Комплексное исследование. «Судьба цесаревича Алексея». Отдельные аспекты истории России (1918—1988)

Младший сын участника Бородинского сражения Александра Ивановича – Николай Александрович – окончил Пажеский корпус и был офицером 1-й Гвардейской артиллерийской бригады. У него было два сына. Один из них, Александр Николаевич, впоследствии генерал-майор, командир Гвардейского Павловского полка, а затем Рязанского пехотного полка.

Старший сын, Николай Николаевич, был офицером 1-й Гвардейской артиллерийской бригады. В звании генерал-майора в 1909 г. вышел в отставку. В молодости он принял участие в войне 1877 – 1878 гг. за освобождение славян от турецкого господства. Вместе с ним на этой войне был внук участника войны с Наполеоном Карла Ивановича – Александр.

Николай Николаевич затем командовал в Киеве 31-й артиллерийской бригадой.

Члены большой офицерской семьи Дитерихсов участвовали во многих войнах, которые вела Россия, начиная от того времени, когда воевал Суворов, до первой мировой и гражданской войн.

Участник Бородинского сражения Иван Иванович имел Сардинский орден Лазаря 2-й степени, что указывает на участие его в 1799 г. в Итальянском походе Суворова.

Внук участника Бородинского сражения Александра Ивановича – выпускник Пажеского корпуса, окончивший Академию генерального штаба, генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс участвовал в русско-японской кампании, операциях в Туркестане, в начале мировой войны – начальник штаба 3-й армии, блестяще показавшей себя в Галиции, затем генерал-квартирмейстер фронта, командир дивизии в Македонии, генерал-квартирмейстер в ставке Керенского. В гражданскую войну был военным министром у Колчака, имел непосредственное отношение к расследованию расстрела царской семьи.

Любопытно, что заслуженный деятель искусств РСФСР Горчаков Николай Михайлович, режиссер МХАТа и театра Сатиры, был сыном Михаила Константиновича Дитерихса (Горчаков – театральный псевдоним).

Правнук другого участника войны с Наполеоном Давыда Ивановича – Дмитрий Павлович генерал-майор до революции, в молодости офицер 1-й Гвардейской артиллерийской бригады, с 1918 г. служил в Артиллерийском управлении Красной Армии до 1937 г.

Судьба каждого потомка восьми участников войны с Наполеоном тесно связана с событиями, которые переживала Россия. Практически во всех войнах, которые вела наша страна в XIX и начале XX в., можно обнаружить участие офицеров Дитерихсов.

Офицерская династия членов семьи Дитерихсов являет собой пример многогранного бескорыстного служения Родине» .

– И. И. Жереховский – полковник, председатель комиссии от военной академии.

– Иорданский В. Ф. – прокурор Екатеринбургского окружного суда, курировал расследование, (издал приказ «131 от 30.07.1918 г. об открытии формального дела о казни Романовых).

– Казем-Бек В. М.– председатель (старого) Екатеринбургского окружного суда, курировал расследование и дознание.

– Кирста Александр Федорович – помощник начальника военного контроля штаба 1-го Средне-Сибирского корпуса, участвовал в расследовании.

– Кутузов – ВРИД прокурора Екатеринбургского окружного суда, курировал расследование и дознание.

– Намёткин М. А. – судебный следователь по важнейшим делам Екатеринбургского окружного суда, начал расследование обстоятельств гибели царской семьи.

– Магницкий Н. Н. – помощник прокурора.

– Малиновский Дмитрий – капитан, проводил приватное расследование.

– Миролюбов Н. – профессор Казанской Судебной палаты.

15.Остроумов Н. И. – товарищ прокурора, 1-го екатеринбургского участка.

– Плешков – начальник уголовного розыска.

– Симонов -штабс-капитан – начальник одного из подразделений контрразведки белогвардейских войск.

– Сергеев Иван Александрович – член Екатеринбургского суда.

– Соколов Николай Алексеевич – следователь по особо важным делам при Омском окружном суде, завершил расследование обстоятельств гибели царской семьи в течение 1919 -1921 гг. Они охватывают следственную работу с 30 июля 1918 года по 20 января 1919 года и с 20 июля по 24 октября 1920 года.

– Тихомиров Д. – помощник прокурора г. Перми, курировал следствие, проводившееся помощником начальника военного контроля штаба 1-го Средне – сибирского корпуса.

