Полное собрание сочинений. Том 4

Мысль только тогда становится собственностью, когда она приобрела осязаемое выражение? А если я просто мысль высказал, она моя (собственность), или незадокументированная мысль – это ещё общее, и прав у меня на неё никаких? По закону, это ещё общее, но тогда получается, что моя мысль не моя? Нелепость какая-то. А если высказанная мысль принадлежит мне (казалось бы, разумеется), то невысказанная чистая мысль, моя? Извиняюсь, моя мысль, она – моя? Получается, что всё это моя частная собственность, и я имею на неё все права. Вроде логично и вполне естественно; так и надо. Но когда говорят, что собственность должна быть общей, то что же? И мысли мои уже не мои, а общие? Значит, я уже не я, а абстрактное общее? Думаете, я утрирую? Хорошо, но ведь при общественной собственности все патенты, изобретения автоматически становятся общими, и я не имею на них никаких частных прав. Да, придумал я, но что с того? Всё равно у меня этой собственности нет. И, по мнению коммунистов (и т. п.), всё правильно, всё справедливо, так и надо. А если я просто выскажу (документально не оформлю) какую-нибудь полезную мысль? Тоже, это будет уже не моё, у меня снова нет прав на свои слова. И далее мысли, догадки и т.п. мыслительная деятельность, получается, если всё общее, то и это общее (ибо, где граница? Кто её сумеет поставить?); у меня нет права на самого себя. Я, таким образом, не имею в собственности (моей, частной) даже себя самого; я общий. Отсюда, к слову сказать, и следуют все эти «незаменимых людей не бывает», «общество – всё, человек – ничто» и т.д. и т.п. Так что же лучше: общественная собственность или частная? И возможна ли здесь собственность общественная? На эти вопросы я отвечу чуть позже, сейчас же далее.

Далее – собственность на материальное. И сначала немного о собственности на живое. Да-да, человек имеет право на обладание, как собственностью, живым. И это не рабы, рабы – это скорее вещи, нежели люди; рабы за людей не считаются; к ним не испытывают человеческих чувств. Потому, это живое относится более в следующий вид собственности. Сейчас же о другом. Например, собака – это моё? Бесспорно. А жена – моя? А чья же ещё? Я имею соответствующие права и на жену, и на собаку; другие этих прав не имеют. Значит, если права только у меня, это моя собственность. Правда, не зря я этот вид (на живое) выделил отдельно: в таких ситуациях отношения двусторонние. Я тоже не бесконечно волен в своём произволе, как с материальными вещами. Я не могу по своей прихоти продать, сжечь, выкинуть, поменять свою жену без её на то согласия. Она тоже имеет права. Вещь же прав вообще никаких не имеет; я что хочу, то с ней и делаю. Но, тем не менее, хотя у объекта собственности есть свои права, у меня тоже есть права, отличные от прав остальных. Настолько отличные, что я могу сказать «моё», а более никто так сказать не может. Потому и собственность. Но там, где есть собственность, есть вопрос и о частной, и об общественной собственности. Нужна ли здесь частная собственность, и зачем она нужна? Впрочем, и тут решение этих вопросов будет позже, после разбора последнего вида.

Напоследок же я оставил собственность вещевую, собственность на неживое. Вот где слюны набрызгано моря и океаны! Впрочем, что такая собственность существует (а равно, и что она из себя представляет) понятно и ребёнку. Не спорю, если вдаваться во все правовые тонкости, да если ещё и по частным проблемам, то тут столько всего неясного! Такие сложности! Но я в такие дебри не лезу и лезть не хочу. Я, так, по верхам, философски. А раз уж понятно с содержанием, то пора бы уже, наконец, перейти к вопросу о частной и общественной собственности. И, кстати сказать, именно в этом виде вся проблема (да и её решение) видна как нельзя лучше.

Вы поклонник общественной собственности? Тогда не вдаваясь в пространные философские размышления, назовите мне хоть один пример, когда общество, построенное не на частной собственности, процветало или хотя бы вообще существовало. Нет таких примеров. Да, общины были, даже и процветали, но только до тех пор, пока делить нечего и пока членов общины немного. И это, извините меня, не общества, а именно общины; как только община перерастает в общество, вся общность тут же и разваливается. И так было везде и всегда.

