Полное собрание сочинений. Том 4

И третий вид прогресса – внутренний. Т.е. когда общество находит причины для прогресса в самом себе. Он делится на два вида: нисходящий и восходящий. Первый – от конкретного человека к обществу, второй – от самого общества, постепенно захватывая всех людей. Первый – это, прежде всего, научный прогресс. Открытие совершает не общество, а человек или группа людей. Масса пассивна: ей дали, она взяла. Так же к этому подвиду относятся реформы «сверху» (например, реформы Петра I, Екатерины II и проч.), т.е. такие реформы, которые люди не требуют. Более того, зачастую они идут против воли народа. И, кстати, не обязательно эти реформы ведут к хорошему (например, сталинские изменения общества). Восходящий прогресс, напротив, идёт от людей. Пример: русское общество 70-80-х годов. Никто конкретно не призывал к свободе и свержению коммунизма, но каждый (или многие) желал хотя бы побольше той самой свободы. Сюда же эпоха Возрождения, «восстание масс» и т.п.

Однако следует сделать одно немаловажное пояснение. Конечно, это деление на подвиды условно, и на сию тему я уже говорил. Прогресс всегда делают не общества, а «человеки». Изменения – да, всегда общественные (на то и прогресс общества), но истоки только в человеке. И когда я говорю, что по восходящему пути всё затевают люди, то это только в первом приближении. Люди означает не нечто безличное, а совокупность большого числа личностей. Так хочет Иван Иваныч, Иван Петрович, Иван Кузьмич и т.д., в целом же я всех этих личностей именую «люди». И тогда различие между первым и вторым видом в централизации. Либо есть чёткий и однозначный центр начала прогресса (начинает конкретный человек или конкретная группа людей), и тогда это нисходящий подвид; либо центра нет, просто все хотят одного и того же, тогда сие есть восходящий подвид внутреннего прогресса. Здесь разница, а не в истоках, ибо как ни крути, а в данном виде (да и в предыдущем тоже) всё идёт от человека.

Плюс к этому, эти подвиды настолько перемешаны, что сами по себе они практически и не встречаются. Почти всегда внутренний прогресс идёт по обоим путям. Те же общественные изменения из-за реформ правителя: если общество не хочет, то его и бесполезно заставлять. Другое дело, что оно может захотеть. Как французская революция: началось с философов и политиков-вольнодумцев, развилось в массе, сама революция не была стихийной, т.е. тоже нисходящий подвид и… что в итоге? В итоге – Наполеон, т.е. та же монархия. Общество оказалось не готовым. И смысл давать людям свободу (тогда)? Всё равно не воспользуются, отдадут. И хоть сколько им пихай эту свободу, всё равно народ поставит над собой монарха, ибо иного не хочет. Хотел же народ монархии с относительно большей свободой, её и получил. Меньше не устраивает, но и больше не надо. Или те же приснопамятные сталинские времена. Лагеря поставил на широкую ногу Сталин, но не хотел бы их народ (нет, звучит совсем не дико), их бы и не было. Ведь кто врагов народа выискивал, кто «стучал», кто не давал жизни семьям врагов народа? Лично Сталин бегал? Или верхушка власти? Нет, сами люди себя и уничтожали. Да, пусковая причина – Сталин, но дальнейший «прогресс» делали уже сами люди. Вот если бы вышел приказ: «отныне всем ходить голыми, а собственных детей убить в течение трёх дней», что было бы? Все пошли и убили бы? Нет! Вот тут-то и начались бы волнения, тут бы власть не справилась. Почему? Потому, что этого народ уже не хочет, и здесь его проще уничтожить, чем заставить. Повторюсь: какой бы ни была пусковая причина, прогресс всегда делает само общество. И, к слову сказать, не надо винить во всех своих бедах власть; власть может только сдерживать или, наоборот, давать толчок; власть задаёт курс, основу жизни, но не саму жизнь. А дальше уже люди либо повинуются, либо сопротивляются. И если стало по воле власти, значит, ты смирился, значит, ты захотел, хотя, разумеется, можно и хотеть, и не хотеть одного и того же (см. «Человек как он есть»). Впрочем, всё это в качестве отступления.