– Шереметьевский Александр Андреевич – штабс-капитан.

– Шереметьевский Андрей Андреевич – поручик.

– Шереховский – полковник, председатель особой комиссии по розыску царской семьи.

Авторы, писавшие на эту тему, много внимания уделяли информации, изложенной в книге следователя Соколова Н. А. Одной из главных фигур этой книги является комендант дома Ипатьева Я. Юровский. Другие участники событий – это простые жители, и представители высшей власти, проживавшие в том районе, которых допрашивали белые следователи, но которые не были включены в данном расследовании в основной круг участников событий.

Результаты исследований показали, что материалы следствия 1918 – 20 – 24 гг., а также публикаций на эту тему содержат сведения, которые опровергают положения официальной версии о гибели царской семьи и подтверждают версию спасения семьи Императора.

Группа свидетелей, которые утверждали, что семья спасена.

Начальник одного из подразделений контрразведки Колчаковской армии штабс-капитан Симонов, (пример: спасение дочери Боткина Е. С. членом колчаковской контрразведки поручиком Мельником.), надворный советник Кирста А. Ф., доктор Деревенко В. Н., прокурор Иорданский В. Ф., профессор Казанской судебной палаты Миролюбов Н., генерал-лейтенант Брусилов А. А.

Свидетельства о наличии тайных организаций приводятся в книге генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса.

Чётко доказано наличие 2-х тайных организаций в Екатеринбурге, с подразделениями в других городах. Генерального штаба капитан Симонов, был начальником штаба армии Берзина, который одновременно возглавлял такую организацию в Екатеринбурге. Именно он, помогал офицерству перебраться на белогвардейскую сторону, поскольку знал дислокацию войск и все пароли на каждый день. Надо помнить, что капитан Симонов присягал на верность царю и надо помнить, что Император был главнокомандующим, а также и офицером. Затем капитан Симонов стал начальником разведывательного и контрразведывательного отдела армии адмирала Колчака. К этому надо добавить, что вместе с капитаном Симоновым в его отделе служил Константин Семёнович Мельник, поручик Императорской армии. Он женился на дочери доктора Боткина Е. С. Татьяне, и увёз её в Европу. Доктора Боткина Е. С. солдаты охраны предупредили о грозящей

опасности ещё в г. Тобольске. С. Е. Боткин доложил об этом Императору. И далее: «…Доктор Деревенко В. Н., участвовавший в осмотре, был спокоен. Он разделял мнение, убиты не все.. (В дальнейшем, изучая биографию доктора Деревенко В. Н., автор обнаружил, что он переезжал из города в город, и что эти переезды удивительно совпадали с переездами отца автора. Доктор Деревенко В. Н. всё время находился недалеко от тех мест, где проживал отец автора, вплоть до своего ареста в1930 году»). «Итак, уже после захвата города выяснилось, что среди слушателей академии существовала тайная офицерская организация. В ее состав входили капитаны: Д. А. Малиновский, Семчевский, Ахвердов, Делинзгаузен, Гершельман, Дурасов, Баумгарден, Дезбинин. Подполковник Георгий Владимирович Ярцов, начальник Екатеринбургской учебной инструкторской школы академии, дал 17 июня 1919 г. следующие показания: «Было среди нас, офицеров, пять человек, с которыми я говорил тогда вполне откровенно по вопросу о принятии каких-либо мер к спасению Семьи. Это были: капитан Ахвердов, капитан Делинзгаузен, капитан Гершельман.». Далее приводятся показания капитана Дмитрия Аполлоновича Малиновского: «Источником, через который получались наши сведения, был еще денщик Ахвердова (имени и фамилии его не знаю, впрочем, кажется, по фамилии Котов). Он вошел в знакомство с каким-то охранником и узнавал от него кое-что. Я осведомил нашу организацию в Петроград посылкой условных телеграмм на имя капитана Фехнера (офицер моей бригады) и есаула сводного казачьего полка Рябова. Но мне ответа ни разу прислано не было… Я бы сказал, что у нас два плана, две цели. Мы должны были иметь группу таких людей, которые бы во всякую минуту на случай изгнания большевиков могли бы занять дом Ипатьева и охранять благополучие Семьи. Были и другие планы дерзкого нападения на дом Ипатьева и увоз Семьи. Обсуждая эти планы, пятерка посвятила в него еще несколько человек офицеров нашей же академии. Это были: капитан Дурасов, капитан Семчевский, капитан Мягков, капитан Баумгарден, капитан Дубинкин, ротмистр Бартенев, седьмого я забыл. Этот план держался в полном секрете, и я думаю, что большевикам он никоим образом известен, не мог быть. Например, Ахвердова совершенно об этом не знала. За два дня до взятия Екатеринбурга чехами я в числе 37 офицеров ушел к чехам и на другой день после взятия города чехами я пришел в город .

