Жизнь, увлечения, огорчения

– Я знаю, что Кустик хотел создать что-то удивительное, при виде чего у всех было бы хорошее настроение. У него уже и бутончик почти созрел.

Но тут появилась Тяпка, выкопала Кустик и обнаружила необычный листик. Он оказался золотой, и позже его показали на выставке цветов, подписав: «Произведение искусства неизвестного растения».

А Шмель и по сей день не может понять: «Почему Кустику не дали проявить свой талант?».

Врачеватели

Однажды по лесу разнёсся странный слух: Дятла-врача сняли с должности за то, что, кроме деревьев, он помогал лечиться птицам и зверюшкам, и что теперь вместо Дятла будут другие врачи. Все удивлялись: на Дятла никто никогда не жаловался, ни одно деревце при нём от болезни не упало.

И вот однажды заболел Тополь.

– Ты громко скрипел, вызывая меня, – что случилось? – спросила, прилетевшая на вызов Ворона-врач.

– У меня внутри колет, – пожаловался Тополь.

– Сейчас Белку позову. Она специалист по этому делу, – каркнула Ворона.

И вот, примчалась шустрая Белка, по стволу коготочками пробежалась, по веточкам попрыгала и сказала:

– Тебе, Тополь, свежего воздуха здесь не хватает. Но из-за твоего возраста нельзя пересадить тебя на другое место. Позову Мышку – устроим консилиум.

Мышка оказалась шустрее, чем Белка, уже всё знала и сразу, как появилась, пропищала:

– Я Тополь уже обследовала и убедилась: как появится воздух, он точно пойдёт на поправку.

Ворона, Белка и Мышь удалились. А болезнь-то была совсем другая: под корой Тополя завёлся Червячок и грыз его изнутри. Был бы Дятел рядом, давно бы с ним справился. А новые врачи всем заболевшим только одно твердили: «Вам нужен воздух!».

Вскоре Червячок распространился по всему лесу, и одно за другим стали валиться заболевшие деревья.

Не судьба

Конверт был белоснежный, с идеально прямыми углами, из хорошей бумаги и с затейливой надписью адресата. Круглая почтовая Печать, увидав его, шлёпнулась на Конверт прямо посередине и промолвила:

– Разрешите с вами поближе познакомиться. Вы мне понравились, и я хочу быть с вами рядом!

– Извините, но меня уже ждут, – ответил Конверт.

Печать же так была увлечена, что даже не слышала, что он сказал, и продолжала:

– Вы меня так очаровали! Давайте останемся здесь, я стану оберегать вас от посылок и бандеролей. Их тут много – если прижмутся, всего помнут!

Но Конверт спешил по назначению. По прибытии изящные Ножницы прошлись по Печати, влезли в Конверт и раздражённо воскликнули:

– Опять про долги… Лучше бы ты не приходил! – и отбросили Конверт с порванной и молчаливой теперь Печатью.

– Эх, надо было мне остаться там с Печатью да затеряться среди посылок и бандеролей, – вздохнул Конверт. – И все были бы довольны и счастливы.

Найденное счастье

Стул дружил с Софой. Но когда ему удавалось возле неё оказаться, то он всегда ей завидовал.

Софа спокойно стояла, покрытая тёплым ворсистым Пледом, который говорил:

– Я оберегаю её от разных потрясений, с которыми нам порой приходится сталкиваться.

– Да, да, – подтверждала Софа. – Бывает, сядут на меня так, что пружины загудят, а Плед рядом – защищает, и я чувствую каждую его ворсинку. А ещё он украшает меня, отчего я красивее всей мебели вокруг…

– А я всегда один, – грустно скрипел Стул. – Если бы рядом с вами иногда не бывал, давно бы засох. Вы же всегда счастливые: общаетесь днём и ночью – и все невзгоды вам нипочём! – и он опять заскрипел – видно, от безысходности.

Как-то Софа, желая привлечь внимание Стула, что опять стоял в отдалении, пошуршала немного пружиной, но тот даже не повернулся. Тогда Плед краешком приподнялся и увидел: на Стуле, нежно распластавшись, лежит маленькая красивая пухленькая подушечка. Обрадовался Плед и воскликнул:

– Теперь Стул не одинок, а с Подушечкой! И, видно, счастлив – ни разу не скрипнул, боится спугнуть!

