Теория поля

– А ты что, сомневался? – вмешалась в разговор Любовь Федоровна.

– Нет, я понимаю, что человек познает все исключительно в сравнении. Человек не может оценить, хорошо или плохо. Может лишь сравнить «лучше» или «хуже». И это сравнение очень сильно зависит от текущего жизненного опыта человека, от того, к чему он привык.

– Как сделать человеку хорошо? – Козырев решил внести в беседу толику здорового юмора. – Нужно сделать ему плохо, а потом вернуть как было. А если серьезно, то человек начинает понимать и ценить то, что у него есть, только после того, как появляется реальная опасность это потерять. Ну или если уже потерял.

– Да, – не унимался Платонов, – но мы же сейчас говорим не о субъективном восприятии, а об объективной реальности.

– Значит, – резюмировал Бурлак, – объективная реальность субъективна. Ведь действительно, если подумать. Сделав кому-то хорошо, человек тем самым увеличивает его среднее восприятие мира, поднимает планку ожиданий. И человеку сложнее становится быть счастливым. Он уже привык к хорошему, к присутствующей в его жизни данности. Чтобы он мог сравнить и сказать «лучше», требуются новые усилия, с каждым разом все большие и большие.

– «Благими намерениями выстлана дорога в ад», ты это хочешь сказать, Петр Степанович?

– И это тоже, хотя и не совсем. Эта фраза скорее относится к той ситуации, когда кто-то хочет для другого добра, основываясь исключительно на своем сугубо личном представлении о «плохом» и «хорошем», но все равно, хоть и косвенным образом, но подтверждает относительность добра и зла.

– А я, пожалуй, соглашусь с Петром, – Нонна Алексеевна вернулась с кухни, неся перед собой поднос с горячим. – Ведь если вспомнить о симметрии, о необходимом равновесии всех мировых процессов, то увеличение добра неизбежно приводит к увеличению зла, а увеличение зла должно приводить к увеличению добра.

– Где? В какой замкнутой системе? В которой ее части? – недоумевал Николаев. – В параллельном зеркальном мире? Возможно, но нам-то что до этого. Мы живем здесь и сейчас. Добро рождает добро, а зло рождает только зло, и ничего больше!

– И все-таки понятия «добро» и «зло» относительны, – продолжал настаивать на своем Бурлак. – Вот возьмем, к примеру, смерть. Что такое есть смерть? Хорошо это или плохо? Нет, конечно, с общепринятой точки зрения жизнь есть добро, а смерть есть зло. Но ведь согласитесь, что если допустить существование двух миров, то эта позиция справедлива лишь для нашего мира. Ведь смерть здесь означает рождение там. А значит, для другого мира смерть есть хорошо. И для самого умершего, и для живущих там людей. Может быть, их и нет, этих двух миров. Доказать пока невозможно ни то, ни другое. Это вопрос веры. Хотя, мне кажется, что какие-то едва уловимые явления все же могут переходить из мира в мир. И даже если нет двух миров. В худшем случае смерть – это всего лишь небытие. Для умершего человека это ни хорошо, ни плохо. Никак. Вот для оставшихся это, как правило, плохо. Да и то опять же смотря для кого. Если человек был плохим, то его смерть для многих может стать избавлением. А уж если есть другой мир, то смерть поистине открывает для человека такие перспективы, которые нам и не снились!

В комнате наступила тишина. Все обдумывали необычное выступление Петра Степановича. Хозяйка же воспользовалась возникшей паузой для вдохновенного рассказа о неоспоримых преимуществах приготовленного ею блюда. Когда все гости закончили раскладывать по своим тарелкам пышущее жаром ароматное мясо, Людмила Ивановна подвела итог любопытной дискуссии:

– Да уж, Петр Степанович, выбрал же ты тему для юбилея. И чего это тебе в голову пришло? Давайте все же вернемся к нашему сегодняшнему поводу. Мы тут все много говорили про юбиляршу, но дни рождения каждый год случаются. А ведь Козыревы еще и уезжают в скором времени. Лично мне грустно от этого, как же мы не увидим их теперь так долго? И на кого вы оставляете Арсения?

– Арсений уже слишком большой, – ответил ей Павел Тимофеевич. – На него самого можно оставлять кого угодно. Мало того что сам сбежал с нашего праздника, так еще и Малахова за собой утащил. Исследователи, блин! Тем более что он с такой замечательной девушкой. Вот, обратите внимание, Виктория, я уверен, что с ней он не пропадет!

