Полная версия
Хозяин дома
– Ты предлагаешь, чтобы я прямо сюда водила своих клиентов? Ты серьёзно?
– А почему нет, Соня? Во-первых, это не означает, что мы с тобой перестанем заниматься любовью, вовсе нет. Я по-прежнему буду проводить с тобой время каждый день и каждую ночь. А во-вторых, ты знаешь, жрицы любви отнюдь не редкие гости в этой гостинице. Один только Болотов с первого этажа не пользовался их услугами на моей памяти. Все остальные ребята нет-нет, да попросят у меня какую-нибудь девочку. Или ты хочешь сказать, что застеснялась подобной репутации?
Практически любое действие Змееносцева: любой взгляд его ясных голубых глаз или сказанные нежным бархатным голосом слова всегда вызывали в Сладковой новый порыв страсти. И сейчас, ощутив очередной прилив крови к низу живота, девушка ответила:
– Конечно же, нет. Честно сказать, меня даже заводит мысль о том, что я буду отдаваться другим мужчинам и при этом думать о тебе. Чувствовать их плоть в себе и одновременно не выпускать тебя из своего воображения… Это такое блаженство… – Соня от удовольствия закрыла глаза. – Ведь ты же правда не будешь ревновать?
– Можешь верить моему слову. Для меня важнее всего, что ты теперь навсегда останешься здесь, никуда от меня не уйдёшь. На самом деле, даже когда ты не со мной, я всё равно чувствую себя в тебе.
– И у меня такое же чувство, милый! А теперь иди ко мне, пожалуйста! Я хочу тебя снова!
В этот момент в комнату постучали.
– Войдите! – почти хором ответили Соня и Змееносцев.
* * *В незапертую комнату Сони вошёл Привязчиков. Он с восхищением посмотрел на Сладкову, которая из чистой вежливости, а вовсе не из смущения перед посетителем, прикрыла своё обнажённое тело покрывалом.
– Соня, безумно рад вас видеть! – обратился к девушке художник. – Как вам живётся у нас? Не надумали съезжать, надеюсь?
– Нет, что вы, Эдуард Арсеньевич, это место сразу же стало мне домом! – широко улыбаясь, ответила Сладкова. – Тем более с такими замечательными соседями!
Девушка горящими обожанием глазами посмотрела на стоявшего рядом Змееносцева, а он ответил ей дружелюбной улыбкой.
– Да, я безмерно рад за вас с Андреем! – довольным голосом проговорил Привязчиков. – Вы, в самом деле, идеально подходите друг другу: и по характеру, и внешне. Собственно, о внешности я и хотел бы с вами поговорить. Вы обворожительны и прекрасны, Соня, и мне выпало бы огромной честью довести вашу привлекательность до самого апогея. Надеюсь, Андрей поддержит меня. Вот, полюбуйтесь.
И Привязчиков протянул Змееносцеву три напечатанных на цветном принтере фотоснимка. Андрей немедля показал их Соне, которая принялась внимательно их разглядывать. На снимках красовались три разные, но имеющие между собою много общего женщины. Все они обладали огромными, накачанными силиконом грудями пятого-шестого размера. Их ягодицы по своей форме скорее напоминали футбольные мячи, ведь под них также были зашиты силиконовые импланты. Также девушек «украшали» спускающие ниже пояса нарощенные волосы, длиннющие нарощенные ресницы и накладные ногти ярко-красного цвета. Довершалась эта картина чрезмерно пухлыми, раздутыми при помощи инъекций филлеров губами.
– Что вы думаете по этому поводу? – спустя примерно минуту спросил Соню Эдуард Арсеньевич.
Сладкова не могла однозначно ответить на вопрос, хотела бы она выглядеть так же, как эти набитые пластмассой «куколки». Она всегда считала, что природа весьма щедро одарила её. Лицо девушки было весьма красиво, пышными формами она обладала и без хирургического вмешательства, а её густые светло-русые волосы спускались ниже плеч и придавали её облику ещё большую женственность.
Сладкова колебалась с ответом.
– О, как бы это пошло тебе! – взял в итоге слово Змееносцев. – Я просто слов не нахожу, как бы это было прекрасно, если бы ты решила так себя усовершенствовать! Ты и так прекрасна, Соня – но это было бы просто нечто! Мне кажется, мы с тобой вообще и из постели не будем вылезать, если ты так преобразишься!
