Теория поля

Организацию встречи выпускников взяли на себя девушки. Нашли небольшое кафе, которое согласилось полностью предоставить свое помещение в распоряжение молодых людей. Договорились о хороших ценах, им даже разрешили принести с собой некоторое количество спиртных напитков. Информация среди людей, близких к компьютерам и Интернету, распространяется моментально. Вскоре уже представители других университетских групп с того же и даже с параллельного потока один за другим высказывали желание присоединиться к празднику. В итоге собралось шестьдесят человек – приличная тусовка из недавних студентов и их ближайших знакомых.

Кроме еды и танцев был задуман веселый капустник. Решили переиначить на физический манер «Красную Шапочку», разбавив спектакль переделанными песнями на мотивы популярных мелодий. Козыреву неожиданно тоже предложили роль. Как-то вечером ему позвонила Кира.

– Арсений, привет! Ты ведь идешь на вечер встречи?

– Да, я уже в курсе. Иду.

– Тебя сколько будет?

– Сколько будет кого? – не понял юноша.

– Ну ты один придешь или с кем-то?

– А… В этом смысле. Ну тогда меня будет двое. Я приду со своей девушкой. Это не возбраняется?

– Нет, конечно, приводи кого хочешь, только мне обязательно скажи, мы должны определить заранее примерное число гостей. Но я тебе звоню по другому поводу, по делу. Мы тут подумали и решили, что нужно организовать культурную программу, небольшое театрализованное представление. Предлагаем тебе тоже поучаствовать. Мы для тебя подобрали главную роль!

– Я согласен. А что это за роль?

– Красной Шапочки.

– О! Тогда она будет в чулках, коротенькой юбочке, с усами и трехдневной щетиной. – Козырев моментально понял смысл необычной задумки.

– Отлично! Это то, что надо. А то я боялась, что ты начнешь капризничать. Тогда договариваемся так: у меня на работе есть небольшой холл, в котором можно вечерами репетировать. Я думаю, три-четыре раза нам хватит. Я тебе скину в почту примерный сценарий. Он уже почти готов, но любые новые идеи приветствуются!

– И что там в сценарии?

– Все увидишь! Стихи учить наизусть! Если что-то веселое вдруг сочинится – присылай мне, мы тут утвердим, вставим в сценарий и разошлем всем, кто еще участвует в нашей пьеске. Все понятно?

– Э… Ну вроде бы…

– Ну все тогда, а то мне еще кучу людей обзвонить надо. Будь на связи!

Арсений положил трубку, подошел к компьютеру и проверил почтовый ящик. Письмо от Киры уже пришло. Он погрузился в чтение и уже через несколько минут в голове забил полноводный родник, стремительно выливая в бурном потоке все новые и новые веселые идеи.

Один из углов довольно просторного кафе освободили от столиков и образовали импровизированную сцену, визуально отгородив ее от зрительного зала несколькими мощными прожекторами, которые расставили по периметру. Вдоль стены поставили электронное пианино, обеспечивающее музыкальное сопровождение. Парочка самодельных плакатов и матерчатая перетяжка под потолком с надписью «Да прославится в веках выпуск 1998!».

В тесном туалете, преобразованном в гримерку, Арсения общими усилиями облачили в яркие оранжевые чулки в сеточку, красную юбку, черную футболку. Футболка едва доходила Козыреву до пупка.

– Ладно, пойдет. Осталось только шапку найти! – резюмировала Кира, которая суетилась вокруг него, доставая реквизит и костюмы из большой сумки.

– Шапку? Какую шапку? – рассеянно спросил Арсений, который был в легкой растерянности от всего происходящего.

– Козырев, угадай с трех раз, какая шапка должна быть у Красной Шапки? Черная, млин. Вот она, кстати. Давай надевай!

Он нахлобучил на голову фетровую женскую шляпку с широченными полями. Довершали образ черные туфли на высоком каблуке. Неизвестно, где предприимчивым организаторам удалось достать женские туфли столь чудовищного размера, но, пусть и не без труда, их все же удалось напялить на огромную ногу новоиспеченной Красной Шапочки.

И вдруг выяснилось, что Козырев, оказывается, совершенно не умеет носить туфли на высоком каблуке. После того, как долгое и утомительное напяливание обуви успешно завершилось, Арсений попытался встать со стула и чуть не свалился. Ноги подворачивались и совершенно не желали его слушаться. А ведь в туфлях нужно было не просто стоять, а ходить, как-то даже выступать перед почтеннейшей публикой. Все стояли и молча смотрели друг на друга. Немой вопрос повис в воздухе, повеяло неприятным предчувствием.

