Бремя версий

– А «следячий выдел зачалит»?

– В переводе на человеческий язык это означает: уголовный розыск поймает. Ну, ты, как помойный кот, блох набрался за пять минут общения с блатным, – засмеялся Куницын.

Но в целом рассказ Игоря заставил посерьёзнеть. Явное указание на причастность к преступлению своих коллег комментировать ни Куницын, ни Белов сразу не стали, стараясь осмыслить.

Куницын начал выяснять приметы людей, присутствовавших на встрече. Но Игорь успел рассмотреть только водителя девятки, да и то, каких-то ярких примет у того не было. Главного он вообще видел в темноте салона, сидя вполоборота и какое-то мгновение, пока горел язычок пламени от зажигалки. Речь его была без акцента и каких-то особенностей. Обычный мужик. Встретишь – пройдёшь мимо, не задумываясь. Игорь старался вспомнить хоть какие-то отличительные признаки, но сделать этого не смог. Запомнил только номера автомобилей и количество телохранителей. Собственно, существенная информация сводилась к трем моментам. Заказчик не из блатных. Игорю нужно опасаться, пока стрелок на свободе. К преступлению причастен кто-то из своих. Это, конечно, просто слова человека, имени которого они даже не знают. Насколько этим словам можно верить, также неизвестно. Но пренебрегать даже такой неясной информацией представлялось опрометчивым. Сошлись на том, что в ближайшие дни им предстоит крепко поразмышлять, а Игорю постараться не подставиться под возможного киллера.

55

Упрямый мотоцикл никак не заводился. Жека измучился, пробуя разные варианты запуска изношенного мотора. Содрогаясь ребрами охлаждения, цилиндры чавкали топливом, повинуясь судорожным ударам Жекиной ноги по пусковому рычагу, но необходимая искра куда-то пропала. Как говаривали сельские мотоэксперты: «ушла в баллон». Выходить из баллона искра не желала, доводя Жеку до белого каления.

Мать с крылечка наблюдала битву сына с техникой, но благоразумно не высказывалась, не желая попасть под горячую руку.

Жека, наконец, сообразил, что делает только хуже, заливая свечи свежими порциями бензина. Матерясь, он выкрутил свечи и стал наждачкой очищать их от нагара, давая лишней горючей смеси испариться из цилиндров.

Он предусмотрительно отошёл подальше, уселся на травку, и, разложив почищенные свечи для проветривания на старой брезентовой рукавице, закурил.

Мать, с утра намеревавшаяся попасть на приём в больницу, махнула на Жеку рукой и ушла вглубь дома. По загремевшей посуде Жека сообразил, что мать не в духе от сорвавшейся поездки.

Вдоволь насидевшись, Жека приступил к новому штурму техники. То ли после курева его мозги встали на место, то ли двигуну надоело капризничать, но мотоцикл завёлся «с полпинка». Обрадованный Жека, стараясь переорать работающий мотор, позвал мать. Та, тяжело ступая, осторожно спустилась с крыльца к коляске. Жека помог ей усесться и подал красную строительную каску, которая вынужденно использовалась в их хозяйстве в качестве пассажирского мотоциклетного шлема. Мать безропотно водрузила на голову эту бесполезную защиту, и они тронулись в путь. У Жеки-то шлем был настоящий, с прозрачным плексигласовым щитком и кожаным ремешком. Да ещё Жека украсил его пластиковый белый колпак, присобачив к нему полоски разноцветной изоленты.

Доехали быстро, но из-за опоздания мать пропустила свою очередь, и теперь ей нужно было дождаться, когда запустят последнего пациента, и слёзно просить доктора принять и её. Жека не любил торчать в больничных коридорах и, предупредив мать, решил махнуть на окраину к Сергуне и попытаться получить с него денежки за мобильный телефон.

У глухого забора Сергуниного дома Жека промыкался довольно долго. На звонки никто не открывал. Никаких звуков от дома не доносилось. Спросить было не у кого, улица оставалась пустынной.

Расстроенный Жека развернул мотоцикл и поехал к скупщику металлолома Выхлопу. У того в открытых дверях ангара толпились люди, и поговорить, сразу не удалось. Жека дождался, когда все разойдутся, и спросил у Выхлопа про Сергуню.

Тот внимательно глянул на Жеку и поинтересовался:

– А тебе он на кой?

– Денег должен на одну вещь, да дома никто не открывает, – честно объяснил Жека.

