Непримиримый

Ну и что, что старше, и мы знакомы всего ничего?

Для того, чтобы понять, нравится ли тебе человек и желаешь ли ты продолжить общение с ним, не нужно много времени. А я желаю узнать Святослава лучше. И не только узнать, но и, признаться честно, понравиться ему. Ведь мне он уже нравится. Настолько, что я невольно задумывалась о том, каково это, быть с ним вместе.

Возможно, наше знакомство не перерастёт во что-то большее. Пусть. Оно всё равно останется тем самым запоминающимся приключением, которое я буду в старости вспоминать с улыбкой и благодарностью. Тем более, до него ещё никому не удавалось пробудить во мне даже самый мимолётный интерес. И что уж там, со сверстниками я вообще никогда не могла найти общий язык, предпочитая одиночество, хотя маме говорила обратное, чтобы не волновалась. Они мне всегда казались какими-то незрелыми и недалёкими, способными только неумело и пошло шутить. Из-за этого я избегала любого намёка на отношения. Впоследствии парни от меня уже сами отстали, поняв, что со мной им нечего ловить. А всё моё время поглотила учёба. Хотя у меня были друзья – близнецы Томас и Изабелла. Надо бы им, кстати, рассказать про Святослава…

– Приготовить кашу – это ещё полдела. Ты мне не только это обещала, звёздочка моя, – просветил меня сам Святослав заботливым тоном, возвращая мысли к насущному.

– Я помню, – произнесла я негромко, сосредоточившись на помешивании.

Масло уже растаяло. Ладонь, ещё совсем недавно сжатая в кулак, обхватила мою свободную руку, вынуждая тянуться к пиале с крупой.

– И когда это вдруг я стала не только звёздочкой, но и вашей? – поинтересовалась следом.

Хотя от такого обращения звёзды в моём животе принялись полыхать ярче прежнего.

– Ты против? – уточнил мужчина, словно и нет в этом ничего такого, понемногу ссыпая манку в молоко, продолжая неспешно помешивать его другой.

В смысле, моими руками, но сам.

– Мне всегда казалось, что так называют только любимых или очень близких для тебя людей. А не первую встречную, – высказалась я как можно более нейтрально.

– Первой встречной я бы точно не позволил попытку своего отравления, так что на первую встречную ты точно не тянешь, – отозвался Святослав, отставляя пустую пиалу, продолжая мешать кашу моей рукой.

– Да? А на кого тяну? – спросила и закусила губу в расстройстве.

Зря я это сказала. Слишком откровенный вопрос. И возможно навязчивый. Не стоило так открыто. А я, как всегда, сперва говорю, потом думаю, что и кому. При всё при этом дыхание затаила в ожидании ответа. А он всё никак не наступал. Зато, похоже, каша оказалась готова. Потому как мои руки Святослав отпустил, плиту выключил, кастрюльку крышкой накрыл. Всего секунды две промедления, а после меня развернули к себе лицом, неожиданно крепко прижав за талию.

– Что ты… – пробормотала, уперевшись ладонями в мужскую грудь.

– Отвечаю на твой вопрос, – тихо проговорил он, делая шаг в сторону вместе со мной, прижимая меня спиной к деревянной столешнице. – И делаю то, что хочу уже очень-очень давно.

Сердце ускорило свой ритм. По телу пробежала дрожь. Такая привычная реакция на его хриплый и проникновенный голос. И всё равно воспринималась, как в первый раз. Никак не могла привыкнуть.

– А-а… – не нашлась я со словами, теряясь под излишне серьёзным взглядом серых глаз.

– Не бойся, не обижу, – проговорил Святослав тише прежнего, одним уверенным жестом усадив меня на стол.

Вместе с тем одна его ладонь, лежащая на талии, скользнула выше, проведя линию вдоль всего моего позвоночника, после чего обхватила за затылок, притягивая к себе ещё ближе. Я же вцепилась в мужские плечи до побеления пальцев.