– Да-да, – поддержала его супруга, – к тому же сегодня она мне очень помогла в приготовлении праздничного стала. Вика молодец, заботливая и хозяйственная. На нее можно положиться, мы уезжаем с легким сердцем.

– Ну это звучит как тост! – засмеялся Владимир Петрович, и мужчины с готовностью вновь наполнили бокалы себе и присутствующим дамам.

* * *

А исследователи тем временем, удобно расположившись на пустой тихой даче, обдумывали детали предстоящего эксперимента.

– Ну’с, молодой человек, я целиком в вашем распоряжении. Командуйте. С чего же мы начнем?

Арсений задумался. Начинать всегда трудно. И чем больше, значительнее дело, тем сложнее его начать. Но как сядешь, так и поедешь, поэтому правильный старт очень важен.

– Я уже думал на эту тему. Понятно, что выбирать нужно простые задания. Чтобы их было легко осуществить. Но вот что касается времени реализации… Чем ближе момент, который необходимо изменить, тем больше потребуется энергии для осуществления изменений.

– Но ты же считаешь, что время рано или поздно само придет, нужно только иметь терпение дождаться.

– А как мы тогда определим, произошло или нет? Может быть, мы уже обратно уедем с дачи, а результата все еще не будет.

– С помощью моих экстрасенсорных возможностей. Ты что, все забыл? Это же была твоя идея.

– Нет, я помню. В теории это выглядело перспективно. А сейчас я почему-то вдруг растерялся. Вы знаете, с момента нашего последнего разговора произошел еще один интересный эпизод. Я сидел на диване, и мне был нужен пульт, который лежал на телевизоре. Я решил попробовать заполучить его, не вставая с места. Тогда я закрыл глаза, вытянул руку вперед и попытался сформировать свои мысли таким образом, как я делал это во сне. Но во сне все просто, а тут на всякий случай я максимально сосредоточился на процессе, ушел глубоко в свои мысли, отключился от всего происходящего. И вдруг пульт оказался в моих руках.

– Да не может быть! Каким это образом? – удивился Малахов.

– Да очень просто! Настолько просто, что даже неинтересно. Всего-навсего Вика вошла в комнату, увидела меня, сидящего на диване с протянутой к пульту рукой и закрытыми глазами. Она сообразила, что я хочу пульт, взяла его и вложила в мою руку.

Малахов засмеялся.

– Да-да. Смешно, я согласен. Но если подумать? Как это прикажете понимать? С одной стороны, конечно, можно сделать заключение, что эксперимент провалился. Но с другой – ведь желаемое осуществилось. А способ осуществления я и не заказывал. Вполне вероятно, что в данной ситуации существовала возможность с минимальными энергетическими затратами исполнить мой заказ именно таким образом.

– Но я уверен, что ты не остановился на этом. Что было дальше?

– А что дальше? Больше таких «чудес» не происходило. Вике я объяснил свою задумку, тем самым ликвидировав возможность ее вмешательства. Согласитесь, ведь это было бы уже неинтересно. Потом я, конечно, еще много раз пытался заполучить пульт «волшебным» образом. Безуспешно. Если по сути пульт мне не был нужен, так сказать, эксперимент ради самого эксперимента, то заказ так и оставался невыполненным. А если пульт мне действительно требовался, то я, отчаявшись дождаться помощи сверху, просто-напросто вставал с дивана и брал его. В какой-то степени это тоже исполнение заказа. Но с научной точки зрения как-то неубедительно.

– Да уж. Такой результат действительно ничего не доказывает. Но ведь и не опровергает!

– Может, да, а может, и нет. Не знаю, наверное, все же опровергает. Ведь когда пульт был не нужен, заказы не выполнялись вовсе.

– Стало быть, запомним для себя, что заказ, в необходимость которого ты сам искренне не веришь, не исполняется. И в будущих экспериментах будем этот факт учитывать. Только и всего.

– И как же мы теперь сможем продумать программу наших исследований?

– Не знаю. Твоя идея – ты и думай. А я пока, пожалуй, пойду приготовлю нам что-нибудь перекусить. Я изрядно проголодался.

Наскоро соорудив бутерброды из привезенных с собой продуктов, вскипятив чайник и разлив чай по чашкам, с подносом в руках Евгений Михайлович вернулся в комнату. Расставил посуду, пригласил юношу к столу.