– Уехал он и адреса не оставил. Дома родители живут, но они сейчас на работе, небось. Так что ты попусту не шатайся и про должок лучше забудь. У Сергуни из-за тебя неприятность большая вышла, поэтому и уехал. Если тебя кто незнакомый найдёт, ты рот на замок, понял? – внятно объяснил Выхлоп.

– Да понял, понял, – испугался Жека.

–Ты ничего рассказать не хочешь?

– Да нечего мне рассказывать…

– Ну, смотри, я тебя предупредил, – закончил разговор Выхлоп.

Жека, как ошпаренный, метнулся к спасительному мотоциклу и поскорее поехал к районной больнице. В голове стало тесно от мыслей. Телефончик-то он забрал у убитого мужика в лесу. Значит каким-то чудом его дружки или те, кто его убил, разыскали Сергуню, а тот наверняка указал на Жеку. Телефон у Сергуни, скорее всего, отобрали, но тут уже не до денег. Свою башку надо спасать. Уехать вот только некуда и не к кому. Да и мать не бросишь. Не найдут его – придут к ней. Будут искать документы, банковские карты, деньги. Им не объяснишь, что всё утопил в болоте. Не поверят.

Жеку будто жаром обдало: он неожиданно вспомнил про ту электронную штучку, название которой он снова забыл. Она так и валялась в его комнате на подоконнике. Нужно срочно домой и по-быстрому от неё избавиться. Он с нетерпением смотрел на больничные двери, ожидая, когда, наконец выйдет мать.

Неподалёку остановилась какая-то машина, но Жека, сидя на своём мотоцикле, погрузился в невесёлые раздумья и даже не обратил на неё внимания. Неожиданно он услышал, что его о чём-то спрашивают. Обернувшись, он увидел нестарого подтянутого мужика, держащего в правой руке незажжённую сигарету.

Увидев Жекино недоумение, мужик улыбнулся и переспросил:

– Огоньком не богат? Прикурить хочу.

Жека нащупал в кармане рубашки зажигалку и, протянув её к спросившему, щелкнул клавишей, высекая огонь. Тот прикурил, сладостно затянулся и выпустил струйку голубоватого дыма, от которого Жека поморщился.

– Ты Жека из Мантурово? – просто спросил прикуривший и представился, – твой тезка: Евгений Куницын, уголовный розыск.

Сердце у Жеки ухнуло куда-то вниз, но, очевидно, оттолкнувшись от мотоциклетного сиденья, подпрыгнуло под вздох и перехватило дыхание. Жека глотнул воздуха, стараясь не показать, как он испугался.

Куницын терпеливо ждал, когда собеседник вновь обретёт дар речи. Длилось это несколько минут.

Желая ускорить процесс, Куницын спокойно и даже участливо спросил:

– В лесу труп в машине видел?

Жека отрицательно покачал головой.

– И ничего оттуда не брал? – продолжал интересоваться Куницын, не повышая голоса.

– Не знаю я ничего, – наконец пробурчал Жека.

– Ну, раз так, поехали в гости, сначала к нам в полицию, потом к тебе домой с обыском, а потом снова к нам, но уже в камеру и надолго, – продолжал Куницын, – как тебе такой расклад?

– Да никак, я мать больную жду, чего вам надо? – упирался Жека, – чего вы пристали?

– Это разве пристали? Это пока просто беседа. Как мы пристаём, покажу после, если ты свои мозги в кучу не сгребёшь и не расскажешь всё, как было, понятно тебе? – с нажимом произнёс Куницын.

Жека увидел, что с другой стороны к мотоциклу вплотную подошёл парень, который явно был с Куницыным заодно.

Жека беспомощно заозирался. Деваться было некуда. Не убежишь и не уедешь. Тут ко всему на крыльцо больницы вышла мать и окликнула Жеку. Тот, который назвался тёзкой, приглашающе махнул ей рукой. Мать, прихрамывая, подошла к ним и обеспокоенно посмотрела на Жеку. Он молчал.

Начал говорить Куницын:

– Здравствуйте, мы из полиции, у нас несколько вопросов к вашему сыну, а, возможно, и к вам. Поэтому сейчас мы все доедем до райотдела полиции, где и побеседуем. Всё понятно?

Все молчали. Куницын, посчитав это выражением согласия, начал распоряжаться. Мать он направил к своей машине, за руль которой уселся его напарник, а сам втиснулся в коляску к Жеке. Маленькая колонна двинулась в сторону здания полиции.

