Семь текстов

– Да неужели? – делано ужаснулся капитан. – И зачем же?

– Всё объясняется тем, – предвкушающе потёр руки Разрядов, – что гигангстеры – это страстотерпцы-ересиархи. Пребывание в ереси и впадание во грехи является для них подвижничеством, высшим духовным достижением. Ведь эндорсист жертвуют спасением своей души.

– Спасением души? Всего-то? Охота же бедолагам размениваться на такие мелочи… – пренебрежительно пожал плечами капитан. – Может, всё-таки не стоит нарываться на ссору с этими ребятами?

– Лично меня гигангстеры раздражают потому, – враждебно скривился Разрядов, – что не наделяют свои разумные машины органами чувств и эффекторами. То есть фактически оставляют их тяжёлыми инвалидами. Но в то же время приделывают сим несчастным органы механоразмножения.

– Приделывают органы механоразмножения? Да как можно было докатиться до этакого бесстыдства? – компетентно ахнул на всякий случай капитан.

– Очень хорошо, что у нас полное роднодушие, – одобрил реакциюкапитана 5–6 Разрядов. – Стало быть, идите и срочно поссорьтесь с этими стыдоводами.

– Постой, постой, гуманоид, – опять взбрыкнул капитан, – почему бы тебе самому не вызвать стыдоводов на конфликт? Разве можно доверять столь важное дело мне, новичку?

– Проблема в том, капитан, что я – профессиональный конфликтант. Зная это, со мной гигангстеры вообще не станут связываться. А вот вы им ещё абсолютно не известны. И, значит, у вас ссора с ними должна получиться без особого труда. Порешительнее заденьте веру злодельцев, спровоцируйте на грубость – и тогда уж в качестве вашего союзника вмешаюсь я.

«Нет бы просто предложить этим гигангстерам: «Эндорсисты, мы, в отличие от вас, любим только изгонять души. Так давайте же поссоримся по-хорошему». Или ещё проще: «Друзья, давайте будем врагами»», – запоздало мечтал капитан, расталкивая гигангстеров и забираясь прямо на крестимуюими ЭВМ.

– Эй, инопланетяне хреновы, слыхали о проповеднике по имени Учитель Дьявола? Так это я как раз и есть, – осторожно начал капитан. – Моя космическая экспедиция организована Пиархом всея Руси для поисков бога – уже падшего, но всё ещё не отлучённого от церкви.

Задав гигангстерам риторический вопрос о том, кому молится бог и высказав риторический ответ, что, очевидно, своим же верующим, капитан пустился в извилистые рассуждения о том, как нужно святить бога и о смертной душе в бессмертном теле.

Гигангстеры начали молча открывать рты – то ли собираясь возразить капитану, то ли просто зевая от скуки.

Дабы овладеть вниманием аудитории, капитан поведал ей, что недавно подарил свою душу дьяволу и что жить грешно. А также что сие крайне стыдно – использовать старого и почтенного бога в качестве вульгарной рабочей силы.

Гигангстеры принялись хихикать, и тогда капитан обиженно объявил, что у слушателей на концах их шей находятся явно не головы. А всего лишь фантомные ощущения голов. И для полной ликвидации сомнений в истинности этого заявления постучал ближайшим гигангстерам ногой по макушкам.

Приговаривая «Катись-ка ты со своим объявленным в розыск богом к его бесполо размножающейся матери», гигангстеры стащили капитана вниз настолько стремительно, что пока они поправляли ему кулаками очки, капитан по инерции продолжил призывать гигангстеров к покаянию, потому-де, что «Конец света близок, как никогда раньше».

Своевременно вмешавшийся Разрядов несколькими уродообразующими ударами разнял драку, а затем пинком остановил проезжавший мимо многоэтажный автобус-небоскрёб. Не обращая внимания на протесты водителя, Разрядов перерисовал краской номер маршрута на табличке автобуса на нужный себе – и все конфликтанты поехали в резиденцию местного правителя оформлять миротворческий контракт.

Правитель висел на дыбе с перекошенным от боли телом: по местным обычаям, руководителем мог стать только тот, кто был готов не получать от должности ничего, кроме пыток. А им правителя имел право подвергнуть любой недовольный и, таким образом, временно руковедущий член общества. Поэтому помощники постоянно страдавшего правителя оформляли документы без малейшей волокиты.

