Судьба солдата

Крылов замолчал и полез в карман за сигаретами. Достав сигарету, он прикурил и выпустил струю дыма в потолок комнаты.

– Какую гадость ты куришь, Крылов, – произнесла она, сморщив свой аккуратный носик. – Насколько я помню, ты раньше не курил?

– Других сигарет здесь в колонии нет, – отрезал Александр. – Ты мне все-таки скажи, почему ты приехала ко мне, договорилась об этой встрече с руководством колонии? Наверное, козыряла большими именами?

– Это не важно, чем я козыряла. Дело в том, Крылов, что я ухожу от Грачева. Я нашла человека, которого полюбила. Грачев боится тебя, боится твоей мести. Я тоже этого боюсь, хотя я не виновата в том, что ты оказался здесь, в колонии. Поэтому я не хочу, чтобы ты, мстя мне, мстил и моему дорогому человеку, которого я люблю. Ведь он ни в чем не виноват, он ничего не знает о тебе. Скажу больше, Грачев договорился с кем-то из местных руководителей, чтобы они «раскрутили» тебя на новый срок или сделали так, чтобы ты погиб здесь.

– Я об этом знаю. Могу сказать одно, что ни ему, ни тебе, тем более, я мстить не собираюсь. Живите, как хотите, как вам позволяет ваша совесть.

– Это ты говоришь правду или пытаешься притупить нашу с ним бдительность? Грачев мне все рассказал о том, что ты творил в Афганистане. Говорил, что от тебя пощады ждать не стоит.

– Катя! Там, в Афганистане, была война, и там действовали военные законы. Если враг не сдается, то его уничтожают. Нельзя воевать в белых перчатках, там вопрос ставится ребром – или ты его, или он тебя. Твой муж оказался трусом, неспособным не только защитить кого-то, но и защитить сам себя. Он отказывался брать оружие в руки, так как, если бы его ранили с оружием в руках, то моджахеды бы его убили на месте. Он несколько раз предлагал мне сложить оружие и сдаться врагам. Когда мы вышли к своим воинским частям, то он испугался того, что я могу доложить начальству о нем, и решил меня оклеветать. Теперь я здесь, а он в Москве.

– Ты знаешь, Крылов, я об этом ничего не знала. Он никогда мне об этом не рассказывал. Он лишь рассказал мне о том, что ты не выполнил приказ командира, а также, что ты все это время, пока вы были вместе, издевался над ним, угрожал ему убийством за то, что он увел меня от тебя.

Александр снова ухмыльнулся. Он не верил ни одному ее слову, она просто спасала себя от возможной его агрессии, почему-то думая, что он ей буду мстить.

– Скажи, Крылов, кто такая эта Ольга Максимова? Ты ее любишь или решил отомстить мне, встречаясь с ней?

– Ты – глупая женщина. Я уже сказал, что давно забыл о тебе. Ты мне – абсолютно чужой человек и мне от тебя ничего не нужно. А Ольгу Максимову – я люблю. Она мне очень дорога. Она, в отличие от тебя, меня никогда не предаст, что бы со мной ни случилось.

– Тогда я рада за тебя, Крылов. Бывай. Будь осторожен, Грачев сделает все, чтобы отравить тебе жизнь.

– Спасибо за визит. Живи, как хочешь, Катя. Мне ни ты, ни Грачев не нужен.

Она встала со стула и направилась к двери. Около двери она остановилась и посмотрела на него.

– Вот здесь в пакете апельсины и другие фрукты…

– Забирай, мне от тебя ничего не нужно.

После этого Крылов никогда ее больше не видел. Как сложилась ее судьба, он не знал.

* * *

После свидания со своей бывшей женой давление на него со стороны администрации, можно сказать, прекратилось. Он не знал, встречалась ли она с начальником колонии или нет, но изменения были разительны.

Прошла неделя, Крылова вызвал к себе начальник производства колонии и предложил ему занять должность нормировщика в литейном цехе. Эта должность была мечтой каждого зека колонии.

– Что молчишь, Крылов? Здесь люди готовы рвать глотку друг другу, чтобы занять эту должность, а ты молчишь?

– Извините меня, гражданин начальник, но это все так неожиданно для меня, что я даже не совсем все понимаю.

– Хорошо. Иди. Завтра дашь мне ответ, если не можешь это сказать прямо сейчас.

Александр вышел из административного здания и направился в сторону здания, в котором располагался отряд.