Первобытные общины? Так и делить было нечего, да и народа мало. Как только появились хотя бы первые хорошие орудия труда, община тут же и распалась. Ранние христианские общины? Всё хорошо, пока опять же не появилась собственность, т.е. стало можно чем-то обладать; до того же не было частного, потому что вообще ничего не было (самое необходимое не в счёт). Древнерусские общины? Это те, в которых люди, заработав, отделялись? А в общине были только те, у кого ничего не было, т.е. те, кто при всём желании не мог обладать своим (ибо, откуда его взять?) и, как следствие, не мог отделиться. Появился достаток – снова конец общине. Общины Оуэна? Та же история. Появился достаток, появилась и частная собственность. Или пример по поводу перенаселения, (хотя к предыдущему это тоже относится). Не помню всех деталей, но в 60-е годы хиппи организовали достаточно большую общину. Всё у них было общее (ибо ничего у них и не было), и всё было хорошо, пока членов общины не стало слишком много. И когда стало невозможно видеть всех и каждого, когда из-за того перестали оглядываться друг на друга (легче затеряться), то появилось и разделение общества на классы, и правящая верхушка (привилегированная), и законы, и право на своё (читай, собственность), и, в конце концов, появились свои деньги. Вот и всё. И если общественная собственность – это так замечательно, то почему такая организация не жизнеспособна? Почему, если люди не могут жить в условиях общественной собственности (а это доказывает нам вся история человечества), эта организация наилучшая? Что хорошего, если все так только мучаются, следят друг за другом (соответственно, и отношения), озлобляются и нищают, как духом, так и телом? А, товарищ коммунист, что хорошего? Историческая необходимость? Если все больше и больше хотят своего, если институт частной собственности всё крепчает и крепчает, то… Зреет собственность общественная? Из чего вы это выводите? Где вы видите такие факты и такую динамику? А из брехологии и я могу не хуже вас вывести необходимость всего, что только может быть. Или это справедливо? Справедливо (даже если судить с ваших неверных позиций) всем иметь одинаково, но уж никак не иметь вообще. Ибо, если общее, то, кто наглее, тот и пользуется, и где же тут справедливость? Или так человек реализует себя? Наоборот, теряется в массе, ведь, чем он тогда выделяется? Или так лучше экономическое развитие? Во-первых, покажите мне хоть один, опять же, исторический пример (повторюсь, небольшие общины – не в счёт, здесь другие психологические нюансы). Во-вторых, с чего вдруг человек будет лучше работать на других, чем на себя? Человеку испечь себе десять буханок хлеба хотелось бы, а испечь те же десять буханок и раздать их другим? На кой чёрт? Что ему за это будет? А если не будет? А если будет несопоставимо? А если кто-то обделит? Ведь так думает человек (таково уж человеческое свойство – неуверенность). Как у Гоббса: «Из-за равенства проистекает взаимное недоверие». И вот уже ни работы, ни качества, ни результатов, а всё так, лишь бы отделаться. Вот этому пример есть, – СССР. Так же Китай, который так же летел в тартарары, пока не одумался и не встал на путь развития частной собственности. А как встал, так и наиболее динамично развивающаяся страна во всём мире. Вот этот пример во сто раз лучше всякой философии, но он, извините, не в вашу пользу. Впрочем, я явно увлёкся. Для коммунизма у меня отведено отдельное место. Сейчас же – чисто собственность.

Но, может быть, то прошлое, а вот в будущем… Что ж, давайте перейдём от практики к теории и скажем, что такого «хорошего» в общественной собственности. Из прошлого видно, что для возможности существования общественной собственности необходимо три вещи: 1) соответствующие люди, 2) соответствующий уровень жизни, 3) соответствующее количество людей. Далее по порядку.

Сколько бы народу ни было, как бы бедно все ни жили, но и здесь может найтись (и обязательно найдётся, «свято место пусто не бывает») человек, который и горсть зерна назовёт своей и никому не даст. А если таких людей, «жадных до своего», большинство (как, например, сейчас), то о какой общественной собственности может идти речь? Глядя на него, и все будут называть вещи «своими» (а чем я хуже? А то сосед прикарманит). Тут же и конец общему. Уже в самом человеке заложена вся невозможность общественной собственности. Почему? Об этом чуть ниже. Пока – сам факт. Для такой экономической организации нужны соответствующие люди. А такие люди – исключения. В общественном же масштабе, уже исходя из этого, можно утверждать, что «воцарение общественной собственности» – это утопия и полный бред. Чтобы была общественная собственность, нужно сначала переделать саму человеческую психику, а именно… Нет, после.