В общем, эти подвиды тесно взаимосвязаны. Создатель нисходящего прогресса всегда родом из общества, его мысли – продукт во многом общественный; сам же прогресс общества и здесь делают люди. Восходящий же путь тоже, в конечном счёте, коренится в личностях, и если это прогресс существенный (бунт, революции, смена строя, власти и т.д.), то массы всё равно ведутся конкретными людьми, т.е. восходящий подвид переходит в нисходящий. Таково «единство противоположностей» в прогрессе общества.

Что хотелось бы ещё отметить, так это уже затронутую чуть выше тему о необязательном отклике общества на прогрессивные начинания. Это означает, что пусковая причина не всегда приводит к общественному прогрессу, либо приводит, но на короткое время, после которого следует возврат в исходное состояние. Примеров предостаточно: научные открытия, не повлекшие за собой общественных изменений (даже если таковые и могли бы быть); войны, ничему не научившие, после которых всё становится на свои места; случаи отторжения привнесённых новшеств; революции, не приведшие ни к чему, о чём кричалось и т.д., и т.п. И вопрос: а почему так? Ответ: потому что люди не хотят. Люди на словах могут очень сильно хотеть, но на деле… На деле ничего не изменится до тех пор, пока человек не будет готовым к новшествам. Казалось бы, это, разумеется, само собой: хоть завали меня творогом со сметаной, но если я не люблю сии продукты, не ем их, то я всё равно их есть не буду пока имеется хоть какой-то шанс съесть что-нибудь ещё. И тогда какой смысл заваливать меня этой во всех отношениях замечательной пищей? Совершенно бесполезное, пустое занятие. И вроде ж всё просто, но как только заходит речь об общественном устройстве, тут же «бытие определяет сознание». Да, определяет, но ещё больше сознание определяет бытие. Пока не изменится сам человек, хоть какие ему создай условия, хоть какую устрой ему организацию, всё равно он будет жить так, как он хочет. Потому во все времена общество организовано оптимально для себя самого. Была монархия? А как иначе? Какая в XV веке могла бы быть демократия? Рабство? Если ты сам хочешь рабов, как от них отказаться? Человек стал более гуманным, увидел человека в соседе, и тут же рабство пало. Если мы сейчас хотим быть выше других, хотим своего, не способны жить в условиях полноценной демократии, то о каком общественном преобразовании может идти речь? Мы же сами и вернём всё на свои места. Все изменения должны быть, прежде всего, в нас самих, а уж затем в обществе. Изменение одних внешних условий ни к чему новому – хорошему не приведёт. Разумеется, могут быть и бывали периоды, когда жизнь общества не соответствовала желаемой жизни. Но это состояние шатко, оно не длится долго; максимум – десятилетия, если уж и правда всем невтерпёж, а власть не даёт. В целом же, общество у нас всегда такое, которое для нас с вами на данный момент оптимально. Потому и все эти общественные идеалы, теории, революции – сплошная бесполезность. Ибо кому это нужно? Однако, кажется, я об этом уже говорил.

Говорил я и об основах любого общественного изменения, т.е. о психологии. И как подсознание делает прогресс, и как сознание. Причём говорил и в этой же работе, и в предыдущей. Полагаю, повторяться не надо: воспоминания ещё должны быть свежы. Выходит, что такое прогресс, откуда он берётся, каковы его виды, и как он осуществляется – с этим разобрались. Дело за малым: прогресс есть, но как его оценить? Какова мера прогресса? Что ж, переходим с объективного в прогрессе (материального) к субъективному, т.е. к его оценке.

Оценка прогресса

Так чем же общественный прогресс измеряется? Можно сказать просто: качеством жизни. Если качество жизни улучшается, значит идёт прогресс; иначе – регресс. И чем в обществе качество жизни отдельного человека выше, тем общество прогрессивнее. Оценка прогресса качеством жизни верна, ибо, само собой, улучшение – это тогда, когда становится лучше. Но само понятие «качество жизни» весьма расплывчато. И что за этим качеством скрывается, тоже непонятно. Как ни крути, а надо конкретизировать.

