Сны Великого Моря

На соседнем диване, свернувшись калачиком, спал, тарахтя, словно заправский неведомый механизм огромный зверь, в котором все-таки не трудно было опознать ее собственного кота. Маркиз стал размером с взрослого тигра, шерсть искрилась и переливалась серо-стальным блеском, в такт дыханию подрагивали пушистые белые усы.

На лоб упала тяжелая прядь волос, девушка машинально отбросила ее назад, и лишь спустя минуту сообразила, что волосы ее отросли чуть ли не до пояса. Она испуганно вскочила с дивана, пару раз обернулась вокруг себя, волосы никуда не делись. Густые, гладкие как шелк они казались почти черными. Марина поискала глазами зеркало.

Бесполезно. Любопытство взяло верх над осторожностью, девушка бесстрашно двинулась наверх.

Этажом выше она обнаружила то, что искала. Здесь, судя по всему, располагалась библиотека – вдоль всех стен стояли книжные шкафы. Стекло створок шкафа, стоящего напротив лестницы оказалось покрыто зеркальной тонировкой. Столкнувшись взглядом с собственным отражением, Марина чуть было не свалилась обратно вниз.

На нее смотрела странная, миниатюрная брюнетка с неестественно светящимися большими глазами глубокого синего цвета, взгляд манил и затягивал в никуда. У отражения не было возраста, красивые точеные черты могли принадлежать молодой девушке, но сила и отрешенная холодность, таящаяся в глубине глаз, мигом развеивала это впечатление. Среди черных волос струились отливающие синевой прядки.

Не веря глазам своим, Марина дотронулась до отражения рукой, поймав себя на мысли, что совсем не выглядит удивленной. На таком непривычном, но все-таки ее собственном лице не было ни страха, ни растерянности. Она улыбнулась, сверкнув жемчужно-белыми ровными зубами.

– Даже неплохо! – вслух добавила она, отметив у себя наличие потрясающего золотистого загара.

– Это ты?! – сзади кто-то споткнулся на последней ступеньке, точно так же, как незадолго до этого она сама.

Марина резко обернулась, в последний момент подхватив под локоть готовую упасть девушку, смутно напоминающую Кирсанову Яну. Это была высокая, потрясающе сложенная девица. Ее рассыпанные по плечам густые черные локоны отливали старой бронзой, на дне выразительных черных глаз тлели грозные искры. Было в ее облике нечто неукротимое и дикое, непосредственное и одновременно властное.

– Ничего себе! – по красиво очерченной линии губ пробежала скептически озорная усмешка, – Ты, котенка своего видела?

Марина кивнула.

– Это что же, здешний воздух на нас так влияет? – Яна подошла вплотную к зеркалу, – Ё-моё! У меня даже ногти отросли и лаком покрылись, – засмеялась она, разглядывая сложный узор на ногтях, – вот только позагорать меня забыли отправить, ты вон, будто с юга…

– Зато у меня ногти самые обычные, маникюр мне никто не делал, – вздохнула Марина, – Подумать только, теперь мы мало чем отличаемся от нашего гостеприимного нелюдя. Такие же нелюди… В нашем мире нас бы никто не узнал.

– В мире людей, ты хочешь сказать, – неожиданно резко прервала ее Яна. – Наш мир здесь, мы не люди и никогда ими не были!

– Да, я не человек, – что-то больно кольнуло внутри, – но мой мир там, – она почти не узнавала собственного голоса. Звучал он совершенно иначе, появилась некая прозрачная певучесть и глубина, – Там осталось все, что я когда-то любила, а люди, что же, ты права, они всего лишь люди, с глупыми предрассудками и ничтожными возможностями. Но теперь-то ты можешь понять, откуда вся эта блажь! – В темно-синих глазах сверкнули грозные огоньки, – Им не на что надеяться, их жизнь – мгновение, порой мучительное, но у них ничего нет кроме этого. А рядом всегда такие как мы, которые не помнят, но знают, чувствуют, что есть другие силы и иные пределы. Это мы источники всех их заблуждений. Я не могу просто взять и отмахнуться от них, я обязана им, в конце концов, и несу за них ответственность.

– Ты ответственна только перед собой, – раздался звучный голос Кэрсо-Ласа.

Рядом с их отражением в зеркале стоял и сам хозяин. Девушки как по команде обернулись, а отражение тем временем вышло из зазеркалья.

– Как так? – улыбнулась Яна

– Рад видеть вас, – поклонился Кэрсо-Лас, – вижу к вам возвращается сила и память. К сожалению, чересчур долго вы находились во Внутреннем Поле, многие знания уже за пределами вашей памяти.