В буйном воображении Сладковой уже разыгрывалось действо, как она, ставшая мегасексапильной силиконовой куклой, тает в объятьях Змееносцева. И от этих мыслей у неё буквально закружилась голова.
«Раз ему это нравится, то как я могу возражать?» – подумала Сладкова.
– Я согласна, Андрей. Я согласна, Эдуард Арсеньевич. Только… это же недёшево, наверное, будет стоить? У меня есть деньги, но надо всё взвесить…
– Расходы я беру на себя, – прервал Соню Змееносцев. – Ты – моя девушка, и, как твой мужчина, я намерен дарить тебе подарки. К тому же для меня это сущие копейки, которые я с удовольствием потрачу для нашего с тобой счастья. Ты ведь так много привносишь в мою жизнь!
– И ты в мою! – ответила счастливая Сладкова.
Привязчиков тоже был очень доволен.
* * *Месяц спустя
Примерно месяц назад Соне Сладковой сделали все запланированные операции по увеличению груди и ягодиц. Бюст с третьего с половиной размера увеличился до пятого с половиной; ягодицы, и без того весьма большие и округлые, теперь больше напоминали вшитые в зад футбольные мячи. Все остальные атрибуты показанных Эдуардом Арсеньевичем «куколок» также были в наличии. Волосы были нарощены и перекрашены в блонд – теперь они спускались до ягодиц. Губы стали толщиной с палец и смотрелись теперь непропорционально толстыми на Сонином всё ещё достаточно привлекательном лице. Как и обещал Андрей, они со Сладковой по-прежнему предавались половым страстям каждый божий день. На какое-то время это освобождало Соню от её вожделения и позволяло посмотреть на происходящее под другим углом. Именно в эти непродолжительные моменты прояснения сознания девушка иногда думала: «Что же я делаю? Что я сотворила с собой?»
Однако затем накатывала новая волна полового безумия, и Соне было уже не до рефлексии. К тому же, как и советовал Змееносцев, Сладкова вернулась к своей работе. Да, они установили очень высокий ценник и стали приглашать соскучившихся по Соне постоянных клиентов прямо в гостиницу. Денег было много, удовольствия благодаря Андрею – тоже, и только эти редкие вспышки осознания временами серьёзно портили Соне настроение.
Как-то раз Анна Обидина возвращалась с прогулки и решила не сразу уйти к себе в номер, а сперва немного пройтись по гостинице. И вот она шла по второму этажу, когда в это же самое время из своего номера вышла Сладкова. Девушки ещё не пересекались с тех пор, как с Соней произошло её «дьявольски прекрасное преображение» (о ремесле Сладковой Обидина знала уже достаточно давно).
– Господи, что ты с собой сделала?! – остолбенев от увиденного, воскликнула Анна.
– Тебе не нравится? – Сладкова остановилась посреди коридора, повернувшись «преображённым» лицом к собеседнице.
Опешивший взгляд Обидиной проскользил по «полунатуральным прелестям» местной куртизанки, после чего Анна спросила:
– А ты сама находишь это привлекательным?
– А тебе прямо так уж не нравится? У тебя у самой большая грудь, а у меня просто ещё больше. Довела свои задатки до совершенства, так сказать.
– До какого совершенства, Соня? – недоумевала Анна. – До совершенства разврата?
– Не надо это так называть, – ухмыльнулась надутыми губами Сладкова. – До совершенства привлекательности.
– Но ведь мера же нужна во всём! И, вообще, Соня, я давно хочу тебя спросить: как ты можешь заниматься всем этим? Как ты можешь отдаваться тем, кого даже не знаешь?
– А как ТЫ могла?
С лестничной площадки вышел Змееносцев, и этот вопрос был задан Обидиной им. Та злополучная ночь в клубе снова пробежала перед глазами Анны. И тут в её мыслях пронеслось: «А не мог ли Змееносцев быть тогда… рядом со мной, когда всё это происходило?»
– Да как ты можешь говорить мне об этом?! – вспылила Обидина.
– А ты как можешь лезть в её жизнь? – спокойным голосом, глядя Анне прямо в глаза, проговорил Змееносцев. – Чем ты лучше её? Ты семью построила? Детей родила? Мужчинам своим никогда не изменяла?
Обидина побагровела от злости.
