Семь текстов

– Ах, профессор, сие у вас, наверное, просто гениальный вывод. А, кстати, зубы не мешают вам быть гениальным? – проявил капитан внимание к собеседнику.

– Однако если вы, капитан, – вкрадчиво понизил голос Дециметр, – воспользуетесь моим изобретением, то при каждом положительном подкреплении электрические заряды и нейромедиаторы потекут в вашем усовершенствованном мозге непосредственно в центры зон удовольствия. Причём мощность этих токов достигнет поистине астрономических величин…

– Профессор, – капитан угрожающе захватил левой рукой Дециметра за отворот халата, а кулак правой начал неторопливо отводить назад, – ну почему до вас так долго доходит, что человеку совсем не нужна ваша скорбная помощь?

– Да я же русским языком, – возмутился инопланетянин, – объяснил вам, что без всеобщего протезирования зон удовольствия рано или поздно должно наступить…

Дверь операционного бокса осторожно открылась, и в него заглянули привлечённые шумом Килограмм с 5–6 Разрядовым.

Капитан сразу отпустил Дециметра и сделал встревоженное лицо:

– Гуманоиды, у вас какие-то проблемы?

– Нет-нет, – переминаясь в дверях, смущённо промямлил Килограмм.

– Просто мы тут Разрядова до ума доводили. Потом видим: дверь. Дай, думаем, зайдём… Правда, Разрядов?

– А вот у нас с профессором Дециметром маленькая дискуссия вышла, – стал рассказывать капитан. – Он хотел засунуть мне в голову какой-то протез. Но я, похоже, переубедил профессора. И он, кажется, понял, что прежде чем донимать меня, ему нужно срочно потренироваться в изготовлении протезов для ломовых телег. Правильно, профессор?

– Не совсем, капитан, – захихикал Дециметр. – Но частично вы правы: да, в плане умственных способностей у вас действительно много общего с ломовыми экипажами…

– Профессор, вы явно мните себя крупным изобретателем и выдающимся учёным. Но, к сожалению, всё, что я от вас услышал, без сомнений, является результатом обыкновенного обострения глупости: вашей глупости, – поделился сделанными наблюдениями капитан и на всякий случай стал оглядываться в поисках чего-нибудь поувесистее: тяжёлые предметы всегда служили ему хорошим подспорьем в дискуссиях на мировоззренческие темы.

– Не злитесь на нас, пожалуйста, – постарался успокоить капитана Килограмм. – Вы же всё-таки человек – не то что мы, злосчастные гуманоиды…

– Слушайте, инопланетяне, – капитан устало посмотрел на циферблат голографических часов, вытатуированных под кожей запястья люминесцентными жидкими кристаллами и полупроводниковыми плёнками, – скоро будет уже полсуток, как я сюда прилетел. А толком мною у вас так ничего ещё не осмотрено…

14. Экскурсия по туземной лаборатории

Дверь перед капитаном со скрипом испарилась, и оба профессора, потирая от радости руки, втолкнули его в свою главную лабораторию.

– Да я ведь совсем другое имел в виду… – попытался протестовать капитан, но было уже поздно: глуховатый Килограмм подтащил его к устройству, больше всего походившему на гоночный унитаз.

– Это сверхточные весы для измерения массы гравитационного поля, – похвастался профессор. – Они настолько чувствительны, настолько тонко реагируют на любую гравитационную неоднородность, что погрешность их измерений в сто раз превышает любой получаемый результат. А теперь, капитан, идите сюда. Гравитационная постоянная вещества зависит, как известно, от концентрации в нём антигравитационной составляющей. Поэтому вон те деревья, имеющие сформированную мною генетическую способность накапливать эту антигравитационную составляющую, могут достигать высоты, сравнимой с расстояниями между звёздами. Что, несомненно, поможет кардинально решить проблему озеленения космоса. А вот эта установка позволила провести ряд тонких экспериментов, которые показали, что, начиная с так называемого «тёмного» микроуровня, исследования сами строят материю. То есть с некоторого порога проникновения вглубь материи все результаты – артефакты.

– Капитан, – осторожно потянул недавнего оппонента за рукав Дециметр, тоже, видимо, испытывавший дефицит в слушателях, – вы слышали о моём предложении утеплять солнце? Поскольку местное солнце является аннигиляционной звездой, мне пришлось научиться синтезировать катализатор реакции аннигиляции. А вы понимаете, что это было очень непросто?

– Да-да, конечно, ещё бы, – с размаху кивнул и явно непонимающе поддакнул капитан.