– Как дела, Крылов? – неожиданно спросил его догнавший Александра Антипов. – Я слышал, ты в активисты собрался, хочешь стать нормировщиком. Это хорошо. Значит, будем работать вместе.

Активистами в зоне считали заключенных, вставших на путь исправления. Они, как правило, занимали престижные места в трудовой иерархии заключенных, имели больше свиданий с родственниками, могли больше получать посылок с воли. При этом они должны были следить за порядком в отрядах, своевременно выявлять и докладывать руководству лагеря о нарушениях дисциплины и порядка не только в своих отрядах, но и на производстве.

– Вы знаете, гражданин начальник, я еще не принял окончательного решения. Я совершенно далек от какого-либо учета, и поэтому не знаю, смогу ли оправдать предложенную мне руководством колонии должность.

– Не Боги горшки обжигают, – несколько казенно произнес он. – У нас здесь, как в армии – не можешь, научим, а уж если не хочешь, то заставим.

– Вот этого я и боюсь, что могу не сработаться с администрацией. Мне осталось два года до «звонка» и мне бы не хотелось куда-то дергаться.

– Смотри сам, Крылов. Рыба выбирает, где глубже, а человек – где лучше.

– Я тоже так думаю, гражданин начальник.

Антипов свернул к зданию, а он направился дальше. Зайдя в отряд, он снял телогрейку и прошел к своей койке.

– Ну и как? – поинтересовался у него Сергей Иванович. – Согласился?

Крылов настороженно посмотрел на него. О том, что ему сделали предложение, никто из заключенных не знал, и поэтому вопрос Сергея Ивановича насторожил его.

– Пока думаю, – уклончиво ответил он ему. – Как говорят мудрые люди, если не можешь победить противника, приблизь его к себе.

– Это все – философия, – резюмировал Сергей Иванович. – Что думаешь делать дальше? Ты не думай, что мне абсолютно безразлична твоя судьба, я человек взрослый и не хотел бы, чтобы ты натворил глупостей.

– Интересно. Раньше вы, Сергей Иванович, почему-то проповедовали совершенно другую идеологию. Глаз за глаз, а кровь за кровь. Ведь вы мне это шептали по ночам, а теперь вы переживаете за мое будущее?

– А ничего странного в этом нет, Крылов. Я просто понял, что ты, Саша – гуманист, и мстить Грачеву не намерен. Однако все это не мешает мне общаться с тобой. Я бы на твоем месте согласился с предложением администрации.

– Я подумаю, – коротко ответил он ему.

– Вот и я говорю, подумай.

Крылов лег на койку и закрыл глаза. Он старался вспомнить все то, что было перед его ранением и после его выхода из больницы. Александр хорошо запомнил лицо напавшего на него мужчины и сейчас он мог безошибочно сказать, что он его несколько раз видел до этого нападения. Этот мужчина часто встречался с Сергеем Ивановичем и каждый раз, когда он направлялся в их сторону, тот моментально расставался с ним и быстро уходил. Вчера он снова увидел Сергея Ивановича с этим мужчиной, но сделал вид, что не заметил этого контакта. Ему не верилось, что Сергей Иванович сотрудничал с администрацией, и его с ним контакт был специально подготовленным администрацией актом.

* * *

Крылов очнулся от легкого прикосновения чьей-то руки к плечу.

– Крылов, вставай, пора идти на работу! – произнес бригадир.

Он встал с койки и, поправив одеяло на кровати, медленно побрел в сторону выхода. Как он не хотел, но в голове прочно застряла мысль о том, что Сергей Иванович появился около него не случайно, что это все – дело рук администрации колонии.

– Бригадир! А где у нас Сергей Иванович? – поинтересовался он у него.

– А он чуть раньше ушел на участок. Говорит, что у него какие-то там дела.

Они медленно прошли сквозь строй конвоя и, построившись по четыре человека в ряд, двинулись в сторону литейного цеха. При входе в промышленную зону их снова остановил караул. Они вторично медленно прошли сквозь строй и лишь только после этого их стали разводить по рабочим участкам.

«Интересно, как мог Сергей Иванович вне строя пройти в промышленную зону? – подумал Александр, наблюдая за прапорщиками из конвоя. – Ведь перемещение по территории колонии вне строя запрещено! Выходит, у него есть какой-то документ, который позволяет ему спокойно передвигаться по территории колонии. А это значит, что мои подозрения имеют под собой почву».