Доехали быстро. Мать попросили посидеть на скамеечке в дежурной части, а Жеку отвели в кабинет Куницына на втором этаже.

Первым делом закурили. Жека постепенно успокоился. Вопросы сначала пошли самые невинные: где родился, где учился, где и с кем живёт. Всё это делалось для проформы, чтобы наладить минимальный контакт. Жека отвечал механически, не задумываясь. Но когда Куницын завел разговор об убитом, Жека замкнулся и ушёл в глухую несознанку. Куницын сначала убеждал, нажимая на совесть, потом угрожал сроком и пугал будущими сокамерниками, которые из Жеки сделают девочку. Но ничего добиться не смог. Жека молчал. Тогда Куницын сменил тактику и клялся, что Жеке ничего не будет, если он всё расскажет и отдаст то, что взял. Жека молчал.

Тогда Куницын прибег к крайнему средству. Он снял телефонную трубку и попросил кого-то привести из дежурки Жекину мать.

То долгое время, которое потребовалось матери, чтобы вскарабкаться на второй этаж, они сидели молча, глядя друг на друга.

Когда мать вошла и кабинет, и села на предложенный стул разговор тоже не пошёл. Матери нужно было время, чтобы как следует отдышаться.

Куницын, увидев, что его готовы слушать, с угрозой в голосе заявил матери:

– Ну, вот что, дружная семейка. Больше времени я тратить не стану. Другие дела есть. Установлено, что ваш сынок нашел в лесу машину с убитым человеком, забрал оттуда документы, телефон и деньги. Это называется кража и за это полагается срок. Пусть небольшой, но реальный. Как вы будете существовать без помощи сына неизвестно. Скорее всего, окажетесь в доме престарелых, если доживёте до его освобождения. Есть другой вариант. Этот молчун рассказывает, как всё было, и возвращает то, что взял. Я даю слово офицера, что к уголовной ответственности его за это не привлекут, возьму на себя этот грех, спасу от тюрьмы преступника. На все размышления даю десять минут. Сидите здесь, думайте, а я пойду на воздух, покурю.

С этими словами Куницын вышел за дверь, но не пошёл курить на улицу, а юркнул в соседний кабинет, где его подчинённые уже наладили прослушивающую аппаратуру. Куницын нацепил наушники и стал внимательно следить за звуками в своём кабинете.

Сначала всё было тихо. Потом мать негромко спросила:

– Могут посадить?

– Могут, – еще тише ответил сын.

– А если все отдашь, этот мусор не обманет?

– Не знаю, боюсь я его и не верю никому, – затосковал Жека.

– Знаешь, сынок, мне без тебя не выжить, но всё равно сам решай, как быть. Только раз они уже прицепились, так просто от них не отвяжешься, – мать тихо заплакала.

Жека промолчал. Больше из кабинета не доносилось ни звука.

Куницын подождал, подождал, но понял, что продолжения не будет. Десять минут истекали, и он вернулся к себе.

Мать вытирала слёзы, Жека, насупившись, упёрся взглядом в пол.

Куницын, желая подтолкнуть к признанию, повторил:

– Своё слово сдержу: расскажешь, как было, и вернёшь вещи, поедешь с матерью домой. Если нет, зову следователя, и садишься в камеру. Решай.

Опять потекли минуты, и Куницын седьмым чувством понял, что Жека готов признаться, но что-то его удерживает. Это могло быть присутствие матери, и Куницын отправил её вниз, в дежурку.

Жека судорожно зевнул. Куницын заметил этот хороший знак. В такой острой ситуации зевок указывал не на желание поспать, а на крайнее нервное напряжение клиента, которому требовалась разрядка. Куницын сидел не двигаясь, как кот перед мышиной норкой, и даже глаза полуприкрыл.

И Жека поплыл:

– Был я тогда в лесу, и мужика убитого видел.

Куницын участливо поддержал начало признания:

– Ну а дальше чего было?

– А что будет, если я не всё смогу вернуть? – задал Жека, мучивший его вопрос.

– Ты рассказывай, как оно есть, а там решим, – подбодрил Куницын.

– Короче, я в машину сел на пассажирское место, бумажник забрал и телефон. В бумажнике деньги были, двадцать тысяч, документы на фамилию Садаков и карточки банковские. Телефон навороченный. «Верту» называется. Деньги я истратил, документы и карточки, вместе с бумажником в болоте утопил, а телефон Сергуне отдал, но денег за него он не уплатил. Вот и всё.