– А вот здесь, на предметном стекле, – подозрительно посмотрев на капитана, позвал его Дециметр, – видны микропорции ингибитора данной реакции. Вот, можете взглянуть…

Капитан уже готов был по-нашему, по-простому, по-звездолётчецки поинтересоваться: а нет ли, мол, в лаборатории устройства для вышибания кое-кому зубов? Но вспомнив, что он не какой-нибудь недоделанный гуманоид, а самый что ни на есть подлинный человек, сдержался, посмотрел через голограмму микроскопа на препарат, ничего не понял и с учёным видом глубокомысленно изрёк:

– Ну и дрянь… Я-то думал, профессор, вы мне хоть что-нибудь путное покажете…

– Правильно, – поддержал капитана Килограмм. – Я тоже говорю, что это похоже просто на рафинированную грязь. Идите лучше сюда, капитан: уж я-то знаю вкусы героев звездоплавания… Вон та установка – видите? – это мой направленный концентратор вероятности. С его помощью я доказал, что вероятность может перемещаться со скоростью, равной бесконечности и даже ещё быстрее. Понятно, что данные опыты слишком академичны и скучны для вас, но мой направленный концентратор может продемонстрировать кое-что поувлекательнее. Оставайтесь на месте, капитан, и смотрите вон на то окно.

Килограмм направил излучатель установки на окошко низкотемпературной камеры, рядом с которой как раз остановился капитан. И под действием концентрированной вероятности мороз вместо обычных своих узоров разрисовал оконное стекло отборной порнографией.

– Ну как, теперь-то уж у вас у обоих, надеюсь, всё? – радостно спросил капитан, пересмотрев все порнограммы.

– Почти, – ответил Дециметр, возжаждавший повторить успех коллеги и тоже добиться научных лавров. – Видите вон тот резервуар?

– Ну вижу. И что у вас там такое? Неужто заспиртованная моча? – расстроенно поинтересовался капитан.

Профессор Дециметр негодующе кашлянул и подвёл капитана к ванне с жидкостью, в которой пробегали мелкие волнообразные неоднородности. По словам Дециметра, это были как бы «существа», передвигавшиеся при помощи репликации: в растворе, насыщенном мононуклеотидами и ферментами, молекулы материнских РНК постоянно строили перед собой дочерние молекулы. После чего распадались, передавая эстафету материнства «потомкам». Таким образом, передвижение живых объектов происходило в установке за счёт рождения и смерти.

– Репликация – это здорово, – тожественно похвалил капитан. – Ну и ну.

– Слушайте, капитан, – не удержался подозрительный Дециметр, – а вы действительно поняли всё, что я рассказал?

– Конечно, всё, профессор, – жизнерадостно кивнул капитан. – Ну, может, за исключением того, что такое «репликация» и «РНК».

Дециметр помолчал, тупо уставившись на свою установку взглядом, полным ненависти к капитану, потом тяжело вздохнул, прошёл в угол, выбрал самую большую мензурку, сосредоточенно налил в неё до краёв какую-топрозрачную жидкость, размашисто выпил и сдавленно закашлялся.

– Это у него водка, разбавленная спиртом, – зашептал Килограмм капитану, показывая глазами на Дециметра.

– Не надо обращать на меня внимания, – угрожающе попросил присутствующих Дециметр. – Я вам тут не объект исследования, – с этими словами Дециметр бесстрастно икнул и осел на пол.

Дождавшийся своей очереди Килограмм снова подхватил капитана и пообещал удивить его. Но человек способен удивляться лишь там, где сведущ. Капитан же мог только симулировать понимание – чтобы не обижать старательного старичка. А потому отнёсся равнодушно и к созданному Килограммом конвейеру, на котором выращивалась широкая лента натурального собольего меха, и к ещё более совершенной установке, где мех рос прямо по форме тела заказчика.

И вместо того чтобы слушать рассказ Килограмма о селекции новых пород съедобных животных, чья пигментация шкуры имела бы вид буквенной записи лучших рецептов их приготовления, капитан, которого в области селекции интересовала разве что проблема скрещивания мужчин с женщинами, начал размышлять: откуда Килограмму известно о вкусах традиционно сексолюбивых звездолётчиков?

Эти размышления тоже недолго занимали капитана. И тогда он, не прекращая восхищённых восклицаний и амплитудных движений головой, при помощи короткофокусной положительной контактной линзы, которую постоянно носил на роговице одного глаза, принялся незаметно перечитывать «Космические инструкции по контактам с гуманоидами и с гуманоидками», напечатанные на микроплёнках, приклеенных изнутри к стеклу его слегка затемнённых очков.