– Арсений, как же так, треть жизни прожил, а до сих пор не научился элементарным вещам! – искренне расстроилась одна из девушек-организаторов.

– Ну да, не поверишь. Все было собирался, но то одно, то другое. Просто руки не доходили. Виноват, каюсь!

– Да ладно, в конце концов, – махнула рукой Кира. – Можно обойтись и без туфель!

– Ну уж нет! Козыревы не боятся трудностей. Давайте-ка мне быстро мастер-класс!

Они вышли в коридор. Арсений, корячась, спотыкаясь и подворачивая то одну, то другую ногу, а иногда и обе сразу, медленно ковылял вдоль стеночки, держась за Киру.

– Ставь ровнее… Не спеши… Аккуратнее… Козырев, сколько ты весишь, тебя удержать нереально… Да подожди, что ж ты делаешь! Ты так каблук сломаешь!

– Каблук?… А то, что я ногу сломаю, тебя, я смотрю, не волнует!

– Эй, убери руку с моей груди!

– Пардон, это я случайно.

– Ну да, конечно!

– Да на тебя куда ни упади, все на грудь!

– Вот нахал! Ну ладно, принимаю как комплимент. Учись давай, старайся!

Невольные зрители этого внепланового урока корчились от смеха в тесном коридоре, добавляя своими комментариями еще больше беспорядка в процесс:

– Ваш трогательный дуэт напоминает мне лошадь, у которой сломаны обе правые ноги!

– А трогательный он, потому что Козырев постоянно трогает Киру за разные части тела?

– Девушка, а вы мне нравитесь. Чувствуется в вас какая-то сила, энергия, сексуальность! Что вы делаете сегодня вечером? Можно пригласить вас на танец, только обещайте, что не раздавите мне ноги своими каблучищами!

Невзирая на смех и издевательства, несколько проходов по коридору под чутким руководством опытных в этом вопросе девушек принесли свои плоды. Козырев приноровился более-менее сносно перемещаться в пространстве. Для пущей уверенности он еще сильнее приподнимался на носки и балансировал в таком положении. При этом каблуки становились вроде как и не нужны вовсе. Но долго стоять на носочках тяжело, поэтому как только необходимость в движении отпадала, он аккуратненько переносил вес тела на пятки и получал хоть и шаткую, но все же дополнительную опору.

Итак, зрители собрались, свет погас, заиграла медленная, лирическая музыка, включились софиты, и на краю сцены возникла Кира в длинном черном плаще до самых пят, который практически сливался с общим фоном. В свете софитов отчетливо выделялась только голова. Ей досталась роль голоса за кадром. Таинственным, торжественным голосом она стала объяснять зрителям смысл начинающегося представления, артистично читая некое подобие либретто:

– Давным-давно, в чудесной, замечательной, волшебной стране под названием Родина жила-была симпатичная девочка. Звали ее Красная Шапочка. Откуда такое имя? Просто-напросто в этой замечательной стране все люди были красными, а девочка очень любила носить свою шапочку, которую ей когда-то подарила бабушка. Добрые люди так ее и прозвали. Красная Шапочка была совсем маленькой, наивной девчушкой, только-только закончила университет и ничего еще не знала, кроме ядерной физики.

А бабушка у Красной Шапочки жила в прекрасной, сказочной, но далекой стране под названием Церн и работала в центре ядерных исследований. И случилась в этой сказочной стране большая беда. Предсказали шаманы-теоретики, что якобы должен явиться скоро всему миру неуловимый бизон по имени Проклятый[44]. И что поймать необходимо этого неуловимого бизона, ибо рухнет без него вся Стандартная модель, и не перенесут этого жители страны сказочной, потому что бесконечно обидно станет им за бесцельно прожитые годы.

