Я приснюсь тебе на рассвете

Затормозила, уже оказавшись на мосту. Схватилась за ржавые перила – краска на них давно облезла. И тяжело задышала.

Рядом плавно остановился смеющийся Вадим.

Я бросила на него гневный взгляд и попросила:

– Может, не будешь надо мной издеваться?

– Я не издеваюсь, – поправил меня он. Взглянул покровительственно: – Я веселюсь. Смех продлевает жизнь, между прочим. А представь, что было бы, если бы ты ехала со своим рюкзаком, как я? Он бы уже оказался там, – Вадим кивнул на сияющую водную гладь, – и лет через десять стал бы для какого-нибудь местного пирата сокровищем.

Я отвернулась, но, не выдержав, фыркнула.

Воздух тут был свежий-свежий, даже несмотря на то, что чуть в отдалении лежало болотце – его окружал рогоз. Плескание воды служило для ушей музыкой. Сияние ее слепило глаза.

Я спрыгнула с велосипеда, подошла к самым перилам и наклонилась вниз.

У нашей речки не было названия. Это была просто речка, разделяющая старую часть нашего города на две половины. Я не знала, где она брала исток и куда впадала.

Меня не волновало ни будущее, ни прошлое. Мысли занимало лишь то, что есть сейчас.

На одном из берегов реки лежала бетонная плитка, сделанная наверняка для таких отдыхающих, как мы. Придерживаясь за перила, я стала спускаться вниз. Перила кончились – я схватилась за растущую рядом травинку. Благо, ей оказалась не крапива.

Было немного скользко, но я удержалась. Взглянула наверх – прямо на солнце! – и крикнула Вадиму:

– Кинь рюкзак!

Он, предусмотрительно закрепляющий велосипеды, подошел к перилам и спросил:

– Зачем?

– У меня там покрывало, – призналась я. – И перекус. Кидай.

– А если не словишь? – уточнил Вадим на всякий случай. – Я лучше сам. Во имя перекуса.

И он спустился к реке. Остановился рядом. Снял с плеча рюкзак и передал его мне. Я молча вытащила из него старенькое покрывало, найденное в шкафу, бутылку с морсом, две пластиковые кружки и контейнер с бутербродами. Пока я расстилала покрывало, Вадим охранял запасы. А потом мы сидели рядом и жевали бутерброды.

Слушали музыку воды.

И я – дыхание того, кто сидел рядом.

– Здорово ты придумала, – сказал Вадим, когда бутерброды закончились. Он осторожно захлопнул контейнер и взглянул на меня.

– Я знаю…

– Скромно, – он рассмеялся. – Надо будет как-нибудь повторить. Как считаешь? Только в следующий раз провизию я возьму, чтобы ты не придумала таскать тяжелый рюкзак…

Я захлопнула термос и произнесла:

– Мне, знаешь ли, не сложно его таскать.

– Это понятно, что не сложно, но… Это как в «Белом Клыке». Мы меняемся под воздействием обстоятельств. Среда формирует нас. То есть, ты как бы можешь и сама носить свой рюкзак, но если бы рядом нашелся тот, кто потащил бы его за тебя…

– Ты читал «Белого Клыка»? – спросила я, пропустив все остальное. Вадим кивнул:

– Между прочим, это моя самая любимая книга. Если когда-нибудь у меня будет собака, то я ее так назову. Белый Клык.

– А если женского пола? Кичи? – я фыркнула. – А я ее только вчера дочитала.

– И как?

– Зацепило, – ответила я просто.

Вот только для себя я определила такую главную мысль истории: любовь способна на все. Любовь сможет вылечить любое сердце, даже самое грубое.

Может быть, любовь – это и есть смысл жизни.

Может быть, и моей.

Слова вылетели сами по себе:

– Я хотела тебя кое-о-чем попросить… – Вадим посмотрел на меня серьезно-серьезно, поэтому озвучить свою настоящую просьбу я не решилась. Произнесла: – Можно, в следующий раз с нами пойдет гулять моя подруга?.. Катька. Если ты пойдешь учиться в нашу школу, будешь с ней видеться каждый день. На самом деле, она хорошая. Активная только очень. И?..

– Да, – произнес Вадим так, словно отвечал на какой-то другой вопрос.

Слова, кажется, не требовались – глаза говорили за нас.

Если бы я была Белым Клыком, я бы спрятала голову Вадиму под плечо. Но я – не Белый Клык. И не сделала этого не потому, что Вадим не поймет.

Поймет – вот в чем проблема, и когда-то она была для меня главной.

***

Мое тринадцатое лето заканчивалось совсем не так, как я предполагала в самом его начале. Да, я гуляла с Катькой, как и хотела. И помогала маме. И крестиком вышивала – аж раза три. Прочитала несколько книг, и все – не по школьной программе.

Но основное мое времяпровождение было посвящено иному. Я много ездила на велосипедах – с Вадимом. И оказывала маме помощь гораздо чаще, чем раньше. Пару раз мы с ней даже вместе ходили в больницу… А ещё я ждала возвращения папы. Мне очень его не хватало. И так бывает всегда. Когда папа был дома, я часто раздражалась из-за его замечаний. И не всегда слушалась.

