Седьмой

– Хороший мальчик, – сказал Глеб, смеясь во все горло. – Если скажешь кому-нибудь что произошло тут, то я из тебя бифштекс сделаю!

Вот так прошел мой первый день учебы! Домой я пришел пьяный и немного избитый, на что тетя сказала, что я даже не удивил ее своим поступком – она всегда знала, что я только это и могу.

Размышлять мне тогда вообще не хотелось, я просто лег спать, под крики тети…

3 сентября 2005 года

Этот день мне запомнился навсегда по четырем причинам. Любовь Рудольфовна провела первый дополнительный урок по химии. И меня это впечатлило. Я узнал много интересных фактов, формул и соединений. Еще Любовь Рудольфовна сказала, что неплохо было бы еще на дополнительные по биологии сходить, которые идут в тот же день, что и химия, но позже. На уроках по биологии я открыл для себя еще одну страсть всей жизни: змеи, пауки, скорпионы. Не знаю, почему они меня так привлекли. Возможно, потому что такие маленькие существа могу одним ударом или укусом убить кого-то, кто намного больше их. Скорее всего.

После занятий, эмоциональный и веселый я собрался домой и встретил Свету, которая сама со мной заговорила, тем самым предотвратила мою неловкость. Мы говорили несколько часов, я узнал много интересного о ней, о ее семье, о школе в целом и о Глебе. Как оказалось, он из не совсем благополучной семьи. Его отец мент. Его никогда не бывает дома, он всегда занят, а мать, которая постоянно в запоях, не живет с ними. Отец, когда узнает о проделках сына, сильно избивает его, но других мер не предпринимает. Получается Глеб и Саша, его родной брат, предназначены исключительно сами себе. Поэтому и творят такие дела.

Я не стал Свете говорить о своем первом дне, но она предупредила, что связываться с Глебом и его дружками нельзя. Глеб жестокий человек, который ничего не боится и не остановиться ни перед чем.

Чуть позже я понял это в действии. Когда мы со Светой попрощались, я забежал в школьный туалет и наткнулся на Глеба с его дружками. Короткий диалог, пару ударов и моя голова оказалась в унитазе. Один из них нажал на кнопку смывного бочка, и я стал мокрый в одночасье.

Не понимаю, чем я вызвал такой гнев с их стороны, но мне было в тот момент очень обидно и стыдно за себя, что не могу ответить.

А еще страшно от того, что если эти ребята так запросто могут искупать в унитазе человека, то на что они способны еще.

Домой я пришел в полной растерянности. Но именно в тот день я пообещал себе, что отомщу им при первой возможности. И неважно когда эта возможность появится: завтра, через неделю, месяц, год, семь лет – я отомщу!

10 сентября 2005 года

Как и все предыдущие дни, в которые легкие удары, толкания, издевательства стали в порядке вещей, сегодня был день, принесший мне только разочарования. Сашка увидел меня на перемене и отозвал в сторону. Как только мы зашли за угол, он сразу начал меня избивать. По голове, животу, ногам – везде, куда приходилось. Я упал, а он начал бить ногами. Бил долго и больно. Я просил не делать этого, но он все равно не останавливался, пока не послышался голос сзади:

– Хватит! Убьешь еще ублюдка, – это был Глеб, который с улыбкой смотрел на меня, лежащего в крови на полу лестничной клетки.

– Ты всё понял, тварь? – спросил Сашка, глядя на меня.

Честно говоря, я никогда не понимал того, что должен был понять в тот момент. Оставшиеся уроки я прогулял, долго умывался в туалете, а потом ушел домой так, чтобы меня никто не видел в таком состоянии. Тетя увидела кровь на рубашки, но даже не удосужилась спросить что это и откуда. Тварь!

Синяки и ссадины проходили около двух недель.

21 сентября 2005 года

Я стал боксерской грушей для этих отморозков. Постоянные синяки стали нормой. Я не мог спокойно пройти по коридору, зайти в туалет или же просто слушать учителя. Мне постоянно писали записки с текстом угрожающего характера. И, что самое печальное, я ничего не мог сделать. Мне было больно и обидно, но изменить ход событий я не мог.

В этот день к нам привели новенького. И у меня в глазах зажглась искра. Вдруг они забудут про меня, а свое внимание переведут на этого очкарика, Юрия Кутузовского. Он был немного младше меня, да и сам по себе выглядел намного младше.