Второе. Собственность только тогда общественная, когда её нет как таковой; владеть попросту нечем. Здесь вообще можно говорить, что общественная собственность (существующая реально) означает не то, что подразумевается под этим словосочетанием, а попросту отсутствие всякой собственности. Если у людей из одежды – одни тряпки, из еды – один хлеб (и то будут кричать: «Не тронь, мой кусок!»), а живут все под открытым небом, то, что делить? Что я могу себе присвоить? Мне просто нечем обладать. А то, что есть… Хлеб могу присвоить? Не имея средств к его производству (у меня же нет собственности), что я с того выиграю? А больше мне взять нечего. Вместе же хотя бы больше шансов выжить. Но уровень жизни растёт, появляется хорошая еда, хорошие орудия труда, хорошая одежда… Почему я должен делиться своею хорошей одеждой, которую я так старательно себе шил? Это моё! Орудия труда? Кто ими обладает, тот обладает едва ли не самой жизнью. Так почему же, если подвернулся случай, нельзя присвоить их себе? «Я могу иметь больше, чем имею», – вот основа перехода от общественной собственности к частной. И основание собственности общественной: всё равно большего я иметь не могу. Так устроен человек. Человек хочет большего, и когда это большее появляется, он его, по возможности, присваивает. Откуда такое желание? См. далее. Так что, общество с общественной собственностью – это общество нищих, и иначе быть не может. Человек же нищим быть не желает, значит, не желает (никак!) и общественной собственности, следовательно, она невозможна.

Третье. Хорошо, когда все, как на ладони. И даже важно здесь не то, что сам всё видишь (и можешь всякого одёрнуть, если что), а что сам на виду. Родственники, друзья, знакомые… У них же отнимаешь. Стыдно как-то. Так можно что-то простить, где-то договориться «по-братски». Так вовлечённость в общественную жизнь куда сильнее и так можно и делиться (со своими же, со своей семьёй, делишься). Но если народа много? Если хотя бы тысячи (иногда, до сотен, это ещё работает, пусть и хуже, чем с десятками), не говоря уже о миллионах и миллиардах? Перед кем мне должно быть стыдно? Перед друзьями и родственниками? Так с ними я всё так же делюсь, а вот с каким-то незнакомцем… Чего ради я буду с ними делиться? Я лучше себе, своим приберегу. Да и, где уверенность? В друзьях я более или менее уверен, я их вижу постоянно, особо не утаишь. Но когда людей много, многих ли я вижу, и многие ли видят меня? Я уже не вижу, перестаю быть уверенным в своих коллегах. Я начинаю подозревать, что вот он (незнакомец с большой мордой) что-то не отдал, что-то имеет своего… А значит, ему живётся лучше меня (у него ведь есть, а у меня нет), но чем я хуже? Он же может отнять у меня? Может, ведь я не знаю, кто он, и что делает. Так лучше я себе припрячу, на всякий случай. И так, от неуверенности, думает каждый. И вот уже у всех своё, а об общественном и слушать никто не хочет. Общественная собственность не может существовать в большой группе людей. Общественная собственность – удел малых общин.

Так где же общественное возможно? В небольших нищих общинах, состоящих из удачно подобранных (как специально, так и волей случая) людей. Все эти условия обязательны. Если не соблюдается хоть одно из них, соблазн присвоения становится слишком велик, и общее быстренько трансформируется в частное. А теперь подумайте, возможна ли в масштабах современного общества частная собственность? Если вы ответите, что возможна, значит, вы либо идиот, либо коммунист, что, в сущности, одно и то же. Правда, казалось бы, общественную собственность можно удержать искусственно: идеей или материальной заинтересованностью. Но это всё несерьёзно. Идеи быстро надоедают, да и одной идеей сыт не будешь (а если и будешь, то недолго). А материальная заинтересованность… А что это, если не частная собственность под видом общественной? Тут уж одно из двух: либо всё равно всё общее, тогда, где моя заинтересованность? Либо если всё-таки награда моя, мой интерес, то где же здесь общественная собственность, если вся жизнь, выходит, строится на частной? Так что, и это не работает. Тем самым, последние предложения предыдущего абзаца остаются в силе.

