным взглядом уставился на людей вокруг себя.

– Эжени… – повторил он.

– Все хорошо, – ласково сказал врач, касаясь парня. – Вы в безопасности, вам ничего не угрожает. Я – врач…

– Эдвард, – пробормотал тот. – Эжени…

И снова потерял сознание.

Доктор Парос медленно поднялся с колен.

– Нужно унести его с палубы, – сказал он. – Здесь слишком много солнца, а ему его и так предостаточно было.

– Оттащите его на бак! – приказал капитан Шарби и взглянул на судового врача. – Как думаете, давно они в этой шлюпке?

– Пару дней, полагаю. Если у них с собой не было ни фляжки – этого достаточно для подобного состояния, – пробасил тот в седую бороду и прибавил. – Это страшный парадокс. В открытом море можно утонуть, но нельзя утолить жажду…

* * * *

Эдвард Косс переступил порог и оказался в комнате, которая чаще всего служила графу де Лакойе вместо кабинета.

– Звали, сэр? – спросил он, выпрямляясь как можно сильнее.

Арман слегка откинулся в потертом кресле и кивнул:

– Звал… – он взял со стола пепельницу, зачем-то взглянул в неё и отодвинул от себя, затем оценивающим взглядом смерил молодого человека.

– Когда я искал тебя час назад, – начал граф каким-то не своим тоном. – Мне сказали, что вы с Эжени ушли опять в скалы…

– Мы собирали моллюсков, сэр, – смутился Эдвард, опуская взор. Через приоткрытое окно снаружи донесся голос графини де Лакойе, потом чей-то смех. Послеобеденное солнце заглядывало внутрь, словно пытаясь узнать, что тут происходит.

– И… – осторожно продолжил Арман, нарушив возникшую паузу. – Ты ей сказал?