Куницын поинтересовался, какой это Сергуня, и на пояснения Жеки покивал головой. Жека добавил, что у Сергуни из-за телефона случились какие-то неприятности, и он куда-то уехал. Куницын снова понимающе покивал головой и решил уточнить:

– Скажи, а ты в лесу возле машины ничего не видел, ни людей, ни другой транспорт?

– Да не было ничего, никого я не видел, а то и к машине той не стал бы подходить.

– Понятно. Всё рассказал или лукавишь?

– Да всё, что уж тут скрывать.

– Смотри, не подведи, я что обещал, выполню. Забирай мать и дуй домой. Если понадобишься, я тебя найду. Только ты помни, что я тебя от тюрьмы спас, и, если об этом узнают, у меня будут большие неприятности на службе. Так что ты мой должник. Уяснил?

– Да понял я, понял, – Жека поднялся, собираясь уходить. С высоты роста он рассмотрел поверхность стола Куницына и вдруг заметил лежащую на нём знакомую штучку. Куницын, проследив за его взглядом, посмотрел Жеке в глаза, вопросительно подняв брови.

– Забыл совсем, – затараторил Жека, – там в бумажнике такая же хрень лежала, – он ткнул пальцем в лежащую на столе флешку, – только я забыл название.

– И куда ты её дел? – с деланным равнодушием поинтересовался Куницын.

– А никуда, дома где-то валяется. Она пользованная, дорого не продашь, – поделился своей незадачей Жека.

– Ладно, прокатимся до твоего дома вместе, отдашь флешку мне, ступай, грузи в люльку мать, я сейчас спущусь…

Только побывав в Мантурово в доме Жеки и опустив флешку в карман джинсов, Куницын набрал номер телефона следователя Климова и сказал Игорю, что есть важный разговор.

56

Возвратившись к себе в райотдел, Куницын дождался приезда Игоря. В кабинете разговаривать не стал, а, взяв под руку, увлёк его во двор на автостоянку. Игорь, зная куницынские повадки, молча шёл в заданном направлении. Наконец Куницын счёл, что говорить можно без опасения прослушки, вытащил из кармана флешку и показал Игорю:

– Вот из-за этого убили Садакова.

– Где взял? – невольно вырвалось у того.

– Где взял, где взял? Купил, – съязвил Куницын, – непонятно разве, добыл оперативным путём.

– А это точно то, что мы искали? – всё ещё сомневался Игорь.

– Точнее не бывает, мне её Жека выдал, которого мы искали с его мотоциклом. Ну, нашли, поговорили, и вот она, флешка. Как тебе такое мастерство? – затараторил Куницын.

– Ну, а где этот герой? В камере? – уточнил Игорь.

– Гуляет на свободе. Мне пришлось его отпустить. Думаю, что он мне ещё много информации в клюве принесёт в благодарность за освобождение от уголовной ответственности. Ты сам рассуди, он взял бумажник с деньгами и документами и телефон. Бумажник и документы утопил в болоте, деньги пропил. Телефон отдал для реализации, но его кинули, денег не отдали. Ни свидетелей, ни вещей, а самое главное заявителей не будет. Никто не знал, что у Садакова из карманов пропало. Если этого Жеку снова прижать, он замолчит, и тогда чем доказывать кражу? А так он отдал единственное, что сохранилось – флешку. Да и её спас для нас случай. Парнишка тёмный, в компьютерах не понимает и посчитал, что раз флешка была в употреблении, то и цена ей низкая. О том, какая на ней есть информация, он не ведает. А мы посмотрим, может быть, раскрытие убийства повеселее пойдёт. Ты чего хмуришься, не рад, что ли?

– Вообще то, что ты сделал, называется укрывательством преступления, – подумав, заявил Игорь.

– Если ты проболтаешься, то да. А если всё по полочкам разложишь, то даже до тебя дойдёт, что это был единственный выход, – начал злиться Куницын.

– Я не проболтаюсь. Что сделано, то сделано. Моего совета ты и не спрашивал, – отрезал Игорь, – но что теперь с флешкой делать, как её в деле легализовать?

– Сначала узнаем, что на ней записано, а потом решим. Дело об убийстве не у тебя в производстве, поэтому не парься, как флешку легализовать, есть наши способы, как это сделать. Другой вопрос, кому флешку дать, чтобы её прочитали. Своим не очень доверяю, боюсь, информация поплывёт и будет ещё хуже. Снова кого-нибудь грохнут за неё, – успокоившись, стал рассуждать Куницын.