Стеснительный Карасик

Карасик жил в озере и думал только о том, чтобы поесть да поспать. Но как-то мимо проплыла Карасиха, сверкая серебристой чешуёй, и он в неё влюбился. Она тоже его заприметила. Да вот беда: Карасик был очень стеснительный и никак не решался завести с Карасихой шуры-муры. А та стала вокруг него крутиться – как бы подбадривать. Карасик совсем растерялся, и тогда Карасиха сама к нему подплыла и спросила:

– Я на том берегу озера никогда не была. Может, проводите меня туда, покажете, что там есть?

Карасик и сам далеко не заплывал и, вместо того, чтобы сказать: «Хорошо, я покажу вам тот берег, мне и самому интересно!», по-прежнему стесняясь, проговорил:

– Тут неподалёку Сом живёт, вот он всё знает и может вам показать.

А Сом, услышав своё имя, враз появился:

– Вы меня звали? – спросил он.

– Да вот, хочу, чтоб ты Карасихе противоположный берег показал!

– Ну, такой хорошенькой рыбке я готов всё что угодно продемонстрировать! – заверил Сом и поплыл рядом с Карасихой.

Та плывёт, но всё оглядывается на Карасика, как бы пытаясь сказать: «Что же ты такой бестолковый!». А он смотрит им вслед и Сому в душе завидует: «Везёт же некоторым!».

С тех пор Карасик больше никогда не видел Карасиху и до самой старости вздыхал, вспоминая её.

Мелочь и Купюры

Бумажные деньги поменяли на новые купюры, и цена их выросла.

– А почему нас оставили в старой цене? – поинтересовалась Мелочь.

– Деньги любят тишину, – отвечали Купюры. – А вы, железяки, звякаете во всеуслышание. Так что сидите и не шумите.

– Да от нас в тесном кошельке и так тишина, – возмутилась Мелочь. – Вы же отделились перегородкой от нас и не хотите общаться.

– Это оттого, что у нас с вами разное понятие о жизни, – гордо хрустнули новой бумагой Купюры. – Вы – Мелочь, вас тратят на еду, а нас – на яхты!

Новые деньги прижались друг к другу и тихо прошуршали:

– Молчание – золото!

Мелочь было позвякала, но Кошелёк захлопнулся.

Старец

Многие замечали на улице Старца – шёл он в непогоду то без шапки, то без шарфа, а иногда в пальто нараспашку. И тогда можно было увидеть пиджак, на лацкане которого висела медаль «За трудовую доблесть». И люди говорили:

– Видно, работа сделала его таким выносливым к непогоде…

А Старец был просто одинок и нуждался в помощи, но об этом никто не догадывался.

Клубничка

Увидел как-то Шмель белый цветочек, заинтересовался и стал к нему каждый день прилетать, наблюдать.

Через некоторое время на цветочке появилась красная Ягодка, и Шмель, сев на неё, восхищённо воскликнул:

– Какая красивая!

Ягодка же возмутилась:

– Я достанусь тому, кто мне больше понравится! – и прогнала Шмеля. Тот прожужжал недовольно и улетел.

После него у Ягодки побывали Кузнечик, Жук, другие насекомые, но всех она прогнала. А сама выросла большой, алой и всё повторяла:

– В кого влюблюсь, тот и будет со мной!

И вот он пришёл, это был Рот. Увидев Ягодку, он радостно воскликнул:

– Давно не пробовал сочную клубничку!

Хотел было сорвать её да увидел, что она уже вся сухая.

– Перезрела, – сказал Рот.

И Ягодка осталась на стебельке – так никем и не попробованная!

Ветер и Рама

Ветер, появляясь, всё время заглядывал в окно и гудел, обращаясь к Раме:

– Откройся! Пусти меня! Хочу с тобой познакомиться!

И Рама к этому так привыкла, что Ветер стал для неё как родной. Со временем у неё появилось желание познакомиться с ним поближе – ведь вдвоём интересней станет жить – и она приоткрылась чуть-чуть.

Этого оказалось достаточно, чтобы Ветер смог распахнуть всю Раму. Он ворвался в помещение и прижал её к стене, желая крепкой близости. Рама, звеня стеклом, сопротивлялась:

– Проказник! Отпусти меня! Так нельзя на первой встрече!

А Ветер, видимо, недовольный тем, что не может её разбить, осерчал: смахнул со стола салфетки, вазу, цветы, разбросал всё по полу и на минутку затих, чтобы отдышаться. Рама в этот момент с трудом закрылась и избавилась от Ветра. А, вздохнув, сказала:

– Не-ет, он мне не пара. Если сейчас я отказала ему в близости, и он такой беспорядок устроил, что же будет, если он будет со мной рядом всегда?!