– И не нужно убеждать себя, что совсем не понимаешь Соню, – добавил Андрей. – Временами ты её прекрасно понимаешь.
– Прекрати! – вскрикнула в гневе Анна, с ужасом осознав, что в присутствии Змееносцева она вспоминает о том сексе в ночном клубе вовсе не с отвращением. Напротив – эти воспоминания её возбуждали.
С той же лестничной площадки, откуда недавно появился Змееносцев, в коридор второго этажа вошёл Чернобродов.
– Андрей, немедленно прекрати донимать девушку! – строго вступился за Обидину бывший военный.
– Николай Александрович, она первая затеяла этот разговор! – вежливо обратилась к Чернобродову Соня. – Андрей, наоборот, заступался за меня.
– Нам уже пора в номер, – спокойно проговорил Змееносцев. – Всё в порядке, Николай Александрович, не беспокойтесь.
– Аня, пойдём отсюда, – обратился к своей подзащитной Николай Александрович.
Чернобродов с Обидиной ушли, а Змееносцев со Сладковой снова уединились в номере Сони.
III«Освобождение от страха не произойдёт от самоубеждения в каждом отдельном случае; наоборот, такие внушения лишь загоняют чувство страха внутрь, чтобы при ближайшем поводе снова явиться во всем ужасе. При этом ужас будет возрастать соответственно давлению искусственного внушения. Узник ужаса очень опасный заключённый, но необходимо освободиться от страха, так говорят все Учения. Страх может быть искоренен мерами сопоставления. Приведите ужас явления страшных зверей человеку, угрожаемому пожаром, он скажет – от зверей увернусь, но как выйти из пожара? Так нагромождайте возможности страха, и одна перед другой они отпадут как сухие листья».
Агни Йога. Мир Огненный.
Часть первая. Шлока 505 [12, с. 300—301].
* * *За несколько лет до описываемых событий
Мой сосед ведёт меня по длинным коридорам гостиницы и знакомит с некоторыми постояльцами. Каждый из них непохож на другого, и всё же кое-что общее у них имеется. Среди них есть и женщины, показавшиеся мне очень добрыми. Когда я пожаловался им на провалы в памяти, они также пообещали, что помогут мне её вернуть. На вопрос, была ли у меня прежде любимая женщина, они ответили, что пока что я её не встретил. И я снова почувствовал, что мне лгут.
* * *Настоящее время
Денис Страхов, имея свободный график работы, зачастую совершал переговоры с клиентами прямо из гостиницы. Только что он застраховал одного из них от… пожара.
Действительно, в последнее время эта тема изрядно будоражила Дениса. То полученное от Николая Александровича известие о сравнительно недавнем возгорании лишило Страхова всяческого покоя. Он постоянно возвращался мыслями к одному из своих разговоров с Чернобродовым, и в его голове то и дело крутились обрывки фраз: «…пробрался в номер… …и поджёг его… …мы его еле потушили потом… Противопожарную систему мы проверяем регулярно… …пробрался в номер… …и поджёг его…»
Ненадолго почувствовать себя в безопасности Денису позволяли две вещи. Первая – когда он разговаривал о волнующем его происшествии с Николаем Александровичем. В эти моменты ему удавалось посмотреть на происходящее и на свой страх как бы со стороны – словно это боялось не его целое существо, а какая-то его часть, навечно лишённая покоя. Правда, порой Чернобродов мог настолько сгустить краски в своём рассказе, что Страхов начинал переживать ещё сильнее. Чтобы успокоиться, ему приходилось задавать Чернобродову ещё больше вопросов, на которые иногда он получал успокаивающий его ответ, а иногда наоборот. Бывший военный всегда охотно разговаривал на тему войны и мер безопасности. Можно даже сказать, был слегка на этих темах зациклен.