Вся трудность в самой широте нашей с вами жизнедеятельности. Достаточно просто сказать о качестве в материальной сфере, но в сфере творчества или общения понятие качества уже весьма спорно. Потому, ниже я попытаюсь сказать о качестве во всех сферах, показать все идеалы. Далее обобщение, выявление самого содержания понятия качества и соответствующие выводы отсюда. Для пущей же простоты и наглядности качество я буду рассматривать в каждой сфере отдельно.

Ранее я уже выделил основные сферы в общественной жизни. То основное, в чём мы живём и без чего жить не можем. Это мораль (право), организация (государство) и материальная сфера (экономика), здесь я отношу сюда же и духовную сферу (культура, творчество). Я буду придерживаться тех же основ, правда, с небольшим смещением акцентов. Речь идёт о качестве жизни человека, т.е. акценты смещаются с общества на личность. Для человека же мораль выражается в его поведении, в отношении к людям, а право полностью переходит в ведение государства. Как следствие, для большей адекватности я буду говорить о государстве, экономике, творчестве и о взаимоотношениях (тех самых отношениях к людям, в которых, в частности, выражается мораль). Как известно, от перестановки слагаемых сумма не меняется, зато так проще. В конце концов, из чего состоит наша повседневная жизнь, как не из отношений с другими людьми, материальных потребностей, творчества, и всё это в соответствующих условиях, созданных государством? В этом мы живём, это наша жизнь, и если говорить о качестве жизни, значит говорить об этих сферах. Однако, пора и начинать.

Материальная сфера – самая простая. Чем больше я могу приобрести материальных ценностей на свои доходы – тем лучше. В идеале – практически не работать (только деньги получать) и кушать всё, что захочу, причём в любом количестве; из предметов – также иметь всё, что захочу. И всё это, разумеется, лучшего качества. С этим просто.

Государство и закон. Чем более обо мне пекутся, чем в большей безопасности я нахожусь, и чем менее я замечаю само это государство – тем лучше. И тут совсем не обязательно, чтобы была демократия. Если и так всё делается лучше и справедливее некуда, то зачем мне голос? Только создавать себе лишние проблемы и понапрасну думать? Демократия – это лучшее сейчас, но не лучшее для всех и во все времена. Идеал – это наоборот, тоталитаризм, но тоталитаризм «хороший», когда я о государстве ни капли не беспокоюсь, не думаю о нём, не замечаю его, а оно создаёт мне наилучшие условия жизни. А закон и свобода… Спокойней, но свободы меньше. Оно и понятно, это явления – антагонисты. Закон же должен быть таким, чтобы я имел всю полноту самовыражения, но не в ущерб другому. Это, разумеется, ограниченность, но это наилучший вариант и для человека, и, главное, для общества.

Творчество же должно быть неограниченно. В творчестве качество жизни тем лучше, чем более у меня информации, и чем более общество создаёт мне условий для творчества. К последним относится обучение грамоте, доступность соответствующего инструмента, различных школ и обществ. Короче говоря, всё то, что способствует творческому процессу. Само собой, должна быть свобода слова, свобода любого выражения мыслей, свобода творить, хотя опять-таки не в ущерб другим, не оскорбляя других. Конечно, «рамочность», но от неё никуда не деться. Тут уж либо полная свобода и анархия в обществе, либо нормальное прогрессивное общество, но с определённой ограниченностью в действиях.

Взаимоотношения – все те, о которых мечтается. Всеобъемлющая любовь и братство. Ни ненависти, ни злости, ни использования друг друга (в обычном понимании). Сплошная честность, взаимопомощь, сострадание, дружеские, уважающие и любящие отношения. И чем всего этого «хорошего» больше (в сравнении с «плохим»), тем лучше качество жизни. Вроде бы тоже всё ясно и понятно.

Идеалы расписаны, приблизительная оценка качества налицо. Можно приступать к анализу. Но перед тем – небольшое отступление-пояснение.

