В тени больших вишневых деревьев

1

делать эту рокировку, если бы не событие предыдущего дня, когда ему совсем не удалось поспать…

Январь 1988 года в провинции Герат был относительно те-плым и абсолютно бесснежным. Днем температура в среднем

1

Старлей

–

старший лейтенант.

168

была три – пять градусов тепла, а ночью опускалась максимум до минус пяти. Ровно в 15 -00 Сергей сменил караульного на складе РАВ, и разводящий Иса еще не успел скрыться из виду, как на горизонте появилось терракотовое облако. Такого еще Пожидаев не видел и, явно заинтересовавшись этим явлением, стал прикуривать. Спички, которые за две минуты до выхода на пост Сергей стрельнул, были отсыревшими: еле-еле заго-раясь, тут же тухли от легкого ветерка. Пожидаев скукожил-ся, подставив спину ветерку, поднял воротник на бушлате и, скрючившись, как креветка, все же прикурил. Возвращаясь в нормальное положение, он сразу посмотрел в сторону терра-котового облака. Спички выпали из руки, рот непроизвольно открылся, а прикуренная сигарета, прилипнув к нижней губе, повисла на ней…

Красно-коричневая стена высотой, как ему показалось, не-сколько сот метров неумолимо и быстро двигалась прямо на него. Это грандиозное зрелище ошеломило его. Он почувство-вал себя маленькой, беспомощной букашкой, оказавшейся у ног громадного великана. В этом «великане» чувствовалась невероятная мощь: по всему профилю перемещались клубы терракотовой пыли, словно монстр играл гигантскими мыш-цами, наводя ужас на тех , кто это видел, будь то человек или животное, а гул, который, казалось, доносится с неба, создавал впечатление боевого клича огромной трубы, на которой играл исполин. В этом кличе было что-то жуткое, неизбежное и без-жалостное.

Как будто околдованный этим звуком, Сергей окаменел на несколько секунд. Тут отклеившаяся от губы сигарета, сва-лившись на сапог, как волшебная палочка, сняла заклятие…

И он моментально начал шарить глазами, ища укрытие, хотя знал, что его нет. Его окружали только стройные ряды стол-бов, между которыми растянулась паутина войны – колючая проволока, и одиноко торчащий грибок – вверенный ему пост. Пожидаев машинально осмотрел грибок. Тот показался ему довольно хлипким, но все же почему-то Сергей решил остаться возле него и, обняв его двумя руками, приготовился к встрече. Мысль о том, чтобы оставить пост и спрятаться в

169

бомбоубежище, которое было в трехстах метрах от него, даже не промелькнула у него голове…

Сергей видел, как в урагане пропадают одиноко посаженные деревья возле бетонки1, как он проглотил заставу сарбосов, ту самую, где их когда-то ночью чуть не порезали на ремни духи, как затем он накрыл РАВ-склад и…

Сухая, колючая пощечина – это первое ощущение от встречи

с афганцем, тут же вторая, такая же, – потом. Ветер обнял его своей мощной рукой из пыли, песка, мелких камней, какого-то мусора и еще чего-то и рванул так, что Пожидаев упал на жи-вот. Но Сергей удержался за грибок, и первое, что он понял, – это то, что допустил ошибку – не лицом к лицу надо было встречаться с противником, а подставить ему свою спину. Этот исполин играет не по правилам, и в любую секунду нужно ждать подвоха, а значит, по-честному с ним нельзя. Второе, что дошло до него, что он остался без шапки и оказался внутри этого самого жуткого гула…

Продолжая держаться за грибок, Сергей ползком, втемную начал менять позицию. И, когда его каблуки подкованных сапог были обращены навстречу ветру, он попробовал приоткрыть глаза. Все вокруг было терракотового цвета. Пожидаев увидел, что воздух заполнен неравномерно пылью, песком и мелкими камнями, какими-то отдельными огромными волнами и что, кроме них, всюду летают различные предметы. Когда одна из этих волн накрывала Сергея, то больно хлестала по оголенным рукам и голове, при этом пытаясь оторвать его от земли. «Лишь бы чем-нибудь не шибануло» – эта единственная мысль все время крутилась у него в мозгу. Гул неимоверно усиливался, картинка в глазах Сергея стала смазываться, и вместе с этим начала сгущаться тьма, пока совсем не померк свет – огромная толща урагана просто не давала прорываться солнечным лучам до земли… Все продолжалось не более пятнадцати минут… Снова свет стал достигать земли, волны били реже и слабее.