Эта фраза капитана Малиновского свидетельствует о том, что у офицерской организации были свои отделения, о которых капитан Малиновский не стал распространяться. Это говорит о том, что, возможно, сама организация была создана еще до отъезда из г. Санкт-Петербурга самой академии. Можно считать, что офицеры не рассказывали о количественном составе организации, которая находилась в Санкт-Петербурге, ни о том, сколько она еще существовала, даже белому следствию, и что она делала вообще, и поддерживали ли эти офицеры с ней связь в дальнейшем. Это было связано с тем, что офицеры опасались за жизнь своих людей и за саму деятельность этих отделений, которые очевидно могли еще долго приносить свою пользу по военной линии, и просто служили каналами по переправке людей в безопасные места в случае каких-либо неудач. К тому же и в среде белого следствия могли быть люди, которые работали на красных или еще на кого-либо. Это ведь война. Дело касалось спасения царской семьи, и лишняя информация о своих связях никому не давалась только потому, что люди понимали, что необходимо думать о безопасности в такой опасной работе. Все они рисковали своей жизнью и жизнью своих родственников.

«…Отметим, что опубликовавший цитированную часть показаний Малиновского, Николай Росс (1987 г.) оборвал концовку текста протокола, снятого в 1919 году Н. А. Соколовым». Капитан Малиновский считал, что семью вывезли немцы в Германию, симулировав убийство .

Вот как описывает этот период в своей книге, основанной на 772 источниках из архивов и на личных письменных воспоминаниях участников тех событий, представителей Советской власти, М. К. Касвинов. Вот что он пишет о действиях подпольных организаций монархистов: «Там же в Харбине подвизался еще один Будберг-Рожер, близкий родственник Алексея Будберга, ходившего как раз в это время вместе с Нейдгардтом в Денежный переулок бить челом кайзеровскому послу.

Преследовал Рожер-Будберг цель вполне конкретную. Поскольку одним из вариантов бегства царской семьи был обходной путь на восток, через Японию, монархические заговорщики передали ему в Харбин поручение: заранее позаботиться о должном приеме здесь царской семьи, заручиться содействием высших японских и китайских властей ее дальнейшему следованию. У этого своего родственника и остановился Алексей Будберг, когда в начале июня 1918 года явился в Харбин. Здесь он связывается с Колчаком, начинает прислуживать ему, будущему «верховному правителю», у которого несколько позднее, в Омске, сделал следующую карьеру: 29 марта 1919 года назначен главным начальником снабжения армии Колчака, затем до октября 1919 года там же в Омске – «военный министр». А пока Алексей Будберг в Харбине включается в челночно-спасательные маневры Рожера Будберга перед японскими и китайскими властями. Кое-чего бароны все же добились.

28 июня 1918 года майор Куроки в Харбине конфиденциально ставит обоих в известность «для дальнейшей передачи поборникам монархической идеи в глубине России»: в Токио заверили, что, «если русскому императору понадобится совершить переезд по японской или контролируемой Японией территории, ему будут оказаны достойные приемы и поддержка» .

Там же читаем в главе 14. «Маршрут последний: Екатеринбург»: «…Из Петрограда, Москвы и южных районов страны (Дон, Кубань) зачастую по подложным документам и под вымышленными именами, группами и в одиночку пробираются и оседают в Тобольске и Тюмени активисты ушедших в подполье монархических и иных контрреволюционных кружков и групп. Позже Мельник-Боткина писала: «Надо отдать справедливость нашим монархистам – они напрягали все усилия, чтобы организовать спасение их величеств. Петроградская и московская организации множество своих членов и послали в Тобольск и Тюмень, они там жили и готовились месяцами, скрываясь под чужими именами» .