– Свет… – второй раз сократила его имя, напряжённо уставившись в глаза цвета неба, находившиеся теперь особенно близко, как никогда до этого, позволяя рассмотреть в них вкрапления синего.

– Сказал же, не обижу, – повторил он сказанное ранее, продолжая удерживать меня в плену своего небесного взора.

Губ коснулся мягкий поцелуй. Лёгкий. Почти невесомый. Прогоняющий первую робость. Расслабляющий. Побуждающий на него ответить. Неловко. Неумело.

Зимний вихрь в ответном взгляде тоже не отпускал. Искушал. Зазывал. Соблазнял. Манил шагнуть в центр этого водоворота. И я, прикрыв глаза, сдаваясь этому напору, ступила в него.

В тот же миг всё изменилось. Теперь Святослав атаковал мои губы жадно, голодно. Не оставляя ни шанса на сопротивление. Его и не было. И если сперва из-за растерянности, то после, потому что преобразовалось в откровенное сумасшествие. Мысли разметало в полнейший хаос. А в теле по ощущениям настоящий взрыв сверхновой произошёл, настолько приятным оказалось чувствовать этот головокружительный поцелуй.

Мой настоящий первый поцелуй. Властный. Умелый. Подчиняющий. Вынуждающий на него ответить. И я отвечала. Всё так же робко, неуверенно и неумело, но со всем отчаянием и желанием понравиться. Наслаждалась каждой проходящей секундой, всё крепче и крепче цепляясь за широкие плечи. Чувствуя, как от горячей ладони на моей пояснице по всему телу растекается тепло, сосредотачиваясь внизу живота. Пробуждая стремление прижаться к Святославу ближе. И не просто ближе, а поделиться с ним своим жаром. Чтобы он уже перестал иссушать меня одну.

– Свет, – сорвалось с губ на выдохе.

Пальцы на моём затылке сжались крепче.

– Ещё скажи…

– Свет, – повторила послушно срывающимся голосом.

Кислорода отчаянно не доставало.

– Хорошая девочка…

Новый поцелуй вышел куда более алчным и требовательным. Не просто туманящим разум и сводящим с ума, пробуждающим в моём теле необычные до сегодняшнего дня желания и эмоции, а зовущим, ведущим за собой, порабощающим с каждым новым мгновением всё сильнее, вынуждающим тонуть в этом безумии, выгибаться навстречу, а сердце биться чаще.

Не кровь бежит уже по моим венам – обжигающая патока течёт по ним. А я сама попала и пропала в альтернативной реальности. Потому что в настоящем я бы себе точно не позволила ничего подобного. Но я не жалею. Совершенно. Как и не желаю останавливаться. Каким бы безрассудством это всё ни являлось. Откровенно наслаждаюсь. Вкусом чужого дыхания и мягким ароматом парфюма, что пропитывает мои лёгкие, опьяняя похлеще любого спиртного.

– Моя девочка…

Жаркий шёпот дурманит рассудок снова и снова.

– Да…

Тысячу раз «да». Его. Как бы наивно и глупо то ни звучало. Пусть и только в моих мыслях. Не совсем понимаю, что со мной происходит. Мне не холодно. Наоборот. Слишком жарко. Но при этом меня ощутимо потряхивает, как при ознобе. Возникшая дрожь проносится от самых кончиков пальцев, пронзает насквозь и концентрируется где-то в самом низу живота, окончательно лишая воли. И уже не я сама, словно кто-то другой вынуждает тянуться навстречу мужчине. Растворяться в пробуждённом удовольствии. Забывая о том, кто я есть. Реальности больше не существует. Не только настоящей, но и альтернативной. Ничего не существует. Лишь неумолимая потребность чувствовать прикосновения Святослава. Ярче. Острее. Так, чтобы погребло под этой безжалостной волной прибоя.

– Свет…

Дыхание окончательно перехватило. Как перед прыжком с большой высоты в глубину океана. И я в неё упала. Задохнулась. Утонула. И вместе с тем сгорела. Дотла. Будто рассыпалась на миллионы мельчайших звёздных искр. Нет меня больше.