– Перехватим по-быстрому бутербродов с чаем. А уж на ужин приготовим что-нибудь посерьезнее. Не возражаешь?

Арсений неожиданно вскрикнул и стукнул себя ладонью по лбу:

– Вот я балда!

– Какая-то у тебя странная реакция на бутерброды с чаем, – улыбнулся Малахов. – Что за приступ самокритики?

– Представляете! Я вчера по случаю купил бутылку хорошего французского белого вина. Зашел в гипермаркет, а там была акция, ну я и решил вас порадовать. Вы же ценитель. Главное, накупил всяких вкусных сыров, винограда. Все это взял, а само вино забыл. Ну потому, что сыры с виноградом лежали в одном пакете в холодильнике, а вино в другом месте. Когда убегал из дома, спешил, пакет из холодильника схватил, а вино оставил. Вот обидно, прямо до слез!

– Да ладно, не переживай, мелкий вопрос. Потом твое вино как-нибудь выпьем, не пропадет.

Но юноша явно расстроился. Он с такой теплотой и любовью готовил этот сюрприз, и вдруг такое разочарование. Профессор вернул разговор в прежнее русло.

– Скажи лучше, какие-нибудь идеи появились?

– Чего-то ничего не выходит. Как ни думаю, везде одни тупики.

– Ну давай так, ты мне скажешь что-то, чего тебе хочется. Я посмотрю, должно ли это случиться. Попробую померить. Если не должно, то ты попробуешь сделать «заказ», и мы снова проверим.

– А где гарантия того, что, пока буду вам рассказывать, я уже тем самым не сделаю «заказ»?

– Тогда мы сразу обнаружим, что это событие уже заложено в информационную матрицу, и будем искать дальше.

– А если оно не заложено, то, возможно, «заказ» сделан, но он невыполним. И мы опять не придем ни к чему определенному. Нет, так не получится.

Оба ученых задумались. Первым нарушил повисшую в комнате тишину Арсений:

– Давайте попробуем так. Вы сами придумаете мои желания, то, чего бы мне, по вашему мнению, могло бы хотеться. Ну вы же меня давно знаете, напрягите фантазию! Напишите их на листке бумаги и отдайте мне. Только предварительно померяйте, на момент составления списка этих событий не должно существовать в перспективе моей жизни. Я уйду в другую комнату и выберу несколько желаний из вашего списка. Вы не будете знать, какие именно. Сделаю «заказ». После этого вы посмотрите, изменилось ли что-нибудь в моем будущем. И постараетесь определить, что же именно я пожелал.

Евгений Михайлович счел идею Арсения удачной. Он почти на два часа заперся в спальной и колдовал там над списком того, что могло бы стать искренними желаниями молодого человека. Задача оказалась непростой. Тут в своих-то желаниях не всегда разберешься, а так, чтобы угадать чужие… А ведь каждое еще предстояло проверить, должно ли оно осуществиться. Но, так или иначе, к исходу второго часа список был готов. Профессор вышел к своему ученику, но по его виду было заметно, что он сомневается.

– Арсений, тут такое дело… Пока я копался в твоем будущем, обнаружил довольно любопытные моменты. Сначала я не хотел тебе вообще об этом говорить, но потом подумал, что скрывать нехорошо. К тому же эти моменты, возможно, помогут нам в нашем небольшом эксперименте, да и ты должен иметь возможность, если захочешь, повлиять как-то на ситуацию. Судя по всему, две последние позиции по текущему состоянию информационной матрицы должны будут произойти. Можешь попробовать избежать этого. В общем, смотри сам. – Он протянул исписанный листок Козыреву.

Вот что там содержалось:

1. Бутылка хорошего белого французского вина к сыру. Обязательное условие – сегодня.

2. Съездить на научную конференцию за границу.

3. Стать руководителем научной группы «Вихрь».

4. Иметь собственный автомобиль.

5. Защитить кандидатскую диссертацию.

6. Съездить с Малаховым вдвоем на дачу в ближайшие выходные.

7. Съездить в гости к родителям в Африку.

8. Автомобиль до станции на обратную дорогу.

9. В скором будущем тебя ожидает свадьба. Отмена события – тоже желание.

10. То же самое. В скором будущем тебя ожидает рождение ребенка.

Арсений с интересом изучал список. Дойдя до шестой позиции, он изумленно поднял глаза на Малахова и ткнул пальцем на удививший его пункт.