Значит, практически общественная собственность совершенно нежизнеспособна. Но, может быть, хоть сам человек, хоть кто-то склонен к ней? Да и почему человек так сильно противится этой собственности? В чём психологическая основа невозможности? И, как обычно, всё просто. Ведь чего хочет ВКС? Самоутвердиться, т.е. выделиться. Собственность же – это одно из сильнейших средств самоутверждения. Да оно и не может не быть этим средством! От собственности напрямую зависит качество жизни, а качество – важнейший (хотя и не единственный) показатель статуса человека, это мера его самоутверждения. А какое же самоутверждение, когда у меня (лично) ничего нет? И ВКС, естественно, желает иметь своё, особенное, частное. Но может, тогда ВКП? ВКП же хочет равенства. Однако должен заметить, равенство и общественная собственность – далеко не одно и то же. Может быть всё общее, но никакого равенства, как и наоборот. ВКП хочет одинаковой собственности для всех, но не общественной. Ибо моё и есть моё, за него я спокоен, но общее… где уверенность? У меня нет собственного мирка, а значит, я не уверен в своей жизни, я нервничаю, и отчего же ВКП, в таком случае, должно быть «за»? От того, что я не знаю, что мне достанется, мне должно быть спокойнее? Так что, и ВКП тоже против. Короче говоря: всё подсознание человека против общественной собственности.

В подтверждение (практическое) можно просто-напросто посмотреть на человека, который существует в среде общественной собственности, когда всё «поровну». Это может быть и целое общество, и община, и отдел на работе, и семья (более или менее большая и с достатком). Такой человек находится в постоянном страхе и постоянно злится (раздражение – его обычное состояние). Почему страх, т.е. ВКП против? Потому что боится, что обманут, потому что не уверен, потому что боится остаться в дураках (а вдруг заговор? Вдруг меня притесняют?). Злость, т.е. против ВКС, потому что постоянно думаешь, кто хапнул больше (а почему не мне? Чем он лучше меня?); злишься, что, может, кто-то на этом имеет, а ты в стороне и т.д. Вот он, человек общественной собственности: запуганный и озлобленный. И иначе быть не может. Повторю ещё раз: всё подсознание против общественной собственности, а значит, против и сам человек.

А если человек «за»? Что же, получается, у него другое подсознание? Конечно, нет. Он может быть «за» по трём причинам: по глупости (не зная, что это за жизнь), по «ситуации» (в сущности, синоним глупости, т.е. когда общественная собственность хороша здесь и в этом небольшом коллективе, но человек переносит такую атмосферу на всё общество, не понимая всех последствий) и по убеждениям (когда цель такая). Но возьми любого (из этих) в хоть сколь-нибудь крупную общину, и он тут же начнёт злиться, бояться, и сам же весь уклад порушит. Люди просто не понимают, о чём говорят; а точнее, не хотят понимать.

В общем, человек по своей природе не приспособлен к жизни в условиях общественной собственности; он её не желает. И это касается не только собственности вещевой. Человек хочет иметь свою работу и свой отдых. Он должен иметь особенные права на свою жизнь, а иначе грош цена такой жизни, в которой каждый имеет такое же право на его жизнь, как и он. Человек хочет иметь свои мысли, свои изобретения, ибо он хочет быть особенным, хочет гордиться. А иначе, зачем придумывать, если это всё равно, по сути, мне принадлежать не будет? Что мне толку от таких мыслей? Так что должна быть и частная интеллектуальная собственность. Право собственности (если можно так сказать) на живое? Я вступаю в эти права если люблю это животное (не надо фыркать, см. «Человек, как он есть»). Ведь если не люблю, то на кой чёрт мне это живое сдалось? И отнять у него эти права (его собственность), значит, отнять у него всякую любовь. Хорошо человеку от этого (ничего не иметь, не любить, быть, в сущности, одиноким)? Вряд ли. Да и хочу ли я делиться тем, кого люблю? Что за глупый вопрос?! И здесь общественная собственность бессмысленна, вредна, да и недостижима.