– Тише-тише, – донеслось будто издалека, наравне с успокаивающим поцелуем. – Всё хорошо. Хорошо…

Ни единой мысли не осталось. Сознание опутала подозрительная лёгкость и пустота. Да если бы я и собиралась ответить, всё равно не смогла бы – дыхание никак не желало восстанавливаться. Куда как проще оказалось продолжать обнимать мужчину, прислонившись щекой к его груди, пока он ласково перебирает пряди моих волос, крепко и бережно прижимая к себе в ответ.

Глава 6

Святослав

Что я делаю?!

Этим вопросом я задаюсь уже не в первый раз.

И всё же не могу отказаться от того, что само плывёт в руки. То, чего желаю столь отчаянно долго, уже даже не помню сколько. Как и не помню того, когда позволил себе перейти эту грань и стало уже банально всё равно, чем это грозит. В первую очередь самой Веронике. Уже потом мне. Нам обоим. Когда… Сегодня? В тот миг, когда ощутил вкус её губ? Или же в тот момент, когда она почти что бросила мне самый откровенный вызов своим вопросом о моём отношении к ней? А может намного раньше? Когда решил, что любоваться девчонкой – не такое уж и преступление. Ведь только смотрю. Не трогаю.

Так думал тогда…

Нет. Даже не тогда. Намного раньше.

В тот самый злополучный момент, когда увидел её впервые.

Красивая юная девушка в длинном перламутровом платье, обтягивающем стройную фигурку, с длинными пепельными, словно покрытыми инеем, волосами… Как приворожила своим чайным взором.

С тех пор, прошла, кажется вечность.

Моя личная вечность – два с половиной года для всего остального мира.

И теперь, ощущая её тепло столь близко, понимая, что мои желания взаимны, я не собирался останавливаться. Не сегодня. Сегодня я не хочу думать о том, насколько это безнравственно, соблазнять фактически неопытную малолетку, являющуюся дочерью моего давнего друга. Хочу лишь чувствовать свою звёздочку. Настолько отзывчивую, что просто невозможно устоять и не поддаться этому соблазну.

Именно поэтому, пока Вероника всё ещё доверчиво прижимается ко мне, беспрестанно трогаю её, глажу, сжимаю податливое тело, покорно замершее рядом. И едва сдерживаюсь, чтобы не продолжить начатое и не получить всё прямо тут, среди летней кухни, несмотря на то, что совсем рядом полно свидетелей.

Да, я полный мудак! И совершенно точно должен был сообщить об этом своей звёздочке намного раньше.

Но лучше уж поздно, чем никогда.

И всё же…

– Ника, – позвал тихо, слегка отстранившись.

Девушка до сих пор тяжело дышала. Явно не до конца ещё осознала реальность. А в чайном взоре продолжало гореть разбуженное пламя желания, не спеша утихать. Если учесть, что я и сам едва сдерживался… Надо срочно чем-то отвлечься!

– Твоя очередь утолять мой голод, звёздочка, – обронил, как можно безразличнее.

Воображение между тем принялось рисовать самые заманчивые варианты осуществления обозначенного. И манной каши в этих фантазиях точно не было. Пришлось сжать кулаки покрепче и ещё немного от неё отодвинуться.

– Голод? – повторила она за мной негромко, продолжая неотрывно смотреть на меня.

Вот теперь в ответном взоре проявилось осознание происходящего. В расширенных зрачках отразился ужас, а ещё недавно расслабленное тело вмиг окаменело. Тёмный взгляд принялся метаться из угла в угол кухонной зоны, пытаясь найти свою личную внутреннюю точку опоры. А ладошки крепче вцепились в мою одежду.

– Да, ты обещала накормить меня, если забыла, – отозвался с мягкой улыбкой, снова ласково погладив её по волосам. – Или моё гипотетическое отравление уже отменяется?