– Ты сказал наша сила? – встрепенулась Яна, – Я могу тоже строить лестницы в пустоте?

– Я не знаю, – пожал плечами Кэрсо-Лас, – Здесь мои владения, чужая власть сводиться к нулю, но прислушайтесь к себе, все ответы внутри, забудьте обо всем, что когда-либо вам говорили…

Марина закрыла глаза, в миг провалилась в сине-зеленую мягкую тень чего-то бесконечно великого. Тень служила надежным укрытием. Чего ей опасаться, если тень бездны – это ее собственная тень. Будто мощный прожектор одинокого маяка развеял мрак неизвестности и непонимания – никто не научит пользоваться или управлять ее собственным «Я», лишь в ее силах и власти делать с ним все, что заблагорассудится, нужно просто принять себя как данность.

– Так мы не вернемся? – вздохнула Марина, вдруг отчетливо осознав, что для прежнего мира слишком велика.

– Я не знаю, – глухо отозвался Кэрсо-Лас, – но если вернетесь или вам придется вернуться то только прежними, иначе не избежать катаклизмов.

– А как же Прометей? – удивилась Яна, которая также стала невероятно серьезной. Видимо, к ней пришло похожее понимание.

– Он тоже утратил значительную часть силы и после многих жизней и воплощений даже забыл, что когда-то сделал это, – почти по-человечески озорно ухмыльнулся Кэрсо-Лас, – теперь он рожден в образе прекрасной огненной девы и совсем не разделяет прошлых убеждений, будто смертные могут когда-нибудь сравниться с нами.

– Я!!! – ахнула Яна. Перед глазами пронесся вихрь опаляющих мозг почти чужих воспоминаний: обрывочных, пугающе ярких, щемящих: голод, лишения, боль, потери, разочарования, гнев, войны, ненависть… и любовь…

– Он так верил в свои силы, так хотел разделить судьбу с людьми, что сумел перевернуть мироздание, – Кэрсо-Лас казался очень грустным, но улыбка все еще пряталась в уголках холодных глаз, – И что осталось? Будет наука всем прочим, нашему могуществу тоже есть предел.

– Ты ведь не знал об этом вчера? – скорее констатировала, чем спросила Марина.

– В смысле до того, как вы заснули, – понимающе кивнул ветер, – нет, не знал, я понял это только когда увидел вас в истинном обличье. Я пытался остановить Гаитоэранта тогда, а теперь я просто узнал его.

– Это мое имя? – Яна похоже еле держалась на ногах.

– Пойдемте в мой кабинет, предложил хозяин, поддерживая под локоть судорожно глотающую воздух девушку, сделал пару шагов в сторону зеркала, – Это материальная иллюзия, дотронетесь, наткнетесь на стекло, нажмете сильнее, пройдете сквозь.

Против всех ожиданий в зазеркалье было светло и уютно, стекло оказалось ширмой, за которой скрывалась еще одна витая лестница наверх. Перила были обиты мягкой кожей, ступеньки подсвечивались изнутри. Лестница заканчивалась еще одним зеркальным занавесом.

В кабинете впервые обнаружилось окно, забранное тяжелой портьерой, а вот выхода на «центральную лестницу» не оказалось. Там, где по логике она должна была быть, стоял массивный книжный шкаф красного дерева, напротив него расположился круглый стол с черной блестящей поверхностью. На стенах висели какие-то матовые панели, похожие на черные провалы, отделенные друг от друга вытянутыми светильниками, переплетенными в серебристые резные кольца. Тем не менее, ни единого отблеска не было видно на безупречно гладкой поверхности панелей.

У окна стоял полукруглый удобный диван, именно на него Кэрсо-Лас указал девушкам.

Яна успела совладать с собой, но все-таки не удержалась от соблазна с максимальным комфортом откинуться на спинку.

– Значит Гаитоэранта…

– Теперь как угодно, – улыбнулся Кэрсо-Лас, отдергивая штору.

Мягкий серебристый свет растекся по комнате. За прозрачнейшим стеклом толщиной в башенную стену плыл призрачный мир: воздушно легкие контуры дворца, близкие и далекие, ослепительно яркие, мерцающие в потоках синевы звезды. Вдали все растворялось в сиреневом тумане, которому, казалось, нет конца и края.

– Мы были врагами?

– Противниками, будет точнее. Это в прошлом?