В Тюмени появился князь Львов, бывший глава Временного правительства. Вызванный в местный Совет, он сказал, будто приехал «по лесопромышленным делам», после чего был отпущен и тотчас исчез. Появляются в Тобольске и просят допуска в губернаторский дом представители западных дипломатических миссий». Там же в главе «Рыцари Самодержавия» читаем:». Тайно понукаемые из губернаторского дома, монархические группы готовятся к выступлению. Их активность в Тобольске особенно возросла в конце семнадцатого – начале восемнадцатого года. К этому году монархисты располагали в Западной Сибири крупными денежными средствами, боевыми кадрами (главным образом бывшие офицеры и жандармы, активисты распавшихся после Февраля черносотенных организаций). Они находили опору в реакционно настроенных слоях местного населения – среди кулаков, торговцев, чиновников. Советская власть в этих районах еще не окрепла, кое-где не сразу и установилась. В центре Временного правительства уже нет, а на местах его органы власти и агенты продолжают действовать. В Тюмени на одной улице располагаются два штаба: один записывает в Красную гвардию, другой вербует в белые банды. Отпору концентрирующимся в губернии силам контрреволюции препятствуют меньшевики и эсеры, имеющие большинство и в Тобольском, и в Тюменском Советах…».

«Город осаждён».

«Как раз на екатеринбургский период заключения Романовых и приходятся наиболее яростные попытки их освобождения, предпринятые и внутренними и зарубежными силами контрреволюции. Еще в конце апреля 1918 года екатеринбургские условия охраны Романовых казались не в – сравнение надежнее Тобольских. Но уже через месяц разница почти сходит на нет. А вскоре дело обернулось так, что из Екатеринбурга Романовым даже легче было бы ускользнуть, чем из Тобольска. Там в случае бегства им, пришлось бы преодолевать тысячи верст; тут же по отличным, густо разветвленным путям до белочехов и дутовцев рукой подать. Один из цитируемых здесь авторов, В. Александров, повествует: спустя много лет после описываемых событий, он встретил в Каннах бывшего белого офицера Соколова, владельца ресторана в том же городе. Весной и летом 1918 года этот человек в составе обширного круга заговорщиков участвовал в подготовке освобождения царской, семьи из дома Ипатьева. Соколов отчетливо помнит, как включились в эту операцию люди Текинской («дикой») дивизии, участвовавшей в свое время в корниловском мятеже. После подавления мятежа арестованные содержались в Быхове под охраной Текинского конного полка и Георгиевского батальона. В феврале 1918 года генералы бежали из Быхова, текинцы во главе с Корниловым прорвались на Дон, в Новочеркасск.

Соколов признался своему собеседнику, что весной и летом 1918 года текинцы по тайному приказу Деникина и Алексеева рассеялись по Уралу, притаились в екатеринбургских предместьях, стягивая на подступах к дому Ипатьева невидимый пояс осады, прежде чем покинуть, наконец, город, чего настойчиво требовали от них местные власти, Жильяр и Гиббс (как рассказал тот же бывший офицер Соколов) неоднократно обращались к британскому консулу в Екатеринбурге Томасу Рестону, спрашивали у него советов и указаний, просили принять меры в защиту царской семьи… Дело в том, что «шуаны русской контрреволюции», численность которых В. Александров оценивает в 5 тысяч человек, были в то время рассредоточены по нескольким городам: в Казани, Симбирске, Перми, Алапаевске и Екатеринбурге. В частности, среди участвовавших в заговоре, и повиновавшихся консулу Рестону, был сербский батальон под командованием майора Благотича, охранявший в Казани золотой запас Государственного банка России, еще в 1915 году вывезенный сюда из Петрограда. Зафиксированы несколько попыток антантовских офицеров проникнуть в Ипатьевский дом: в одном случае с подложным «разрешением Москвы»; в другом – с подделанным пропуском Уральского Совета; в третьем – со ссылкой на необходимость проконсультировать с бывшим верховным главнокомандующим план союзнических операций лета 1918 года. А тут еще набежала в Екатеринбург многочисленная императорская родня, в том числе группа великих князей, ранее высланных из Петрограда в Вятку. Они притаились в городе и подключились к участию в заговорщических кружках, интригуя и подстрекая. Из членов императорской фамилии оказались в Екатеринбурге великие князья Сергей Михайлович, Игорь, Иван и Константин Константиновичи; князь Палей; великая княгиня Елизавета Федоровна (сестра царицы); сербская королева Елена Петровна. По постановлению Уральского Совета все они были 20 мая 1918 года отправлены в Алапаевск, в 170 верстах от Екатеринбурга. Там их разместили под охраной в каменном здании так называемой Напольной школы, на краю городка.