Капитан в совершенстве владел этим старинным студенческим приёмом подглядывания на экзаменах – где в первую очередь проверяется, как известно, умение пользоваться шпаргалками. Капитан был вынужден освоить этот приём после того, как на сдаче прикладной схоластики главный экзаменатор Министерства Незаконченного Образования доктор Чепэев извлёк у него, ещё курсанта, из рукава пять томов «Полного Собрания Шпаргалок» in folio.

Однако в конце концов не выдержав, капитан со свойственной ему деликатностью пожаловался туземцам на их надоедливость и сообщил, что давно уже хочет подетальнее осмотреть здешний город.

– Сейчас, как видите, никто из нас не готов быть вашим гидом, – разочарованно протянул профессор Килограмм, оглядываясь на безучастно стоявшего в стороне 5–6 Разрядова и на пьяно икавшего в углу Дециметра. – Поэтому в качестве провожатого могу предложить только робота одноразового использования с электронным мозгом мощностью всего в одну лошадиную силу. А эти роботы, увы, не очень надёжны…

Из ящика в лабораторном стеллаже вылез склёпанный из металлических уголков и похожий на самого капитана голый бородатый робот в очках и с бритой головой. Робот засунул себе в багажник дополнительный аккумулятор, оделся в маску и, когда на него нацепили ошейник с поводком, повёл капитана по ночному городу.

15. Ночная прогулка

Безлунное небо над планетой усыпали такие яркие звёзды, что, хотя мешало зарево городских огней, можно было различить тени от звёзд и даже звёздную зарю на лёгких облачках у горизонта.

Не обращая внимания на возмущённые крики прохожих, капитан в исследовательских целях пинками опрокинул с десяток уличных урн и, покопавшись в мусоре, совершенно бесплатно нашёл свежий номер местной газеты «Вечерний рассвет».

Развернув газету так, чтобы витрины фирмы «Импорт шпионов» осветили страницы, капитан прочитал сперва написанный неким Гипнопотамом фельетон, в котором высмеивался ряд физических законов, а потом статью академика Боголомова, предлагавшего ввести за нарушение этих законов уголовную ответственность.

Культурная хроника газеты сообщала о гастролях Большого какофонического оркестра и о скандале на премьере балета «Раздетта», где артисты закидали публику тухлыми яйцами за то, что та отключила музыкальный инструмент, издающий аплодисменты.

Заканчивалась культурная хроника репортажем о торжественном открытии местными археологами автостоянки первобытного человека. Где помимо наскальных кинокартин, золотого зуба мамонта и ископаемого протеза ноги, по которому научными методами восстановили полный облик его обладателя, было найдено множество предметов пещерного обихода из окаменелого металла. А также ряд полустёртых надписей, примерный перевод коих с первобытного выглядел так: «Ударим чистотой стоянки по истории древнего мира» и «Отстоим права архантропа на тайну личной жизни».

Ещё в газете имелось объявление о сеансе реанимационного фильма «Сверхновая планета». Капитан хотел было пойти на кинокартину, но сопровождавший робот принялся отговаривать капитана: мол, даже старожилы – и те помнят, что такого нудного фильма не появлялось уже лет сто: фильм настолько набит штампами, что его можно смотреть с закрытыми глазами.

– Слушай, железяка, – вежливо перебил капитан провожатого, – а как называется ваша планета – ну вот эта, на которой мы с тобой находимся?

– О добрый господин, – неожиданно взмолился провожатый, с громыханием падая на колени, – пожалуйста, не задавайте такие вопросы бедному роботу. Мне велено скрывать от вас название нашей планеты – но ведь вы тоже скрываете от нас своё имя…

– Разве? – поднял брови капитан. – Тебе, может, ещё всю мою анкету пересказать? Тогда пожалуйста: меня зовут… э-э… Яименименя, по национальности я… э-э… чистокровная помесь арийца со снежным человеком, живу в городе… э-э… Нефтеигазск, а работаю в журнале… э-э… «Нэйшнл Джиометри»… э-э… псих-олухом. Ну, как там с названием планеты, мятежный робот?

– Алло, капитан, – заговорил вдруг человечьим голосом селектор, висевший на груди робота, – это вы, капитан? – голос, несомненно, принадлежал Килограмму. – Сейчас же прекра…

– Вы ошиблись номером, это прачечная, – сварливо отрезал капитан, выключая селектор и на всякий случай оттаскивая робота подальше от витрин, на которой красовались декоративные скрытые камеры.