На воле Крылов мало интересовался тем, кто его окружает. Может, оттого, что ему не приходилось, сталкивался с плохими людьми, и поэтому ему всегда казалось, что его окружают вполне нормальные и адекватные люди. Здесь же, в колонии, где человек лишен не только свободы передвижения, но и свободы выбора общения, этого было явно недостаточно. Здесь требования к человеку намного ужесточались. Помимо вышеуказанных качеств, появлялось еще одно требование к человеку – его порядочность. Ты спишь рядом с этим человеком, делишься с ним куском хлеба, доверяешь ему свою жизнь, свои мечты и становится особо больно и обидно, если человек, с которым ты буквально сросся всеми своими мыслями, оказался стукачом. Чтоб не было между людьми никакой дружбы и взаимопонимания, а было лишь только одно – корысть. Чем глубже этот человек проникал в твое сознание, тем обиднее был финал всего этого. Становилось страшно, что все твои переживания и чувства его вообще никогда не волновали, и все, чем ты делился с этим человеком, нужно было администрации учреждения, а не ему. Что все это делалось лишь для того, чтобы больней ударить тебя, когда ты этого совсем не ожидаешь.

Крылов вошел на участок в надежде увидеть там Сергея Ивановича, но участок был пуст, его на месте не оказалось. Чтобы окончательно проверить свою версию, Александр разработал свою комбинацию. Утром он передал написанную им записку от лица Сергея Ивановича, адресовав ее мужчине, который нанес ему ранение. В записке было указано место встречи.

Зайдя в отряд, он увидел Сергея Ивановича, который сидел на койке и штопал свою телогрейку. Поздоровавшись с ним за руку, Александр произнес:

– Сергей Иванович! Меня попросили вам передать, что вас ждет какой-то мужчина за углом нашего здания. Он очень просил вас выйти и встретиться с ним.

Сергей Иванович быстро оделся и направился во двор. Крылов подошел к окну и стал наблюдать за их встречей. Сергей Иванович вышел из здания и, оглядевшись по сторонам, сразу же направился в сторону незнакомца. Они поздоровались за руку, и отошли в дальний угол локальной зоны. О чем они разговаривали, он мог лишь догадываться. Незнакомец достал из кармана записку и протянул ему. Сергей Иванович посмотрел на окна здания, рассчитывая, по всей вероятности, увидеть заинтересованное лицо, однако Крылов успел вовремя укрыться.

Прошло минут двадцать, прежде чем Сергей Иванович вошел в помещение отряда. Александр за это время успел умыться и встретил его приход, лежа на койке.

– Ну и как? Увиделся с человеком или нет? – поинтересовался Крылов у него.

– Нет, – коротко ответил Сергей Иванович. – Во дворе никого не оказалось. Скажи, а кто тебя просил мне это передать?

– Мужик из соседнего отряда. Если хочешь, я тебе могу его показать?

– Не нужно, Саша. Если кто со мной хочет встретиться, пусть сам ко мне подойдет. Не буду же я бегать по отрядам и искать его?

– Хозяин – барин, – коротко ответил ему Крылов и повернулся к стене.

«Значит, они знакомы и его слова о том, что он не знает напавшего на меня заключенного, не соответствуют действительности. Неужели это он навел его на меня. Наверняка, только он знал, что я остался на участке один, так как уходил с участка последним», – подумал он.

Крылов повернулся лицом к соседу и внимательно посмотрел на него.

– Сергей Иванович! Скажите мне, как вам удается передвигаться по зоне в одиночку? У вас есть пропуск, или как-то по-другому?

Он усмехнулся и подозрительно посмотрел на Александра.

– Кто тебе сказал о том, что я свободно передвигаюсь по зоне?

– А я сам вчера это видел.

– Ты сколько здесь сидишь, Крылов. То-то и оно, а я, брат, седьмой год. Меня здесь все уже знают и иногда дают такую возможность погулять по зоне одному.

Он повернулся на бок и закрыл глаза. Больше у него к Сергей Ивановичу вопросов не было.