Ника согласно кивнула скорее по инерции, чем понимая. Всё ещё зажатая и растерянная произошедшим, порядком испуганная. И этот страх стал заметней, когда раздался особо громкий взрыв хохота от празднующих хозяев коттеджа. Попыталась спрыгнуть со стола. Не удалось, конечно же. Удержал. Снова к себе прижал. В очередной раз провёл по волосам в успокаивающем жесте.

– Куда собралась? – прошептал. – Теперь от меня не сбежишь. Поздно.

Нежное личико залил очередной румянец смущения, переходящий на шею. Не удержался и провёл по пульсирующей жилке сгибом указательного пальца, проследив за собственными действиями, отчего собственный стояк заявил о себе болезненным напоминанием. Особенно, когда Ника, вздрогнув, отклонила голову вбок, неосознанно потянувшись за новой лаской.

Ко всему прочему, я, оказывается, конченый мазохист…

– У меня учёба, – пробормотала она едва слышно, глядя на меня во все глаза.

– Я знаю, – сознался своеобразно.

Снова согласный кивок и взгляд глаза в глаза.

– Ты же понимаешь, что мне этого мало, да? – сорвалось с уст быстрее мысли.

Воцарилось протяжённое молчание, а пристальный взгляд карих глаз теперь смотрел излишне серьёзно. Но, прежде чем я успел хоть как-то среагировать, Ника резко подалась вперёд, прижавшись к моим губам своими, даря мне свой собственный первый поцелуй.

Неуверенный. Дозволяющий. Ждущий. Убивающий жалкие остатки моей выдержки.

– Ника-а… – произнёс едва ли внятно, вжимая девчонку в себя наверняка даже сильней, чем стоило бы себе позволять.

Обхватил её лицо обеими ладонями, запрокинул, фактически наступая себе на горло, чтобы не наброситься на неё со всем тем голодом, что давно сводил с ума. Останавливало только то, что вряд ли первый раз Вероники должен произойти на глазах у кучки чужаков. К тому же…

– Мне мало, – повторил свои же слова. – Хочу тебя. Всю. От и до. Не только сейчас. Сегодня. Завтра. Или послезавтра. Понимаешь, да?

– Да, – произнесла она тихо. – Хочу, чтобы это был ты.

Вот он, наш общий приговор…

Ещё один поцелуй. На этот раз мой. Больше не отстраняюсь. И ей не позволяю. Так и подхватываю её за бёдра, вынуждая обхватить себя ногами, выбрав направление к скрытому от стороннего взгляда одноэтажному дому неподалёку. Этим утром мне сказали, что я могу пользоваться им на своё усмотрение. Очень кстати.

Всё ещё целую свою девочку. Алчно. Нетерпеливо. Хорошо, дверь в белокаменное здание не заперта. Ключ у меня есть. Но вряд ли я в состоянии помнить о нём. Вообще с трудом соображаю. Всё, что остаётся в моём разуме – это она. Та, что дарит неумелые поцелуи, при этом до безумия страстно отвечает на самые невинные ласки. Выгибается от малейшего прикосновения. Смотрит так, словно я – весь её мир.

– С ума меня сводишь, – вырывается признание.

Прижимаю Нику к зеркальной поверхности прихожей, с трудом воспроизводя в памяти, где в этом доме есть кровать. Целую по-прежнему жадно. До отметин. Остановиться просто не могу. Только не с ней. Сейчас все мои чувства оголены. Как и её тело.

Платье остаётся где-то у выхода. Секундная пауза, прежде чем её бельё отправляется на пол. Не помню тот момент, когда успеваю избавиться от своей рубашки. Лишь манящее тело подо мной – вот что важно.