Неразлучные

У Георгина была единственная любовь – Роза. Желая привлечь её внимание, он старался оставаться стройным и всячески демонстрировал свою красоту. Особенно он гордился своим ярким большим цветком, похожим на вишнёвую шляпу. Многие цветы раскрывались перед ним, показывая своё разноцветие. Но Георгин мечтал только о Розе. Она, заметив это, потянулась к нему алым с бархатистыми лепестками душистым цветком на изящном стебле. Со стороны это смотрелось очень мило. И все рядом растущие цветы, увидев это, перестали приставать к Георгину, поняв, что он однолюб.

Но с наступлением прохладной осени все заметили: у Розы стали опадать лепестки, и скоро стебель её стоял уже с голой корзиночкой вместо цветка. Георгин был более вынослив, и когда ветер или дождь начинал трепать Розу, он прикрывал её своим кустиком.

– Да обрати ты на нас внимание! – говорили ему стойкие к холоду цветы. – С нами тебе будет веселее!

Но Георгин по-прежнему глядел только на Розу. И даже перестал следить за собой: раньше было с утра росинки с себя стряхнёт, листочки поправит, а теперь прекратил.

– А зачем? – говорил он. – Я ей и такой нравлюсь!

И вскоре они оба засохли, хотя Георгин мог ещё долго жить. Они стояли рядышком: он опустил свои обвисшие лепестки на корзиночку Розы, а она цепко, но нежно обнимала его шипами. А соседние цветы умиленно завидовали.

Равенство

Половую Тряпку жизнь полностью устраивала. Лежит себе у двери, если обувь её запачкает, то сполоснётся и снова расстелится на полу. И так она спокойно жила, пока однажды не увидела Полотенце. Оно, порой раскачиваясь, висело на вешалке, было белоснежное и пахло свежестью. Его часто навещали руки, поглаживали, и оно всегда выглядело хорошо. Тряпка со злобой поглядывала на Полотенце и ворчала:

– Вот такая должна быть жизнь у меня: на вешалке качаться, чтоб свежим ветерком обдувало и чтоб руки обхаживали!

Но прошло время и те же руки неожиданно положили Полотенце в бак с грязным бельём. Туда же, где бывала и Тряпка. И она обрадовалась:

– Вот это справедливо! Надо всем жить одинаково!

Тренер

Блоха всем хвасталась:

– Знаете, почему Медведь сильный такой? Оттого, что я его тренирую! Почешу ему грудь – он лапами её потрёт, переберусь ему на бок, потом на другой – и там он почешется. Заставляю его лапами дотянуться, куда скажу: до спины, до живота. Он, правда, от такой тренировки начинает рыкать и ворчать, шерсть теребить – может, меня ищет, чтобы поблагодарить за усердную работу? Жаль, что я для него невидимая…

Старый огнетушитель

Огнетушитель на своём веку дружил со многими машинами. И вот познакомился с очередной: совсем новенькой, сверкающей лаком. Да и сам огнетушитель был ещё стройным и красивым, несмотря на солидный возраст. Но на это никто не обращал внимания и все говорили:

– Как он хорошо сохранился!

Когда огнетушитель расположился внутри салона новой Машины и прижался к ней, то от этого, а может, от чего другого, пробежала искра. Очевидно, Машине Огнетушитель понравился. Но этот огонёк промчался до самого мотора, и тот вспыхнул. Огнетушитель бросился его утихомирить (любить-то можно и без огня!) и хотел было фыркнуть и затушить пожар, но не смог – с возрастом у него внутри всё высохло, одна приятная внешность осталась.

Пламя бушевало пуще прежнего. Скоро на месте пожара осталась только груда металла. А Лимузины, стоявшие рядом, гудели:

– Никогда не видели, чтобы Машина сожгла Огнетушитель и себя вместе с ним! Видно, он оказался стар и потерпел фиаско!

Вовремя показаться

Однажды в амбаре предметы садового инвентаря завели разговор.

– Я весь день трудилась и меня нахваливали: «Какая ты молодец! Большой урожай выкопала!» – сказала, сверкая железом, Лопата. – Потом меня почистили, помыли и отдыхать сюда принесли. Теперь я самая заметная из всего инвентаря!