Но мне в очередной раз не повезло – Юру они тоже стали избивать, но и про меня не забывали. Их даже забавлять начало, что можно бить сразу двоих. Родители Юры были всегда на работе, а свои побои он объяснял тем, что записался в группу по карате и это естественная часть занятий, пока не научишься защищаться.

Обычно друзья по несчастью сближаются, но Юра на меня смотрел так, будто я виноват в этом. Виноват в том, что не могу дать сдачи обидчику, виноват в том, что не могу защитить и его, маленького забитого мальчика…

3 октября 2005 года

Сегодня нам пришлось проходить медицинский осмотр для военкомата. Все девочки из класса остались учиться, а мы пошли в местную поликлинику.

Один за другим одноклассники ходили по разным кабинетам с личным делом, в которое врачи что-то писали. Все врачи мне написали, что я здоров и годен к воинской службе. А я был и не против, вдруг это мой шанс найти себя по жизни и научится отвечать обидчикам. Вдруг армия меня сделает настоящим мужиком, каковым я сейчас не являюсь.

Я прошел всех врачей, кроме психиатра-нарколога. Веселый старичок глуповатого вида задавал дурацкие вопросы, а я на них отвечал. Немного скованно, но судя по его лицу – по существу. Врач что-то записал и попросил немного подождать. Затем вышел из кабинета и закрыл дверь. Я начал осматриваться по сторонам. И вдруг случайно увидел на столе личное дело с надписью «Глеб Матюсов». Мне стало так интересно, что я открыл папку на последней странице и ахнул от прочитанного в заключении:

«В связи с выявлением Гебефренической формы шизофрении в ранней стадии… также выявлены другие психические расстройства… признать негодным к прохождению воинской службы…».

Глеб не годен к прохождению воинской службы! Вот это да! Такой человек, как Глеб, готовый растерзать всех, не годен… Я был потрясен. В моей голове не укладывалась это. Я знал, что он не ходит на физкультуру, но я думал, что ему просто не хочется или, как говорит он: «западло ходить на все уроки».

После военкомата все собрались у здания. Были все, кроме Глеба. Я встал в стороне, около Юры, который читал книгу. Я хотел с ним поговорить, но диалога так и не состоялось.

– Ну что, брат? – услышал я голос Лехи. Глеб вышел на крыльцо.

– Да хоть в ВДВ! Здоров, как бык, – сказал гордо он.

Да уж. Он даже никому не признался, что болен. Я плохо понимал, чем он болеет, но то, что по этой причине не берут в армию, значит серьезное заболевание. Глеб решил сохранить это в тайне. Мне в тот момент захотелось закричать во весь голос, что Глеб болен и его не возьмут в ВДВ! Что ему вообще белый военный билет дать могут! Но я боялся, что Глеб меня убьет потом за это, именно поэтому и промолчал.

После обеда я пошел на дополнительные занятия по биологии, куда ходил и Юра. Мы проводили лабораторные исследования со змеями. Это интересно. Мне начали нравиться эксперименты с ядами. Учительница рассказала, что один грамм яда индийской кобры способен убить около 140 собак средних размеров. В тот момент я захотел зависти такую змею дома.

После урока мы пошли с Юрой домой. Странно, но на неприятности мы не нарвались. Я очень захотел рассказать Юре об увиденном в военкомате. И рассказал. Он долго смеялся, но пообещал, что никому не расскажет. И я поверил ему. Зря.

5 октября 2005 года

После уроков ко мне подошел Сашка и сказал, что меня ждет Глеб. Неохотно я пошел за ним – все равно от них не сбежишь. Мы вышли со школы, и пошли в лес.

– Зачем мы в лес идем? – поинтересовался я.

– А тебе какая разница, где быть избитым? – Засмеялся он и пнул ногой мне под задницу. Я поежился от боли и побрел вперед, опустив голову вниз. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Метрах в ста от входа в лес нас ждала вся компашка в сборе. Я не сразу заметил Юру, который лежал на земле у дерева. На его лице была кровь.

– Мы кое-что придумали для вас, – заявил Ден.

– Вы даже не представляете, какое веселье вас ждет, – потер руки Серега.

Макс поднял Юру с земли и поставил на ноги. Леха подошел к нему вплотную и ударил палкой по обратной стороне колен, от чего Юра упал, громко крикнув.