1

Бетонка

–

дорога из бетонных плит,

соединяющая Кандагар,

Шинданд,

Герат, Кушку, возле которой на расстоянии 18 км от Герата на постоян-ном месте дислокации находились два полка: с одной стороны – 12-й, с другой – 101-й.

170

Гул, стихая, стал удаляться, пока совсем все не прекратилось, как будто ничего и не было…

Сергей, продолжая лежать, стал отплевываться песком и пылью. Нос был запыжован ими напрочь. Как потом оказалось, все тело тоже. Каким-то чудным образом они проникли сквозь бушлат, хэбэ и нательное белье. Пожидаев немного приподнял голову и вновь открыл глаза. Печальное зрелище предстало его взору: почти весь палаточный городок был снесен с лица земли, на некоторых офицерских модулях не было крыш, с продук-тового ангара, а также со столовой частично сорвало кровлю, всюду валялся какой-то мусор, всевозможные предметы: от ящика из-под снарядов до чьих-то сапог. Когда он поднялся на ноги, с него, своеобразно хлюпнув, свалилась куча пыли, песка и мелких камней…

Его поменяли не через два часа , как положено, а через четы-ре. И когда он шел в караулку, то Иса всю дорогу перечислял все неприятности, которые принес с собой афганец, а он почти его не слушал и, вертя головой то вправо, то влево, все думал: «Откуда столько хлама?»

Стоя на вечернем разводе, Сергей прекрасно понимал, что ночка предстоит жаркая и спать сегодня не придется по про-стой причине: палатка 3-го ПТВ была снесена и найдена аж в автопарке. Всю ночь и весь следующий день остатки огнемет-чиков вновь устанавливали палатку, а вечером опять развод, опять караул… Вот поэтому Пожидаев рискнул и пошел на эту рокировку…

***

Те же каблуки подкованных сапог смотрели на проход между деревянной стеной, сколоченной из досок от снарядов, и стелла-жом, сделанным из тех же ящиков, на котором вповалку спали бойцы после смены с поста. Среди них мирно провалился во тьму рядовой Пожидаев, хотя, по идее, должен был стоять в карауле все на том же РАВ-складе…

– Кто из них?! – громогласно разнеслось над спящими солдатами, но никто этого не услышал, в том числе и Сергей.

– Вот он, – послышался робкий и негромкий ответ.

171

И если бы Пожидаев не спал, то увидел направленную в его сторону руку чижа и тычущий в него палец.

– А ну подъем, сука! – рявкнул старший лейтенант Зубарев, при этом пнув ногой по все тем же подкованным каблукам.

Сергей, вырываясь из лап морфея, открыл глаза, приподнял голову и тупо уставился на старлея, хотя на самом деле он его еще не видел и уж тем более понятия не имел, что происходит.

– Что вылупился, гнида? А ну встать! – опять рявкнул Зуб

и снова ударил ногой по неизменным подкованным каблукам. После этого действия до Пожидаева стала доходить суть

происходящего и мутные фигуры превратились в Зубарева и чижика из 7-й роты.