На этом общем фоне внушает тревогу слабость охраны особняка. Ее боевые качества неопределенны. Стража дома – энтузиасты революции, но оружие у них устарелое, обращение с ним неумелое, многие прежде – винтовку в руках и не держали. «Стоят люди у пулемета, а стрелять из него не умеют, – вспоминал позже Авдеев. – Делали мы так: ставили к пулемету пост и тут же принимались его учить, как с этим оружием обращаться».

Приведём данные о наличии тайных офицерских организациях на территории России в период гражданской войны и далее.

«…Борьба русского офицерства против антинациональной власти не ограничивалась белыми фронтами. Уже в первые месяцы большевистской власти в крупных городах развернулась деятельность тайных антибольшевистских организаций, постепенно сплачивавших вокруг себя опоминающихся от апатии офицеров. Организации эти создавались самыми разными антибольшевистскими силами – от монархических до эсеровских, но во всех них основной костяк составляли офицеры.

В целом их можно разделить на четыре типа: 1) «политические» организации различного толка с активным участием офицеров, 2) чисто офицерские организации «общебелогвардейского» характера, 3) вербовочные (в т.ч. и созданные непосредственно руководством добровольческого движения) – для отправки офицеров и добровольцев в белые армии, 4) организации, состоявшие главным образом из офицеров, мобилизованных в Красную Армию и служащих в различных штабах и управлениях, связанные с белым командованием (появились несколько позже). Выше уже рассматривались те из них, которые послужили базой возникновения фронтов Белого движения. Численность подпольных организаций в начале 1918 г. по всей стране составляла около 16 тыс. чел. Осенью 1918 г. активно действовал «Всероссийский монархический союз». В течение почти всего 1918 г. – Гвардейская офицерская организация, члены которой проникли в 1-й корпус Красной Армии (ротмистр фон Розенберг) и Самаро – Волжскую флотилию (Билибин), имевшая тесную связь с монархической группой Н. Е. Маркова 2-го (полковник фон Штейн и др.). Она делилась на пехотную и кавалерийскую группы, возглавляемые генералами (летом арестованы), секретарем кавалерийской группы был полковник бар. Таубе. Московская организация (прис. пов. Полянского), предпринявшая единственную реальную попытку освобождения императорской семьи, послала в Сибирь отряд в 30 ч (в т. ч. 10 офицеров Сумского гусарского полка) во главе с ротмистром Лопухиным. Целый ряд офицеров из московской организации по спасению царской семьи погиб в Сибири при попытке ее освобождения. Во главе наиболее крупной монархической организации германофильского толка стоял последний командир Гренадерского корпуса ген. Довгирд при начальнике штаба ген. фон Дрейере (в ней состояли, в частности, практически все находившиеся тогда в Москве офицеры Сумского гусарского полка – 18 человек) … Всего за 1918 г. в 20 губерниях центральной России произошло 245 крупных выступлений и было раскрыто 142 организации, за 7 месяцев 1919 г. – 99 восстаний и было обнаружено ЧК 270 организаций, более трети из которых чисто белогвардейских. Офицеров, чье участие в Белом движении ограничилось подпольем, было не более 7 тыс. Поскольку расстреливались практически все схваченные участники подпольных организаций, а абсолютное большинство уцелевших пробралось потом в белые армии, лишь очень немногие из них (не более 10%) эмигрировали…».