– Безусловно, – тяжело вздохнула Яна, – у меня голова кругом идет.

– А я тогда, почему здесь? Я-то принадлежу исключительно Внутреннему Полю или со мной тоже какая оказия случилась? – фыркнула Марина.

– Вопросы, вопросы, вопросы, а меж тем, ответы приходят в свое время, – совсем мечтательно вздохнул Кэрсо-Лас.

Зеркальная штора входа дрогнула, по поверхности пробежала быстрая рябь и в кабинет, неслышно ступая на мощных тигровых лапах, вошел чудо-зверь Маркиз, величественно покачивая горда поднятым пушистым хвостом.

– Добррый вечерр, господа, – совсем внятно произнес он, слегка растягивая звук «р», отчего сохранялось впечатление кошачьего урчания.

– Гляди, заговорил! – всплеснула руками Яна, которая до сего момента не могла похвастаться способностью разговаривать с миром фауны.

– Нус, госсударри мои, рразлюбезные, стихии Воздуха, Воды и Огня в гррустях, и есть от чего скажу вам. Одни вопрросы, так вы изволили вырразиться? И только кот знает то, что должен знать.

– И что же ты за зверь такой? – недоверчиво покосилась на него Яна или, как теперь выяснилось, Гаитоэранта.

– Я кот, прросто кот.

– Не просто кот, а великий калахарский, единственный среди нас представитель живой материи, – задумчиво пробормотал Кэрсо-Лас, потирая подбородок.

– Что, начинает доходить? – Маркиз присел, напротив дивана и с видимым блаженством зевнул.

– Признаюсь, не совсем, – покачал головой Кэрсо-Лас.

– Ладно, не томи, выкладывай, – нетерпеливо пробурчала Марина, видимо, успев привыкнуть к новому облику своего домашнего любимца.

– Никакого почтения, – обиделся Маркиз, демонстративно, разворачиваясь к окну.

Марина с тоской закатила глаза.

– Ну, Маркизушка, ну солнышко ты мое, – она обняла тигровую голову, зарывшись пальцами в шелковистую кошачью шерсть, ну, пожалуйста, не дуйся.

Кот скосил на нее один глаз.

– Котик, мой, – она привычно почесала его за ухом.

– Ладно, уговоррила, – довольно промурлыкал Маркиз, удобно вытягиваясь перед диваном, – и не вздумайте класть на меня ноги, – грозно предупредил он невольный порыв Яны и своей хозяйки. – Я не знаю почему так случилось, я не знаю истроррий, прричин и тому подобной еррунды, но я знаю, что надо делать. Я ведь кот, я прросто знаю… Из внешнего мирра во внутррений открываются только пять дверрей: из владений воздуха, огня, воды, горр и из моего собственного заповедного леса, то есть из владений живой пррирроды. Откррываются они только с одной сторроны, из вне, по желанию и рразумению бессмерртных. Но, одна, какая-то сифонит, господа. Откррыта и не закррыта.

– Мой портал уничтожен, я не понимаю как можно оставить его открытым, это ведь колоссальные энергетические затраты, если его поддерживать постоянно, – поспешил заверить всех Кэрсо-Лас.

– Порртал – это порртал, а дверрь – это дверрь, – нетерпеливо фыркнул Маркиз, – если ты прредпочитаешь лазить в окно, а не пользоваться дверрью, то зачем тебе знать где она?

– А ты знаешь? – скривился Кэрсо-Лас.

– Во владениях воздуха, конечно, нет, но в своих прределах, знаю. Я знаю лишь то, что должен знать, я кот, я горржусь тем, что я кот…

– И ты не представляешь, какая дверь открыта?..

– Ну…

– У меня другой вопрос, зачем нам какие-то двери? – прервала его Яна, – Ну, открыта эта дверь, что с того, мы при чем?

– Ее надо закррыть, – снисходительно пояснил Маркиз, но дернувшийся кончик хвоста выдал его вскипевшее раздражение, – и по каким-то вам вашим любимым прричинам либо только мы можем это сделать, либо только нас это касается.

– А чем это грозит? В смысле, почему двери должны быть непременно закрыты? – спросила Марина.

– С вами тррудно, – обречено вздохнул кот, – то, что должно быть закррыто, должно быть закррыто, мне не зачем знать почему, я прросто знаю.

– Ладно, проехали, – Яна резко встала и подошла к окну, – Почему Норвегия? Именно ты предлагал ехать туда, чтобы понять, что происходит.

– Да, кстати? – спохватилась Марина.