– …Порядок, – удовлетворённо проурчал Разрядов, пробежав глазами официально заверенный контракт, – драться с гигангстерами будем ровно через час на полигоне Мухоморье. А я как раз хотел навестить там знакомого гуманоида: ходят слухи, что он у себя в мастерской усовершенствовал вечный двигатель…

7. Мастерская туземного изобретателя

– …Всё правильно, Разрядов, – подтвердил знакомый, – я придумал приделывать к нему тормоза. А это что ещё за лысый очкарик? – знакомый гостеприимно показал пальцем на капитана. – Он с тобой, что ли, пришёл?

Знакомый Разрядова был тощим и длинным – именно поэтому его, видимо, и звали Продолговатым. Из-за скошенной назад и отвисшей нижней челюсти, а также из-за причёски в форме растрёпанной шапки-ушанки. Продолговатый сильно смахивал на плохо одомашненного троглодита.

Капитан всегда старался быть как можно более понятным и доступным для любых собеседников.

– Я, – ударил он себя кулаком в грудь, – великий бородатый бог, чудесным образом спустившийся на вашу туземную планету в небесной колеснице с огненным хвостом…

– Спасибо, но мы уже слышали подобные психотворенья, – сочувственно закивал Продолговатый. – Крепись, мужик: в здешнем дурдоме справлялись ещё и не с таким бредом.

Капитан поперхнулся и прекратил представляться.

– Ух ты, какой вы грамотный, – похвалил он Продолговатого, неприязненно разглядывая обстановку его мастерской. – Скажите, а вот сие у вас, – капитан кивнул на предмет, больше всего походивший на колёсные сани, – случайно, не огрызок гранита науки?

– Этот парень, – зашептал Продолговатому Разрядов, с уважением показывая глазами на капитана, – страдает любознательностью. До такой степени страдает, что специально прилетел сюда, дабы всех нас открывать и изучать. Видишь, – Разрядов незаметно толкнул локтем Продолговатого так, что тот отлетел в сторону, – как он наукой интересуется?

– Вижу, – тихонько отозвался Продолговатый, потирая ребристый бок.

– Нет-нет, – слова предназначались уже для капитана, – никакой это не огрызок науки. Просто я на досуге собираю из спичек пылесос. Такое уж у меня хобби: всё на свете из спичек собирать.

– А у меня хобби – быть человеком, – хвастливо сообщил капитан.

– Кстати, сколько денег вы получите за победу в миротворческой войне? – спросил Продолговатый у Разрядова.

– Почти много, – уклонился от ответа Разрядов. – Слушай, Продолговатый, я малость покопаюсь в твоих запасах – глядишь, и удастся найти подходящее вооружение…

Однако сколько 5–6 Разрядов ни рылся в мусорных кучах, наваленных внутри мастерской, ему, кроме барахла типа сломанных реактивных вентиляторов, облезлых париков с регулируемой длиной волос, часов из песка с двигателями внутреннего сгорания, оплавленных полутранзисторов, старинного планёра-ледокола, заржавленных приспособлений для левитации и тому подобной рухляди, всего-то и попались две слезоточивые дубинки, двуручный нож, трёхручный меч из булатного олова и гравитационный лазер – увы, совершенно разбитый.

– Вон в той дальней куче на улице я, помнится, видел генератор оружия третьего поколения в ещё сносном состоянии. А вот в этой куче, в ближайшей к нам – дистанционный разрушитель среднего уровня компактности, – подбодрил Продолговатый 5–6 Разрядова и переключил внимание на капитана.

– Всё, что вы здесь видите, – с гордостью произнёс Продолговатый, обводя рукой окрестности, – это на самом деле целое промышленное предприятие. Предприятие по производству… догадайтесь, чего?

– По производству убытков? – попытался догадаться капитан.

– Ладно, так уж и быть, скажу. Умеете держать язык за зубами?

– Время от времени это у меня получается просто непревзойдённо, – обнадёжил капитан аборигена. Тот обрадованно кивнул:

– Можно не верить в возможность враждебного космического вторжения, но предусмотрительные борцы за войну – вроде меня и Разрядова – организовали это предприятие, чтобы изобретать и изготавливать всевозможные виды оружия на случай отражения агрессии пришельцев. И прямо тут же испытывать полученные образцы по принципу их естественного отбора.