– Встать! – в нетерпении проорал старший лейтенант. Сергей начал подниматься, но у Зуба с терпением были

проблемы, и он, схватив его за хэбэ, рванул на себя, при этом снова заорал:

– На губе сгниешь, мразь!…

Но ни на какой губе Пожидаев гнить не будет. Это прекрасно знал и он, и старлей, т.к. она находилась аж в Шинданде, и ни разу за все время службы Сергея никого туда не отправили. Скорее всего, она была миф. Да и с нарядами вне очереди у старшего лейтенанта, которыми он грозил после губы, тоже промашка вышла: Пожидаев и так ходил через день в наряд. Но Зубарев все же нашел выход…

Вообще-то, по уставу, по военно-патриотическим нормам, по дисциплинарным показателям и еще каким-то там критериям, на пост №1 ставят лучших из лучших, но по факту там оказы-ваются залетчики. Пост №1 – это охрана полкового знамени.

А это полная жесть. Вкратце поясню: караульный, находящийся около знамени, должен стоять все два часа по стойке «смир-но», чего не скажешь о других постах, где он может стоять как хочет, ходить по заданному периметру, а если никто не видит, то и сидеть и даже лежать. Главное только не заснуть, когда находишься в горизонтали.

Теперь все в карауле знали: как только Зуб заступает начка-ром, значит Серега Пожидаев охраняет святыню полка. Точно не скажу, наверное, это произошло, когда Сергей стоял в третий или четвертый раз у знамени. Тогда перед караулом он еще по-

172

сле обеда почувствовал себя нехорошо. По всей видимости, у него была температура. И сильно крутило живот. Когда Сергей пришел в санчасть, то военврач, осмотрев его, сказал, что все до свадьбы заживет, и дал выпить пару каких- то таблеток, от-правив обратно во взвод. Но что-то не зажило до свадьбы…

После вечернего развода на помощь Сергею пришел Берда-лиев с народным средством: он категорически запретил Пожи-даеву ужинать и скормил ему сушняком две огромные жмени черного чая, при этом уверяя его, что наутро он будет как новая копейка. Надо отдать должное Азиму, вначале караула Сергея немного попустило и, в общем-то, ночь он отстоял у знамени нормально, но вот под утро случился маленький неприятный казус…

Пожидаев заступил в караул в штабе полка на охрану знамени с 5-00 до 7-00, но не прошло и десяти минут, как у него стало сильно крутить живот. Но если бы только крутило. Вместе с болями в кишечнике у него появилось мощное физио-логическое желание, да такое, что, к гадалке не ходи, он два часа по-любому не выдержит…

Сергей моментально начал шарить глазами по пустым кори-дорам, ища выход из создавшейся ситуации, но, пощупав ими все стены, все закоулки, понял: выхода нет, придется терпеть. Собравшись с силами, Пожидаев напряг все мышцы, да так, что кисти рук , сжимающие автомат, который висел у него на шее, побелели. Теперь каждая прожитая им минута превращалась

в час мук, а наступающая новая грозила перерасти в два часа, а то и в три…

Все же загадочна эта самая русская душа. Когда еще со-всем недавно Сергей попал под ураган, то у него даже мысль не промелькнула оставить свой пост: там на одной чаше весов была угроза жизни, а на другой – трибунал. Здесь же на одной чаше – трибунал, а на другой – потеря имиджа, статуса «нор-мального пацана». Но именно в этой ситуации он начал думать, как технично свалить с поста, понимая, что до 7-00 ну никак…

В 6-00, после подъема, началось движение в войсках, и по штабу изредка начали шарахаться офицеры. Сергей в это время клял себя на все падежи и даже, наверное, придумал пару-тройку новых за то, что упустил время, когда никого в штабе

173

не было и шанс «по тихой грусти» был упущен. Все поджилки

у него тряслись от чрезмерного напряжения и усталости, хэбэ прилипло к телу от пота, и тонкие струйки его бежали по лицу, хотя в штабе было довольно прохладно. Но Сергей уже давно не чувствовал ни то, что он уже абсолютно мокрый от пота, ни температуры окружающей среды, ни усталости, ни боли в животе – ничего. В эту минуту его мир сузился до нестерпи-мого физиологического желания и борьбы с его преодолени-ем. И с каждой новой секундой он понимал, что неумолимо проигрывает…