– Это не твоя заслуга, что урожай хороший собрали, а Тяпки, – возмутились Грабли. – Ты только весной и осенью на несколько дней появляешься, а она всё лето по грядкам бегает, сорняк уничтожает, чтоб картошка уродилась.

– Ну, так надо уметь вовремя показаться! – самодовольно произнесла Лопата.

Тяпка же скромно стояла в уголочке и молчала.

Успокаивающие очки

Плохо видящие Глаза были недовольны судьбой, слезились и рассуждали:

– Когда солнечно, и всё вокруг сверкает ярким светом, нас прикрывают тёмными очками, и оттого мы всё видим в серых тонах. А когда непогода, дождь хлещет, ветер дует, тучи чёрные нависают, мы без очков – потому что и так всё серое вокруг.

Глаза не догадывались, что тёмные очки жалели их: не показывали им яркую жизнь, чтобы они совсем не ослепли.

Разочарование

Лягушка со своим женихом по имени Кваква сидела под тенью лопуха и услышала, как Куры восторгаются своим Петухом:

– Какой! Какой! Какой он у нас горячий – со всеми и побегает, и на песочке полежит!..

Пригляделась Лягушка, и правда: Петух Курочек догоняет, за хохолок нежно придерживает и на песочек прикладывает, а они разгорячённые на весь двор кудахчут:

– Как хорошо-о!

– А я вот никогда такой горячности не испытывала, – вздохнула Лягушка. – Мой Кваква холоден, как ледышка, – и громко добавила: – Пойду к Петуху, попробую неведомую доселе теплоту!

– Не пущу! – встрепенулся Кваква. – Нашла из-за чего переживать: мы все с рождения холодные.

Но не послушалась Лягушка и выпрыгнула из-под лопуха. Петух её заметил и клюнул.

– Вот и теплота начинается! – радостно воскликнула Лягушка.

А Петух стал поклёвывать её всё чаще и сильнее да ещё и Кур на подмогу позвал. Насилу сбежала Лягушка, спряталась под лопухом, всё у неё болит, жаром горит. Позвала она Квакву. Прижался тот к ней холодным своим тельцем, стало Лягушке легче, и она сказала:

– Может, кому-то и нужна горячность, а для меня и холодный Кваква хорош!

Мечта

Одуванчик рос одиноко: на кочке, на голой земле, где и травинки-то не найти. Одна у него радость была – когда появлялись тёплые солнечные лучики. А вдалеке виднелась яркая цветущая полянка. И вот, когда на Одуванчике появилась шапочка из семян, готовых разлететься, он им пожелал:

– Живите на зелёной полянке, что на опушке леса, там с утра в росе купаться станете, а в непогоду под кустиком сможете спрятаться.

Очень уж ему хотелось устроить счастливую жизнь своим пушистым зонтикам. Самому не удалось, так может, близким посчастливится.

Размечтался Одуванчик и не заметил, что все его семена приземлились возле него. Загоревал Одуванчик от того, что на кочке, где он жил, таких, как он, станет ещё больше.

Но тут появился Ветерок и прогудел:

– Зато-о не будешь одино-ок!

Искусство

Залетела как-то Муха на художественную выставку и увидела толпившихся зрителей, молча рассматривающих что-то на стене. Это оказалась картина знаменитого художника: на ней были нарисованы два кольца, а сама картина называлась «Любовь». Муха возмутилась – она часто бывала на выставках и считала, что в искусстве кое-что понимает, – и сердито прожужжала:

– Без-з чувств намалёвано-о! Это просто два обруча от кадушки! Вот недавно я видела на заборе творчество неизвестных художников: «Люся + Вася = Любовь». Вот это от души! Меня так тронуло, что я даже свой автограф там оставила!

Колея

Дорожная Колея была страшна своей непредсказуемостью: с многочисленными рытвинами, ухабинами, с грязью по краям и с неожиданно крутыми поворотами. Но, несмотря на это, она всегда выводила на чистую ровную дорогу.

Но как-то одна Повозка возмутилась:

– Хватит нам трястись по этой ухабистой Колее, надо найти получше. Идите за мной, – и резко свернула в сторону.

Некоторые Телеги повернули следом, надеясь на более лёгкий путь, но Повозка заблудилась. Начала метаться из стороны в сторону: не знает, куда дальше идти, а на Колею возвращаться не хочет – упрямится. Телеги, что за ней потянулись, вернулись на старый проверенный путь.

– Лучше идти по трудному, но наезженному пути, чем искать в грязи что-то новое! – поскрипывали они колёсами.