* * *

На следующий день у него состоялось свидание с приехавшей к нему Максимовой. Ольга сильно изменилась за то время, что он не видел ее. Ее цветущее красивое лицо приобрело настоящую женскую красоту, ту, которая бывает у молодых женщин в возрасте двадцати трех – двадцати пяти лет. На ее щеках играл небольшой румянец – похоже от волнения. Ее волосы были аккуратно уложены. От нее пахло какими-то полевыми цветами, от запаха которых у него закружилась голова. Ольга была одета в легкое серое демисезонное пальто с ярким шарфом на шее. Когда она вошла в комнату для краткосрочных свиданий, в которой уже находился он, она на какую-то долю секунды застыла на пороге, а затем бросилась Крылову на шею и стала целовать его в губы.

– Оленька, золотце, не нужно плакать. Ну, я прошу тебя, прекрати! – шептал он ей в ухо, крепко сжимая ее в своих объятиях.

Когда она, наконец, успокоилась, они сели за стол и стали разговаривать.

– Саша! У меня хорошая новость для тебя. Брат Андрея Белоусова, Игорь, живет в Москве и работает в Верховном Суде СССР. Мы на той неделе встречались с ним, и он подготовил для нас жалобу в Военную коллегию Верховного Суда СССР. Мы просим коллегию пересмотреть решение Военного трибунала в связи с тем, что во время процесса были нарушены твои конституционные права. Тебе не был предоставлен защитник, твои ходатайства о привлечении в качестве свидетелей Белоусова и других бойцов твоего подразделения судом были просто проигнорированы. Он пообещал нам с Андреем, что сам лично передаст нашу жалобу Председателю Верховного Суда СССР.

Ольга замолчала и посмотрела на него – как он отреагировал на ее сообщение?

– Спасибо, Оля, тебе, Белоусову Андрею и всем бойцам. Чтобы я делал, если бы ты не помогала мне. На той неделе сюда приезжала моя бывшая жена, Катя. Она сообщила мне, что уходит от Грачева.

– Неужели она на что-то рассчитывает? Я не отдам тебя ей! – вспылила Максимова. – Ты – мой и только мой!

Александр взял в ладонь ее руку и нежно ее погладил. В глазах девушки застыли слезы.

– Ты меня неправильно поняла, – тихо произнес он. – Она боится, что я, когда выйду из колонии, начну им всем мстить. Вот она и прикатила ко мне, чтобы объясниться по этому вопросу. Она просила не трогать ее будущего мужа, так как он ни в чем не виноват.

Ольга заулыбалась впервые за все время их встречи.

– А я-то, дура, подумала, что она хочет снова сойтись с тобой.

– Нет, милая, я ей не нужен, как и она мне. С ее слов, ее муж Грачев, используя свои каналы, попросил местное руководство колонии создать для меня здесь невыносимые условия.

– Что это такое? Если можешь, объясни мне?

– Это означает, – заставить меня совершить какой-то поступок, за который мне могут увеличить срок моего пребывания здесь, а в худшем случае – искалечить или убить. Меня уже здесь подрезали и я совсем недавно вышел из больнички.

Лицо Максимовой побледнело.

– Прости меня, Саша, но я этого не знала. Мне никто об этом не сообщил.

– Ничего, милая. Сейчас со мной все нормально. После того, что мне сообщила Катя, я буду крайне осторожен. Если администрация узнает об этом, у меня могут возникнуть большие неприятности. Что ни говори, Грачев еще при силе, вернее, его родственные связи и возможности. Здесь люди носят погоны, и многое здесь зависит от приказов руководства. Да, ладно, о чем это я. Давай, не будем говорить о плохом, лучше расскажи мне о доме.

Она достала из сумки чай, сахар, продукты. Они быстро вскипятили чайник, и она, сев за стол, стала рассказывать ему последние городские новости.

* * *

Вечером, когда Крылов собирался на работу в ночную смену, к нему подошел Сергей Иванович. Он остановился за его спиной и, коснувшись рукой его плеча, тихо спросил:

– Крылов, что произошло с тобой? Ты давай, не темни….

Александр повернулся к нему и совершенно спокойно заявил:

– Ничего, Сергей Иванович. У меня все нормально. Что вас беспокоит во мне? Косяков за мной нет.

– Ты мне не ври, Крылов! Я тебя вижу насквозь. Ты последнее время стараешься избегать меня. Я – не мальчик и все это хорошо вижу. Если ты не хочешь со мной общаться, так и скажи. А то все темнишь и темнишь.

– Вы ошибаетесь, Сергей Иванович. В моем отношении к вам ничего не изменилось. Если бы что-то произошло, то я вам бы об этом сказал.