Тут почему-то мысли у него вдруг уехали в сторону от противостояния плоти и духа, и он начал прикидывать, что произойдет, когда обнаружат отсутствие караульного возле знамени, какой будет кипиш и как его опять выведут перед всем полком, как когда-то его выводил зампотыл, как будут клеймить позором, что он опорочил высокое звание советского солдата, как кто-то с грустью, а кто-то с усмешкой будет смо-треть на него… Потом картинка резко изменилась, и Сергей увидел себя на лавочке со своими кентафуриками – Коляном и Шуриком. Дует весенний ветер, и белые лепестки цветов, слетая с больших вишневых деревьев, кружат в теплом воздухе хороводы, благоухая последними ароматами. В этой весенней идиллии есть один неприятный момент: он проигрывает своим друзьям в карты в «козла». Тут кто-то ему настойчиво шепчет на ухо: «Расслабься, ты сильно напряжен, твои мозги не могут нормально думать, и поэтому ты проигрываешь…» Но он знает, что ему зачем-то нужно быть в напряжении, несмотря ни на что. И он отвечает этому «шёпоту»: «Нет, нельзя, так нужно…» Тут у него дрогнула голова, и он понял, что на какое-то время вылетел из реальности… И опять началась борьба физиологии с человеческой волей…

В эту минуту в штаб зашел какой-то чижик с ведром и шваброй и тут же принялся полоскать тряпку. Это был словно спасательный круг, брошенный утопающему, когда, казалось бы, никакой надежды нет. И те чувства, которые испытывает этот утопающий, когда летит спасательный круг, наверное, испытал Сергей, увидев этого чижика.

– Иди сюда! – сквозь зубы не то сказал, не то как-то провыл Сергей.

174

Молодой боец посмотрел на него удивленно и спросил почему-то на аристократический манер:

– Это вы мне?

– А кому еще? Иди сюда. На, возьми мой калаш и постой тут пять минут, пока я в сортир слетаю, – так же сквозь зубы не то сказал, не то провыл Пожидаев.

– Не, я не могу, так нельзя… Мне убирать штаб надо, – и, нагнувшись над ведром, начал дальше полоскать тряпку.

Сергей абсолютно не имел ни одной лишней секунды, да

и настроение, если честно, у него было неподходящее, чтобы вести дискуссию, и поэтому он решил резко сократить этот начинавший разгораться диспут:

– А ну быстро сюда. Завалю, сука! – с какой-то яростью уже явно провыл Пожидаев.

Чижик продолжил полоскать тряпку, решив не поддаваться на провокацию, но щелчок передернутого затвора мгновенно заставил его поднять глаза на караульного. В эту же секунду он обомлел: в него целился Сергей…

Сглотнув слюну, боец залепетал, опять же, как аристократ:

– Хорошо, хорошо. Успокойтесь, пожалуйста, – и, бросив тряпку в ведро, несмело стал приближаться к Пожидаеву, за-вороженно смотря пятикопеечными глазами на дуло автомата, которое было направлено ему в лицо. Что-то подсказывало чижику, что караульный не шутит…

В этот момент в штабе никого из офицеров не было, и, по-ставив возле знамени полка молодого солдата с автоматом, которым только что угрожал ему, Пожидаев стремглав полетел в сторону туалета…

Когда в 7-00 его сменили, то он тут же пошел в санчасть и уже не вернулся оттуда, т.к. из кишечника уже шла кровь – признак заражения дизентерией.