Что же касается зацикленности Дениса на мысли о возможном пожаре, то в последнее время он нашёл ещё один способ ненадолго избавляться от своей тревоги. У него выработался своеобразный ритуал: он спускался на первый этаж гостиницы и подолгу смотрел на висящий на стене огнетушитель. Потом шёл в противоположное крыло этажа и созерцал огнетушитель, висящий там. Далее поднимался на второй этаж и делал то же самое. Таким образом, со временем Страхов доходил до седьмого этажа, осмотрев все четырнадцать огнетушителей, и потом, немного успокоенный, спускался на свой третий этаж и старался подумать о чём-нибудь другом, отвлечься на что-нибудь. К примеру, смотрел какой-нибудь фильм или звонил клиентам. Впрочем, как-то раз Денис дважды прошёл с первого этажа на седьмой и обратно, но в итоге так и не обрёл покоя. Тогда он пошёл в номер к Чернобродову и минут сорок уточнял у него, «точно ли сюда больше не вернётся прежний хозяин». По итогам разговора Денис всё же немного успокоился.
* * *И вот однажды Страхов снова совершал свой «ритуальный» обход. Первый этаж, третий, шестой… Неподвижный красный огнетушитель, висящий прямо перед ним, как залог его спокойствия и мира в душе. И он поднимается ещё выше, на седьмой этаж гостиницы. Те же два огнетушителя по краям, несколько запертых дверей чьих-то номеров. Стены такие же светло-зелёные, как и на других этажах. Правда, оттенок их как будто немного другой. Возможно, недавно перекрашивали? По какой, интересно, причине? Из-за пожара?
И тут Денис вознегодовал сам на себя. Почему он всё время боится? И чего он боится? Пожара? Да, это может быть бедствием, но случаются же они иногда. И этот навязчивый страх… Ведь Денис не считал себя трусом. Ему приходилось вступать в бой и на боксёрском ринге, и на улице, и почти всегда он побеждал. И не было в нём места страху в такие моменты. Во время боя он пребывал «здесь и сейчас», зорко подмечал каждое движение противника и чётко действовал сам. Эта концентрация, полностью освобождавшая его сознание от посторонних мыслей, и была главным фундаментом его многочисленных побед. А что же с ним происходит теперь? Он всё время думает о том, чего нет, но почему-то это пугает значительно сильнее, чем те опасности, с которыми ему доводилось сталкиваться в реальной жизни.
«Почему фантазии пугают больше реальной битвы? И почему я так много об этом думаю?» – то и дело спрашивал себя Страхов.
В этот момент Денис почувствовал не мимолётное облегчение, а те спокойствие и решимость, которые он ощущал, когда действовал, а не блуждал в лабиринтах собственного ума.
«Да я же сам могу справиться с любой опасностью! С любым врагом!» – ощущая прилив внутренней силы, подумал Денис.
Он вспомнил про свои победы на ринге и на улице и почувствовал гордость.
И тут отворилась дверь одного из номеров. Из неё, не торопясь, вышел человек в просторном фиолетовом халате. Страхов знал его – это был Виктор Драгунский. Во время их прошлых бесед этот человек всегда очень лестно отзывался что о спортивных, что о профессиональных достижениях Дениса.
– Добрый день, Денис. Как твои дела? – обратился к молодому человеку Драгунский.
– Всё хорошо, Виктор Александрович. Вот, решил немного ноги размять, прошёлся по гостинице, поднялся сюда.
– Правильно сделал, здесь тебе всегда рады. Как на работе дела?
– На работе – прекрасно, мои результаты – едва ли не лучшие во всей организации.
– Ещё бы, я всегда говорил, что ты способен убедить кого угодно! С твоей харизмой и уверенностью в себе это не составляет никакого труда, я давно это понял!
И всё-таки что-то побуждало Дениса поговорить на волновавшую его тему и с Драгунским.
«А вдруг он знает про то происшествие больше Николая Александровича?» – подумал Страхов.
– Виктор Александрович, скажите, а правда, что в этой гостинице один раз произошёл пожар? И что его потом очень долго не могли потушить?
По помрачневшему лицу Драгунского можно было понять, что, во-первых, он действительно что-то знает про тот инцидент, а, во-вторых, что вспоминать об этом ему не доставляет никакого удовольствия.
– Да, здесь, на седьмом этаже, один человек, которого сюда больше никогда не пустят, в своё время устроил возгорание. Да, не скрою, я немного пострадал – небольшой ожог остался. Но, повторюсь: тому, кто этому виной, сюда дороги больше нет.
Страхов, услышав про ожог, снова забеспокоился. Он спросил Драгунского:
– Его сюда не пустят или он сам больше сюда не придёт?
