Не в своём уме. Сборник рассказов

– Так вот почему сегодня со мной одни неприятности случаются! – вспомнил я неудачное начало дня.

– Нет, неприятности твои я организовала, – мы оба повернулись на женский голос, прервавший наш разговор.

За спиной официанта стояла Оксана, молодая, как с институтской фотографии. В летнем коротеньком платье, в босоножках, словно на улице не противный декабрь, а середина июля.

– Подвинься, – сказала она моему двойнику, подходя.

– Ты здесь откуда? – спросил он с удивлением и пересел на соседнее место.

Мне тоже было интересно, откуда она здесь, что происходит, и не сошёл ли я с ума. Может быть, сейчас санитары завязывают на мне смирительную рубаху, а я вырываюсь и требую свободы для сверхлюдей?

– Да я всегда здесь и была, – Оксана села за стол и с неодобрением взглянула на застывшего официанта, – как ты думаешь, почему у тебя за десять лет ничего не получилось?

– Так это ты мне мешала? – двойник схватился за голову. – Вот почему я бьюсь-бьюсь, а не выходит ничего! Ну зачем ты это делала?

– А ты зачем? Замуж за себя пристроил, следил, чтобы не ушла. Что за эгоизм-то такой, Егор? Ведёшь себя так, как будто я тебе принадлежу! А ты, – она повернулась ко мне, – оценил сегодня, каково это – жить без чужой помощи? Понравилось?

Мне не понравилось, но я не стал отвечать на этот вопрос. Мне вообще не нравилась эта парочка, мы с Оксанкой не могли стать такими ни вместе, ни поодиночке. Один вон решил изменить мою жизнь, хотя я его об этом не просил, а теперь устал и на полпути всё бросил, да ещё пришёл мне же и жаловаться! Да если я таким стану к старости, то лучше до этой старости и вовсе не доживать. А вторая давай мстить, не разбирая кому. Моя Оксана – добрая, она бы никогда такого не сделала. Да и я её обижать бы не стал.

Задумавшись, я не заметил, как эти двое напротив прекратили ругаться. Официант грохнул тарелкой по столу, всё-таки разлив суп. Я огляделся. Все посетители по-прежнему сидели, не двигаясь, но теперь застыли и мои собеседники. Официант подтянул стул от соседнего столика и сел рядом со мной.

– Извини, задолбался стоять, – сказал он мне на чистейшем русском, – думал вы быстро закончите, а вы развели тут мелодраму!

– А ты ещё кто такой? – спросил его я. День сегодня странный конечно, но мне уже начинало нравиться. – Ещё один всемогущий? Тут у вас, кроме меня, хоть один обычный человек есть?

– Не знаю, – официант оглядел зал, – может и есть. Я уже сам не отличаю ваших от наших.

– Да кто вы такие? Объясни хоть, – попросил его я.

– Так тебе же сказали, разве нет? В будущем все всемогущие. Вот это мы и есть.

– И что вы забыли здесь у нас? Вам будущего не хватает? Не вмещаетесь? Чего вас к нам-то тянет? Живите у себя. Чего вы понаехали?

– Скучно у нас, – официант откуда-то вытащил полотенце и начал размазывать по столу пролитый суп, – все одинаковые, всё видели, всё знают, всё могут. А у вас интересно, вы пока ещё умеете удивляться чудесам. Сделаешь что-нибудь эдакое, а вы сразу суетитесь, разгадать пытаетесь, интересно с вами. Но в последнее время и тут начинает становиться скучновато, среди населения уже половина наших. И каждый что-то поменять старается. Я уже и не помню, как мир выглядел до того, как все бросились в прошлом копаться. Чувствую, скоро придётся перебираться в более раннее время. – Он грустно вздохнул и посмотрел мне в глаза. – Я чего тебе предложить хочу? Давай мне тысячу рублей на чай, а я тебя избавлю от этих двоих навсегда, – он кивнул на застывшую за моим столом парочку. – Живи сам, как хочешь, а они про тебя даже не вспомнят.

– И это всего за тысячу рублей? – засомневался я.

– Ага, – кивнул официант, – я стараюсь жить по вашим местным законам, пытаюсь ощутить, каково это было. Новый опыт, новые ощущения. А местная зарплата у меня не очень.

– Хорошо, – согласился я, вытаскивая бумажник, но тут мне в голову пришла ещё одна мысль, – кстати, раз уж меня теперь никто не защищает, не хочешь заодно поработать моим ангелом-хранителем? Даю три тысячи в месяц.