А сейчас – скучала.

И мама скучала. Она мне про это не говорила, но я видела тоску ее в глазах. Радовало одно: пару недель назад папа сказал, что вернется недели через три. Оставалась одна.

Но тот месяц, о котором он говорил, и без того сдвинулся. Вот-вот должен был закончиться его отпуск. А папа все не возвращался.

Началась последняя неделя августа.

И в первый же ее день папа позвонил нам непривычно рано, в половину девятого. Мама как раз собиралась на работу – ее отпуск закончился неделю назад, и мама была вынуждена вернуться на рабочее место на несколько месяцев, до тех пор, пока не уйдет в декрет. Я крутилась рядом. Тихое умиротворение нарушил папин звонок. Мама удивилась ему, но ответила. И, как всегда, переключила на «громкую связь» – чтобы я тоже слышала.

– Настенька? Здравствуй, – начал папа. – Ленка, и ты тут?

– Я тут, – согласилась я. – Привет, пап. Ты так рано звонишь…

– Девчонки мои, – начал он. Голос звучал по-другому, искаженный расстоянием, но в нем слышались все те же, родные, интонации. – Мне очень не хотелось бы вас огорчать, но обстоятельства складываются так, что к началу сентября я ещё не вернусь.

– Опять?.. – спросила мама тихо.

– Экспедиция почти завершена, но билетов попросту нет. Труднодоступная зона, автобусы ходят раз в неделю, и места приходится бронировать за месяц. У нас бронь на начало сентября – только сегодня утром узнал об этом. Машин никаких не имеется, кроме рабочих…

– Понимаем, – произнесла мама. – Ждем.

– Как Белые Клыки, – добавила я.

– Лена? – спросил папа удивленно.

– Да, – согласилась я. – Папа, правда, возвращайся поскорее. Нам с мамой без тебя уже грустно. Вернее, нам и раньше было грустно, а сейчас особенно. А как же школа? – спохватилась вдруг я.

– Петра Никифоровича я предупредил, – ответил папа. – Придется ученикам недельку посидеть без меня. Или даже две – потому что сразу после возвращения мне придется пробыть целую неделю с вами, чтобы хотя бы немного на вас наглядеться.

Я фыркнула.

Мне до сих пор верилось, что все будет хорошо.

Но разговор закончился, и тогда мама сказала серьезно, бросая взгляд на окно:

– Не надо было ему уезжать. Зря я на этом настаивала.

– Мамочка, – протянула я, обнимая ее. – Папа уже скоро вернется.

– Знаю, – она чуть улыбнулась.

Но в тот момент вера покинула душу моей мамы – и теперь навсегда.

Глава 6. Сломлено

Вадим исчез. В самом деле. Он не выходил на связь уже три дня. Конечно, в масштабах Вселенной этот промежуток был совсем крошечным, меньше песчинки, но для меня время тянулось медленно-медленно.

Я не понимала, что случилось. В последний раз мы ходили гулять пешком, снова разговаривали о том и о сем, всяком нелепом. И о том, что мой папа опять задерживается – прогулка произошла в день того самого папиного звонка. Тогда мы с Вадимом решили, что о новой встрече договоримся позже.

Не договорились.

Стояло двадцать восьмое августа, и до конца лета оставалось совсем мало – каких-то три денька. И я не собиралась проводить их в гордом одиночестве. На третий день нашей с Вадимом разлуки я окончательно решилась на то, чтобы без приглашения сходить к нему в гости. И пошла. С утра пораньше встала, собралась и, попрощавшись с мамой, вышла из дома.

Пешком.

Что-то мне подсказывало, что на велосипеде мы с Вадимом сегодня не покатаемся.

А погода стояла пасмурная, и настроение было каким-то тоскливым. Но я упорно прошла через поле, через парк, свернула на нужной тропинке. Угол дома, в котором жил Вадим, казался серым, мрачным и совсем неживым. Я помотала головой – зачем себя накручивать зря? И вошла внутрь, в царство каменных ступеней.

Вот только тишина окружающего мира оказалась прерванной. Я слышала голоса – там, наверху. И один из них точно принадлежал тому, кого я искала.

Вадим. Так был Вадим!

Я ринулась вверх и замерла, когда до лестничной клетки второго этажа оставался один пролет. Там стоял Вадим, действительно он, и рядом – взрослый мужчина, держащий его за запястье. Совсем чужой – я видела его впервые – но со знакомыми чертами лица.

Сомнений быть не могло – это его отец. Кто ещё мог бы смотреть на Вадима с таким строгим превосходством?..

Сердце застучалось, как бешеное. В руках Вадима была спортивная сумка, наполненная доверху – я видела, как она оттягивает ему руки. А на его лице – недовольство и в то же время, как я могу судить, смирение.

И я. Заявилась в момент самый неподходящий – и остановилась, смотря на них снизу вверх. Но долго незамеченной я не оставалась: уже через пару секунд Вадим взглянул в мою сторону. И улыбнулся. Радостно. Правда, эта улыбка на его лице продержалась лишь мгновение – он вновь повернулся к мужчине, вырвал свою руку и произнес:

– Ко мне пришли, папа.