Через десять дней, приехав из Шиндандского госпиталя, Пожидаев был приятно удивлен: полк неожиданно вернулся из рейда и готовился к новому, а это означало, что эпопея с бесконечным караулом закончена. Вот только тогда Серега еще не подозревал, что его конфликт со старшим лейтенантом Зубаревым получит неожиданное продолжение…

175

Глава XIV

Приглушенный свет от лампочки в 60 Вт струился с потолка 20-местной палатки, накладывая черные тени, как печати, на лица солдат, лежащих в различных позах на кроватях. В этом тусклом свете сразу невозможно было разобрать, кому при-надлежат эти позы. Вновь вошедший в палатку определял, кто

и где лишь по схеме в своей голове, в которой было записано, где и чья шконка. На одной из них, по своему обыкновению накурившись чарса, валялся недавно вернувшийся из госпиталя рядовой Сергей Пожидаев.

Лежа на спине, он тупо курил, в этот раз в его голове была пустота, ни одной мыслишки там не теплилось. В палатку вошел водитель БТРа Алик Адуашвили, носящий почему-то грузинскую фамилию, хотя был похож на грузина не больше, чем морская свинка на лежавшего через две кровати от Сереги таджика Анвара. Ориентируясь в голове по схеме расположения кроватей, он подошел к Пожидаеву и уселся на пустой шконке напротив.

– Кавказ! Поедешь наводчиком со мной в рейд? – сразу пере-шел к делу Алик. – Комбата будем возить, – добавил он очень существенную деталь.

Это предложение тут же вывело Пожидаева из состояния пу-стоты и покоя. Сразу оживившись, он поднял голову, оставляя черную тень на подушке, и на его лице обозначились заинтере-сованные глаза, подернутые краснотой от воздействия гашиша.

– А кто еще поедет? – спросил Сергей, тоже садясь на кро-вать.

– Да никого. Я, ты да комбат…

– Конечно!

За этим «Конечно!» было обычное желание проскочить по-легкому. Пожидаев хорошо запомнил эти два месяца, пока основная часть личного состава шлялась где-то в горной систе-ме Гиндукуш, выискивая и уничтожая со всевозможных видов оружия моджахедов. За эти проклятые два месяца Сергей всем сердцем возненавидел этот бесконечный караульный марафон,

в котором давно перепутались день с ночью. Он у него просто

в печенках сидел вместе с караульной палаткой и прилегающей к ней территорией.

176

В предложении Алика была возможность не просто свалить

в рейд, а свалить красиво. Возить комбата в походе означало, что не надо копать щели под БТР на временных стоянках, а на блоке не рыть окопы в земле, которая чуть мягче гранита, не нести круглосуточный караул, не бегать по каким-то сопкам или полупустыне в полной экипировке, не грузить или раз-гружать боеприпасы и сутками напролет не жрать сухпай…

***

БТР несся на максимальной скорости, оставляя за собой шлейф из пыли. Нужно было срочно поменять дислокацию, и Алик вдавливал в пол педаль газа. На броне сидел весь экипаж1, т.к. дорога не была проверена саперами, да им-то и некогда было этим заниматься. Снимаясь с блоков, вся бронетехника

в спешном порядке по каким-то невидимым чертежам разъ-езжалась в разные стороны с иранской границы. Что-то резко поменялось. Очевидно, духи ломанулись куда-то в сторону. Или еще что-то произошло. Рядовой состав, впрочем, как и сержантский, в курс не ставили.

«Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал», – думал Сергей, сидя на броне, когда они оставили комбата в батальоне и поступили в распоряжение командира 7-й роты, все того же старшего лейтенанта Зубарева. Они неслись, чтобы выставить блок и прикрыть тыл 101-му полку, который тоже менял дис-локацию войск – это все, что они знали.

Сидеть на броне было, мягко говоря, не очень. Был февраль, температура воздуха была градуса три тепла, не больше. И бой-цы, съежившись, сбились в кучу, прилипнув к БТРу, а встреч-ный ветер на скорости 70–80 км/час выбивал из их глаз слезы, насквозь пронизывая бушлаты. Но лезть в броню было нельзя, потому как вероятность налететь на фугас была высокая.