И прознала свет Красная ШапочкаО беде этой страшной, немыслимойИз экрана волшебного, синего,Из сети скоростной, интернетовской.Пожалела девчушечка бабушку.Покричала друзьям своим знающим,По иконкам волшебным покликала:Из Курчатника – центра научного,И из Обнинска – города дивного,Из других волостей да губерниийНеобъятной, большой своей РодиныОтозвались спецы многомудрыеИ сплели для нее сети хитрыеДля поимки бизона проклятого.Не уйдешь ты, бизон, от охотников,Не сбежишь из ловушек расставленных!Только мама ее опечалилась.Ей по-своему жаль было бабушку.Но о том знала женщина мудрая,До чего не додумалась девочка.Что страна та чудесна и сказочна,Да лежит за лесами дремучими,За железным лежит да за занавесом.Не пройти этот занавес доченьке,Не проникнуть сквозь страшные заросли.Охраняют его звери лютые,Не жалеют они малых девочек.Это серые эмвэдэшникиДа зеленые пограничникиИ таможни служители синие.Не дадут они корочку краснуюДля прохода кордонов построенных,Отберут твои сети хитрющие,Продадут их купцам, денег алчущим.Пропадешь ты, душа моя милая.Не послушалась Шапочка женщину.Поспешила на помощь соратникам,Так хотела помочь им, несчастная.Но права была мудрая женщина,И не выдали, серые, корочку,Запретили бежать прочь из Родины.«Мы тебя, – говорят, – перебежчица,Научили уже уму-разуму.Ты познала секреты волшебные,Ну как выдашь ты их бусурманину!»И заплакала Красная Шапочка,Так она испугалась за бабушку.Что не сможет помочь ей, несчастненькой,Что погибнет страна та чудесная,Без сетей, на бизона расставленных.Но недолго грустила красавица,Прибежали к ней молодцы храбрые,То хэд-хантеры[45] были могучие.Разрешили они неприятности:Мзду платили скупым эмвэдэшникам,Сквозь границу проезд обеспечилиИ с таможней решили все сложности.

То-то радости было у физиков!»

Софиты направили свои лучи на импровизированные кулисы, из которых неожиданно, словно чертик из табакерки, выскочила Красная Шапочка в исполнении артиста Козырева, сделала книксен и поклонилась публике.

* * *

Представление имело грандиозный успех. Физики-лирики вдоволь потешились над бозоном Хиггса, довольно точно отмечая, подчеркивая некоторые моменты, которые всем присутствующим были давно и хорошо знакомы.

Вернув себе цивильный облик, Козырев, отыскав в толпе Вику, присоединился к праздничному пиршеству. Вспоминали университетскую жизнь, общих знакомых, преподавателей. Рассказывали, кто как устроился в новой жизни, чем приходится заниматься, что интересного произошло за два прошедших года.

Несмотря на февральскую стужу, в помещении было довольно жарко. Арсений вышел на улицу, чтобы остыть и вдохнуть немного свежего, морозного воздуха. Кафе находилось в глухом районе города, во дворах старых, хрущевских пятиэтажек. Уже давно стемнело, шел небольшой снег. Вдруг он услышал громкие крики и матерную ругань, доносившиеся из-за угла дома. Козырев поспешил на тревожные звуки и, завернув за угол, метрах в пятидесяти в лучах одинокого уличного фонаря увидел, как четверо здоровых парней жестоко избивали двоих знакомых с параллельного потока, которые только что отправились домой. Не раздумывая, Козырев бросился к ним на помощь.

Разум, затуманенный алкоголем, не осознавал возможной опасности. Несмотря на гололед, ему удалось набрать приличную скорость. С разбега, вложив в удар всю свою силу, он врезался в ближайшего к нему отморозка. Тот упал навзничь и не представлял более опасности, однако трое других, обернувшись на внезапное внешнее вторжение, бросили свои жертвы и синхронно двинулись на Арсения. Козырев не стал выжидать и атаковал ближайшего к нему врага. Ему показалось, что удар достиг цели, хотя полной уверенности в этом не было. Слева на него обрушился мощный хук, и земля зашаталась под ногами. С трудом сохраняя равновесие, он сделал несколько шагов назад и даже умудрился увернуться еще от нескольких столь же опасных выпадов, но полноценно сопротивляться уже не мог. Удары соперников начали достигать цели один за другим. В глазах потемнело. Он опустился на одно колено, все еще пытаясь из последних сил встать и продолжить сопротивление. Но удар ногой по голове окончательно свалил его на землю. Несколько секунд сознание еще не покидало его, перед глазами все поплыло, голова закружилась и, подняв последний раз свой взгляд на врагов, Козырев отключился.