Вероника не кричит. Стонет. Тихо. На грани слышимости. Но это срывает остатки моего самообладания куда сильнее, чем если бы она вела себя громко. В этой тишине куда больше страсти. Потребности. Я её не просто ощущаю. Осязаю. Всей кожей. Точно с ума схожу…

Поцелуи спускаются ниже. Ласки всё откровенней. Отклик девичьего тела явнее. Но мне этого мало. С ней хочется ярче. Полнее. Я больше не ощущаю себя. Только желание, текущее по моим венам, оседающее в паху. Пальцы скользят по влажной плоти. Раскрывая. Проникая. Сперва медленно. Аккуратно. Осторожно. А после уже резче. Глубже. Грубее. Сперва одним. Потом двумя. Ей тоже мало. Ника просит больше. Хнычет. Зовёт. Требует.

– Хочу тебя…

И не понять, кто именно из нас произносит эти слова. Все смешивается. Я. Она. Оба. Сама реальность перестаёт существовать. Вместе с первым выворачивающем наизнанку от наслаждения толчком. С её тихим вскриком боли. Со скатывающимися из уголков глаз слезами. Я собираю их губами. Шепчу успокаивающие слова. Призывая всю свою выдержку, чтобы перестать вести себя, как сорвавшийся с цепи голодный зверь. Целую бесчисленное количество раз. Снова и снова. Ласкаю вновь. Пробуждая. Заставляя забыть о боли. До тех пор, пока она сама не подаётся раскрытыми бёдрами навстречу. Насаживается на мой член опять и опять. И я приветствую её смелость. Поощряю. С каждым новым погружением в неё выдаю признания, которые вряд ли бы сказал в иной ситуации.

– Моя единственная…

Окончательно схожу с ума. В тот самый момент, когда она сжимает меня собою, крепко стискивая ногами, продлевая нашу общую вспышку удовольствия.

– Моя девочка…

Переворачиваюсь на спину, укладывая свою звёздочку на себя. Так и не выхожу из неё. Мне нравится ощущать тесноту и жар её тела изнутри. В этот момент она – это я, а я – это она. Полное единение. И мне совсем не хочется лишаться этого ощущения.

Ника почти спит, но я не отпускаю её. Прижимаю к себе как можно крепче. Не собираюсь отпускать. Как и сказал, ни сейчас, ни потом… Теперь только моя. И плевать на остальное. Даже если сама захочет отказаться, уйти. Нуждаюсь в ней на грани маниакальности. Вплоть до самых двинутых по всем фронтам мыслей. Связать. Запереть. Иметь столько, сколько хочется. До её криков, хрипов и сорванного голоса. Чтобы просила. Умоляла. Желала также сильно и грубо, как я её. Все двадцать четыре часа в сутки. Семь дней в неделю. Триста шестьдесят пять дней в году. Забив на всё и всех. На то, что это по чьему-то мнению может быть неправильно. И я даже готов признать свой проигрыш. Ведь когда-то обещал сам себе держаться от неё подальше. Сдержаться.

Не получилось…

Глупо было рассчитывать, что я справлюсь с такой непосильной ношей. Слишком клинит меня с этой девчонки. Даже сейчас, понимая, что ей нужен отдых. Ей и телу. Не могу расслабиться. Хочется брать её снова и снова. И я беру. Не могу не брать. Да и она желает этого так же отчаянно. Знаю. Чувствую. Улавливаю даже самую легкую дрожь наслаждения своей личной звёздочки. Но на этот раз, вопреки истинным желаниям, двигаюсь медленно и нежно. Растягивая наше общее наслаждение.

Ника стонет громче. Острые ноготки впиваются в мои плечи, причиняя боль и наверняка оставляя царапины. Но мне это нравится. Лишь бы дарила своё тепло и дальше. До самого заката. И позже. Пока не остаётся сил даже пошевелиться. Только тогда я уступаю объятиям сонного царства, по-прежнему крепко сжимая желанное тело…

Глава 7

Вероника

Из сна меня вырвало ощущение пристального взгляда. Буквально прожигающего. Я на это только сильнее зарылась в одеяло, спрятав голову под подушку. И уже оттуда произнесла на привычном английском:

– Томас, свали из моей комнаты, списать не дам.