– Да какая разница, Денис! Я тебе говорю: его здесь больше не будет! – заметно раздражился Виктор Александрович. – И вообще, лично мне он совершенно неинтересен! Мне что, заняться больше нечем, кроме как размышлять о судьбе этого изгоя? У меня уйма дел: множество людей ежедневно приходят ко мне за советом, зная, что только мне одному по силам разрешить их проблемы. Насколько хуже была бы жизнь в этой гостинице, если бы не моё непрестанное в ней участие! Так что, Денис, можешь навсегда выкинуть из своей головы этого беглеца. Здесь теперь правит не он.
Страхов задумчиво сверлил взглядом пол коридора. Слово «беглец», применённое Драгунским к тому, о ком в данный момент шла речь, интуитивно казалось Денису совершенно неподходящим. Скорее ему представлялся мятежник, бунтовщик – но никак не жалкий дезертир. Но то, что некоторые жильцы крайне не желают (и, возможно, даже боятся) его нового появления здесь, становилось для Страхова очевидным.
– К тому же, Денис, с твоими навыками боя и с твоей силой духа ты можешь не бояться никаких вторженцев! – продолжил свои хвалебные речи Драгунский. – Кто знает, может быть, тот поджигатель из-за того не появляется здесь, что боится именно тебя?
Насколько Страхову было странно слышать последнюю мысль собеседника, настолько же сильно она ему польстила.
«Да уж, этот человек умеет сказать приятное», – подумал Денис.
И хотя другой внутренний голос в то же время подсказывал, что «это уж слишком», Страхову всё же не хотелось отпускать этого приятного чувства собственной значимости.
«Может, и правда мне всё нипочём? Ни пожары? Ни тот ушедший хозяин?» – внутренне ликовал Денис.
Поблагодарив Виктора Александровича за тёплые слова, Страхов попрощался с ним и направился вниз.
IVЗа несколько лет до описываемых событий
Я часто прогуливаюсь по первому этажу гостиницы. Это место мне как будто о чём-то напоминает, но более точно я вспомнить пока не могу. При этом я регулярно встречаю здесь одну из живущих с нами женщин. Почти каждый раз я вижу в её руках наполненную едой миску, но иногда эта посудина пустая. Я чувствую, что в этот момент она не хочет со мной разговаривать. И я так ни разу и не спросил её, для чего она здесь.
* * *Настоящее время
– Нереально! Потрясающе! – радостно воскликнула Лена и захлопала в ладоши. – И шлем, и шипы прямо как у того злодея из мультика!
– Да… – от восторга глаза Формовщикова так и сверкали из смотровой щели его шлема. – Эдуард Арсеньевич, моя благодарность вам не знает границ!
– Мне кажется, ваш противник будет повержен ещё до боя – лишь только увидит вас! – довольно улыбаясь, пошутил Привязчиков.
В номере Формовщикова состоялась первая примерка облачения, в котором Дмитрий собирался выйти на ринг в следующем бою. До этого долгожданного вечера смешанных единоборств оставалась всего неделя.
Формовщиков был вне себя от радости. Подобный образ он мысленно примерял на себя с самого детства. Он ежедневно рисовал в своём уме картины, как он сокрушает своих врагов, будучи облачённым в стальные доспехи, а из смотровой щели его шлема грозно сверкают его глаза, внушающие противнику страх и уважение, а прекрасным леди – обожание и благоговение. И вот теперь, с помощью его верного товарища Эдуарда Привязчикова, эти картины постепенно воплощались в жизнь. Формовщиков снова и снова рассматривал себя с ног до головы в огромном зеркале и не мог налюбоваться. Потом он могучей рукой прижимал к себе красотку Лену (свою новую девушку) – и снова не мог отвести от увиденного своих глаз.
Эдуард Арсеньевич тоже никуда не торопился. Ему было бесконечно приятно осознавать, насколько сильно Формовщиков благодарен ему, насколько ценит его внимание и услуги. Обожала Привязчикова и красотка Леночка. Она консультировалась с Эдуардом Арсеньевичем при выборе одежды, макияжа и вообще считала его «самым лучшим». Ну, после своего парня, разумеется.