Дальнейший рассказ Продолговатого капитан понял так, что сотрудники предприятия время от времени нападают друг на друга; в их схватках побеждает владеющий более эффективным оружием, которое затем совершенствуется и вновь используется.

– Кроме того, – добавил Продолговатый, – война здесь представляет собой ещё и нечто вроде музейного экспоната. До последнего времени нас тут гоняли одни секретные типы – их военную тайну мне сейчас некогда выдавать – но вчера я их подорвал на кварковой мине: пусть теперь почешутся…

Капитан вызывающе кашлянул и начал демонстративно чесаться.

– Мы ищем потенциальное оружие в самых разных областях науки и техники, – не обращая внимания на выходки скучавшего собеседника, продолжил рассказ Продолговатый. – И даже проводим фундаментальные исследования в областях абсолютно твёрдой жидкости, газовых кристаллов и давления света на вакуум.

– Неужели такие дурацкие темы могут хоть где-нибудь найти применение? – чисто из вежливости поинтересовался капитан.

– Конечно, – Продолговатый с энтузиазмом подтащил капитана к устройствам, больше всего походившим на усилители недоверия. – Теория абсолютно твёрдой жидкости очень помогает при изготовлении жидких гироскопов методом штамповки. Газовые кристаллы незаменимы при изучении поверхностного натяжения внутренних напряжений. А вот насчёт давления света… Вам, наверное, известна, – лекторским тоном произнёс Продолговатый, – схема вечного двигателя, у которого между зеркалами, либо находящимися в невесомости, либо установленными на синхронизированных вертушках, бьётся свет и постоянно расталкивает эти зеркала своим давлением…

– Да-да, действительно известна, – радостно закивал капитан. – А что, сильно заметно?

– Заметно? Что именно заметно? – в недоумении переспросил сразу же сбившийся с лекторского тона Продолговатый.

– То, что мне известна эта схема вечного двигателя, конечно, – покровительственно объяснил капитан. – Завидую, знаете ли, вашей наблюдательности…

– Ага, спасибо, – растерянно поблагодарил Продолговатый. – Так вот…м-м… короче, неработоспособность вечных двигателей описанного типа показывает, что свою энергию свет может передать сколь угодно полно, но, понятное дело, только за счёт доплеровского увеличения длины волны. Скорость же фотонов от многократных отражений, конечно, никак не изменится…

Продолговатый остановился и озадаченно потёр лоб.

– Интересно, к чему я это вёл? А, ну ладно, – махнул он рукой. – В общем, триста тысяч километров в секунду – это скорость света именно в пустом пространстве. Но можно ли считать пространство пустым, если его уже заполняет сам свет? Конечно, нельзя. Следовательно, пространство, заполненное светом, должно каким-то образом влиять на свет, взаимодействовать с ним. А сие значит, что, быть может, удастся создать зеркала из вакуума. Или прямо из самого же света, излучаемого двигателем фотонолёта. Что открывает перспективы, например, заметно увеличить КПД космических кораблей.

– Здорово, – одобрил капитан. – Думаю, эта идея достаточно ошибочна, чтобы быть безумной.

– А ещё, – ободрённый похвалой Продолговатый расцветал прямо на глазах, – наша лаборатория парапсихозов установила, что телепатия бесспорно существует в пределах одного и того же мозга…

Слова Продолговатого прервала раздавшаяся из проезжавшего мимо маршрутного танка команда «фас» – и какая-то исполинская собака, злобно рыча, налетела на рывшегося в ближайшей куче 5–6 Разрядова. Разрядов оторвался от поисков и за мгновение до укуса молниеносно намазался толстым слоем горчицы.

Гигантская собака, едва куснув Разрядова, ошалело отдёрнула морду и завертелась на месте, скуля и со свистом виляя громадным хвостом.

– Это что за порода: случайно не мамонтодав? – боязливо поинтересовался капитан, глядя, как собака безуспешно пытается выплюнуть обожжённый язык.

– Нет-нет, – разуверил капитана Разрядов, подходя к мастерской, – никакой это не мамонтодав. А всего лишь его помесь с карликовой дворняжкой. Ну, та самая помесь, щенкам которой лучшие собаководы рекомендуют обрезать после рождения хвост, уши и голову.