Удивительно, но ответом мне послужило молчание. Обычно друг ныл до последнего, пока не получал желаемого, а тут… Аж сон пропал. Тоже, видимо, удивился поведению парня и свалил подальше. Мало ли. Вздохнув, вылезла из своего тёплого убежища и, потирая глаза, уселась на постели.

– Томас, ты изверг, – заметила уже следом.

И тут же заткнулась. Просто потому что на меня смотрели на жалобные голубые глаза друга, а холодные сизые. И находилась я далеко не в школьном пансионе Оксфорда, а… совершенно другом месте, в доме, про который говорил вчера Святослав. Он же сидел на краю кровати, подозреваю, ожидая моего пробуждения. Полностью одетый, в простой белой футболке и светло-серых джинсах. А я… тут спросонья о другом вспомнила. Весело, ничего не скажешь. Снова покраснела. И взгляд опустила вниз, старательно прикрывая обнажённое тело стёганым белым одеялом.

– Я… Доброе утро… Наверное… – пробормотала, ощущая себя жутко неловко под его пристальным непроницаемым взором.

– То есть, мы ещё и не уверены? – послужило мне ответом.

Так и не пошевелился. И на лице никаких эмоций. Чувство неловкости только возросло. Наверное, поэтому я принялась нести всякую чушь.

– Нет, – покачала головой. – То есть да, – поправилась тут же. – То есть уверена. В смысле, доброе. Вот, – закончила совсем тихо.

– Настолько доброе, что ты сразу своего бывшего одноклассника вспомнила? – произнёс Святослав уже с насмешкой.

– Нет. Это просто двухлетняя привычка… – не договорила я пояснение, потому что до моего сонного мозга дошёл один интересный факт: – А вы откуда знаете, что Томас – мой бывший одноклассник? – поинтересовалась настороженно, прищурившись.

Ну, не мог же он за столь короткий срок собрать такие личные данные о моей жизни в пансионе?!

Или мог…

В любом случае, развеивать все мои подозрения Святослав не спешил. Поднялся с кресла, подошёл ко мне ближе.

– Сперва завтрак, засоня моя, – произнёс и, не дожидаясь моей реакции, нагло сгрёб вместе с одеялом, подняв на руки, после чего понёс вниз.

– Снова каша? – уточнила я с улыбкой, пока мы переходили из одной комнаты в другую.

Если ещё недавно я чувствовала себя неловко, то сейчас, находясь у него на руках, стеснение и сомнения отступили. Я, как и вчера, снова позабыла о реальности, сдаваясь тем новым ощущения, что пробуждал он во мне одним своим взглядом.

– Увы, кашу мы с тобой вчера забыли у соседей, а другую пока никто не приготовил, так что… – не договорил, свернув в небольшую, но уютную кухню в стиле ампир, выполненной в бело-золотых тонах.

Оглядев придирчивым взглядом уже накрытый завтраком стол, Святослав уселся на один из стульев, а меня усадил к себе на колени. Даже сползающее с моего плеча одеяло заботливо поправил, в которое я тут же ещё больше укуталась.

На столе чего только не было. Наверное, мужчина заказал всё меню завтрака, потому что была здесь и яичница с мясом, блины, булочки с маком, компот из сухофруктов, чай зелёный и чёрный… Только каши и не было, в общем.

Уставилась на всё это с некоторым замешательством.

– Это что, всё мне? – уточнила недоверчиво. – Ты сам-то вообще ел? – перевела внимание на блондина.

– Ел, – согласно кивнул Святослав. – Остыло уже всё, – помолчал немного, а после добавил задумчиво: – Но если твои нежные ручки покормят меня, то не откажусь и от второго завтрака. Всё же ты мне обещала вчера.

– Надо было меня разбудить, – вновь смутилась от его предложения.

Глупо, конечно, после прошедшей ночи вообще его смущаться, но почему-то не получалось сдерживать эмоции. Не рядом с ним.