Виктория вышла на улицу вслед за ним, тоже слышала крики и успела заметить, как Арсений скрылся за углом. Девушка не кинулась следом, а бросилась обратно в помещение и громко крикнула срывающимся от волнения голосом:

– Помогите, там драка!

Человек пятнадцать здоровых мужиков сорвались со своих мест и помчались на помощь. Все так спешили прибежать первыми на место событий, что в дверях образовалась настоящая давка, которая задержала их на несколько драгоценных секунд.

Столь мощное подкрепление явилось для стана недоброжелателей полной неожиданностью. Когда они заметили приближающуюся к ним возбужденную толпу, бежать уже не было никакой возможности. Невысокий заборчик, большие сугробы и глубокий снег перед входом в подъезд ограничивали свободу маневра. Толпа быстро отрезала все возможные пути к отступлению и набросилась на опешивших врагов. Те, собрав остатки сил, забыв про раненых на поле брани, с неимоверными усилиями все-таки прорвали окружение и бросились врассыпную.

Кто-то из прибежавших успокаивал пострадавших, несколько человек склонились над Арсением. Вика отстала от авангарда всего на несколько секунд и сразу же кинулась к любимому. Встала перед ним на колени, не обращая внимания на лед и мороз. Достала носовой платок и принялась вытирать тающий снег с его лица. Осознав, что он не реагирует на внешние раздражители, ужасно испугалась и истошным голосом завопила:

– Кто-нибудь! Вызовите скорую!

Арсений очнулся минут через пять. Его тошнило, ужасно болела голова и очень хотелось спать. В скорую помощь уже позвонили. Друзья помогли ему подняться, Вика немного успокоилась, лишь негромко всхлипывала и машинально продолжала вытирать ему лицо. Крови не было, но один глаз заплыл и почти не видел. Сильно болела правая рука.

Досталось и противникам. Больше всего пострадал тот, на кого пришелся первый наскок Козырева. Несколько серьезных ударов успели получить и остальные, которых к этому моменту уже и след простыл. Но все они были в сознании, и состояние их здоровья не вызывало опасений. Арсений же выглядел неважно.

В больнице его успокоили. Перелом руки и сотрясение мозга, ушибы. В остальном все было в порядке. Повреждений внутренних органов не было. Помощь подоспела вовремя. Вика вместе с Жориком Коломинским и Алексеем Линерштейном все время были рядом, до тех пор, пока врачи, сделав обследование в приемном покое больницы, не увезли его в палату. Глубокой ночью расстроенные всем произошедшим друзья разошлись по домам.

Рано утром Вика уже была в больнице. Несмотря на неприемные часы, она сумела добраться до палаты Арсения. Он чувствовал себя лучше, но по-прежнему жутко хотелось спать. Следы вчерашнего побоища на лице делали его неузнаваемым. Девушка с трудом сдержала слезы при виде любимого.

– Ты скажи мне, почему ты побежала за помощью, а не рванула сразу же за мной следом? – спросил он с улыбкой Вику.

– И чем бы я тебе помогла там? Бегала бы вокруг и кричала? – удивилась девушка.

– Да нет, я ж не говорю, что ты поступила неправильно. Ты молодец, все верно сделала. Но просто в такие моменты люди редко способны трезво мыслить, обычно поддаются первым спонтанным эмоциям. Даже я, который всегда считал себя холодным и рассудительным человеком, не додумался позвать на помощь, а сам рванул спасать мир.

– Не знаю. Я как-то сразу решила, что нужно звать на помощь. А вот ты как раз и должен был бежать туда! Еще немного, и неизвестно чем бы все это могло обернуться для твоих друзей.

– А из-за чего была драка?

– Я не знаю, – удивилась Вика. – А что же ты бросился на защиту, если даже не знал, кто прав, а кто виноват?

– Так наших же били! В критической ситуации своих надо защищать. С ними и потом разобраться можно будет, но для начала их все равно придется спасти. Как они, кстати?

– Нормально. В больницу попал только ты. Можешь считать, что ты их спас.

– Так я что, теперь герой? – Арсений попытался улыбнуться, но лицо скорчилось в ужасную гримасу.

Вика бросилась к нему на шею и тихо прошептала, шевеля губами прямо возле его уха:

– Только пожалуйста, никогда больше так не делай! Я очень испугалась! Мне никто не нужен, кроме тебя, мне нет никакого дела до других людей. Мне все равно, что бы там с ними ни произошло, когда я думаю, что могла бы потерять тебя!