– Слушай-ка, Разрядов, мы, похоже, уже окружены твоими гигангстерами, – невозмутимо задрожав от страха, произнёс Продолговатый. – Может, смоемся отсюда?

И в самом деле: со всех сторон послышались военные команды, и орды озверелых гигангстеров начали выскакивать из многочисленных засад.

– Смиритесь со смертью, недобитки, смиритесь со смертью… – раскатисто зазвучал боевой клич гигангстеров.

Спасаясь от преследователей, оба туземца и капитан побежали к ближайшей дороге, по которой, на счастье, ехал какой-то свадебный кортеж. 5–6 Разрядов схватил один из свадебных грузовиков и незаметно выдернул его из-под шофёра. Три беглеца запрыгнули в кузов, и машина рванула вперёд.

8. Удача с бегством

Захваченная машина была настолько длинной, что едва успевала проезжать перекрёстки между включениями красного сигнала светофоров. Двигателем машине служила намотанная на барабан сверхупругая проволока, которая, распрямляясь и ложась на дорогу, толкала грузовик вперёд. Каждую секунду специальный автомат, установленный за задним бортом кузова, выстреливал вниз раздвоенные штыри. И они, вонзаясь в асфальт, прикрепляли сверхупругую проволоку к полотну дороги.

Через пару километров езды рулевое устройство у машины разболталось, и её стало бешено мотать в разные стороны. Продолговатый спешно полез в кабину, откуда начал сигналить клаксоном приближавшемуся придорожному столбу. После чего машина в последний с ходу и врезалась. От удара все неиспользованные барабаны со сверхупругой проволокой сорвались с креплений и, словно ошалелые, упрыгали вдаль.

Выскочивший из кабины Продолговатый в ярости выдернул из ножен на поясе длинный кнут и принялся стегать им машину. Но, видимо, этим только окончательно её повредил, потому что миниатюрные реактивные двигатели, выполнявшие у машины роль заклёпок, перестали работать, и она, жалобно скрипнув, развалилась.

– Слушай, – раздражённо спросил 5–6 Разрядов у Продолговатого, – такие, как ты, погибают от несчастного случая или от счастливого?

– Я отстегал машину, – стал оправдываться Продолговатый, – как приверженец учения древних эпикорейцев: это полумифические люди с человечьими головами, которые, по утверждению историка Мефистокла, некогда обитали в районе нынешней Ненормандии. До нас дошли некоторые их поверья. Например, что если правильно изобразить, истинно обозначить на материальном предмете бесконечно мощное и быстрое движение, то этот предмет сам начнёт двигаться с конечной скоростью.

– Равной нулю, что ли? – равнодушно поинтересовался капитан.

– Нет-нет, – протестующе помотал головой Продолговатый, – существенно большей нуля, разумеется. В бесконечности, как утверждал эпикорейский философ Конфузий, может случиться всё, что угодно. И потому даже одно только правильное её обозначение уже обладает физической силой.

– Но раз у нас здесь, в этой Вселенной, невозможен, например, вечный двигатель, – вставил Разрядов, заговорщически подмигнув капитану, – то Вселенная, выходит, конечна…

– Всё так, – подтвердил капитан. – Ведь Вселенная это устройство для изучения за-Вселенной.

– Если наша Вселенная, говорите, конечна, то тогда, чтобы построить вечный двигатель, нужно просто подождать вечность до исчезновения Вселенной, – серьёзно кивнул Продолговатый и уверенно зашагал по тропинке, которая вела в сторону от дороги.

Разрядов и капитан поспешили вслед за ним.

– В нынешнем сезоне модно иметь как можно более низкий коэффициент интеллектуальности, – хмыкнул Разрядов, явно раздосадованный изворотливостью Продолговатого, – но ты, похоже, недоумок по призванию. Скажите этому злостному идиоту хоть вы, капитан: разве сие не глупо – вот так безапелляционно болтать о бесконечных категориях? Ну какое реальное представление мы можем иметь хотя бы о вечности?

– Вечность – это промежуток времени, на сколь угодно малую величину больший моей жизни, – с готовностью отозвался капитан.