– Древняя точка сосрредоточения силы, силы без имени… – торжественно начал кот, но его бесцеремонно прервал, судя по всему, уязвленный намеком на его собственное невсезнание Кэрсо-Лас.

– Там легче выуживать информацию из… как его вы называете? Эфира, кажется. Это бездонный колодец знаний о том, что было, есть и будет, но он неохотно делится ими, а там… – знакомый жест беспомощности, – там проще войти в контакт, что ли.

– Почти то же самое собиррался сказать я, – проурчал Маркиз, – пока я тут спал, я многое вспомнил или узнал, не знаю, как прравильно. Я чувствую, что дело в дверри, но даже если мы ее найдем, даже, если обойдем все владения всех стихий, что мы станем с ней делать, как будем закррывать? Там, на Севере, я уверрен, мы получим главный ответ.

– А проще нельзя? Связаться как-то с кем-то из Огня, Воды, или еще с кем и спросить, не забыл ли кто захлопнуть эту распроклятую дверь? – наивно поинтересовалась Яна.

– Нет, – просто ответил кот.

– Нельзя, я же не в курсе, где дверь владений воздуха, я ею не пользуюсь… я не один такой, – не без злорадства ответил Кэрсо-Лас

Марина знала определенно, что простого способа нет, она чувствовала это, как и то, что подобный вопрос мог задать только представитель Огня, как и то, что дело не только в двери. Виски обожгло болью, стоило ей попытаться проникнуть в собственные безвременные воспоминания. Что-то было, слишком давно и чересчур много сил было потрачено, чтобы это что-то забыть. Но что-то определенно было.

– Все в порядке?

Над ней склонился Кэрсо-Лас, то ли встревоженный, то ли раздосадованный.

– Все нормально, – улыбнулась Марина.

– Ты что-нибудь знаешь о моей прошлой жизни здесь? – Яна вновь впала в состояние глубокой задумчивости.

– Почти ничего, – пожал плечами Кэрсо-Лас, отодвигаясь на свое место

Маркиз сложил голову на лапы и навострил уши. Марина поняла, что на какое-то время выпала из сути разговора, отключилась, хоть и сидела на прежнем месте в прежней позе.

– Ты наделала много шума, твои намерения касались всех или просто все так решили. Так или иначе, это был единственный раз, когда представители разных стихий познакомились лично, некоторые даже гостили во владениях соседей. Оживление ты внесла необычайное, все только и делали, что обсуждали допустить или воспрепятствовать… А ты вдруг решила взять и сделать это, ушла во Внутреннее Поле. И снова переполох, там стали происходить жуткие катаклизмы – извержения вулканов, сдвиги земной коры, образовался слой пыли и пепла, спровоцировавший изменение температурного режима, настолько значительные…

– Ледниковый период? – подсказала Яна.

– Что-то вроде, я не знаю что это за период. Короче воздух, который больше всего ратовал за то, чтобы попробовать, пострадал больше всего, изменения Внутреннего Поля докатились до наших владений. Я и еще четыре ветра поймали тебя на земле и, что называется, погасили, лишили основной силы, загнали в тело простого смертного. Впрочем, именно к этому ты стремился, – добавил он, заметив, как потемнело лицо девушки.

– И что так легко взять и лишить силы такого, вернее такую как я?! – вспыхнула Яна. Мимолетный гнев погас также стремительно как гаснет искра, взметнувшаяся ввысь и не нашедшая за что зацепиться.

– Если бы ты сопротивлялся по-настоящему, едва ли все закончилось, так как закончилось. В конце концов, у тебя осталось достаточно сил, чтобы вернуться назад и вернуть собственное могущество в полной мере, но ты этого не сделал, – равнодушно пожал плечами Кэрсо-Лас, – мне жаль, хотя сам не могу понять чего именно.

Он встал и прошелся по кабинету, останавливаясь по очереди у каждой темной панели, те вспыхивали нежно-голубым светом и тут же вновь становились непроницаемо черными, стоило ему отойти на шаг.

– Я почти забыл об этом, – признался он, возвращаясь на свое место, – Мне жаль, что ты разочаровался…

Он смотрел прямо ей в глаза, пристально и бесцельно, пока Яна не отвела взгляда, будто сложив тем самым уже обнаженный клинок.

Поединок не состоялся.

– Гаитоэрант умер, он жил очень долго для смертной розетки без тока, он не нашел то, чего искал и умер ни о чем не жалея. Но я – не он, – слова с трудом срывались с губ, оседая в воздухе почти физически ощущаемой болью, – Я – другая… я не вернусь туда, даже, если мне придется еще раз перевернуть мироздание.