– Маловато как-то, – засомневался официант.

– Ну почему маловато? Просто небольшой приработок, а тебе и занятие, чтобы меньше скучать, и новый опыт с ощущениями. Давай, соглашайся!

– Лучше давай четыре.

– По рукам! – я вытащил пятитысячную купюру и протянул официанту. – Вот тебе на чай и за первый месяц.

– А триста рублей за бизнес-ланч?

Я нашёл в кармане три сторублёвки и расплатился. На столе звякнул телефон, я взял его и прочитал сообщение от шефа: «Егор я с ними поговорил премия дадут. Отчёты вернули по ошибке ничего не проверяй».

Я поднял глаза. Никто не сидел напротив меня, посетители стучали ложками и переговаривались друг с другом, между столиками медленно бродил официант с тарелками. Я сидел и улыбался. Я точно знал, что у меня всё будет хорошо. Чёрт с ней, с работой на сегодня! Поеду сейчас к Оксанке с цветами, она мне в будущем добрая нужна.

Случайные связи

Иван

Иван лёг спать уже в десять вечера. В молодости он всегда был полуночником и порой засиживался до самого утра за интересным детективом или паяльником, а потом, когда появился видеомагнитофон, набирал по знакомым кассет и всю ночь наблюдал за доблестными американскими копами, мстящими за напарников.

А сейчас Ивана сразу начинало клонить в сон, стоило только солнцу зайти за горизонт. Он долго сопротивлялся, считая это самым верным признаком приближения старости, но со временем смирился, да и зеркало в последние годы намекало на то, что пришло время нянчить внуков и рассказывать молодёжи, как хороши были прежние времена. Он лежал с закрытыми глазами, пытаясь уснуть, но ничего не получалось, хотя буквально полчаса назад его валило с ног от усталости.

Когда-то давно-давно, во времена ярко-зелёной травы и высокого неба, когда вместо Ивана на свете жил мальчик Ваня, мир действительно был иным, удивляя Ваню своим странным устройством. В десять лет родители отвезли Ваню в деревню к бабушке на лето, а в августе забыли забрать обратно. Два года Ваня жил у бабки, ходил в местную школу с деревенскими ребятами и старался привыкнуть к такой необычной для себя жизни.

Больше всего его удивляла бабка, которая никак не хотела соответствовать представлениям о взрослом человеке. Она громко пела на кухне, замешивая в вёдрах какую-то кислятину для поросят, ругалась непонятными словами на соседского кота, постоянно околачивающегося на подоконнике с просительным взглядом, а потом открывала форточку и кидала ему чего-нибудь съедобного. Иногда после взгляда в окно она вдруг вскакивала, наспех натягивала резиновые галоши и бежала в палисадник гонять курей.

– А ну пошли отсюда! Ишь повадились, черти! – раздавался из-за дома её крик, а сама она стучала палкой по зарослям малины, из которых с криками вылетали куры.

А в обед она выносила чашку с пшеницей, сыпала её во дворе и приговаривала:

– Кушайте, милые, кушайте, – и куры, ещё полчаса назад выступавшие в роли чертей, безбоязненно обступали бабку и клевали падающие сверху зёрна.

Ваня не понимал такой быстрой смены любви и ненависти. Родители были другими, более ровными в своих чувствах. Чаще всего они приходили вечером домой уставшими, спрашивали у сына про оценки, проверяли домашнюю работу и отправляли смотреть телевизор. Иногда к ним в гости приходили какие-то люди, которые ближе к ночи начинали приставать к Ване с вопросами.

– Ну что, боец, любишь мамку с папкой? – говорил кто-нибудь из гостей, посадив мальчика на колени и в шутку схватив Ваню пальцами за нос.

– Люблю, – говорил он, стараясь побыстрее отбиться от поглупевших и странно пахнущих взрослых. Но даже тогда он понимал, что любит родителей приблизительно так же, как и они его – на уровне «есть и нормально». Без них было бы гораздо хуже. Пусть пока посмотрят телевизор. Вот такая любовь.

Бабка настолько была другой, что сначала Ваня очень боялся её. Она могла заявиться вечером домой, выдернуть из розетки шнур от старенького телевизора, показывающего единственный канал, и начать одевать ничего не понимающего внука со словами:

– Хватит дома сидеть. Идём гулять!