Кто-то этого может и не хотеть. Аскет считает, что жизнь тем лучше (ибо тем лучше для жизни), чем менее в ней материальных благ. Анархист считает, что должна быть неограниченная свобода и «вся власть народу». И т.д. Но эти желания неестественны. Это не врождённое и всеохватывающее стремление, а цель ВКС. Человек, любой человек, хочет получать больше удовольствий, отсюда такая оценка качества жизни в материальной сфере. Любой человек не хочет себе лишних забот и лишней ответственности, потому такое государство. Любой человек творит (хоть что-нибудь и хоть чуть-чуть) и хочет в том иметь все возможности, потому такое творчество. Любой человек хочет быть уверенным в своём окружении; хочет, чтобы его ценили, и он сам для этого готов придерживаться таких взаимоотношений. Все эти стремления появляются ещё до всякого опыта, они заложены в природу человека, они естественны, и они есть у каждого из нас. Почему тогда мы до сих пор так не живём? Потому что есть в нас и такие же естественные деструктивные (для идеального общества) стремления. Они и мешают. Почему кто-то этого не желает? Потому что есть другая, полученная из опыта, цель, перекрывающая естественную. Как стремление жить естественно, но самоубийца соответствующей целью может его и побороть. Но это, повторюсь, противоестественно; это не тенденция, а исключение. Идеал же общества таков, и именно относительно его мною и будет оцениваться качество жизни. По поводу самого идеала я скажу в одной из следующих глав, сейчас же вернусь к анализу выявленного качества жизни.

Что ж, как лучше, и что тогда есть прогресс – понятно (должно быть), но какие из этого следуют выводы? Давайте снова по порядку.

Если хлеба вдоволь, то какова его ценность? Вот именно! Во времена средневековья хлеб ценился. Представьте себе, если бы тогда человек нашёл буханку свежего хлеба? Это же какое счастье! А сейчас? Да никто и не позарится! Тогда за кусок хлеба могли убить; кто им поделился – тому обязан до конца жизни. Сейчас же, если дать последнему нищему кусок хлеба, он в лучшем случае скажет «спасибо», и то сквозь зубы. Впрочем, за примером далеко ходить не надо. Ещё несколько лет назад, компьютер, к примеру, – это была роскошь, компьютер ценился, о нём мечтали, его берегли. Теперь же компьютер в аксиологическом плане и гроша ломаного не стоит: у всех есть и совершенно ничего особенного он из себя уже не представляет. В общем, довольство продуктами приводит к их обесцениванию, и не только в экономическом понимании.

А государство? Если раньше по поводу принятия хорошего закона ликовали и устраивали гуляния (средневековье), то что сейчас? Ну приняли, ну молодцы, ну стало жить лучше, ну хорошо… И всё. Незаметно, обесценилось. Когда за каждую подвижку идёт борьба – тогда и ценность, а если и так всё хорошо, борьбы не видно и не слышно, то и ценность закона (напомню: аксиологически) соответствующая. И государство, само по себе: если на фоне плохого оно делает хорошее; если государство (своим народом) выигрывает войну; если оно спасает от кучи преступников, то оно и ценится. А если всё хорошо, войн нет, преступности нет, пусть в том и заслуга государства, то какова его ценность? Кто его вообще замечает? Как будто так и надо, т.е. никакой ценности. Как начальство у меня на работе. Если оборудование «сыпется», и человек, обслуживающий его, из цеха не вылазит, то, значит, он молодец, он работает. А если оборудование так отстроено, что в цех и заглядывать не надо (а, следовательно, инженер может целый день ничего не делать), то работник – плохой, потому что не работает. Вот вам ценность первого работника и ценность второго. Хотя первый – хуже, ибо он в своём разобраться не может, но именно потому он и заметнее. А если всё так хорошо, что работа и не заметна… Да грош цена такому «лодырю»!

Творчество. Сейчас, в век всеобщего просвещения и невиданной доступности информации, какова ценность знанию, ценность информации? Вообще, с появлением интернета произошло величайшее обесценивание творчества и знания за всю историю человечества. Если в былые времена каждая книга была на вес золота, что ни писатель – то из ряда вон, то сейчас? Книга – ширпотреб; писателей, как собак нерезаных. Книгой уже никого не удивишь. «Я написал четыре тома произведений!». «Да? Ну… молодец». Вот и всё. Тоже по поводу скульптур, картин, кино… И это – свобода, разрушающая творчество. Когда за слово могут убить – вот тогда слово ценится, сейчас же слова – это мусор. Когда, чтобы написать картину, нужно всё делать самому, всё пропускать через себя (ибо невозможно найти учителя), нужно умудриться достать краски и холст, писать нужно тайком, во избежание крупных неприятностей, вот тогда творчество ценится. Тогда есть смысл творить, а сейчас (даже сейчас) творчество ценится ровно столько, сколько стоит холст или лист бумаги.