Пару слов о Лене. С ней Дмитрий встречался вторую неделю, и теперь она была его «ненаглядной». Рост выше метра семидесяти; длинные и стройные, но не худые, ноги; среднего размера грудь и длинные, до самого пояса, чёрные как смоль волосы. Но самое главное, конечно же, лицо! В меру длинный тонкий нос, светло-карие глаза с длиннющими ресницами, красивая с большими белыми зубами улыбка – именно за это Формовщиков из десятков поклонниц выбрал именно её. И ещё, что немаловажно: она обожала смотреть вместе с Дмитрием его любимые фильмы и его триумфальные бои! И всегда говорила (может быть, даже искренне), что любит героев в масках. И к одному такому она сейчас, как ласковая кошечка, льнула всем своим гибким телом, так же, как и он, с упоением разглядывая их колоритную пару в зеркале.
«Скорей бы бой!» – думал в это время Дмитрий.
Он уже истосковался и по приливам адреналина во время баталий, и по празднованию побед, и по длительному смакованию видеозаписей своих триумфов.
«Сейчас самое главное грамотно подвести себя к бою. А когда настанет этот день, я ошеломлю всех своим костюмом, когда буду выходить на ринг, а затем нокаутирую противника в первом, от силы во втором раунде. И уже потом вместе с друзьями и подругами мы будем пересматривать мой триумф в записи на большом экране! – строил далеко идущие планы Формовщиков. – И Виктору Александровичу ни в коем случае нельзя забыть показать! Он всегда подмечает такие трудноуловимые нюансы, от осознания которых становится ещё приятнее».
Вообще-то почти все друзья и подруги уже согласились прийти на сам бой, чтобы поддержать Дмитрия вживую. Даже Георгий Константинович, посмотрев недавно любимый сериал Формовщикова и проникнувшись симпатией к одному носившему маску герою, пообещал прийти поболеть за Дмитрия. Денису Страхову, который сразу же сдружился с Формовщиковым на почве любви к единоборствам, вообще было обещано присутствие в углу ринга во время боя. Там же должен будет находиться и Николай Чернобродов. Хотя Формовщиков и уважал ветерана за богатый боевой опыт, но его поучительными рассказами, в отличие от Страхова, не упивался. Да, кое-что Дмитрию было интересно послушать, но принимать Чернобродова как своего гуру он ни за что бы не стал. Взаимное уважение, которое установилось между ним и ветераном, Формовщикова вполне устраивало. Хотя, по правде сказать, перед военными – что бывшими, что действующими – у Дмитрия сложился небольшой комплекс. Его мечты служить в спецназе так и остались мечтами, поэтому видеть себя воином, смеющимся в лицо смерти, у него не получалось. Годами лелеянный в воображении образ всё-таки пока оставался недовершённым.
Не дала своего согласия прийти на бой пока что только Анна. Дмитрий давно почувствовал, что Обидина относится к нему несколько натянуто. Впрочем, он собирался с ней вскоре поговорить.
Сейчас же его внимание принадлежало Леночке. Привязчиков только что оставил молодую пару наедине, и те продолжали любоваться друг другом (и каждый сам собой, разумеется).
– Ты великолепен! – ловя устремлённый из смотровой щели взгляд Дмитрия, сказала Лена.
– Я знаю, сейчас ты мечтаешь отдаться непобедимому герою, красавица!
– Что, прямо в этом костюме? Ты шутишь? – захихикала Леночка.
* * *После того, как он посадил свою подругу в такси и она уехала домой, Формовщиков решил зайти к Анне. Ему давно хотелось с ней поговорить. Во-первых, он собирался лично пригласить её на вечер смешанных единоборств. Ему было бы очень досадно, если бы кто-либо из живших с ним под одной крышей проигнорировал столь значимое для него событие. И, во-вторых, он испытывал по отношению к Анне если не интерес, то, по крайней мере, некоторое любопытство. Эта недоверчивая девушка за всё время их знакомства не проявляла по отношению к нему ни малейших признаков симпатии. Даже, напротив, как-то сторонилась его. Формовщикову же, который не терпел недомолвок, хотелось поскорее внести в этот вопрос хоть какую-то ясность. Стоит добавить, что одним из качеств Дмитрия, которое он зачастую умело маскировал, была нетерпеливость. Формовщиков всё время боялся куда-то опоздать. Если какой-то волнующий его вопрос оставался неразрешённым, он тут же начинал чувствовать нервозность и с огромным трудом мог сосредоточить своё внимание на чём-либо другом. В этот момент по задней стороне его шеи словно бежали колючие мурашки, торопившие его поскорее принять меры.