Отношения Пожидаева со старлеем не заладились сразу по понятной причине. Хотя к этому нужно приплюсовать еще и жесткий характер Зубарева, плюс еще то, что он не был пря-

1 Один из способов минимизировать потери: при подрыве на мине если экипаж находится на броне, то он разлетается в разные стороны с машины, и вероятность остаться в живых гораздо выше, нежели если он находится внутри машины.

177

мым командиром Сергея, но главное все же было в том, что Пожидаев был дедом и не собирался лезть под ярмо Зуба. Надо отдать должное старлею, он держал свою 7-ю роту в кулаке, а это удавалось немногим молодым командирам в полку. Да и вообще, старослужащий личный состав было трудно обуздать. Боевые действия накладывали свой негативный отпечаток на дисциплину и субординацию.

Ближе к вечеру БТР прибыл на место назначения. Выбрав уступ на скале, экипаж начал окапываться: приехали саперы и рванули пару-тройку раз несколько ящиков тротила. «Во попал, как кур во щи», – не оставляли грустные мысли Серегу, когда он выгребал камни из воронки, которая должна была стать окопом для БТРа. К тому, что их с Аликом и машиной переда-ли Зубареву, прибавилось и то, что все бойцы 7-й роты были деды. При этом раскладе придется службу тянуть по полной, потому что вокруг все «такие».

Когда стемнело, к блоку подъехал БРДМ и забрал старлея во временный штаб батальона , который находился километрах в трех, типа на «совещание». Конечно, эта байка прокатила бы, если б личный состав был из чижей, ну а так все прекрасно понимали: Зуб поехал бухать. Оставив за себя сержанта Бор-щевского, он уехал. И тут началось…

Вообще, Сергей давно заметил, что Афганистан – страна контрастов: холодная зима – невыносимо жаркое лето; бес-крайняя пустыня – райский сад в долинах, возле рек; засуха, ни капли дождя – невероятно сильные ливни; тишь да гладь – безумный афганец типа того, что накрыл его в карауле; ночь, темно, хоть глаз выколи – или светло, хоть книгу читай. Вот именно такая ночь «хоть книгу читай» застала бойцов на блоке,

и они предались созерцанию картины, которая предстала перед ними. Вечером, когда окапывались, им особенно некогда было любоваться, но сейчас в свете огромной луны они увидели под собой прекрасную долину, расчерченную серебряными линия-ми разлившейся реки, которая просто напрашивалась, чтобы по ней жахнули из всего того, что хоть немного стреляет…

Наверное, в молодых парнях, которым по 19–20 лет, в крови течет тяга к оружию, и как только им представляется возмож-ность пострелять, то они ее не упустят. «Беспокоящий огонь»,

178

который они должны были вести по ночам, превратился в не-что по причине того, что за две недели рейда, за все эти две недели мотания по иранской границе, бойцам так толком и не пришлось поиграть в войнушки… Шквал огня обрушился на тихую долину. Если бы какой-нибудь усатый генерал сквозь седой чуб, торчащий из -под фуражки, со стороны увидел этот шквал, то он ни за что бы не поверил, что огонь ведет один экипаж БТРа. Молотили из огнеметов, гранатометов, автома-тов, подствольников, кидали РГДшки1, «эфки»2. Алик жег из КПВТ3 и ПКТ4. Хохол-снайпер стрелял из своего СВД5, как из пулемета. В общем, дорвались пацаны…

Вдруг в свете той же огромной луны они увидели летящий по дороге в их сторону БТР. Он поднял свой КПВТ в крайнее верхнее положение и начал палить из него очередями. Бойцы поняли, что что-то не то, и прекратили «героическую оборо-ну», перестав забрасывать долину металлом различного про-исхождения. За малым чуть не врезавшись в их машину, БТР остановился, и облако пыли, которое соревновалось с ним всю дорогу, тут же догнало его, накрыв всех «героев-защитников» блок-поста. Из этого облака пыли перед бойцами, как из-под земли, вырос полковник и на своеобразном сленге из матов, где литературные слова были лишь в качестве связки слов, на предельно повышенных тонах объяснил им свое чудесное явление.