Его голос эхом отражался от лестничной площадки.

– И кто же, позволь поинтересоваться?

Теперь этот мужчина, отец Вадима, и сам посмотрел на меня. Я выдержала его взгляд, хотя, признаться честно, мне очень хотелось отвернуться. Глаза у него были зеленее, чем у Вадима, скулы острее, и темные волосы уже начали седеть… Он чем-то напомнил мне хищную птицу, а чем – так и не скажешь.

– Девочка, – он кивнул. – Понятно.

– Это Лена, – произнес Вадим. – И она – мой друг.

– Дружба – понятие непостоянное. С друзьями мы то встречаемся, то расстаемся – уж поверь, я знаю, о чем говорю. Но вот кровные связи – совсем другое дело. Их так просто не разорвать.

Глаза Вадима зло сверкнули.

Я знала, что он хочет что-то сказать, но сдерживает себя изо всех сил.

– Или ты хочешь все-таки попрощаться с этой своей подругой? – продолжил мужчина.

Попрощаться?.. Я, уже почти рискнувшая что-нибудь произнести, хотя бы поздороваться, захлопнула рот.

Как это – попрощаться? Навсегда? Что ему нужно от Вадима?.. Я вспомнила, как несколько недель назад Вадим с мамой уезжали на пару дней – проблемы с отцом, как говорил он сам. Вспомнила. Все вспомнила. И осознала.

Сердце, до того стучавшее ускоренно, на мгновение замерло.

Вадим вновь посмотрел на меня, чуть побледнел и произнес:

– Да, хочу.

Дверь квартиры, в которой жил Вадим, распахнулась, и из-за нее вышла его мама, бледная, с пустым потерянным лицом. Она посмотрела сначала на сына, потом на бывшего мужа и только тогда заметила меня.

– Лена?.. – прошептали ее губы.

Я кивнула:

– Здравствуйте.

Анна Алексеевна покачала головой и взглянула на отца Вадима:

– Это с ней ты предлагаешь попрощаться моему сыну?

– Моему сыну, дорогая, – мужчина скривил уголки губ. – На крайний случай, нашему. – И он взглянул на Вадима: – Ты не думаешь, что тебе нужно поспешить, чтобы прощание все же совершилось?

Вадим нахмурился. Он скинул сумку – прямо на пол подъезда, коснулся предплечья Анны Алексеевны – женщина вздрогнула – и, ни сказав ни слова, сбежал ко мне, взял меня за руку и повел вниз.

Мы вышли из подъезда – теперь уже вдвоем, но небо над головой оставалось все таким же серым и безрадостным. Вадим потянул меня к лавочке возле подъезда. Сел первым – я устроилась возле него. А потом посмотрел на меня грустно и признался:

– Больше всего мне хочется сбежать сейчас вместе с тобой. Куда-нибудь.

– Что случилось? – спросила я тихо. Горло пересохло от волнения.

– Как видишь, – Вадим вздохнул. – Отец добился своего. Я возвращаюсь. Не было бы там мамы! Я бы правда сбежал.

– Возвращаешься? – не поверила ушам я.

Он кивнул.

– И как ты так пришла… вовремя? Если бы тебя тут не было, так бы и не попрощались. Отец забрал у меня телефон, не выпускал на улицу. Я хотел позвонить с маминого – но забыл твой номер, хотя до этого помнил, честное слово, – Вадим чуть покраснел.

– Наверное, интуиция, – отозвалась я. И вернулась к вопросу, который в данный момент волновал намного больше: – Навсегда?

– Не знаю. Не знаю, – повторил Вадим. Он целиком повернулся ко мне – я не решилась взглянуть в его глаза, а потом вдруг крепко прижал меня к себе и зашептал на ухо: – Телефон я как-нибудь выкраду. И напишу тебе. Или сейчас… ты скажешь мне, если помнишь. Я буду тебе звонить, хорошо? Или, если уж с телефонами совсем не сложится, я письмо тебе напишу. Адрес я знаю точно. Договорились?..

Я сглотнула ком, застрявший в горле, и еще сильнее прижалась к Вадиму.

Он провел ладонью по моей спине, задевая волосы.

Вадим уезжал. Резко, внезапно – и я… Я оставалась одна.

– Я буду скучать, – произнес он.

Мы так и сидели, обнявшись, не обращая внимания на окружающих людей. И я не знала, как буду его отпускать. Слишком он стал родным, чтобы вот так, в одно мгновение, от него отказаться.

Возможно, это было эгоистично.

Возможно, влюбленность – один из признаков эгоизма.

– Это как лагерь, – заметила я. – Три недели с кем-то общаешься, а потом навсегда расстаешься. Забываешь все, как сон. То ли было, а то ли нет. Вадим…

Не выдержав, я всхлипнула.

Он вновь провел по моим волосам и сказал:

– Все будет хорошо. Уж ты-то мне веришь?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.