А Повозка стояла и мечтала: «Может, найдётся кто-нибудь, кто сдвинет меня с места и поддержит в моих начинаниях?».

Слава и забытье

За подвиги в Отечественной войне Солдат был награждён орденом Славы. Тот висел на гимнастёрке и гордо сверкал: ведь солдат получил его заслуженно – прошёл с боями огонь, воду и медные трубы. Встретили Солдата дома как победителя, несли на руках, с ликованием высоко подкидывали вместе с Орденом на груди.

А потом началась у Солдата гражданская жизнь: нужно было восстанавливать разрушенную страну. Он не снимал гимнастёрку – не было другой одежды и по-прежнему носил на ней Орден. А тот был счастлив, что не забыт.

Работая на стройках, приходил Солдат домой поздно и сразу валился от усталости на кровать. Вскоре за усердную работу ему вручили ещё одну награду – медаль «За трудовую доблесть». Он и её повесил рядом с Орденом на гимнастёрку. Обе награды были довольны соседством и тихонько позвякивали.

Со временем Солдат купил костюм, прикрепил к пиджаку свои награды, но они сразу поблёкли, словно не хотели расставаться с гимнастёркой. Пиджак он так и не одел ни разу. Его друзья-однополчане тоже не могли привыкнуть к гражданской одежде – у всех молодость прошла в войне. Но их становилось всё меньше и меньше, и встречались они всё реже и реже. Может, оттого, что гимнастёрки поизносились?..

И однажды награды Солдата очень удивились, оказавшись в коробочке с бижутерией…

Тёрка и Молоток

Тёрка жила на даче и ежедневно лихо расправлялась с овощами и фруктами.

– К ней только попади! – беспокоилось Яблоко. – Оставит от тебя только прутик!

Однажды Тёрке попался орех, и она ничего не смогла с ним сделать – слишком твёрдый оказался. Со злостью отшвырнув его, она проворчала:

– Всех можно одолеть! Если не я, то Молоток поможет!

И, правда, нагрянул Молоток, ударил по ореху и расколол его, а ядрышко отскочило и упало на землю.

Прошло какое-то время и на том месте, где оно упало, появился большой куст со множеством орешков, которые то и дело шуршали:

– Всё возрождается!

А рядом на дереве висели яблоки и постукивали друг о друга, словно смеялись над Тёркой:

– Нас не уничтожишь!

И она поняла, что даже с Молотком не в силах со всеми расправиться…

Недоброе отношение

Мебельный Гарнитур и Табуретка, находившиеся в одном доме, жили совсем по-разному. Гарнитур поддерживали в прекрасном состоянии: он сверкал зеркальной полировкой, был без единой царапины и без пятен. А за Табуреткой никто не ухаживал: была она облезлая, с облупившейся краской, но вместе с тем крепкая и хорошо держалась на всех четырёх ножках. За время своего существования Табуретка пережила не один гарнитур, и тот, что был теперь, ей завидовал.

Ещё Табуретка всегда появлялась там, где в ней нуждались: то в прихожей на неё клали ворох вещей, то в комнате на неё взбирались Ботинки, а затем под потолком зажигалась новая лампочка. И на балконе без неё тоже не могли обойтись – она помогала развесить на верёвке бельё. Но каждый раз, закончив дело, Табуретка куда-то исчезала. А Гарнитур удивлялся:

– Ну, если Табуретка такая нужная, поставили бы её на самое видное место!

Но Стул и Пуфик возражали:

– Она цветом нам не подходит! А если на нас наступит Ботинок, мы развалимся! Так что пусть Табуретка живёт в чулане, когда надо – позовём!

Двойное назначение

На румяной Щеке однажды появилась небольшая Родинка. И все, кто её видел, восхищались:

– Какая она удивительно красивая, бархатистая!

Щека гордилась новым приобретением и старалась непременно его всем продемонстрировать.

Но прошло какое-то время, и Щека заметила, что Родинка подросла и стала ей мешать, да и румянец куда-то подевался.

Приятельница Кисточка попыталась было возвратить Щеке румянец пудрой, но тут Родинка с издёвкой сказала:

– Напрасно стараетесь, я – двойного назначения! Вначале появилась для красоты, а затем для страдания!

Тогда Щека поняла, как можно порою ошибиться в друзьях, и решила Родинку удалить.