– Ну, это решаемо, мой братец Борис просто асс в этих делах. Он точно никуда не сольёт и не продаст, что бы, там, на флешке, не было.

– Тогда действуй. Только время не ждёт, ты прямо сейчас вечером поезжай, за ночь может быть что-то у Бориса с флешкой получится, а утром возвращайся. Идёт? А я постараюсь найти парня, которому Жека телефон сбагрил. Сдаётся мне, с папашей этого Сергуни я в школе учился. Городок-то маленький, старожилы все друг друга знают. Папаша этот тип скользкий, но у меня доводы найдутся. Утром свяжемся. Ну всё, по коням!

Игорь запрятал флешку в нагрудный карман и сел в машину. Перед тем как тронуться, набрал мобильный брата и предупредил, чтобы никуда не смылся и сидел дома до его приезда. Борька поартачился, ссылаясь на неотложные дела, но понял, что просьба неспроста и пообещал ждать.

Дорога до Москвы в эти вечерние часы пустовала. Доехать удалось быстро. Игорь наскоро поздоровался с родителями и увел Борьку к компьютеру. Пришлось объяснить, что флешка – причина убийства Садакова и похищения Борькиного дружка сисадмина Ермакова Вовы. Борька сразу начал колдовать за компьютером, а Игорь отправился на кухню, где его поджидали мать с отцом и наскоро приготовленный ужин.

Куницын потратил почти час, убеждая Сергуниных родителей сообщить, где скрывается их сынок. Дело шло туго, и Куницыну пришлось живописать жуткие последствия преследования не только со стороны бандитов, но и со стороны закона. Неизвестно, правда, чего эти люди боялись больше, а уж не верили они ровно никому.

Куницын в подробностях рассказал, что эти самые бандиты сотворили со свидетелем Ивановым, и поинтересовался, хотят ли родаки такого же исхода для своего чада. На эти страшилки они постепенно повелись и под страшную клятву, что кроме Куницына никто ничего не узнает, дали адрес и телефон Сергуни, который отсиживался на другом конце области, в Серпухове у своей двоюродной тётки.

Евгений заставил их при себе позвонить сынку, успокоить его и предупредить о приезде полицейского. Расчёт был в том, что за ночь Сергуня с этим свыкнется и Куницына дождётся. А если бы родители позвонили ночью, после его ухода, тот, неровён час, пустился бы с испуга в новые бега. И тогда ищи его…

Куницын позвонил Игорю и сообщил, что с утра махнёт в Серпухов к Сергуне, а во второй половине дня поедет в ГУВД области, куда по его просьбе вызвали Ермакова для разговора о его работе в «Финкоме».

В ответ Игорь рассказал, что с флешкой брат работает, объём информации большой, но не все файлы открываются.

Договорились, что Игорь независимо от результатов утром вернётся в Калашин, а Борис встретится с Куницыным в ГУВД области и передаст ему всё, что сумеет вытащить из флешки.

57

В незнакомом Серпухове Куницын долго плутал, отыскивая нужные улицу и дом. Ему пришлось позвонить Сергуне и уточнить адрес. Куницын не преминул его успокоить, заверив, что он один и разговору всего на пять минут.

С подсказками Сергуни найти нужный адрес оказалось довольно легко, просто дом располагался в третьем ряду, считая от улицы, по которой велась нумерация.

При входе в подъезд Куницын уважительно пропустил даму с двумя собачками на шлейках. У Куницына к этим зверькам, даже таким малюсеньким, сохранялось большое внутренне уважение. Вызвано оно было обычным страхом, но Евгений даже себе в этом признаваться не желал.

Поднимаясь на третий этаж, он подумал, что за службу он обошёл сотни или даже тысячи подъездов, и все они оказывались похожи один на другой. Отличались разве степенью загрязнённости. Но всё-таки у каждого подъезда имелась своя фишка, свой фирменный знак. В этом на бетонных лестничных маршах весёлые дэзовские маляры, не жалея масляной краски, изобразили как бы красную ковровую дорожку, оторочив её по бокам двойной жёлтой полоской. Свой художественный подвиг они совершили давно, небось, ещё в союзные времена. Краска выцвела и местами облупилась, но направленность творческого замысла ещё угадывалась.