– Да-да, – прокомментировал Евгений Михайлович. – Сам ничего не понимаю! Почему-то сейчас получается так, будто бы мы с тобой не поедем на дачу. То есть мы, конечно, уже на даче. Вероятно, это следует понимать так, что нашим планам не вполне суждено будет осуществиться. Может быть, все-таки следует вернуть их в задуманное нами русло?

– Странно, – Козырев пожал плечами и продолжил чтение.

Окончание списка действительно повергло юношу в настоящее смятение. Малахов заметил его состояние.

– Да ты не переживай. Со всеми это случается. И это совсем не плохо. Может быть, конечно, ты еще не готов к этому, а скорее всего просто еще не думал на эту тему. Но я женился в двадцать лет и никогда не жалел об этом. Так что в сравнении со мной ты уже засиделся в холостяках.

– Мне приходят в голову слова Эйнштейна: «Брак – это безуспешная попытка превратить случайный эпизод в нечто долговременное».

– Впрочем, ты еще можешь постараться все изменить.

– Честно говоря, я даже не знаю, как нужно с помощью «заказа» избегать нежелательных событий. Я все время, наоборот, желал чего-то.

– Я думаю, что это несложно. Нужно просто пожелать чего-то, что исключает одновременное осуществление обоих событий. Твой «заказ» исполнится, а то, чего ты пытаешься избежать, не случится.

– Ладно. Я попробую. Ну что, я пошел, что ли?

Арсений по-прежнему пребывал в легком шоке. Он оделся, вышел из дома и со списком в руках расположился в беседке. Лицо его выражало недоумение и озабоченность. Мысли витали где-то далеко.

«Наверное, все же зря я ему сказал», – тихо прошептал себе под нос Евгений Михайлович.

Козыреву потребовался почти час, чтобы собраться с мыслями, сосредоточиться и приступить к продолжению эксперимента. Когда он, наконец, закончил с мыслительными процессами, посредством которых пытался добиться исполнения своих желаний из списка учителя, Малахов уже с нетерпением ждал его возле жарко пылающего камина.

– Ну что, давай рассказывай, что ты выбрал из придуманных мной вариантов?

– Да я вот отметил там, – Арсений протянул список.

– Вино? Да ладно, я это больше для смеха написал. Как ты себе это представляешь? Откуда оно тут возьмется? В Москву, что ли, мы за ним поедем?

– Ну я не знаю. Эксперимент так эксперимент. Не получится – значит, не получится. – Козырев неопределенно пожал плечами.

– Видно, сильно ты из-за вина расстроился. Ладно, посмотрим, что там у тебя дальше. «Руководитель научной группы «Вихрь»? Да, молодой человек, амбиции у вас нешуточные.

– А почему бы и нет. Когда-нибудь, со временем. Может, к пенсии, – улыбнулся Арсений.

Малахов покачал головой и снова опустил глаза на листок бумаги.

– Так, своя машина, диссертация, тут все понятно. Автомобиль до станции? Что ж, понятно. А что с последними пунктами. Честно говоря, думал, ты не оставишь их без внимания.

– Вы знаете, не хочу я с такими вещами экспериментировать пока. Мало ли каким способом это все может осуществиться. И к каким последствиям в будущем привести. Нет, пусть остается все как есть. Что делать, раз уж случилось. Или случится. Буду надеяться, что это еще не сейчас.

– Молодец. Одобряю. Ну что, это все?

– Ну да, вроде бы все. Теперь ваша очередь, профессор!

– Сейчас посмотрим, что у нас изменилось.

Вернувшись, профессор был изрядно озадачен.

– Ты знаешь, результаты довольно обнадеживающие. Ну, для начала – все, что ты проигнорировал, осталось без изменения. Тут у нас стопроцентное совпадение. Это неплохо, но этого следовало ожидать. Теперь с теми пунктами, над которыми ты поработал. Изменилось все, кроме автомобиля до станции.

– Действительно? Даже бутылка вина?

– Да, даже вино. И это очень хорошо, потому что в этом у нас будет возможность убедиться прямо сегодня.

Остаток дня они провели за философскими беседами, попутно обсуждая любопытные результаты импровизированного эксперимента. Дискуссии не прекратились даже на время приготовлением вкусного ужина. Несмотря на большую разницу в возрасте и в общественном положении, им было вместе комфортно, интересно и спокойно. Никуда не надо было спешить, ничего не нужно было решать, не было необходимости ни на кого оглядываться, подстраиваться, исполнять чьи-то прихоти и желания.