– Да погоди ты, у них силы должны быть, – Глеб протянул руку Юре, который неохотно взял ее, но, только встав на ноги, получил удар в грудную клетку. Глеб засмеялся, заражая смехом остальных, а Юра опять упал на землю. – Ладно, дело к вам. Сейчас вы оба будете драться. Победит тот, кто отправит второго в нокаут, – он опять засмеялся. Подкурив сигарету, продолжил, – а если вы откажитесь, то я вас буду избивать, пока вы в больничку не попадете.

Я стоял в нерешительности и боялся даже дышать. Я не могу ударить никого – это не по мне. Да и тем более Юру, беззащитного мальчика, который вряд ли будет меня бить. Если бы можно стать невидимым, я бы воспользовался этим. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Да пошли вы!

Я подумал, что ослышался. Нависла угрожающая тишина. Юра явно переборщил. Так нельзя было говорить, они теперь его точно в больницу отправят. А он лежал на траве, вытирая слезы рукавом.

– Что ты сказал? – Глеб немного опешил от слов Юры. Он привык, что его слушаются сразу.

– Я сказал, что пошел ты! Тебя даже в армию не берут, шизофреник долбанный, – по Юре было видно, что он, как говорят психологи, в состоянии аффекта. Его лицо стало злобным, кулаки сжались, в глазах виднелась ненависть.

– Глеб, а это он про что? – тихо спросил Макс.

Глеб не ответил на вопрос. Он поднял с земли большую палку и ударил Юре по голове, который в этот момент побежал на него. От удара очки слетели с лица, а сам он упал на землю и обездвижено лежал секунд десять.

– Пошел вон отсюда, – зло прошипел мне Глеб. Я не стал искушать судьбу. Подорвался с земли и побежал. Бежал без остановки почти до самого дома. Я понял, что Юре будет плохо. Его изобьют очень сильно. Мне хотелось плакать, но слезы не шли.

Часов в десять вечера я позвонил Юре домой. Трубку взяла его мама и сказала, что его нет.

– А ты его не видел? А то я волнуюсь очень, он сказал, что придет к трем часам, – по голосу было понятно, что она плачет. В тот момент меня охватила зависть – по мне никто никогда не скучал и не волновался.

– Ну, мы после биологии разошлись, он ничего мне не говорил, – сказал я почему-то так. Мне хотелось рассказать правду, но я не решился. Тем более в этом и я виноват, ведь именно я рассказал Юре о болезни Глеба.

В тот момент я подумал, что если Юра расскажет Глебу о том, кто же ему сказал про армию, то мне будет очень плохо…

8 октября 2005 года

Все три дня я ходил сам не свой. Юра так и не нашелся, его искали все: менты, родители, учителя и простые добровольцы. В школе ЧП – ребенок не пришел со школы. И никто не видел, где он был и что с ним. Никаких зацепок ни у кого, кроме меня.

Был урок истории, когда в класс зашла завуч и попросила выйти учителя. Вернулась она бледная и взволнованная, но ничего не сказала нам. И только на перемене я узнал, что нашли тело Юры на другой стороне леса, на развалинах у старой церкви. Там почти никто не ходит, поэтому его долго искали. Никаких подробностей не было, поэтому никто не знал, что с ним случилось.

Но я знал! И от этого хотелось выть и плакать. Это я рассказал Юре… По моей вине убили Юру…

В тот день я понял одно: если не остановить этих людей – они много судеб разрушат. Первая жизнь на их совести уже была. Хотя какая там совесть…

Зал суда

– Погодите, – прервал меня прокурор, который немного опешил от услышанного, – вы хотите сказать, что Глеб и его друзья убили Юрия Кутузовского?

– Да, именно это я и сказал, – ответил я, не понимая, почему он удивился.

– Я понимаю избиения, издевательства, но убийство? Вы уверены?

– Поймите, господин прокурор, это не люди, это звери. Хотя даже звери не убивают ради развлечения. А эти – легко. Они избивали нас только потому, что им хотелось развлечения. Руками, ногами, битами, палками – всем, что было под рукой. Их не пугала кровь – она им нравилась. Им нравилось, что мы лежим, обтекая кровью.

– Но почему вы не рассказали милиции о случившимся? – не унимался прокурор.