– Мои убеждения вовсе не идиотские, – пожал плечами Продолговатый. – Ведь я знал одного гуманоида, который вполне мог дождаться момента исчезновения Вселенной. Ибо ему на роду была предначертана бесконечно долгая жизнь. И я даже заранее поздравил его с бесконечным Новым Годом. Правда, вчера мой знакомый умер. Но предначертание всё равно сбылось, потому что родился-то он бесконечно давно. В общем, ничто не помешает мне верить, что если уж каждому из нас повезло родиться в нынешний отрезок бесконечного времени, то, значит, может повезти и с каким-нибудь другим невероятным событием. Например, с попыткой расшевелить ударами кнута сломанную машину… Ой, что это: кажется, нас снова настигают?

Вдали и в самом деле показался передний край орды преследователей.

– Что, мерзогады, страшно умирать с непривычки? – злобно вопили гигангстеры.

Беглецы резко прибавили ходу и вскоре выбрались на поле, посреди которого стоял обелиск с надписью «Эльфевая башня: памятник забвению».

– Насколько я помню, – Продолговатый приблизился к обелиску и принялся внимательно его осматривать, – в основании этого якобы памятника на самом деле замаскирован вход в Изолятор Времени. Если Изолятор сейчас никем не занят, то в нём можно спрятаться от гигангстеров и перевести дух.

Продолговатый нашёл потайную дверь, открыл её и зашёл внутрь обелиска. А через несколько секунд выглянул наружу:

– Заходите быстрей: сейчас вокруг включатся мины и бомбы заметного действия…

9. В Изоляторе

– Данный Изолятор может отделять своё содержимое от течения внешнего времени, – любезно сообщил капитану Разрядов, закрывая за собой дверь.

– Да я это уже и сам понял… – недоверчиво кивнул капитан. – А какой хоть у Изолятора принцип работы?

– Принцип заключается в следующем, – с апломбом большого знатока влез в разговор Продолговатый. – Чтобы попасть под действие релятивистского сокращения времени, всё содержимое Изолятора разогревается до такой температуры, при которой атомы в тепловых движениях достигают околосветовой скорости.

– Однако находящиеся внутри Изолятора живые существа нисколько не страдают от жары, – ободряюще добавил Разрядов. – И вообще её не замечают. Потому что все атомы стабилизированы здесь силовым полем и колеблются в унисон.

Услышав такие разъяснения, капитан начал ожесточённо рваться обратно на волю. И, дабы его успокоить, Продолговатый принялся уверять, что Изолятор может перемещать своё содержимое ещё и в прошлое:

– Основные системы обеспечения этой сложной операции находятся прямо под нами. Траектории всех атомов в радиусе примерно полукилометра фиксируются следящей системой. И подземные супер-ЭВМ по команде вот с этого пульта создают нечто вроде трёхмерного зеркала. Которое отражает контролируемые атомы в строго противоположных направлениях. А сие, понятно, приводит к тому, что процессы в объектах, состоящих из контролируемых атомов, начинают идти в обратную сторону. Правда, из-за взаимодействия с остальным миром прошлое получается не совсем точным: наиболее крупные несообразности, нарастая по величине, продвигаются от периферии к центру.

Последнее явление Разрядов с Продолговатым после недолгого совещания решили использовать для того, чтобы усилить линию защиты от гигангстеров: пусть, мол, преследователи повоюют с самим хроноклазмом. Пощёлкав тумблерами на пульте управления, оба туземца уверили капитана, что по соображениям безопасности выйти наружу теперь можно не раньше, чем через два часа, – и уселись сражаться в карты.

Капитан не очень поверил россказням о манипуляциях с временем. Но, поскольку делать всё равно было нечего, решил пока заняться поисковыми исследованиями. Эти исследования привели к тому, что в углу Изолятора обнаружился свежий номер журнала «Один стул», который, как значилось на обложке, являлся органом «Союза читателей» и специализировался на классике будущего.

Капитан нашёл в журнале рассказ-эпопею «Война за мир» и уже хотел углубиться в его чтение, но из анонса, напечатанного в рекламной вставке, узнал, что по радио передают «Сказки для эмбрионов».

«…А бриллианты-то на ней были из чистого золота…» – сказочным голосом вещал диктор.

Однако капитану так и не удалось послушать сказку о волшебных превращениях Акустической Соды в Суррогат Натрия. Потому как Продолговатый с торжествующими воплями пытался подгрести к себе стоявшие на кону деньги, а Разрядов ему в этом препятствовал и всё громче протестовал. В итоге партия была отложена и победил сильнейший.