Воцарилась оглушительная тишина. Никому из присутствующих не было нужды гадать блефует ли говорящий, какие цели преследует и какими мотивами руководствуется. И Кэрсо-Лас и Марина и кот Маркиз прекрасно понимали, что сказано лишь то, что сказано и значит лишь то, что услышано.

Одна из панелей вновь полыхнула голубым неоном, вдруг высветив давно минувшую трагедию.

Четыре великана в темно-синих с серебром плащах поверх серебристых доспехов с закрытым восковыми масками лицами, стоя буквально в пустоте, держат в руках концы мелкой тончайшей, но, судя по всему, прочнейшей сети, в которой запутался по человеческим меркам, безусловно, гигант, но все-таки габаритами уступающий своим пленителям. Одежда превратилась в лохмотья, черные, слипшиеся от крови волосы мешают разглядеть лицо, видны лишь горящие чудовищной смесью невероятной муки и торжества глаза. К сети подходит пятый мучитель, лицо его открыто и это лицо Кэрсо-Ласа. Он выплескивает на пленника что-то из амфороподобного сосуда, разбивает его о воздух, осколки сами собой собираются то ли в буквы, то ли в иные знаки власти, окружают сеть со всех сторон.

Кэрсо-Лас отходит в сторону, воздев руки, произносит несколько коротких похожих на выстрелы слов. С пальцев сыплются голубые молнии. Четверо остальных отпускают концы сети, как по команде расходятся на четыре стороны. Ослепительная вспышка охватывает повисшую в воздухе сеть.

Изображение дрогнуло, на секунду экран вновь стал непроницаемо черным, после чего картинка вернулась – сеть сгорела без остатка, а барахтавшийся в ней Гаитоэрант, раскинув руки, летит в пропасть.

– Мы вскоре нашли тебя в горах, убедились, что цел и бессилен и оставили тебя наедине с твоей мечтой, – будто за кадром прозвучал голос Кэрсо-Ласа.

– Какой мечтой? – горько усмехнулась Яна, облизнув пересохшие губы.

– Доказать, что суть людей сравнима с нашей, что им по силам наши знания и возможности.

– А рразве нет? – подал голос кот, только теперь оторвавшись от давно потемневшего экрана.

– Ну, конечно, в чем-то мы похожи, они переняли у нас массу ненужного, что же здесь удивительного, среди них из покон веков живут духи Внутреннего Поля, вроде тебя, – он кивнул в сторону Марины, – это ничего не меняет.

– Здесь ты соверршенно пррав, – великодушно согласился Маркиз.

– Это все в прошлом, – заключила Яна.

– А это что-то вроде видеолетописи?, – спросила Марина, указав на панели.

– Это… – Кэрсо-Лас озадачено хмыкнул, – вроде кладовой моей памяти, дневник. Иногда полезно переосмысливать то, что было в свете новых обстоятельств.

– Это твои воспоминания?

– Не совсем, – он страдальчески закатил глаза, – это отпечаток объективной реальности, снятый с оставленного мною гематитового следа.

– Зря ты это сказал, – добродушно оскалилась Яна, с радостью меняя тему, – теперь объясняй что такое гематитовый след.

Кэрсо-Лас обречено вздохнул.

– Любая сила, которую мы используем, отпечатывается в гематите, если он есть поблизости, – он вытащил из нашитого на колено кармана выточенный в форме ромба камешек серо-стального цвета.

– Батеньки мои, да у меня браслет такой был, – ахнула Яна.

– Да, во Внутреннем Поле его много, здесь он штучный, – кивнул Кэрсо-Лас, – снять отпечаток с собственного следа не представляет трудностей, а поскольку сила не существует без реальности, снимается все событие, в котором она была использована. Но я не могу снять картинку с чужого следа, я могу лишь констатировать, что имело место применение той или иной силы. Так я нашел вас. Неконтролируемые, взрывные потоки найти проще всего.

– Но…

– Умоляю, избавьте меня от необходимости делиться техническими подробностями, – сморщился Кэрсо-Лас.

– Ты нашел нас еще до того, как мы поняли, что обладаем силой, – напомнила Марина, не обратив внимания на его страдания.

– О да! Лампочки в ее доме, – кивок в сторону Яны, – просто так перегорали, стоило ей разозлиться посильнее, я уж молчу о парочке не установленной природы пожаров, а ты всего лишь отбросила на пару метров вторую намеревающуюся задавить тебя машину.