– А вы как думаете? – я сделал паузу в своей речи, а потом продолжил: – Вам когда-нибудь было по-настоящему страшно? Когда вы не знаете куда бежать и на что рассчитывать? Вот мне тогда было именно так. Все знали, неважно, что натворит Глеб и его друзья – их отмажет Матюсов-старший. И ничего с этим не сделаешь.

– Ваша честь, – сказал мой адвокат, которого мне помог найти один мой приятель, – в зале находится человек, который производил осмотр места происшествия. Можем его выслушать?

– Да, конечно, – судья подождал, когда седоволосый старичок подойдет к кафедре, – представьтесь, пожалуйста.

– Тамиргазин Сергей Раулович, на тот момент следователь Следственного Комитета при Прокуратуре, я тогда прибыл на место преступления и расследовал убийство.

– Хорошо расследовали, раз все парни были на свободе, – съязвил прокурор.

– Там все не просто было. Это очень сложное дело. Оно до сих пор не раскрыто, – он выждал паузу и кашлянул, – я тогда был капитаном. Повидал много всякого дерьма. Гм… Извините. Повидал много крови, убийств. Но тот случай остался в моей памяти навсегда. Этот мальчишка лежал между кучами мусора. Все его тело было в крови. Даже куртка и джинсы. На лице не было живого места. Эксперты потом сказали, что у покойного было 37 переломов, два из которых черепные. Гематомы....

Я перестал слушать. Мне было больно вспоминать тот случай, хотя я просто знал, что он погиб. Говорили, что он просто избитый был, но чтобы настолько…

– Основная часть переломов была получена при жизни Кутузовского....

Все-таки я рад, что Глеб больше никому не навредит, что он больше не дышит, не существует.

– Смерть наступила в результате обильной кровопотери…

Суки! Они оставили его умирать! Хоть он и был не жилец, после стольких переломов и травм, но… Любопытно, а о чем он думал в тот момент? Что он тогда сказал им? Я даже боюсь представить.

Вот все люди одинаково рождаются, ходят в один детский сад, в одну школу. Почему, блин, все такие разные? Почему одни могут вот так подойти и избить или убить кого-то, а другие вынуждены бояться первых?

– Место, где нашли труп, глухое. Никаких свидетелей. Эти ребята были подозреваемые, но у них было алиби – отец Матюсовых сказал, что они все вместе были на даче, а сосед подтвердил, что видел их. Было видно, что он врет, но доказать обратное так и не удалось…

Еще бы! Было бы слишком просто, если бы они тогда сели в тюрьму.

20 октября 2005 года

В дни, пока шло расследование меня, не трогали. Я спокойно начал учиться и не бояться, что меня опять изобьют. Мысли, что Юра умер, не покидали меня. Мне стали сниться кошмары. Каждую ночь Юра мне говорил: «Это ты виноват! Ты, ты, ты! Это из-за тебя!». У меня мелькнула мысль сходить к школьному психологу, но как я мог ей объяснить, что со мной происходит? Моя нервная система начала сдавать. Мне просто некому было выговориться.

Утром, когда я подходил к школе, ко мне подошел Макс и сказал сквозь зубы:

– Теперь ты будешь получать в два раза больше. Только теперь мы будем аккуратнее, – он пихнул меня и пошел дальше.

Мир остановился в тот момент. Мне захотелось убежать. И я убежал. Я прогулял уроки, блуждая по улицам района. Даже дошел до того места, где нашли Юру. Там было много крови. Я представил, как он тут лежал. И вдруг мне захотелось, чтобы так лежал Глеб, вместо Юры. Было бы не плохо. Его мне вообще не жалко.

Около двух часов дня я решил, что пора домой. Решил сократить через лес, только не выходя к школе. Небольшая тропинка вела через то место, где все началось с Юрой. Я остановился и огляделся по сторонам. Такое ощущение, что тут ничего и не было. Ни одного следа. Я застыл на том месте, где оставил Юру умирать. А что я мог сделать? Если бы что-то сказал, то меня бы нашли рядом с ним, у той церкви.

– Вот он, смотрите, – я вздрогнул и ужаснулся. Это был голос Дена.

– Ха! Пришел на место, где коллегу по несчастью бросил, – Сашка ухмыльнулся. Похоже, то, что они убили Юру, их вообще не напрягало.