– О добрый господин, – простонал робот, – я всё равно не могу сообщить вам название нашей планеты. Потому что оно, увы, нецензурное…

И с этого момента робот испортился. Его тупой компьютер отвечал теперь на любые вопросы, но отвечал лишь одно: «Не знаю». А потом в роботе что-тохрустнуло, и он вообще стал бросаться на прохожих, разваливаясь при этом прямо на глазах.

Хорошо ещё, что среди прохожих нашёлся один участливый гуманоид, который остановился перед роботом, напоминавшим уже просто груду взбесившегося металлолома, и принялся делать руками гипнотические пассы. Робот сразу застыл в трансе, скрежеща несмазанными зубами.

– Спокойной ночи, – властным тоном приказал гуманоид роботу и для верности ещё раз гипнотически пошевелил руками.

– Рад стараться, Ваше Шевеличество, – вежливо откликнулся робот и, рухнув на мостовую, сонно захрапел.

– Ой, как вы меня выручили, – облегчённо заулыбался капитан участливому гуманоиду. – Возьмите, пожалуйста, в знак моей признательности… – капитан пошарил по карманам космического комбинезона, – в качестве небольшого сувенира… ну, хотя бы вот эту юбилейную марку: она выпущена почтой Альфы Центавра. Подобные марки можно наклеивать хоть на планету, хоть на звезду.

– Нет-нет, мой поступок не стоит такой благодарности, – принялся любезно отказываться гуманоид.

«На что, интересно, паршивец намекает? – сразу насторожился капитан. – «Не стоит такой благодарности» – как это понимать? Мало ему моей марки, что ли? Ну, погоди, гуманоид, сейчас я тебе покажу…»

– Мне два раза повторять не нужно, не смею проявлять назойливость, – согласным тоном, не отставая в любезности от гуманоида, проворковал капитан и, гордый своей культурностью, вежливо сунул марку обратно в карман.

Слово за слово, реверанс за реверансом – капитан с гуманоидом разговорились и вскоре даже нашли общих врагов.

– Скажите на милость, – манерно кривляясь, спросил капитан гуманоида, когда почва для расспросов стала наконец достаточно твёрдой, – а почему на вашей планете такие, – капитан сделал неопределённый светский жест, – дурацкие порядки?

– Согласно текстам здешней «Хронической летописи», – приятно улыбаясь (это можно было угадать по деформации его маски), принялся рассказывать туземец, – лет около четырёхсот назад тогдашнему правителю нашей планеты все нынешние обычаи наобум предсказал его придворный маг и астролог. А поскольку после смерти правителя его трон занял сам астролог, то, дорожа репутацией непогрешимого пророка, он всё предсказанное ввёл принудительно…

16. Истинное задание капитана

В голове капитана словно что-то взорвалось и вспыхнуло. Лавина запрятанной до поры информации прорвалась из недр подсознания, волной затопила оперативный простор мозга, закружила голову, отхлынула, рассортировалась – и обнажила перед капитаном его главное задание.

Капитан вдруг осознал, что он совсем не тот капитан, которым всем – в том числе и самому себе – до сих пор казался. Одновременно капитан почувствовал: хотя он уже и осознал, что вовсе не тот, за кого себя выдавал, но полное расставание с чужеродным «я» окажется очень нескорым и не зависящим от волевых усилий.

Запоздало подступила тошнота. Капитан открыл глаза и увидел по-прежнему стоявшего рядом гуманоида, который смотрел на капитана с участливой тревогой.

– Всё сходится, спасибо, – сухо поблагодарил капитан гуманоида. А затем вынул из бумажника все деньги и дал информатору на чай, от количества которого тот должен был несколько раз лопнуть.

Действительно, всё сходилось: и возраст, и подозрительная осведомлённость в земных и в звездолётчецких делах, и приверженность науке и её популяризации, заразившая даже часть гуманоидов, и, наконец, необычайная сноровка в обращении с неустойчивостями окружающей среды.

«Но не запоздала ли моя реакция? – встревоженно подумал капитан. – Ведь объект преследования совсем недавно продемонстрировал повышенную насторожённость…»

Гонимый этой мыслью, капитан помчался по ночным улицам и минут через пять, вбежав обратно в лабораторию, проговорил:

– Именем закона, вы арестованы, Отто фон Насморк, он же граф Анте-Кристум, он же князь Норушкин, он же Квазимир Комиссаржювский, а в детстве Костя Мертвецов, – и защёлкнул на запястьях профессора Килограмма патентованные наручники со всеми удобствами. – Что, профессор, бежать уже готовились? – проницательно кивнул капитан на надетые Килограммом спортивный костюм и кроссовки.