Летом она просто хватала его в охапку и вытаскивала за собой на улицу, осенью укутывала Ваню сначала в осенние вещи, собранные по соседям, а потом и в какие-то зимние пальтишки и шапки, от которых он становился похож на сына крепостных крестьян. Они бродили по деревне, собирали в лесу грибы, ходили в магазин к бабе Любе за невкусными мятными леденцами, болтали с другими людьми, катались с горки на спинке от сломанного кресла и знакомились с соседскими детьми. Из-за бабки уже к концу лета Ваня стал настоящим деревенским парнем, знавшим в лицо всех жителей, а на первое сентября выяснилось, что он уже пару месяцев крепко дружит с половиной своего нового класса.

Бабка брала Ваню с собой на работу кормить поросят, которые очень мило выглядели, но пахли как-то совсем неподобающе. Поначалу он забегал к ним в закуток, стараясь не дышать, вываливал в корыто еду и тут же выскакивал обратно, преследуемый запахом и мелкими любопытными поросятами.

– Бабушка, я не хочу их больше кормить, они вонючие! – отбивался он от своих обязанностей.

– А кто же их покормит? – спрашивала та. – Голодными останутся. Глянь, какие они маленькие. И кушать хотят.

Ваня хотел сказать, что до него бабка сама отлично справлялась вместе с остальными колхозниками, но смотрел на мелких поросят, которые задирали вверх розовые пятачки в попытках разглядеть большого и сильного человека Ваню, и эта странная милота побеждала запах.

Но больше всего Ваню удивляла бабкина способность рано вставать. Независимо от времени года она поднималась в четыре утра и начинала греметь вёдрами у печи. Ваня просыпался от грохота и смотрел на старые часы, висящие на стенке рядом с ковром – всегда было четыре утра. Даже когда зимой стрелок было не видно, можно было не сомневаться, бабка никогда не изменяла распорядок, и даже простуженная с кашлем и температурой готовила завтрак для всей домашней живности, для Вани и иногда для соседского кота, если тот соблаговолил к этому времени проснуться.

Ваня лежал в постели, свернувшись в калачик под тёплым одеялом, и радовался, что ему не нужно вставать в такую рань. Если не было каникул, то впереди ждали ещё часа три-четыре безмятежного детского сна, и он уже в полудрёме представлял, как сейчас удивятся гуси, которых ни свет ни заря разбудят, покормят и отправят плавать на пруд.

– Когда вырасту, никогда не буду рано вставать, – говорил Ваня сам себе, засыпая. Ему было даже жалко неразумную бабушку, поменявшую тёплое место в кровати на утренние хлопоты по хозяйству.

Через два года, в августе, приехали родители, удивились повзрослевшему сыну и увезли его обратно в город. С тех пор он больше никогда не видел свою бабушку, хотя и часто вспоминал, как катил с ледяной горы, сидя у неё на коленях, и как было стыдно, когда знакомые пацаны ржали во весь голос, показывая пальцами на взрослую женщину, с визгом несущуюся по склону на спинке от кресла.

Сегодня ночью все эти воспоминания зачем-то пробрались в голову, отгоняя сон. Сейчас Ивану было уже довольно много лет, через три месяца он мог пойти на пенсию и начать наслаждаться всеми прелестями этого чудесного подарка от государства. Вот только зачем ему было столько свободного времени?

Он не выполнил своего обещания. С возрастом он начал просыпаться всё раньше и раньше, хотя ему и не нужно было кормить гусей или готовить завтрак для внуков, которые никогда не приезжали в гости больше, чем на неделю. Но организм упорно хотел встречать рассвет, словно пьяный выпускник, впервые ощутивший всю прелесть свободы. А ещё организм хотел рано ложиться и противно хрустеть суставами в ожидании дождя.

Иван открыл глаза, посмотрел в тёмный потолок и представил, что будет завтра утром. Он снова проснётся в четыре, вспомнит обещание, повернётся на бок и попробует ещё немного поспать. Но вместо это мозг как всегда погрузится в какую-то странную полудрёму с неясными образами, которые после окончательного пробуждения растворятся, не давая ничего вспомнить. Ну и ладно. Ну и пусть. Если твоя голова что-то от тебя скрывает, значит у неё есть на это причины. Не лезь и не учи жить то, на что эволюция потратила миллионы лет, просто так надо.

Иван улыбнулся своим мыслям, повернулся на бок, обнял мирно посапывающую жену и наконец-то заснул.