По всей вероятности, он не услышал в его словах искренности и поэтому снова настойчиво потребовал ответа, схватив его за рукав телогрейки:

– Ты не ври мне, Крылов! Если раньше ты сам искал меня, чтобы поделиться своими проблемами, получить какой-то совет, то теперь ты замкнулся в себе, и я вижу, не хочешь общаться со мной.

– Вы правы, Сергей Иванович. На это есть ряд причин, – ответил Александр ему. – Да, я вам доверял, делился с вами, но вы меня обманули. Взяли и просто так, как малыша, обманули. Я имею в виду мое доверие к вам.

– Как я тебя обманул, Крылов? Ты не заболел ли случайно?

– Вы помните, когда меня подрезали на участке, я поинтересовался у вас, видели ли вы этого человека или нет. Что вы мне ответили тогда, помните? Вы мне сказали, что не видели этого человека, хотя он должен был столкнуться с вами в этой комнате мастеров. Несколько дней назад я свел вас с ним. Вы разговаривали в локальной зоне, не правда ли? Вы поздоровались с ним за руку и стали с ним беседовать. Он вам еще показал записку, которую я передал ему от вашего имени. Значит, вы его не только видели, но и хорошо знаете.

– Слушай, Крылов! Я что-то не пойму тебя? Это какой-то бред сивой кобылы.

– Не нужно притворяться, Сергей Иванович. Я – не мальчик, и все понимаю. Это вы его страховали тогда, на участке. Только вы знали, что я один остался на формовке. Это по вашему указанию этот человек попытался убить меня.

– Это какая-то ошибка, Крылов! О каком мужике ты мне говоришь? Я здесь сижу семь лет и многих заключенных хорошо знаю. Что здесь удивительного, если я с кем-то здороваюсь?

Лицо его вдруг запылало. Ноздри его большого носа стали похожи на два небольших крыла. Он великолепно все понимал и знал, как это называется и как за это наказывают в местах лишения свободы. Скажи я кому-то слово – и жизнь этого человека оборвется в первую же ночь. Он схватил Крылова за грудки и прижал к стене. В его глазах царил страх и не просто страх, а животный ужас.

– Не нужно меня лечить, Сергей Иванович. Это вы по приказу администрации стали моим покровителем в отряде. Вас интересовало лишь одно, готов ли я отомстить Грачеву за то, что он меня сюда упек, или нет. Вы – простой стукач и если вы мне сейчас не расскажите все, то я вас просто сдам блатным, и тогда ваша жизнь в лагере не будет стоить и гроша.

Он вжал голову в плечи и испуганно посмотрел по сторонам.

– Ты не шуми, Крылов! Недооценил я тебя, парень, ты оказался умнее нас с Антиповым. Да, я действительно выполнял задание Антипова и наблюдал за тобой. Его интересовало буквально все, что было связано с тобой и Грачевым. В частности, его очень интересовал вопрос мести. Когда ты отказался от мести, он не поверил и решил сам переговорить с тобой и привлечь тебя к работе, а затем засветить тебя блатным.

– Зачем это ему?

– Его просили уничтожить тебя или раскрутить на новый срок. Да, это я навел на тебя этого человека, и если бы ты был менее удачлив, то просто умер бы в формовочном отделении. Но ты выжил. Я не поверил тебе, что ты не запомнил этого человека, и когда ты так искусно свел меня с ним, то я понял, что ты меня вычислил. Тогда я сделал так, чтобы тебе предложили хорошую должность. Это позволило бы нам перевести тебя в другой отряд, но ты, похоже, отказался от этой должности. Сейчас ты знаешь все, и мне ничего не остается, как просто убить тебя, хотя я этого не хочу.

– Вот что, Сергей Иванович. Я не собираюсь сдавать тебя блатным и предлагаю тебе самому решить вопрос о твоем переводе в другой отряд, а если можно, то и на другую зону. Я буду молчать о тебе до тех пор, пока мне ничего не угрожает. Если я пойму, что меня хотят завалить люди Антипова, то я сдам тебя.

Сергей Иванович замолчал и посмотрел на него. Крылов надел на себя рабочую робу и направился к выходу из отряда.

* * *

Время шло. Сергея Ивановича вскоре после этого с ним разговора перевели в другой отряд. Крылов с ним встречался лишь на вечерних проверках. Тот старался держаться от него подальше, всем своим видом показывая ему, что он его не знает.