Думаете, иначе в наших отношениях? Вот если тебя все не любят, а один любит, тогда его любовь ценна. Если среди всеобщей озлобленности нашелся добрый человек, тогда его добро есть ценность. Если сейчас тебе помогли, да ещё и бескорыстно, это значит многое. А что всё это будет значить, когда чуть что все кинутся тебе на помощь? Да мы и замечать не будем, что с нами дружат, к нам добры, нам помогают. Это будет в порядке вещей, и этому снова не будет никакой ценности.

Так чем же сопровождается улучшение качества жизни? Везде и всегда – обесцениванием. Отсюда: прогресс – это обесценивание. Вот она простая, обязательная и действующая повсюду мера прогресса. Прогресс тогда, когда наблюдается обесценивание. И общество тогда прогрессивное, когда в нем всё обесценено.

Для пущей важности проверим от противного. Выходит, что регресс – это увеличение ценности чего бы то ни было. Но разве ж не так? В условиях регресса экономики, разве покупки не приобретут большую ценность? Разве не станешь ты тогда дорожить своим последним телевизором? Разве не будет для тебя счастьем съесть на ужин кусок мяса? Или регресс в отношениях, ведь доброта на фоне озлобленности будет куда ценней, чем даже сейчас. И в творчестве: если всё под запретом, невозможно творить, невозможно достать холст, то каково будет творить тебе? Как ты будешь относиться к творчеству другого? Каждый художник на вес золота, каждая картина бесценна, ибо мало этого, трудновыполнимо, опасно. А сейчас многих ли ты знаешь художников? И неужели у тебя захватывает дух при взгляде на все эти миллионы картин? Регресс, вполне очевидный, но как увеличивается ценность! Так же и на заре цивилизации: произведения искусства – иметь его, творить – счастье невероятное; хлеб – самое дорогое; доброта – бесценна и т.д. Вот это – отсталое общество, а когда всё есть и ничто не ценится – тогда общество передовое, прогрессивное. Как в раю: всё есть, только пожелай и никаких забот. Или как у Шопенгауэра: «Когда человек отнёс все страдания и муки в ад, для неба не осталось ничего кроме скуки». Ведь действительно – скука. К примеру, много ли тебе будет счастья от того, что ты нашёл яблоко? Что кто-то сказал тебе «добрый день»? Что ты на всём готовеньком (при уйме времени и ничем не стеснённый) что-то там сотворил? Обыденность; цена – 0. И ад: кусок хлеба за счастье, минута отдыха бесценна, просто не жариться на сковородке уже ого-го как ценится! Вот вам и рай, вот вам и ад.

Ценность – верная оценка развития. Если обесценивание, значит улучшение, прогресс. Если ценность увеличивается – ухудшение и регресс. И так не только для общества в целом, но и для каждого человека в отдельности. Примеры, полагаю, излишни. И если мы посмотрим на всю историю человечества, то, в общем, мы можем и запутаться, где прогресс, а где регресс; где лучше живётся, а где хуже, но если мы применим критерий ценности… Тут же всё становится на свои места. С каждым годом, каждым столетием ценность чего бы то ни было падает. Материальные блага, в т.ч. и еда, государство, доброта, тем более продукты творчества – всё обесценивается. А значит, человечество явно прогрессирует, как бы ни кричали об обратном скептики. Тем более высоки темпы прогресса в XIX и XX веках.