Арсений обнял девушку и поцеловал ее в шею. Уже через несколько дней он сбежал из больницы, не дожидаясь выписки.

* * *

Едва вернувшись домой, Козырев сразу же позвонил Малахову и договорился о встрече. Евгений Михайлович уже успел прослышать о его приключениях и удивился неожиданному звонку:

– И что же ты, позволь спросить, делаешь дома? Тебе еще лежать и лежать требуется, друг мой милый! В таких случаях необходим полный покой!

– Как будто дома я не могу заниматься тем же, – пробурчал в ответ Арсений, – только с гораздо большим комфортом. Впрочем, это не важно сейчас. Важно другое. Я, пока там лежал, надумал кое-что интересное. Может быть, у меня время свободное появилось, а может быть, просто мне хорошо мозги на место вправили. В общем, нужно встретиться.

– Ну хорошо. Но, коль уж ты у нас сейчас больной на всю свою гениальную голову, то и лежи дома. Я сам к тебе приеду. Тем более я все равно должен навестить героя, пострадавшего в неравной схватке. Привезу тебе апельсинов.

Вечером Вика встретила Малахова и проводила в комнату, где Арсений расположился на диване, уютно закопавшись в целую гору подушек, оставила их вдвоем, а сама занялась ужином. Евгений Михайлович пожал пострадавшему руку, осмотрелся и аккуратно присел в потрепанное кресло.

– Ну вот так мы и тут и поживаем, – развел руками Козырев, демонстрируя профессору окружающую обстановку.

– Нормально. Мы хуже начинали. Все ж таки ты молодец, что решил пуститься в самостоятельное плаванье. Ну давай выкладывай, что ты там надумал!

– Да все опять началось с моих снов. Из-за сотрясения мозга я находился в странном состоянии, в некоторой такой прострации. Все время хотелось спать, а засыпая, я проваливался в какую-то сюрреалистическую бездну, которую сложно описать в обычной ситуации, то бишь наяву. Знаете, так бывает иногда, когда сильно устаешь и нет сил даже сны смотреть. Вокруг тебя что-то происходит, ты вроде бы даже участвуешь, но скорее как сторонний наблюдатель. При этом во сне все эти сюрреалистичные картинки кажутся тебе абсолютно логичными, здравыми, и, самое главное, многое объясняющими. У меня так бывало уже не раз, но обычно, когда наутро я просыпался, я лишь пожимал плечами и думал: «Ну и бред, как такое вообще возможно. Приснится же…» При этом где-то глубоко внутри меня все же оставалось некоторое ощущение, будто я упускаю что-то очень важное. Впрочем, оно обычно быстро забывалось.

Малахов поудобнее расположился в кресле, закинул ногу на ногу.

– Извини, что перебиваю, можно мне стаканчик водички, – вежливо попросил он Арсения. – Пока доехал, прямо измучился от жажды.

– Да, конечно! Мы скоро будем ужинать, а пока, может, чайку?

– Нет-нет, просто холодненькой водички, если можно.

– Вика! – громко крикнул Арсений.

– Через минуту девушка явилась на зов. На ней был надет яркий матерчатый передник, в правой руке она держала большой кухонный нож.

– Викусь, принеси, пожалуйста, Евгению Михайловичу попить. Да и мне тоже. За компанию. А может быть, что-нибудь покрепче? – обратился он к гостю.

– Нет, тебе нельзя, и я не буду тоже. Просто водички.

– А давайте я вам лучше компотика холодненького налью, вишнево-смородинового. Я сама варила.

– Можно, пожалуй.

– Ага, неси! – обрадовался Арсений, который вообще любил много и часто пить, а после травмы поглощал иной раз по литру воды в час. – Так вот. Так же было и на этот раз. Я проснулся, и в голове у меня было одно-единственное слово. Оно преследовало меня всю ночь, находилось постоянно на переднем плане сознания, будто его высекли в граните огромными тяжелыми буквами и надежно внедрили туда посредством некой неизвестной силы. Открыв глаза, я по инерции, как зачарованный, продолжал повторять про себя это слово, уже не понимая, что конкретно оно обозначает и как именно оно мне секундой раньше все объясняло. И вдруг на какое-то мгновенье, буквально на сотую, тысячную долю секунды, в голове всплыла отчетливая картинка, образ, который я не смогу описать словами. Но в этот момент мне внезапно стало ясно абсолютно все. И я сумел, успел ухватиться за эту ниточку, протянутую мне моим поврежденным рассудком из потустороннего мира, потянуть за нее, восстановить часть за частью таинственные призраки в происходящей реальности, проявить, перевести на наше восприятие, трансформировать в понятные образы. Разместить и надежно закрепить в своей голове.