Вечером, уже после девяти часов, когда сытые и довольные ученые только-только расположились в уютной гостиной перед жарким камином, в дом неожиданно ввалились Антон с Ириной, которые тоже решили воспользоваться последними погожими деньками и провести время на природе.

– Кайфуете? – радостно спросил Антон, обнаружив отца и друга сидящими в креслах и сосредоточенно наблюдающих за пляшущими языками пламени.

– Вот ведь сюрприз! – Евгений Михайлович опешил от внезапного появления сына и его девушки. – Какими судьбами?

– А вы что, нам не рады? – удивился Антон.

– Что за фантазии! Рады, конечно же. Давайте, проходите, располагайтесь. Вы голодные? Мы только что поужинали, можем вас тоже покормить.

– Нет, мы сыты. Разве что так, по чашечке чая. Или лучше вот, по бокалу вина. По дороге сюда Ирка затащила меня в супермаркет, а там акция, мы купили две бутылки сотерна[42], настоящий Гран Крю[43]. И совсем недорого, я сам удивился!

Арсений аж подпрыгнул в кресле.

– Ну-ка, покажи бутылку!

Антон удивленно посмотрел на друга, открыл сумку, достал оттуда одну из бутылок и протянул ему. Реакция Козырева определенно получилась слишком уж эмоциональной. Вино, сколь бы хорошим оно ни являлось, явно не заслуживало столь восторженной встречи. Но Арсению некогда было заниматься недоумением своего друга. Одного взгляда на этикетку хватило, чтобы узнать ее. Да, это было то самое вино, которое он в спешке оставил на своей съемной квартире. Евгений Михайлович тоже возбудился при виде бутылки. Он даже встал с кресла и подошел к молодым людям. Антон перевел взгляд на отца и растерянным тоном спросил:

– Я, наверное, чего-то не знаю?

– Нет-нет, все нормально! – в один голос ответили наши экспериментаторы. А Малахов добавил: – Просто Арсений накупил целую гору сыра и винограда, а вино забыл дома. Очень переживал по этому поводу, а тут вы со своими бутылками.

– Да, – подтвердил Козырев, с удовольствием рассматривая вожделенную этикетку, – Антон, уступи бутылочку в долг, а я тебе отдам в Москве, у меня дома точно такая же!

Антон непонимающе взирал то на друга, то на отца.

– Да ладно, мы его для того и привезли, чтобы выпить. Какие между нами счеты? Ну забери себе, если хочешь. Только, сдается мне, господа хорошие, что-то вы темните!

– Расслабься, все нормально, – отец успокаивающе похлопал сына по плечу. – Давайте-ка, раздевайтесь, проходите, сейчас мы организуем небольшой дижестивчик. Конечно, для дижестива подходят более крепкие напитки, но коль уж так получилось… Арсений, давай, дуй на кухню, готовь свои сыры, виноград, что там у тебя еще.

Через несколько минут они, теперь уже вчетвером, сидели в гостиной за небольшим журнальным столиком и с удовольствием дегустировали отличное французское вино с неповторимым, присущим только этому сорту букетом меда, миндаля и лимона, заедая ароматный напиток тоненькими ломтиками голубого швейцарского сыра. Вечернюю идиллию нарушила задумчивая реплика Арсения:

– Пункт шесть. Вот, оказывается, что это было!

Ирина с Антоном недоуменно уставились на Козырева, а вот Малахов уловил его мысль сразу.

– Антон, – обратился Арсений к другу, – скажи, а вы с Ириной когда решили поехать на дачу?

Антон по-прежнему не понимал, что происходит.

– Все же у меня такое ощущение, что мы вам сегодня помешали…

– Да нет, но пойми, это очень важно! Просто вспомни и ответь как можно точнее. Когда вы приняли решение ехать на дачу. Сегодня?

– Ну нет, точно не сегодня.

– А когда?

– Может, два-три дня назад. Решили, что, если погода будет хорошая, в субботу рванем по магазинам, а вечером – на дачу, – вмешалась в разговор Ирина. – А что?

– Да так, ничего. А когда вы решили купить вино?

– Козырь, ты, может, объяснишь наконец, к чему все эти вопросы? – недоумевал Антон.

– Антоша, не волнуйся, – Малахов поддержал Арсения. – Поверь, нам действительно важно это знать. А объяснить всего мы сейчас не можем. Считай, что это небольшой эксперимент, а вы стали его невольными участниками.