Аня

В полупустом зале ожидания было слишком тихо. Никто не разговаривал перед столь ответственным моментом, и Аня тоже молчала, стараясь поточнее сформулировать свой окончательный вопрос Оракулу. Спросить хотелось очень многое, но сеанс стоил дорого и давал возможность получить лишь один ответ. Как вообще можно обойтись одним вопросом, когда столько всего происходит в жизни. А сколько не происходит? И как сделать, чтобы происходило? Чёрт побери, Оракулу стоило бы повысить производительность!

– Анна Николаевна? – незаметно подошедший консультант напугал её так, что она чуть не подпрыгнула в кресле.

– Ффууу… Да, это я, – сказала она, прижимая руку к груди в попытке успокоить разбушевавшееся сердце.

– Простите, что напугал, – консультант виновато улыбнулся и протянул Ане два пластиковых стаканчика – один с таблеткой, а второй с водой, – вы точно решили задать вопрос, не передумали?

– Нет, не передумала, – она взяла стаканчики, бросила таблетку в рот, запила и сложила стаканчики один в другой.

– Тогда небольшой инструктаж перед процедурой, – консультант присел на соседнее кресло и вполоборота повернулся к Ане, – я понимаю, что все давно в курсе, как и что здесь устроено, но по правилам мне нужно вам это рассказать. Смотрите – таблетка начнёт действовать минут через двадцать-тридцать, мы посадим вас в кресло, закрепим контакты и включим программу, после чего вы увидите Оракула.

Вы сможете задать ему только один вопрос. Всё время помните об этом. Если что-то не расслышали – не пытайтесь ничего уточнять, не вздумайте спросить: «Что?». Просто выслушайте ответ, какой бы он ни был, а потом спросите: «Где здесь выход?» Оракул укажет выход, и вы снова очнётесь здесь. Если вы забудете, что я вам сказал, и зададите второй вопрос, Оракул ответит и на него, но после этого замолчит, а выхода сами вы не найдёте и уже никогда не очнётесь. Будьте внимательны пожалуйста.

И ещё – не задавайте Оракулу вопросов про деньги, он не станет отвечать на них. Вообще, если он вам не ответил, лучше сразу спрашивайте про выход. Ну, пожалуй, вот и все правила. Запомнили?

– Да, – рассеянно кивнула головой Аня, которой давно были известны все эти правила, хотя воспользоваться ими она решилась впервые.

– Тогда пройдите пожалуйста в кабину, – консультант ещё раз улыбнулся напоследок, встал и пошёл к следующему клиенту.

Систему «Оракул» придумали несколько лет назад. Какой-то учёный, исключительно в интересах науки испытывающий в рабочее время на себе действия всех известных наркотиков, во время очередного эксперимента подцепился к системе дополнительной реальности и навечно остался в сердцах коллег, которые несколько суток будили несчастного, но он только сопел в ответ и не желал просыпаться. Конечно же возник соблазн повторить его смелый поступок, и за следующий месяц ещё три человека превратились в спящих красавиц с той лишь разницей, что отрастили во сне бороды и не просыпались от поцелуев прекрасных принцев.

Казалось, что пришла пора завязывать с экспериментами, но умные люди не любят останавливаться на полпути, особенно если можно провести ещё один смелый опыт с наркотиками. Аня несколько раз читала в книгах, но так и не смогла понять, что сделали учёные, чтобы разобраться в проблеме. Но они разобрались. Они всегда и во всём разбирались. Они делали телевизоры, ускорители и реактивные двигатели, про которые можно было прочитать в школьном учебнике, но страшно было представить, как это вообще можно построить, да и ещё заставить работать! Наука – та же магия, только без заклинаний и волшебных палочек.

Оказалось, что после приёма одного из новых наркотиков система дополнительной реальности выкидывала сознание любого человека в одно и то же место – в пещеру с камнем, названным Оракулом. Оракулу можно было задать любой вопрос, и чаще всего он отвечал, хотя не любил говорить про деньги и, кажется, совсем не разбирался в науке. Считалось, что его ответы всегда истинны, хотя люди часто сомневались в этом. Но никто не отрицал факта, что ответы системы «Оракул» поменяли мир в лучшую сторону.

В общем, Оракул считался практически подарком небес. Единственным его недостатком была возможность ответить всего на два вопроса, и один из них приходилось тратить, чтобы узнать, как вернуться обратно в реальный мир.