Тулуп

Старый Тулуп на медвежьем меху в конце лета вышел погреться на солнышке. А Мухи вокруг него летают и друг другу новость передают:

– Надо ж-же! Надо ж-же! К нашему Тулупу, пока он в шкафу отдыхал, прилетела Моль и сказала, что хочет с ним поближе познакомиться. Он обрадовался – она молодая, шустрая – и сблизился с ней. А Моль проела ему воротник до дыр и улетела…

Греясь на солнышке, старый Тулуп молчал и думал: «Как же я оплошал, увлёкшись молоденькой Молью!».

Приятный запах

В ящике для предметов домашнего обихода встретились как-то Хозяйственное Мыло и Туалетное.

– Как ты приятно пахнешь свежей малиной! – восхищённо сказало Хозяйственное Мыло. – Не то что я: понюхаешь – одно отвращение, и чихать хочется. Ты, наверное, из-за бугра приехало?

– Да не-ет, меня здесь, на городской фабрике произвели ещё в прошлом году, – ответило Туалетное Мыло и зашелестело своей красочной душистой обёрткой.

– И меня произвели тогда же! – радостно воскликнуло Хозяйственное Мыло. – Значит мы с тобой из одного котла, и варились в нём в одно и то же время, а значит, должны быть родными. Разница лишь в том, что тебе дали красивую обёртку, а меня отправили на тяжёлые работы: стирать бельё и мыть полы.

– Неет, между нами большая разница, – возразило Туалетное Мыло. – Я прошло множество специальных процедур и стало мылом высшего сорта! Моё место – на полочке возле зеркала, чтоб все меня видели и мылись, наслаждаясь нежным ароматом. А твоё место тут, в ящике, чтоб от тебя не чихали.

Вздохнуло Хозяйственное Мыло. Не думало оно, что все, хотя и из одного котла, а такие разные, и кому-то повезло, а кому-то нет. Но Хозяйственное Мыло не жаловалось и хотело только одного – чтобы у любого мыла был приятный запах. А конец-то у всех один будет: всех измылят…

Груша и Червяк

Червяк гордился своей славой «завоевателя фруктов». Однажды, после знакомства с двумя грушами, валявшимися после него на земле, он пополз по ветке к третьей.

– Какая красавица, уже созрела! – приговаривал Червяк, приближаясь к ней. – Даже порозовела, увидев меня: значит, готова пригласить к себе в гости!

И вот Червяк взобрался на Грушу и нежно пополз по ней, размышляя:

«Она молчит, значит, моя ласка нравится ей», – он стал проникать внутрь и скоро добрался до её сердцевины.

– Ах! – воскликнула Груша. – Как я ошиблась в знакомстве…

Недоговорив, она тоже упала на землю, как и предыдущие, изъеденные изнутри, фрукты.

А Червяк выполз наружу и сразу посмотрел на макушку дерева, где висела другая, медового цвета груша.

– До этой придётся долго взбираться! – произнёс он и снова отправился в путь.

Говорят, от Червяка не избавиться: химикаты его не берут, да и фрукты губят. Самим надо смотреть в оба!

Забота

Салфетка и Очки, звавшие себя Очкариком, как только познакомились, стали уделять друг другу много внимания: Салфетка всегда ждала его в Очешнике, а Очкарик, благодаря её заботе, был всегда чист и аккуратен, несмотря на погоду и условия. Со временем Очкарик стал всё чаще и чаще просить:

– Протри мне стёкла, я плохо вижу.

Салфетка знала, что они были чистыми, но не отказывала. Ей были известны все недостатки Очкарика, которые с возрастом проявлялись всё сильнее. Но это не влияло на их дружбу, Салфетка по-прежнему была верна Очкам.

Однажды недовольный Очкарик сказал:

– Почему я тебя стал реже видеть? Ты меня разлюбила? На других заглядываешься, поэтому и времени нет меня протереть…

– Да я всё время тут, в Очешнике, – ответила Салфетка. – И всегда наготове!

Тут Очешник щёлкнул крышкой и сказал:

– Протирай Очкарика не протирай, ему теперь твоя помощь не нужна. Она была необходима, когда он видел. Да вот – ослеп…

С этого дня Салфетка и Очкарик не выходили из Очешника. Они вместе переживали случившееся…

Встряхнулся

– Э-хе-хе! – грустно вздохнул как-то Мотылёк. – Надоела мне однообразная суета. Видимся со своей Мотылихой каждый день – и всё одно и то же. Вот бы мне встряхнуться.