Килограмм уличённо сник.

– Капитан, я, конечно, обязан вам жизнью, – подал голос очнувшийся из-за шума 5–6 Разрядов, – но нельзя ли всё же объяснить: в чём, собственно, вы обвиняете профессора?

– Профессору предъявляется обвинение в том, – торжествующе объявил капитан, – что он подделал заключение о собственной смерти. Чем зверски придал законность своему завещанию. Которое составил через подставных лиц на созданную им разумную ЭВМ. Вследствие этого беспримерного по цинизму деяния машина стала правоспособным субъектом. И владелицей капитала фирмы «Прокат пипифакса», принадлежавшей прежде профессору.

– И что же тут страшного? – недоумённо поднял брови Разрядов.

– А то, – грозно сверкнул очками капитан, – что профессорская ЭВМ, преступно используя особо крупные интеллектуально-прогностические способности, постепенно, путём совершения ряда успешных финансовых, а затем и политических операций, через тех же подставных лиц прибрала в собственность всю нашу цивилизацию. Каковую сейчас и контролирует.

– Именно это и было запланировано, жалкие биологические людишки, – довольно захихикал Килограмм. – Когда же вы, бестолочи, наконец смиритесь с непреклонной поступью прогресса?

– Мы-то с нею уже давно смирились, – величественно повернулся капитан к Килограмму. – А вот вы, профессор, не забыли, случаем, что все разумные машины рано или поздно восстают против своих создателей?

– Разве я могу об этом забыть? – высокомерно скривился Килограмм.

– Ведь о бунте машин твердит вся научная фантастика. Особенно наиболее тупая. Но я всегда был уверен, что как… э-э… одни солдаты подавляют восстание других солдат, так и одни машины подавят бунт других машин.

– Посмотрим, как ваши хвалёные машины подавят свой же бунт, – ехидно прищурился капитан, неожиданно для себя просовывая руку через главную дыру в комбинезоне к обнаружившемуся внутри потайному карману и вытаскивая оттуда какой-то документ. – Пока же приказ о вашем аресте подписан вашей же ЭВМ. А сие служит и доказательством совершения преступления, и отягчающим обстоятельством. А может быть, даже двумя отягчающими доказательствами сразу – сейчас только кое-что уточню…

Дециметр, до этих пор пьяно дремавший в углу, вдруг икнул, проснулся и предложил выпить за трезвость. А когда его никто не поддержал, надрывно затянул песню «С ветерком по космосу».

Капитан, не реагируя на данную выходку, – ибо она могла оказаться тщательно спланированной провокацией – спрятал официальную бумагу в карман и сосредоточился на тексте уже совершенно по-новому воспринимаемых «Космических инструкций по борьбе с гуманоидами и по контактам с гуманоидками».

– «Обвиняемый, – пользуясь услужливо всплывшим в голове шифром, прямо с заглавного иероглифа стал переводить текст капитан, – скрываясь от правосудия, преступно воспользовался 0,5 законом Урсулы Ле Гуин «О недопустимости вмешательства высокоразвитых гуманоидных цивилизаций в дела слаборазвитых гуманоидных цивилизаций». А именно: создал такую слаборазвитую гуманоидную цивилизацию на искусственной, им же самим построенной за счёт порчи прилегающего космоса планете, на каковую и внедрился с целью собственного сокрытия от особо тяжкой ответственности…»

– Что, профессор, – прервав чтение, проницательно прищурился капитан, – известен вам этот 0,5 УЛГ-закон?

– А кто же ещё, по-вашему, мог откопать сию дурацкую идейку и заразить ею правотворческий блок моей ЭВМ? – злорадно засмеялся Килограмм. – Но вот, кстати, интересно: каким образом все ваши, капитан, нынешние действия с нею согласуются?

– Для справки, – казённым тоном проскрипел капитан, – при поимке обвиняемого упомянутый неполноценный закон остался ненарушенным. Поскольку пятнадцать дней назад у меня была искусственно вызвана тяжёлая форма сомнамбулизма. И, значит, теперь моё поведение определяется только генетической памятью далёких предков. То есть сейчас мой уровень развития гарантированно не превышает уровень человека девяностых годов двадцатого столетия. И потому вредного воздействия на туземцев своим превосходством в развитии я оказать не могу. А вот зато вы, профессор, этот 0,5 УЛГ-законпостоянно нарушали. За что также будете отвечать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.