– Пап, а мы как участники случайно не имеем права знать, что происходит?

– А оно тебе надо? – Арсений раздраженно ответил вместо Евгения Михайловича. – Я не понимаю, что, так трудно ответить на вопрос, когда вы решили купить вино?

– Ну увидели в гипермаркете акцию и решили. Ничего особенного. Времени было, ну не знаю, может часа четыре или пять, – примирительным тоном сообщила Ирина.

– Уже после того как… Все сходится, – резюмировал Малахов-старший.

Арсений утвердительно кивнул. Антон с Ириной так и остались в неведенье.

Наутро, неспешно позавтракав, Евгений Михайлович и Арсений стали собираться домой. Намеченная программа была успешно выполнена. Антон с Ириной, которые приехали накануне слишком поздно, планировали все воскресенье наслаждаться осенним увяданием природы вдали от шумных московских улиц.

Выйдя за калитку, исследователи спокойным шагом, никуда не торопясь, направились в сторону автобусной остановки.

– Все-таки, я считаю, что неплохо получилось. – Арсений вновь вернулся к обсуждению вчерашних результатов. Попадание – четыре из пяти. Восемьдесят процентов. Для статистики маловато, но если качественно, то мы на верном пути.

– Пожалуй… – задумчиво ответил Малахов. – И что теперь нам с этим делать?

– Продолжать двигаться в том же направлении. С удвоенной энергией!

Сзади послышался автомобильный гудок. Не оборачиваясь, путники прижались плотнее к краю дороги. Их нагнала синяя «Лада» двенадцатой модели. Поравнявшись, притормозила. Через открытое окно улыбающийся человек радостно приветствовал Малахова:

– Евгений Михайлович! Сколько лет, сколько зим! Как я рад вас видеть! Куда путь держите? Садитесь, я вас хотя бы до станции подкину. А если хотите, то можете и до метро со мной доехать!

Путники переглянулись и довольные забрались на заднее сиденье так удачно подвернувшегося автомобиля.

Глава 10

Вика сидела на диване в их съемной квартире, держала в руках только что сделанный тест на беременность. На длинном узком кусочке бумаги явно выделялись две параллельные поперечные полоски. Не в силах поверить, девушка прочитала инструкцию к индикатору: достоверность результатов теста 99,99 %. Надежды, что произошла ошибка, практически не оставалось.

Ее мало волновали сложности предстоящих девяти месяцев, высокая вероятность токсикоза, сложности родов или тяжелые заботы о новорожденном младенце. А ведь у нее не было ни российского гражданства, ни медицинской страховки, ничего, что могло бы как-то успокоить и защитить будущую мать. Больше всего ее сейчас волновало только одно: как она скажет об этом Арсению.

Вика очень боялась, что юноша не поверит в случайность произошедшего, решит, будто бы она специально спровоцировала беременность, чтобы покрепче привязать его к себе, понадежнее закрепиться в Москве. И как убедить его в обратном, девушка не знала. Она очень хотела этого ребенка. Прежде всего потому, что это был его ребенок, это была его частичка в ее теле. Плоть от плоти его. Ребенок ее любимого человека. Ее ребенок от любимого человека. Но, даже несмотря на это, на те чувства, которые у нее уже успели вспыхнуть, словно порошок магния, к этому еще совершенно микроскопическому человечку, она старалась морально настроить себя, смириться с возможной потерей, чтобы попытаться сохранить свою любовь. Как он воспримет? Как отреагирует? Как поступит?

Она многократно пыталась подобрать нужные слова, но словесная обертка в этом случае мало помогала. Смысл не менялся, факты не переставали быть таковыми. Девушка не раз пыталась начать сложный и рискованный для нее разговор, но каждый раз откладывала. Ругала себя за нерешительность, уговаривала, убеждала, приводила сама себе доводы, что рано или поздно все равно сделать это придется. Что, оттягивая момент признания, она лишь только ухудшает ситуацию, никак не предотвращая неизбежное. Вика пыталась подобрать удачный момент, старалась застать Арсения в хорошем расположении духа. Но лишь только она открывала рот, чтобы сказать о главном, ее сковывало будто судорогой, и слова застревали в горле. В результате девушка довела себя до такого нервного истощения, что мужчина, заметив изменения в ее внешнем виде, сам поинтересовался причинами столь ненормального состояния. И вдруг у нее получилось.