Однако в Госархиве РФ хранятся и другие документы, которые свидетельствуют о том, что не все были согласны с тем, что все члены семьи погибли. Следователь Сергеев, также считал, что не все погибли. Как известно, доклад следователя Соколова Н. А. о расследовании убийства Царской семьи на Урале был вручен вдовствующей Императрице Марии Федоровне, которая до самой своей кончины в 1928 году верила в то, что ее сын Николай II и внук, цесаревич Алексей, остались живы, об этом она писала маршалу Маннергейму в Финляндию. В этом докладе следователь Соколов Н. А. пишет:. «Бриллианты, бывшие пришитыми вместо пуговиц, видимо, сгорели. Сохранившийся бриллиант был найден на самой грани костра втоптанным в землю. Он (его оправа) слегка подвергся действию огня».. Эти данные не выдерживают критики. Углеродистые соединения, такие как алмазы, не поддерживают процесса горения. Выводы неправильные. Если следователь Соколов не нашел того, что искал – это не значит, что людей уничтожили, а может, спасли? А кто их спас? Эту версию Соколов Н. А., как известно, не рассматривал. Спрашивается, почему? Что помешало следователю Соколову Н. А. изучить версию спасения Семьи Императора Николая II? Две попытки белого следствия не привели к обнаружению останков Романовых. В тоже время Соколов Н. А. не принял во внимание материалы дела, которое вёл следователь А. Ф. Кирста. Вот что пишет по этому поводу доктор медицинских наук, профессор Попов В. Л.: «…Не следует забывать о важнейших подлинных документах, хранящихся в библиотеках Гарвардского и Стенфордского университетов. Это семь томов материалов расследования, проведённых не только Н. А. Соколовым, но и его предшественниками Малиновским, Намёткиным, Сергеевым, Кирстой. Изучение этих материалов представляет исключительный интерес в связи с тем, что при подготовке к публикации книги Н. А. Соколова часть материалов расследования, не укладывающиеся в окончательную схему (все расстреляны и все сожжены), были якобы целенаправленно изъяты и не по- пали на страницы книги, увидевшей свет только после смерти её автора. Часть материалов опубликована Николаем Россом в 1987 году во Франкфурте издательством «Посев». Например, в книге приводятся полные протоколы допросов доктора Павла Ивановича Уткина обвиняемого гражданина Александра Семеновича Ребухина, свидетелей – рядового Енисейского полка Аркадия Яковлевича Неустроева, унтер-офицера Караульной команды Козьмы Егоровича Рудомётова; телеграфистов станции Пермь I Владимира Андреевича Ермолаева и Клавдии Ивановны Шиловой, гражданок Натальи Васильевны Мутных, Евгении Ивановны Соколовой, Степаниды Федосеевны Подоровой, Татьяны Лазаревны Ситниковой, Ивана Филипповича Куклина, Федора Федотовича Онянова, Устиньи Ивановны Варанкиной, Максима Кузьмича Григорьева, Матрены Никитичны Куклиной, Василия Семеновича Рябова, рядового 5-го Томского сибирского полка Федора Васильевича Ситникова. Из рассказов этих людей складывается история Великой княжны Анастасии Николаевны: она не погибла в роковую ночь с 16 на 17 июля 1918 года, попала к красноармейцам, подверглась физическому и моральному насилию, ее видели в районе разъезда №37 Пермской железной дороги в сентябре 1918 года. Все допросы проводил помощник начальника военного контроля Штаба 1-го Средне-Сибирского корпуса надворный советник А. Ф. Кирста в период с 10 февраля по 2 апреля 1919 года. (Военный контроль – это военная контрразведка. Телепередача РТР. 23 ч. 6 августа 2003 г., ведущий историк, ветеран органов ФСБ Александр Зданович. «Мифы без грифа»). Нельзя упрекнуть А. Ф. Кирсту в недостаточном профессионализме. Последний рапорт А. Ф. Кирсты адресован начальнику штаба Сибирской армии и датирован 7 апреля 1919 года. В нём А. Ф. Кирста предлагает подробный план дальнейшего расследования во имя, как он пишет «первой цели – спасти семью Государя Императора… »

Иначе говоря, А. Ф. Кирста был убеждён, что к апрелю 1919 года Романовы были живы. Не вызывает сомнений необходимость, во всяком случае с научной целью, самого тщательного и скрупулезного сравнительного анализа подлинных документов с материалами, опубликованными в эссе Н. А. Соколова». Вот что пишет о его работе товарищ (помощник – В.П.) прокурора Пермского окружного суда Д. Тихомиров 2 апреля 1919 года: «Наблюдая постоянно за расследованием, производимым Александром Федоровичем Кирста по делу об Императорской фамилии. Поэтому полагаю крайне необходимым дать возможность А. Ф. Кирста осуществить разработанный им план расследования и закончить начатые уже розыски и, со своей стороны, изъявляю полную готовность продолжать работу с А. Ф. Кирста по этому делу, вплоть до окончания его и задержания всех виновных лиц». (Возникает вопрос: почему никто из следователей и исследователей не ссылается на план Кирсты А. Ф.? Имеется ли он в распоряжении Госкомиссии? Если да, то почему отдали предпочтение плану расследования следователя Соколова Н. А.?) Как известно, Соколов не принял эту версию в работу. Не сделала этого спустя 70 лет и Госкомиссия Правительства РФ.