По поводу всего вышесказанного, не могу не сделать небольшое отступление. Один из столпов коммунизма – общественная собственность. Значит, нужно создавать этот институт. И что же мы видим на заре становления коммунизма в СССР? Что там вещевая собственность! Никаких личных мыслей, только общественные! Искоренение собственного мнения (моего, частного) прослеживается во всей истории советской России. Частное право на отдых, на труд, в общем, на личную жизнь, тоже должно стать общим. И вот – ничего не утаить от соседа, личное дело каждого стало общественным. Человек перестал иметь свою жизнь, как частную собственность, она стала общественной. А право собственности на живое? «Любовь – порождение загнивающего империализма! В передовом социалистическом обществе не место любви!». Забыли декрет об отмене института брака? Это потом уже «семья – ячейка общества», изначально же и это хотели сделать общественным (правда, быстро бросили). Ведь как сказано у Маркса? «Упразднение обособленного хозяйства неотделимо от упразднения семьи». А вы говорите…

Да, ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин (и т.п.) не говорили, что для коммунизма (для достижения полновесной общественной собственности) необходимо, чтобы у всех были одинаковые мысли, чтобы никто в туалет не мог сходить без общественного ведома, чтобы человек не имел своих близких… Наоборот, утверждалось, что именно так человек и будет свободным, лучше сможет проявить себя. Но это всё исключительно ради красного словца; сами не понимали (или прикидывались, что не понимали), что говорят. Да это и есть всего лишь теория. Коммунистическая же теория и практика (что просто удивительно) – вещи вообще мало совместимые. Марксизм отвергает психологию, мир духовный; в обществе сплошная экономика. Но, не веря в психологию, марксизм только на ней всегда и играл. И строился СССР не на экономике (какое уж там!), а исключительно на идеологии (читай: на психологии). Или на БАМ, в Сибирь, ехали за длинным рублём? Но это, опять же, к слову.

Ленин же, придерживаясь традиций марксизма и не веря в психологию, психологию знал хорошо и пользовался ею превосходно. И где-то нутром он чуял, что одной экономикой ничего не решить. И если уничтожать частную собственность, то всю, во всех её видах. Иначе в экономику частично будут пробиваться ростки частного. Психика же, она работает во всех областях, а не только в экономике. И, казалось бы, какая связь? Нигде, ни в каких документах связи нет. Но она есть! И связь прямая. Ленин знал, что делает. И руша семью, и издеваясь над любовью, и закладывая фундамент ГУЛАГа – всё преследовало одну цель – отказ от частной собственности. Закончилось же это, как известно, разложением общества, его духовным обнищанием, экономическим провалом и прочими «радостями». Вот вам желание (всего лишь желание) установить общественную собственность. Да и, впрочем, в этом направлении не было сделано и пары шагов; так, топтание. И вы, товарищи марксисты, посмотрите на практику предшественников, посмотрите отсюда на людскую психологию, посмотрите на последствия, и попробуйте, наконец, подумать, чего вы хотите.

Ну да хватит отвлечений, пора подводить черту.

В общем, человек не только имеет право на своё, но и не может без этого. Подсознание человека, т.е. сам человек не желает ничего знать о собственности общественной; ни ВКП, ни ВКС ей совсем не рады. Общественная собственность – это утопия, глупость; явление совершенно не приспособленное к реальной жизни. Те, кто её выдумал, просто не хотели видеть даже самого очевидного в устройстве человека.

Собственность же частная… Да, от неё много горя. Но, например, от межполовых отношений горя ещё больше, так что же, давайте от них откажемся? Как? Зачем? Это, несмотря ни на что – лучшее из возможного, да и как иначе? Точно также можно сказать и о частной собственности. Более того, от секса отказаться можно, а вот от «моего/своего» лекарств нет, и вряд ли когда будут. Частная собственность даёт людям свободу. Ведь чем больше я имею, тем меньше я завишу от остальных. Частная собственность движет обществом, делает прогресс. Ведь всё делается для того, чтобы я был лучше другого, т.е. моё было лучше не-моего. Частная собственность, в конце концов, естественна и в общеприродном смысле. Это основа конкуренции. А без конкуренции – застой и гибель. Да что там, о плюсах частной собственности можно говорить долго. Хотя и минусов достаточно. Но в сравнении, частная собственность – это наилучший и реально единственно возможный вид собственности. Или вы где-то видели достойные примеры противоположного?