Но есть и исключения. Их тоже нетрудно проверить. Монархия и коммунизм в России: в СССР творчество несравнимо ценнее, хлеб – снова в цене, доброта – величайшая ценность и редкость (если помог гонимому или хотя бы не настучал, хотя и мог – уже очень ценится. Ценилось ли при Николае II, что с этим человеком я могу поговорить о минусах власти?). Следовательно, с воцарением коммунистической партии русское общество стало регрессировать, и хоть какой-то прогресс наметился только в 60-х годах (за хлеб не убивали, друг на друга смотрели уже не так косо). Впрочем, это именно исключение. В целом же, повторюсь, человечество прогрессирует, ибо ценностей становится всё меньше и меньше.

Таким образом, наиболее достоверная, простая и надежная мера прогресса – обесценивание. Или мера любого общественного изменения – ценность. Как бы прискорбно сие не звучало, но это так. В конце концов, и ежу понятно, что тем лучше, чем больше (хорошего, разумеется); чем больше, тем доступней; а чем доступней, тем ниже ценность. Это логично до безобразия. И если человечество прогрессирует (а так оно и есть), то в итоге нас ждёт тотальное обесценивание всего и вся; как в раю. К тому и идёт. Впрочем, с этих позиций история человечества требует отдельного рассмотрения.

Что было

Перво-наперво – о масштабах и границах. История имеет свойство повторяться; это действительно развитие по спирали. Потому, в общем-то, рассматривать прогресс можно и в масштабах одного витка. Иначе говоря, чтобы понять тенденции в развитии человечества, не обязательно знать и говорить вообще обо всех цивилизациях, когда-либо существовавших на земле. Везде одно и то же. Те же закономерности и те же изменения; конечно, при разной внешней организации. Достаточно, например, взять для рассмотрения западную цивилизацию. Т.е. приблизительно от первых веков, от рождества христова и до наших дней. Я не говорю о стадиях, о смене строев, о смене религий и смене экономического уклада. Мне важны только самые общие тенденции, ибо о них речь.

И границы. Прошлое здесь – это всё средневековье, вплоть до XVIII в., когда начинается (по многим причинам) переходный период, который специально я рассматривать не буду. Переходный период заканчивается только в начале XX века, когда воцаряется то общество и та жизнь, которую мы имеем (в своих основах) и на сегодняшний день. Это у меня настоящее. Далее будущее, причем будущее весьма отдалённое. Его наступление спорно, ибо условия могут поменяться, но исходя из того, что было и что до сих пор есть – оно такое. Впрочем, об этом я уже говорил.

Итак, прошлое, средневековье. Хотелось бы развеять некое идеалистическое представление о тех временах. Я думаю, никто не будет спорить со мной, если я скажу, что в то время процветала нищета, голод, болезни, отсутствовали элементарные материальные радости (вроде чистой одежды и тёплого жилья). Так же бесспорны произвол властей и террор, практически повсеместный, по отношению к собственному населению. Далее можно ошибочно полагать, что зато уж творчество бушевало. Но где и когда? Практически ничего вплоть до реформации. А если произведения искусств и создавались (в рамках церкви и для церкви – не в счёт), то только среди высших сословий. Положение дел начало меняться только в XVIII веке, и никак не ранее того. Так что и творчество в те времена было развито слабо. Слишком мало возможностей и слишком велико давление власти. Лишь когда власть стала слабеть (а это XVII в.), лишь тогда начался «творческий разгул», «золотые века» во всех видах искусства. Ибо условия оптимальны: запрещено, но уже можно и попытаться. Хотя, конечно, возрождение искусств и началось, соответственно, в эпоху Возрождения. Но то лишь начало; сильное, бесспорно, но всеобъемлющего для общества (хотя бы и внешнего) характера это творчество ещё не имело. По сути же, в до переходный период, во времена собственно средневековья, творчество имело крайне мало возможностей, было практически недоступно простому смертному и, в общем, развито было слабо.

Ещё большее заблуждение связано с отношениями между людьми. Будто в высшем обществе все были людьми чести, благородными, честными, за зря никто никого не обидит, все ценили и уважали друг друга. В самом же народе тоже никакой жестокости, спокойствие и порядочное отношение друг к другу. Мол, это в наше время человек обратился в скотину; стал жестоким, бессердечным и только о себе и думает. Категорически неверное понимание. Я, конечно, в те времена не жил, но для представления более или менее реальной картины достаточно взглянуть на самые простые факты.