Евгений невольно позавидовал этим неведомым ему ребятам. Их труд долго радовал жильцов, и даже через много лет материальный след их усилий был виден. От его собственной работы, не считая бумажек с рапортами и справками, никаких следов не оставалось. А герои этих рапортов и справок старались поскорее вычеркнуть из памяти отражённые в них события как страшный сон.

Подойдя к нужной двери, он нажал кнопку звонка и заученным движением поднёс к глазку раскрытое служебное удостоверение.

Дверь открыл худощавый парень в спортивном костюме. Он испуганно рассматривал Куницына, который по-хозяйски без смущения шагнул в квартиру.

После обмена приветствиями, прошли на кухню и расселись на неудобных табуретах.

– Ну, давай, голубь, поделись знаниями, – предложил Куницын.

И Сергуня поделился. Рассказал почти всё, отбрасывая некоторые, неприятные ему подробности.

Куницын полез во внутренний карман, а Сергуня не спускал с его руки расширенных от испуга глаз, словно опасаясь, что мент вытянет из-за пазухи живую гадюку. Но это оказались две казённые фотографии. Запуганный парень опасливо взял их руки и сразу узнал своих мучителей. От обиды у него по-детски навернулись слёзы. Куницын всё это видел, но пока помалкивал.

– Это они меня пытали, – наконец смог выговорить Сергуня, – гады конченные. Только я никаких заявлений на них писать не буду и опознавать их не стану, так и знайте.

– Да ладно тебе, мы их взяли, они сидят крепко и скоро не выйдут, чего тебе бояться, – начал успокаивать его Куницын.

– Сегодня сидят, а завтра отпустите, знаю я ваши порядки. А мне потом всю жизнь трястись? Эти твари на всё способны, – упёрся Сергуня.

– Ну ладно, не меня пытали, чего мне суетиться, не хочешь писать заявление, ну и не надо. Только знай, с твоим бизнесом такая история рано или поздно повторится и может быть, а не дай Бог, с более печальными последствиями. Ты об этом думаешь?

– Думаю, но это моё дело. Кто меня кормить будет?

– Так иди работать.

– Куда мне идти? Ни образования, ни профессии…

– Думай сам, ты молодой здоровый парень, – произнося дежурные слова, Куницын сам не очень верил в их спасительную силу. Тут уж такое дело, если человек сам за себя не возьмётся, словами горю не поможешь.

Сергуня почувствовав, что нравоучения закончены, облегчённо выдохнул.

Куницын, улучив этот момент, насколько мог, жёстко спросил:

– Точно мне скажи, без вранья, о том, что телефон тебе Жека подогнал, ты этим отморозкам сказал?

Равнодушно пожав плечами, Сергуня подтвердил:

– Сказал, только где он живёт, я на самом деле не знаю. Сказал, что он всегда приезжал на мотоцикле, а живёт в какой-то деревне, недалеко от города.

– Ладно, горемычный, сиди в своей берлоге, соси лапу, пока не надоест. Потом приезжай в Калашин, каким-нибудь полезным делом займись, – с этими словами Куницын направился к выходу. Сергуня тенью скользнул за ним и сразу загремел запираемыми замками.

Разместившись в машине, Куницын глянул на часы и, прикинув затраты времени на езду до столицы, понял, что на перекус у него остаётся всего минут сорок. Нужно теперь в чужом городе отыскать что-нибудь поприличнее, потому что обедать в придорожных шалманах Куницын давно зарёкся.

После обеда ехалось веселее, но медленнее. На подступах к Москве поток машин всё сгущался и сгущался. Перед светофорами собирались длиннющие хвосты и приходилось пережидать несколько циклов их включений.

В самом городе стало посвободнее, но у родного здания ГУВД приткнуться на стоянку было невозможно. Все переулки в центре города заполонила стихийная стоянка. Попытка проникнуть за шлагбаум на служебный паркинг тоже не удалась. Ленивый старшина в бронежилете строго сказал:

– Проезжайте, мужчина, здесь нельзя останавливаться.

Предъявленное удостоверение ничего не изменило. Это там, в районной полиции он начальство, а здесь – просто опер из провинции. Оставалось выругаться и сделать ещё петлю вокруг квартала.

Повезло неожиданно. Симпатичная блондинка погрузила в свой внедорожник двоих детишек и плавно отчалила в сторону Тверской. Куницын, как ястреб, рванул на освободившееся место. Пришлось левыми колёсами забраться на бордюр, оккупировав часть тротуара. Но так поступали все в этом переулке, да и в других тоже. Он подавил в себе легкие упрёки совести и включил сигнализацию.