Труд

Что такое труд, и зачем он нужен с экономической точки зрения, вроде бы, и так понятно. А что понятно, но не совсем, о том в следующей главе. Сейчас же «немного» о другом: что такое труд с точки зрения психологической, и, в том числе, каково есть и каково должно быть отношение к труду? И, перво-наперво, разберёмся, что вообще такое труд в данном контексте.

В самом широком смысле, труд – это любое действие (не путать с не-действием, т.е. с непродуктивным времяпрепровождением). Ведь даже встать с дивана – уже какой-то труд. Но такое определение не удовлетворительно. Экономическую область труда, а она нас и интересует, оно затрагивает частным случаем, вскользь. Потому сведём к частному, конкретизируем. Труд – это деятельность, направленная на получение экономической и/или социальной выгоды. Сразу по поводу выгоды социальной. Это такая выгода, которая, так или иначе, улучшает моё положение в обществе или решает мои социальные проблемы. Это, например, вскопать огород у начальника (не заплатит, но будет обязан, а значит, положение моё улучшится); или студенту нарисовать стенгазету за «пятёрку» и т.п. Такой труд, как вы понимаете, экономической выгоды не приносит, но чем это не труд? Вскопать огород за деньги, за бутылку или, чтобы начальник меньше серчал, в чём разница? Сам труд от того не меняется, меняется только оплата. Кстати, по поводу экономической выгоды. Это не только деньги, но и вообще любые ценности, как материальные, так и нематериальные (прочитают тебе за работу стих или сыграют сценку). Ведь и это тоже оплата. Экономическая же выгода потому, что всё это имеет свою экономическую ценность. Таково определение, хотя и тоже общее, но уже по теме, ибо так отсекается труд, как хобби, т.е. труд исключительно для собственного удовольствия. Это, конечно, тоже труд, но в плане экономики он неинтересен.

Кстати, по поводу труда и хобби. Работа и хобби могут быть вещами не только противоречащими, но и порою (да и не так уж редко) вполне гармонирующими, дополняющими друг друга, а то и вовсе тождественными. Кто не знает водителей, для которых крутить руль – единственная радость в жизни? Или автослесарь, который все выходные проводит в гараже, что-то там колдуя со своей машиной? И трижды счастливы эти люди! Впрочем, не о том речь. Это так, к сведению.

Но то – труд по своему следствию, но не по содержанию. Впрочем, о содержании говорить особо и нечего. Просто предостерегу. Труд – это не только ямы копать, мешки таскать и стоять у станка. Это труд физический, но есть труд и интеллектуальный. «Да что это за труд? Сидишь, дурью маешься! Вот гвозди вбивать – это труд». И так думают многие, но думают неправильно. Само собой, это труд уже потому, что отвечает определению и вообще всем свойствам и следствиям труда. Но такими доводами людей неверящих не убедить. Если же вы, уважаемый, считаете, что думать – это не труд, то попробуйте-ка подумать! Возьмите и почините, к примеру, телевизор (стукнуть кулаком – не в счёт). Или напишите вот такую книжицу. Пусть будет полный бред, просто выдумайте и напишите! И через десять страниц вы выдохнете: «Да идите вы! Где мой молоток?» Интеллектуальный труд – это труд, да ещё какой! Хотя, разумеется, есть и исключения. Особо не устанешь, а тем более не надорвёшься, всю жизнь ремонтируя простенькие платы, ломающиеся раз в месяц, а то и реже. Это, по крайней мере, явно легче, чем таскать по морозу мешки с цементом. Но с другой стороны, тыкать светодиоды несколько часов в день в соответствующие дырки и ждать, пока они засветятся – труд физический, но и тут тоже не надорвёшься. И сравним это со срочной разработкой двигателя нового самолёта – явно сложнее. Так что, вопрос о труднее/легче – вопрос спорный, да и, в сущности, неважный. Есть такой труд? Есть. Вот и всё.