– Хотел, чтобы ты выспалась. Набралась сил. Они тебе ещё пригодятся.

– В горы собрался идти? – уточнила, беря в руки булочку с маком, да так и замерла, не откусив её. – Но ты о другом, да? – задала новый вопрос уже тише.

Ну, конечно, о другом, Ника. Вот ты глупая. Сдались ему эти горы.

Щёки вновь вспыхнули румянцем.

Считать начать что ли ради интереса, сколько раз в день я краснею из-за него?

Чтобы хоть как-то скрыть замешательство, вцепилась зубами в булочку, сделав вид, что интересуюсь исключительно ей одной, а не тем, что нарисовало воображение с поддержки памяти.

– О другом, звёздочка. О другом, – снисходительно сообщили мне, подтвердив недавние мысли. – В горы, если хочешь, мы обязательно прогуляемся. Но не в ближайшие дни и ночи.

Он тепло улыбнулся и прижался губами к моему плечу, с которого снова сползло одеяло.

Ох ты ж!

Во всём теле снова одна за другой принялись вспыхивать звёзды. Как вчера. Во время простого поцелуя. Так стыдно мне ещё никогда не было. Впрочем, так бесстыдно я никогда раньше себя и не вела. Да и не знала, что вообще могу быть столь чувствительной к чужим прикосновениям. За все мои восемнадцать лет такого никогда не случалось. А тут… Именно поэтому и согласилась на всё последующее. Вдруг больше и не случится? А так хоть будет, что вспомнить. Да и не жалела я, если честно. Совсем. Как и готова была к нашему последующему расставанию. Я может и наивна, но не совсем дура, чтобы не понимать, что я для него проходящее. Уверена, у Святослава таких звёздочек, как я, в каждом городе по несколько. Так и смысл себя грузить неосуществимыми мечтами?

– На днях должна моя мама приехать. Возможно, даже сегодня. Так что…

Не договорила, давая возможность ему самому додумать всё.

– Это ничего особо не меняет, – закончил он за меня с самым безразличным видом.

Промолчала. Не хотелось развивать неприятную тему. А ещё подумалось, что моя мама довольно красива. Брюнетка с насыщенным зелёным взором, стройная, с грудью четвёртого размера, и по виду больше тридцати ей не дашь… В общем, ничего хорошего я не подумала, да. Вот и потянулась к яичнице с беконом, которую принялась разрезать на множество мелких кусочков. Первый из них протянула Святославу.

– Приятного аппетита, – пожелала я ему, улыбнувшись как можно более беззаботно.

Предложенное он проглотил. И, как и я, продолжать предыдущее направление разговора не стал. Хотя проницательный пристальный взгляд с ноткой снисходительности я всё же уловила. И на лице чётко отражалось: “Куда ж ты денешься?”. Так и хотелось ответить: "В Англию улечу". Конечно же, промолчала. Просто продолжила кормить и его, и себя..

– Всё. Еда кончилась, – заметила вслух немного погодя, не скрывая своего удивления.

И невольно напряглась. Про его слова о силах, которые мне понадобятся, я помнила хорошо.

– Наелась? – взглянув на часы на своём левом запястье, отозвался Святослав. – Скоро обед уже будет.

– Я наелась, – отказалась от идеи ещё и отобедать, поправляя одеяло, скрывая плечи.

Неловкость снова дала о себе знать, хотя я старательно делала вид, что всё в порядке и идёт, как и должно быть. Впрочем, притворяться мне удавалось не так уж и великолепно, если учесть, что меня одарили внимательным взглядом, а после пересадили так, что я оказалась лицом к лицу к мужчине. Одеяло предательски рухнуло на пол. Тут же поспешила прикрыть тело доступным мне способом. Руками. Правда, жалкая попытка спрятаться оказалась безжалостно подавлена. Святослав поймал за запястья, заводя их себе за шею. Теперь краска стеснения по ощущениям залила не только лицо, но и грудь.