Аня чувствовала, как начала действовать таблетка. Мир перед глазами размывался, словно кто-то водил мокрой тряпкой по стеклу, а мысли наоборот стали какими-то чёткими и объёмными.

– Что сделать, чтобы стать счастливой? – попыталась она спросить у подошедших консультантов, но язык заплетался, и, кажется они не поняли вопроса.

– Анна Николаевна, поберегите вопрос до подключения, – засмеялся один из них, надевая ей на голову какие-то очки, пока второй подцеплял контакты к рукам.

– А где здесь выход? – спросила Аня и вдруг увидела перед собой огромный камень, подпирающий потолок. Она попала к Оракулу.

Антон

Антон подкараулил Сергея на улице, у служебного выхода, простояв на осеннем ветру почти час. Хорошо ещё, что Сергей был одним из немногих курильщиков, иначе его можно было поймать только вечером после работы.

– П-привет! – сказал Антон, непроизвольно стукнув зубами от холода.

Сергей развернулся и с удивлением уставился на дрожащего незнакомца. Он вынул сигарету и протянул пачку Антону, который непроизвольно потянулся, но тут же махнул рукой, отказываясь.

– Слушай, ты же начальник отдела изучения телепатии? – спросил Антон.

– Ну допустим, – Сергей выдохнул дым и вопросительно посмотрел на собеседника, – а ты кто?

– А я программист, Антон.

– И что ты хотел, программист Антон?

– Не дашь телепатическую камеру минут на двадцать? – Антон прекрасно понимал, насколько это дурацкий вопрос, но придумывать другой выход было уже поздно.

– Не дам, – Сергей отвернулся, показывая, что продолжение разговора его не интересует.

– Слушай, мне для важного дела, не для развлечения, – не отставал Антон.

– Тогда пиши заявку.

– По заявке только через неделю дадут. А нужно прямо сегодня, – Антон обошёл отвернувшегося Сергея, чтобы заглянуть тому в глаза, – правда, очень надо! Вопрос жизни и смерти!

– Тогда рассказывай, – не сдавался Сергей.

– Что рассказывать?

– Рассказывай, что у тебя за вопрос. Если и правда важный – дам камеру.

– Слушай, – Сергей понизил голос до шёпота, хотя рядом, кроме них двоих, не было не души, – я не могу рассказать, это секрет.

– Тогда пиши заявку. По секретным работам оборудование быстро выделяют.

– Д-да не работа секретная, – от резкого порыва ветра снова стукнули зубы, – просто это сам по себе секрет, – Антон потёр локти ладонями и с надеждой посмотрел на Сергея, но тот флегматично курил, снова потеряв интерес к разговору. – Чёрт с тобой, расскажу! Только пошли ко мне, холодно тут.

– Ну пошли, программист Антон, – Сергей последний раз выдохнул дым и открыл дверь, пропуская Антона внутрь.

В своём кабинете Антон скинул куртку и сразу же ухватился озябшими пальцами за тёплую батарею. Сергей, не дожидаясь приглашения, вытащил из-за стола единственное кресло и развалился в нём, словно был тут хозяином.

– Давай рассказывай, а то мне работать надо, – поторопил он.

– Я работаю на проекте «Оракул», – начал Антон, – знаешь, что он делает?

– Слышал немного. Это программа, которая предлагает правительству что-нибудь улучшить в устройстве государства. Так?

– Приблизительно. А знаешь, как эта программа работает? – спросил Антон. Сергей в ответ пожал плечами. – Мы создали виртуальный мир с двумя миллиардами жителей, ну почти Земля. У них несколько разных стран, разные расы, языки – всё, как здесь у нас. И в этот мир мы добавили систему, которая отвечает на вопросы. Любой житель может спросить всё, что хочет, и получает ответы. Они эту систему тоже назвали «Оракул».

– То есть за бюджет небольшого государства вы по сути создали игру? – удивился Сергей. – Странные вы ребята, программисты.

– Нет, слушай, всё не так. По всей стране мы отобрали несколько тысяч человек – кого поумнее, и раздали им ваши телепатические шлемы. Ваш отдел их проектировал, между прочим. Так вот, им всем хорошо платят, чтобы один час в сутки они проводили в шлеме. Когда в виртуальном мире задаётся вопрос, компьютер подключается ко всем, кто сейчас носит шлем, и использует коллективный разум, чтобы ответить. При этом он собирает статистику – что чаще всего спрашивают, какие ответы при этом получают. А потом предлагает что-то изменить – законы, профессии, отношения, да много чего. И мы меняем это в виртуальном мире, и если там стало лучше, предлагаем сделать то же самое здесь.

