Друг отца. (Не)люби меня

– В тебе говорит обида. Никак не здравый смысл.

Чем только повысил градус моего раздражения.

Надо же, догадливый какой! А то я не знала. Вот только это ни черта не оправдывало его собственные деяния. Так к чему теперь вся эта показная забота? Если бы по-настоящему заботился обо мне, то я бы не узнала о них с мамой подобным образом. Не поставил бы он меня перед фактом, будто я чужой ему человек. Им обоим. Не стояла бы я перед кучей народа в полнейшем оцепенении. И если бы не своевременная находчивость Камиллы, то неизвестно, чем бы вообще закончился вчерашний праздник. Между прочим, мой праздник. Моё совершеннолетие. Но ему плевать на мои чувства. Так почему я должна заботиться о его? Слушаться, делать, как он говорит, строить вид, что всё хорошо. Не хочу и не буду!

– Ну а в тебе его полно, надо думать, – отозвалась язвительно, продолжая дёргать упаковку от бекона, которая никак не желала поддаваться всем моим манипуляциям, отчего я только сильнее раздражалась. – Именно поэтому я здесь с тобой, чужим женихом, да ещё и полуголым, готовлю завтрак, да? Ну просто верх здравого смысла.

– Предпочитаешь оставаться голодной? – в тон мне ответил Святослав. – Так хоть какая-то польза есть. Хотя бы твоему желудку. В том, что ты собиралась вытворить вчера без меня, пользы не было вообще ничему.

Упаковка бекона полетела на стол и кажется, проскользив до конца края столешницы, упала, но едва ли я это заметила в полной мере, когда, развернувшись всем корпусом к Свету, зло уставилась ему в спину.

– И что же такого я собиралась вчера вытворить? Просвети меня, а то я, похоже, явно чего-то не знаю о себе.

Кто бы знал, чего мне стоил этот спокойный тон, когда внутри всё буквально горело от его полнейшего безразличия к сложившейся ситуации.

– Сама ты уже забыла? Ты вроде не настолько много выпила, чтоб не помнить, – тоже развернулся он ко мне лицом, пока в поставленную на специальную подставку кружку лился кофе.

– И что именно в моём поведении тебе так сильно не понравилось? Лично я вот не припоминаю ничего такого, за что меня можно было ругать и во что тыкать.

В отличие от него с мамой!

– Я тебя и не ругаю. И не тыкаю. Всего лишь хочу уберечь от опрометчивых решений, – снова сложил руки на груди, глядя на меня сверху-вниз.

С таким видом, будто перед ним неразумное дитя, за которым реально нужен глаз да глаз.

Снова бесил, в общем.

– Я не настолько бестолковая, как ты с чего-то решил, – сжала ладони в кулаки. – А если бы даже и была, это моё право, и уж точно не тебе меня судить за это.

Кофемашина закончила свою работу, наполнив кружку, но едва ли он о ней вспомнил.

– Это твоё право конкретно в данном случае касается и меня тоже, так что судить и впрямь не буду, но это не значит, что останусь в стороне. И ты сама это превосходно знаешь. Так к чему тогда этот демарш?

– Да вот именно, что ни к чему. Ни это, ни всё остальное. И не столько с моей, сколько с твоей стороны. Но ты никак не желаешь этого понять. А если ты опять намекаешь на Никиту, то не было там ничего такого, из-за чего стоило устраивать весь тот концерт. Уж кто-кто, а Никита бы никогда меня не обидел, в каком бы состоянии не был. Если он что-то и делал, то исключительно с моего на то согласия. С моего, понятно тебе? Я сама этого хотела. Сама.

На этот раз Святослав улыбнулся. Хотя в глазах застыло что-то зловещее и давящее. Оттолкнулся от столешницы, бедром о которую опирался прежде, тоже обманчиво мягко.

– Мы вернулись не только к обсуждению произошедшего вчера, но и к той теме, где ты сама хотела, чтоб тот сопляк засунул свой язык тебе в рот, правильно?

– Да! Да! Я хотела! Хотела! Ясно тебе? – почти прокричала.

И снова меня почти трясло от переизбытка эмоций рядом с ним. И мне действительно хотелось. Хотелось вцепиться в его лицо ногтями и оставить на нём самые глубокие раны, какие только я смогла ему нанести ими, чтобы хотя бы на миг ему стало также больно, как мне. Я буквально взмолилась небу, чтобы он сказал мне что-нибудь, что позволило бы мне это совершить. Но, к сожалению, на этот раз Святослав ничего не ответил, а потом и вовсе отвернулся, сосредоточившись на том, чтобы убрать из кофемашины наполненную ароматным напитком кружку и поставить вместо неё вторую. Его последующие манипуляции сопроводил писк прибора, начавшего приготовление новой порции.

Ну и хорошо. Просто отлично. Пусть его себе дальше кофе готовит. И я буду. Тем более сковорода за это время раскалилась до предела. Да и упаковка бекона валялась теперь где-то там на полу. Забила на неё, решив сперва поджарить яйца. Заодно больше не придётся смотреть на Святослава.

Я успела разбить одно яйцо, когда на талию скользнули мужские ладони, но прежде чем я успела хоть как-то среагировать на такой вольный жест со стороны их обладателя, оказалась лежащей спиной на свободной половине стола. Где-то в процессе этого внезапного перемещения футболка успела задраться практически до самой талии, и прохладная гранитная поверхность подо мной породила мириады мурашек на коже на контрасте с тем, каким обжигающим показалось мужское дыхание, задевающее мои губы, когда Святослав склонился надо мной.

– Что ты…

Всё возможное продолжение с моей стороны оборвалось и исчезло вместе с ощущением шероховатых мозолистых пальцев, коснувшись меня чуть выше полусогнутого колена. Вздрогнула от неожиданности. И ещё раз, когда они плавно и медленно двинулись вверх по внутренней стороне бедра.

О. Мой. Бог. Что он задумал?!

Меня буквально парализовало его действиями, пока он, ласково поглаживая, создавал незримые узоры на моей коже, заставляя меня дышать через раз, не в силах запретить ему продолжать.

А ведь ещё недавно сама же вещала ему о том, что больше не желаю иметь с ним ничего общего. Но стоило ему снова ко мне прикоснуться, и мой мозг опять ушёл в несознанку, оставив меня одну расхлёбывать происходящее. А оно не расхлёбывалось! Наоборот, с каждым пройденным его пальцами сантиметром, я только больше захлёбывалась в этом безумии. Сердце билось уже где-то в горле. И чем ближе мужские пальцы становились к краю моего белья, тем чаще я вздрагивала и тем сложнее было дышать спокойно и размеренно, чтобы не выдать своего волнения.

– Если судить по точно такому же отсутствию сопротивления с твоей стороны, ты и сейчас не против, – выдохнул Свет хрипло и тихо мне в губы. – Получается, тоже сама этого очень хочешь, да, звёздочка моя? Может, и меня тогда своим любимым признаешь? Также назло всем.