– Я это сделала?

– Ко всему прочему, ты сумела затуманить память всем смертным очевидцам, причем уже находясь без сознания. И кот тоже отпечатался…

– Кота попрошу не трогать, – фыркнул Маркиз, предостерегающе вытягивая вперед лапу с выпущенными когтями, якобы исключительно с намерением потянуться.

– Я есть хочу, – не с того не с сего сообщила Яна, – ты, может быть, вообще не ешь, мы же земляне привыкли кушать по меньшей мере два раза в день

– Скоро отвыкните, – улыбнулся Кэрсо-Лас и тут же прибавил, – мы засиделись, прошу за мной, покормлю, – с этими словами он пулей вылетел из кабинета, девушкам пришлось спешно последовать за ним.

Маркиз был не в восторге от подобной стремительности, мурча себе под нос нечто похожее на ругательство, старался не отстать от голодных спутниц, при этом умело сохраняя гордо-независимый вид.

Кэрсо-Лас ждал их у центральной лестницы.

– Не торопись так, – попросила Марина, прежде чем он занес ногу на ступеньку.

Они прошли три витка, и тут лестница внезапно кончилась, уткнувшись в просторный зал, казавшийся таким из-за смотрящих с противоположных стен друг на друга зеркал от пола до потолка. На полу лежал ковер, приковывавший взгляд вытканным на нем сложным, кубистским узором. Окон здесь не было, зал освещался исключительно прикрученными к голым светло-серым стенам бра в виде широких подносов с держателями для свечей толщиной в молодой дубок. Всего таких светильников Марина насчитала шесть штук, при чем промежутки между ними были далеко неравными, да и висели они на разном уровне.

– Постойте здесь, – попросил хозяин, выходя из тени лестницы.

Остановился он четко посредине зеркального коридора, в следующую минуту зеркало, обращенное к нему, медленно поползло вверх, сворачиваясь в рулон, пока полностью не оказалось у потолка, открыв еще одну лестницу. Только теперь Кэрсо-Лас пригласил гостей подняться к нему.

– Здесь начинается мое личное пространство, до вас кроме меня здесь никого не было, я не знал как поведет себя защитное поле силы, – счел нужным пояснить он.

– Спасибо за оказанное доверие, – хищно улыбнулась Яна.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты приводишь нас в святая святых…

– Не понял, – пожал он в ответ плечами, – что значит святая святых и при чем тут доверие…

Марина слегка тронула подругу за руку, молча кивнула на прозрачную лестницу, смутно вырисовывающуюся в темном проходе.

– Ладно, веди нас, Сусанин герой, – вздохнула Яна, прошмыгнув вперед.

– Кто такой Сусанин герой? – шепотом спросил Кэрсо-Лас, наклонившись к самому уху Марины.

– Исторический персонаж, герой поговорок, – также тихо ответила та, но поймав его еще более озадаченный взгляд, добавила, – забудь, это…

– Ничего не значащая игрра слов, – закончил за нее, проскочивший между ними тигро-кот.

Обстановка комнаты, в которую они в итоге попали ничем не отличалась от обыкновенной, привычной обеим девушкам. Встроенный шкаф-купе, низкая широкая кровать, заправленная черным атласным покрывалом, у окна письменный стол, на столе груда книг и керосиновая лампа, у противоположной стены комод, над ним, на стене зимний, совсем земной пейзаж – заснеженный лес, узкая тропинка через мохнатые сугробы ведет к стоящей на опушке леса бревенчатой избушке, из трубы валит уютный дым, а в единственном окне горит свет. Рядом с комодом стоял, судя по всему, обеденный стол, заставленный чайными чашками, конфетницами и прочей хозяйственной утварью, в край стола вмонтирована мини плитка или что-то очень на то похожее, сбоку к стене прибита полукруглая полка—антресоль, под ногами традиционный ковер в тон покрывалу.

– Да, – Яна аж присвистнула от удивления, – кто бы мог подумать, что великий ветер живет столь скромно!

Не утруждая себя излишней учтивостью, Маркиз без промедления забрался на постель, широко зевнул, свернулся калачиком с недвусмысленным намерением сейчас же заснуть.

Похоже, Кэрсо-Ласа нисколько не оскорбило подобное поведение четвероногого гостя.

– Есть печенья, фрукты, могу сварить кофе, – совсем по-домашнему предложил он, извлекая из недр подвесного шкафа мандарины, коробки со швейцарским шоколадом, кофемолку, брикеты с печеньем и банку с цукатами.