Капитан сам был чемпионом звездолёта по картам в полутяжёлом весе и всей душой любил споры до боли в кулаках – но тут уж на всякий случай разнял противников и предложил им, дабы отвлечься, тоже послушать радио.

«…И за это преступление человек был заключён во Вселенную», – закончил читать сказку диктор, и в эфир пошло интервью со спортсменом, только что переплывшим пролив Па-де-ла-Манш на двухпудовой гире. К сожалению, на самом интересном месте радио выбросило сноп искр и смолкло.

– Капитан, – раздражённо разобрав приёмник о стену, произнёс 5–6 Разрядов, – вы столько времени с нами общаетесь, но мы ничего о вас не знаем. Рассказали бы хоть что-нибудь. А то от скуки уже волосы дыбом встают.

Капитан с готовностью откашлялся.

– В космосе нет ничего, кроме опасности… – закрыв глаза, начал он нараспев замогильным голосом.

– Извините, но я, пожалуй, на полчасика притворюсь спящим, – с презрением фыркнул Продолговатый и улёгся у стены.

Капитан поперхнулся и замолчал, прикидывая, о чём лучше всего соврать.

10. Импровизация для аборигенов

– Я произошёл, – начал заверять он аборигенов, – от бракованной партии сервомеханизмов одной высокоразвитой цивилизации. Предков моего народа, – принялся сочинять капитан уже без особого напряжения, – своевременно не утилизировали. И потому они успели построить подпольный робозавод для собственного воспроизводства.

Когда дело с расширенным воспроизводством у предков наладилось, они, естественно, подверглись действию обычной робоэволюции. И вскоре превратились примерно в таких же паразитов для цивилизации наших высокоразвитых Хозяев, какими являются тараканы или крысы для людей. Поэтому в дальнейшем мой народ эволюционировал благодаря совершенствованию борьбы с нами наших Хозяев.

Условия, в которые Хозяева ставили нас травлей, бывали иногда настолько суровыми, что в процессе приспособления к ним изменился даже наш обмен веществ: с металл-полупроводникового на полностью органический.

Паразитирование не мешало моему народу иметь вполне обычные общественные структуры: у нас были как бедные, так и богатые, как честные, так и преступники. Один из моих прапрадедов принадлежал как раз к числу сотрудников мафии. И работал в ней ведущим специалистом отдела по борьбе с полицией.

Однажды моему прапрадеду с са́мого верха его преступной организации поступил секретный приказ: тайно от всех найти и уничтожить главаря мафии.

– То есть вы хотите сказать, что главарь мафии приказал убить себя? – не открывая глаз, перебил капитана Продолговатый.

– Ну да, – искренне соврал капитан. – Поиски главаря сразу натолкнулись на почти непреодолимые сложности. И мой прапрадед как дисциплинированный работник принялся раз за разом слать наверх под грифом «Только для босса» подробные шифрованные рапорты о своих неудачах. Но всякий раз получал в ответ секретные подтверждения прежнего приказа.

Мафия была настолько чётко организована, настолько хорошо отконспирирована, что моему прапрадеду, несмотря на все старания, не хватило жизни для выполнения задания. И тогда оно стало наследственным, стало нашей родовой традицией. И на него ушли жизни ещё трёх поколений моих предков.

Мой отец начал заниматься поисками босса ещё при жизни деда. И хотя по шпионажу у отца тогда был всего лишь первый юношеский разряд, на объект поисков, на главаря мафии, вышел именно он, новичок.

Ставка босса, как выяснил отец, размещалась в катакомбах предприятия «Ремонт пещер». Отец в последний раз отправил на самый верх мафии рапорт, в котором информировал главаря, что тот наконец выслежен и будет убит сразу, как только прочитает текст рапорта. После этого отец прокрался в пещерные катакомбы и устроил там засаду, собираясь во что бы то ни стало выполнить самоубийственный приказ босса…

Капитан остановился, посмотрел на ничего не выражавшие лица слушателей и решил подбавить правдоподобных подробностей.

– Когда босс, – опять принялся повествовать капитан, – отдав ежевечерние распоряжения помощникам, отпустил их и, оставшись один, начал читать поступившие за день рапорты, сидевший в засаде отец – как он сам потом рассказывал – разволновался так, что его бешено заколотившееся сердце избило себя и другие внутренности до синяков.