Вика тихонечко, чтобы не помешать беседе, принесла на расписном подносе графинчик с компотом и два высоких стеклянных стакана со льдом. Наполнила их великолепным напитком яркого рубинного цвета и так же незаметно удалилась. Через призму окрашенной жидкости ледяные кристаллы выглядели подлинными драгоценностями, а жажда предсказывала обоим собеседникам истинное наслаждение от предстоящего поглощения напитка. Благодаря кубикам льда поверхность стакана буквально на глазах покрывалась мутной дымкой, добавляя тем самым дополнительные нотки предвкушению подлинного блаженства.

– Ну и что же это было за слово такое волшебное? – нетерпеливо спросил Малахов.

– Фрактал[46]!

– Фрактал? – удивился Евгений Михайлович.

– Да, фрактал. И если бы не вспыхнувшая на миллисекунду в моей голове картинка, я бы никогда не сумел восстановить ту идею, которая явилась ко мне во сне. Тут уж думайте, что хотите. Что это было: бред воспаленного мозга или я случайно уловил нужную информацию, на которую уже настроил свой мозг, постоянно думая об этом в больнице. А может быть, это было божественное вмешательство. Я не знаю. Но вот что это слово означает на самом деле…

Профессор снова заерзал на неудобном кресле, пытаясь нащупать позу поудобнее.

– Помните исследования Эмото Масару[47]? Про воду, – продолжал Арсений. – Недавно вышла книга, я уточнил ее название – «Послание воды». Он утверждает, что молекулы в воде именно при ее жидком агрегатном состоянии способны объединяться в кластеры. И кластеры эти вовсе не хаотичны. Их структура от чего-то зависит. От чего? Он утверждает, что от слов, от музыки, от действий. В общем, от человеческих эмоций. Но что есть эмоции, как не наши мысли? И если сосредоточить наши исследования в этом направлении, я думаю, что мы сумеем выявить определенные, несомненные закономерности. Если вода действительно способна каким-то образом материализовывать в виде, доступном для исследований, текущее состояние информационной матрицы, то с этим уже можно работать, можно изучать. Пытаться как-то, я не знаю, понять, расшифровать. А что такое есть кластер, как не фрактал? Фракталы неплохо изучены. Фрактал – это практически рекурсия, многократное обращение к одним и тем же свойствам, только на разных уровнях абстракции, их легко исследовать с помощью математических методов и специального программного обеспечения.

Поскольку Евгений Михайлович хранил молчание, внимая каждому слову своего молодого друга, Арсений, смочив пересохшее горло несколькими глотками прохладного компота, вновь с жаром продолжил приводить доводы в защиту своей новой идеи:

– А если это действительно так? Вы только представьте! На Земле огромные, неисчерпаемые запасы воды. Все живое состоит из воды. Если существует зависимость нашего состояния от ее структуры, то многие необъяснимые до этого вещи могут стать очевидными. А если вода лишь отображение общего информационного поля? Тогда, расшифровав этот божественный код, мы сможем искусственно создавать воду нужной структуры и, возможно, использовать ее для обратного процесса – процесса непосредственного влияния на матрицу. Не мыслями, не путем непонятной процедуры, которая еще проходит цензуру у высших сил, а прямо так, напрямую, создавать, конструировать наш мир! Строить реальность!

– Погоди, погоди, – не выдержал на этот раз профессор. – Тут ты, мне кажется, чрезмерно увлекся своими фантазиями. Давай-ка вернемся в более рациональную плоскость. Что ты там говорил про кластеры и про фракталы?

– Вспомните морозный рисунок на стекле! – Арсений спустился с небес на землю. – Вспомните снежинки! Чем не фракталы? А ведь при этом не существует двух абсолютно одинаковых снежинок. Что заставляет воду кристаллизоваться в такие необычные, причудливые формы? И почему они всегда разные? Это пока неизвестно. Так давайте найдем ответ на этот вопрос! И я уверен, мы не разочаруемся!