– Ты молодец, – Глеб встал почти вплотную со мной. Он долго молчал и смотрел в мои испуганные глаза. – В качестве подарка за преданность мы даем тебе отпуск. Но потом не обессудь. Еще неделю тебя никто не тронет. Вообще никто. А потом я тебя познакомлю со своими новыми приемами. Увидимся, хлюпик, – он махнул остальным головой и все пошли за ним.

Боже… Что же меня ждет… Что мне делать? Я упал на землю и заплакал.

30 декабря 2005 года

Ад… Да что кто знает про ад! Вся моя жизнь превратилась в ад! Моё тело постоянно болело, я даже ходить стал тяжело. Избиения стали атрибутом дня, как будто это прием пищи и его нельзя пропустить. После той недели «отпуска» они и вправду удвоили побои. Только теперь не так сильно били, но продолжительно. Хотя бывало, что быстро и сильно.

Естественно, это не могло пройти мимо глаз Светы. Один раз, когда они переборщили со своими развлечениями, мое тело стало похоже на кусок мяса, Света сказала, что может попробовать помочь мне. Я отказался, немного оскорбив ее тем самым. Она обиделась на меня, а я очень пожалел об этом.

Моя тетя почему-то раздобрилась и спросила, что же я хочу получить на Новый год в подарок. Это было удивительно, ибо я не получал от нее ни одного подарка, поэтому я не стал упускать возможность и сказал, что скорпиона или змею хочу. Она посмеялась, но так и не купила.

Я пошел в школу, как обычно через лес. Он меня успокаивал – тишина и нет людей. В конце леса я встретил Глеба и его компанию. Но, к моему удивлению, они на меня не обратили внимание. Я только услышал, что им не хватает денег на празднование.

Уроки прошли мирно, дополнительные тоже без инцидентов. Я вышел на крыльцо и осмотрелся. Вроде никого нет. Сделав шаг вперед, я обо что-то споткнулся и упал с лестницы. Сделав кувырок по бетонным конструкциям, я растянулся у подножия крыльца. Болела спина и голова. Почувствовав теплую жидкость на голове, сразу стало понятно, что я рассек голову об угол лестницы. Но зачинщиков это не остановило. Меня взяли под руки и куда-то потащили. За школой, у турников, куда не выходят окна школы, меня бросили на землю.

– Дело к тебе, химик недоделанный, – сказал Ден.

– Важнейшее, – подтвердил Сергей.

Я лежал на земле, весь в пыли, но даже не попытался встать, только немного отполз назад и облокотился на балку турника.

Глеб подошел вплотную и поставил ногу мне на плечо.

– Короче, доходяга! Вечером принесешь две тысячи, – он наклонился и посмотрел мне прямо в глаза.

– Мне не дают денег, – выдавил я.

– Да мне плевать, что тебе дают! Укради, – вызывающий тон Глеба заставлял молчать. Но долго отмалчиваться не получилось.

Нога Глеба еще стояла на моем плече, когда я получил удар в голову чем-то тяжелым. Мир вокруг поплыл, стало больно по всему телу. Но через мгновение боль кончилась, я услышал чей-то визг и потерял сознание.

Когда очнулся, то увидел перед собой заплаканное лицо Светы.

– Сволочи! Как они могли так поступить с тобой?

– Не надо, ты ничего не должна была видеть, – мне было стыдно, что я лежу в собственной крови на грязной земле. Не знаю где я взял силы, но смог встать и сделать шаг вперед, после которого опять упал и снова потерял сознание.

Очнулся я уже в больнице…

12 января 2006 года

Это были самые лучшие каникулы в моей жизни. Хоть и Новый год я встретил в больничной палате, но я все равно был счастлив. Медсестры принесли мне и другим ребятам различные угощения, конфеты и мандарины. А еще каждый день приходила Света. Мы болтали, гуляли по улице, проводили много времени вместе. Она призналась мне, что я ней нравлюсь. Я покраснел и ответил взаимностью.

– Давай уедем отсюда? – как-то предложила Света, когда мы гуляли по парку, что у больницы.

Я отказался, но потом еще долго рассуждал над этим. А куда? На что мы будем жить? Воровать? Это не по мне. Да и искать нас будут. Точнее Свету будут, моя тетя, которая, кстати, пришла ко мне только один раз, будет только рада, если я уеду или пропаду.