Наступила настоящая весна, и все заключенные, свободные от смены, высыпали в локальную зону и, подставив свои лица под ласковое весеннее солнце, сидели на лавочках, ведя неторопливые разговоры.

– Крылов!

Александр приоткрыл глаза и посмотрел на мужчину, который стоял перед ним, закрыв своей могучей фигурой солнечный диск.

– Есть тема, нужно перетереть, – произнес неизвестный и направился в здание отряда.

Крылов совсем не знал этого человека. Он пришел в их отряд совсем недавно и сразу же направился в дальний угол, где обитали блатные.

«Что ему нужно от меня? – подумал он, вставая со скамейки. – Опять, наверное, что-то начнут мне предъявлять».

Последние полгода, что Александр жил в колонии, у него не было ни одной стычки с блатными. Он работал на производстве, а они предпочитали сидеть в отряде и целыми днями играть в карты и рассказывать друг другу придуманные ими байки о серьезности их преступлений. И вдруг – на тебе, зовут к себе блатные.

Мужчина свернул налево и направился в сторону туалета.

«Что-то здесь не так», – подумал он.

Крылов хорошо усвоил за время своего заключения, что в туалете никаких серьезных дел не решается. Это место служило у блатных местом предъявления претензий и различных насильственных действий. Он крепко сжал свои кулаки и внутренне приготовился к предстоящей драке.

В туалете на подоконнике сидел незнакомый ему молодой человек. Заметив Александра, он встал с подоконника и направился в его сторону. Судя по его сломанным ушам и кривому носу, Крылов сразу же догадался, что перед ним стоит настоящий боец, а скорей всего в прошлом неплохой спортсмен.

– Посмотри, как там! – произнес он, обращаясь к новенькому парню, который пригласил его сюда.

Шнырь выглянул в коридор и, повернувшись к ним, произнес:

– Все в порядке, тихо.

Незнакомец достал из кармана сигарету и, прикурив ее, выпустил в лицо Александра струю дыма. Он невольно закрыл глаза от едкого дыма, и замахал рукой, разгоняя, клубы дыма.

– Зачем звал и кто ты? – спросил Крылов его, чувствуя, что задает свой вопрос впустую, так как на него ему все равно не ответят. Это был туалет, а не вечер вопросов и ответов.

Неожиданно одна из кабинок открылась, и за его спиной выросла фигура знакомого ему мужчины, а именно того, который напал на него на формовочном участке. Александр оглянулся назад и увидел в его руке сверкающую на солнце заточку.

«Что делать?» – лихорадочно подумал Крылов, автоматически меняя свое положение в пространстве, стараясь занять такую позицию, которая не позволила бы им ударить его со спины.

Наконец за его спиной оказалась покрытая светлой плиткой стена.

– Что вам от меня нужно? – еще раз тихо спросил он мужчину со сломанным и кривым носом.

Он промолчал. Его дыхание стало глубоким и прерывистым. Он, по всей вероятности, хорошо знал, с кем имеет дело, и поэтому не спешил бросаться на Александра с кулаками. Наконец их глаза встретились. У него были маленькие карие глазки с четкими желтыми крапинками, они больше походили на глаза животного, чем человека. В них отсутствовала пощада, и он решил, что тоже щадить их никого не будет.

– А, а, а! – закричал мужчина и попытался заточкой ударить его в бок. Крылов вовремя отскочил в сторону и удар пришелся в бок кривоносого мужчины. Тот взвыл от боли и выронил из рук свою заточку. Свитер его моментально окрасился кровью и он стал медленно оседать на грязный пол туалета. В этот момент в туалет ворвался начальник отряда с двумя солдатами срочно службы.

– Что случилось? – спросил он Крылова.

– Да вот, гражданин начальник, захожу я в туалет, а здесь вот такая канитель. Похоже, что они не поделили что-то между собой.

Солдаты быстро скрутили мужика и вывели его из помещения. Александр стоял, все так же прижавшись к стене туалета, и смотрел на начальника отряда.

– Чего смотришь, Крылов? Делаешь вид, что случайно оказался в туалете? Только не нужно передо мной оправдываться, я таких людей, как ты, за версту чую. Что они тебе предъявили?

– Я не при делах, гражданин начальник. Я только вошел в туалет, а здесь идет разборка.

– Смотри, Крылов. Жить, как живешь ты – нельзя. Нужно прибиваться к какому-то берегу.