– Ну вы наворотили! – почесал голову Сергей. – Говорю же, вы странные. Ну а камера-то тебе зачем? Хочешь сам задать вопрос Оракулу?

– Нет. Мне в последнее время стало казаться, что система выдаёт слишком мало предложений. Быстродействие у неё огромное, а предложения от неё бывают раз в месяц, а то и реже. На прошлой неделе я и решил проверить, может что-то тормозит работу.

– И что?

– Оказалось, что система ни разу за всё время не соединилась ни с одним виртуальным шлемом. Но ответы-то она выдаёт! Не может ведь такого быть! Я три дня разбирался и нашёл ошибку в модуле, который отвечает за соединение со шлемами. А писал этот модуль я сам. Если кто-то узнает – мне конец. С работы вылечу за пять минут. И поправить не могу без перезагрузки всей системы. Я и стал разбираться дальше – кто даёт ответы? Написал программу, которая отслеживает подключения, а это вообще запрещено. Но что мне делать-то было? И вот смотри, что она выдаёт!

Антон наконец оторвался от батареи, нажал на кнопку включения экрана и ткнул пальцем в одну из появившихся строчек.

– «Никонов Иван Петрович», – прочитал вслух Сергей, – и адрес какой-то. Ну и кто это?

– Ты дальше читай!

– «28 ноября 2017 года». Всё равно ничего не понял.

– 2017 года! – Антон ткнул экран так, что тот чуть не упал со стола. – Понимаешь, система соединилась с каким-то мужиком, да ещё из прошлого, да ещё и без шлема! Не было тогда шлемов ваших! И все годы этот мужик один работал за всю систему, даже не зная про это! Представляешь, что у него там в башке творилось?

– Интересная у тебя работа, – Сергей уважительно покачал головой, – так что ты с камерой хочешь делать?

– Посмотри на дату – 28 ноября. Вчера было 27, позавчера 26. А Иван Петрович Никонов умер 29 ноября 2017 года, я нашёл его данные. Завтра системе не к кому будет подключаться. Что тогда случится – даже не представляю. И времени нет совсем. Вот я и подумал – можно попробовать подключиться к этому Ивану Петровичу, попасть в его сознание, предупредить как-то, пусть к доктору сходит, вдруг живой останется, у меня хоть какое-то время будет. А без камеры мне не подключиться.

– Но он ведь уже умер! Ты что, думаешь, что сможешь изменить прошлое?

– Я больше ничего не могу придумать! Слушай, дай камеру, ну хотя бы на двадцать минут, пожалуйста!

– Ладно, пошли, – Сергей махнул рукой, встал и пошёл к двери. Они добрались до лаборатории телепатии, выкатили одну из камер в коридор и на грузовом лифте спустили к кабинету Антона.

– Я уже всё подготовил, – Антон подсоединил камеру к системе, откинул крышку и полез внутрь. – Как мне обратно выйти?

– Три раза подряд про себя или вслух произнеси слово «Выход», – ответил Сергей, – если через полчаса не очнёшься, я тебя сам разбужу. Так что постарайся успеть.

Все вместе.

Иван, как и всегда, проснулся в четыре утра, полежал без движения, радуясь, что пока не надо вставать, что ночь продолжается и времени до утра ещё достаточно. Он улыбнулся, закрыл глаза и провалился в свою обычную утреннюю полудрёму.

Перед ним стояла молодая девушка, вот только она одновременно была и где-то внизу, словно сам Иван превратился в великана. Она испуганно смотрела по сторонам и Ивану почему-то захотелось обнять её и сказать, что всё будет хорошо. Вот только рук своих он совсем не чувствовал. Надо же, какой странный сон.

– Что сделать, чтобы стать счастливой? – неожиданно спросила девушка, посмотрев вверх, прямо Ивану в глаза.

– Ох, это совсем просто, – ответил он, обрадовавшись, что хоть как-то сможет помочь, – тебе нужно…

– Иван Петрович, это вы? – спросил вдруг чей-то мужской голос.

– Я, – сказал удивлённый Иван, попытавшись оглядеться и обнаружив, что головы у него тоже нет. Приснится же такое!