Шли дни. Мои раны затянулись, швы с головы сняли, появился румянец на щеках. Жизнь вроде бы нормализовалась. Вроде бы. Пока не привезли нового соседа. Его тело на 65% было в ожогах. К нам в хирургию его положили, потому что не было мест в больнице. Сначала я его не узнал, пока врач не сказала, что это Артур Кинчев, ученик с нашей школы, но с 10 класса. Он почти вообще не разговаривал и не сказал, кто с ним это сделал. Ясно было одно: его облили бензином и подожгли. Боже, кто мог так поступить? В горле застрял комок… Я знал, кто мог такое сделать. После случая с Юрой, я понял, что эти парни способны на все.

На Артура было жалко смотреть. Каждое движение доставляло ему дичайшую боль, которую невыносимо терпеть. Медсестра каждые три часа ставила ему уколы и меняла капельницы. Весь забинтованный Артур только стонал временами, толком даже не шевелился.

Как только его привезли, сразу начали ходить менты. Они его допрашивали, уговаривали, просили, чтобы он назвал имена тех, кто это сделал, но тот только отвечал, что не знает и не видел. Вот еще одна загубленная жизнь....

Меня выписывают, что означает возвращение в кошмар. Я не сдал их, забоялся. Им все равно ничего не будет, а мне только хуже.

Света как-то обмолвилась, что ребята меня больше не будут доставать. Ну, что же, увидим. Учеба уже началась, поэтому завтра и узнаем.

Я пришел домой. Первое, что мне сказала тетя: "уберись в комнате, грязь развел". С возвращением, черт возьми.

20 января 2006 года

Этот день запомнился мне навсегда. Я узнал, на что способны люди ради других людей. А еще, что Глеб не просто отморозок – он намного хуже.

Началось все с того, что я подслушал разговор Лехи и Макса. Они обсуждали Свету. Из их разговора я узнал, что Света переспала с Глебом. Я был потрясен и шокирован. Как так? С чего бы это? Но позже и услышал ответ: чтобы Глеб отвалил от меня. Света занялась сексом с Глебом из-за меня! Почему она пошла на такие жертвы ради меня? Разве я достоин этого? Я не верил своим ушам. Света… Светочка…

Я вдруг осознал, что люблю ее. Нет, я не одобряю ее поступка, но… Ради меня никто никогда ничего не делал, тем более не жертвовал собой… Это многого стоит. Теперь я обязан Свете. Но я в бешенстве. Когда она сказала, что Глеб меня не тронет, я понятия не имел о чем она. Но самое страшное, что ее старания не помогли… Глеб и дальше меня избивал…

В этот день, когда все уроки уже закончились, меня позвали с собой Сашка и Леха. Мы шли далеко за лес, через несколько улиц, в тупиковом квадрате, стоял старый завод, который уже не функционировал. Охраны там тоже не было, поэтому спокойно можно было зайти на территорию. Завод был большим и напоминал мертвый город: станки, некоторая мебель, скамейки, какие-то бумаги – все было в паутине. Если убрать ее, то будто все только что покинули свои рабочие места.

На втором этаже, видимо в кабинете директора, сидели Глеб, Макс, Серега, Ден и еще два парнишки, вроде бы с 8 класса. Выглядели они немного странно и потерянно.

– О! Наша кукла пришла, – бодро заявил Глеб.

Я сел на лавочку, даже не протерев ее, чтобы не привлекать внимание, и стал слушать разговор. Леха говорил, что нашел нового барыгу, у которого трава лучше, чем у остальных. Вставляет только так. Они долго обсуждали это, потом достали папиросы и стали мешать траву с табаком.

Вдруг Ден спросил, показывая на меня:

– А на него химию делать?

– Не, ты что! Он нам здоровый нужен, – Глеб улыбнулся, подкуривая папиросу.

А Ден тем временем достал из кармана какой-то тюбик и два пакета целлофановых. Я удивился, но продолжил наблюдать. Из тюбика он выдавил в пакет какую-то кисельную массу и отдал одному из восьмиклассников. Со вторым пакетом сделал тоже самое и отдал второму. Те взяли пакеты, поднесли ко рту и начали дышать воздухом из пакетов. Боже! Да они же клей нюхают!

– Я слышал, что от клея печень разлагается, – заявил Глеб. – Вот, проверяем.

Все начали смеяться, включая восьмиклассников. Они, похоже, сами были не против, что их принуждают нюхать клей. Как же противно и страшно от идей Глеба. Они же дети. В моей голове не укладывалось это. Насколько мерзкий может быть человек.