Убийство – дело житейское

Поначалу, пока Миля не вошла в транс, блюдце не двигалось. Но постепенно, возбуждение ее мозга передалось в кончики пальцев, и оно побежало.

О чем только не спрашивала Джамиля, и на все получала благостные ответы. Время летело незаметно и к утру, с трудом разогнув онемевшую спину, она счастливо вздохнула. Почести, высокие должности, огромные деньги, возвращение мужа, разрыв сына с рыжей потаскухой – все это по прогнозам брата сулила ей жизнь. Азарханова удовлетворенно растянулась на кровати. Но через полчаса вскочила, как ужаленная.

– Я спрашивала брата, но он близкий мне человек, его душа помнит меня и оберегает… Все прогнозы, что я получила этой ночью – ложь! Буду гадать сегодня. Двадцать пятого декабря – день абсолютной истины!

Наскоро ополоснув лицо, Азарханова позвонила на работу. Сказавшись больной, она пообещала прийти в училище тридцатого декабря на новогодний вечер.

После этого звонка ощущение полной свободы опьянило Милю. Ей показалось – всего шесть дней напряженного гадания, и она до конца жизни избавится от страхов, сомнений и одиночества, навсегда освободится от сознания, что, несмотря на свой незаурядный ум, талант и связи, проиграла схватку с Пазевской.

– Я хочу правду и будь, что будет! – решила Джамиля и принялась вызывать дух Кассандры. – Она единственная, кто знает будущее, и я уговорю ее открыть мне тайну моего бытия!

После настойчивых взываний к духу легендарной провидицы, Миле показалось, что та откликнулась. Поначалу, ответы прорицательницы были уклончивыми, и суть их ускользала. Но потом… Потом… Все сомнения мятущейся души вопрошающей, все ее страхи, ненависть и жажда мщения облеклись в слова. Оторваться от этого уже не было сил. Время для Джамили остановилось. После каждого вопроса ее настроение менялось. Оно металось, как свеча под дыханием порывистого ветра. Вопрос – ответ положительный. Через несколько минут этот же вопрос в чуточку расширенном варианте – ответ отрицательный, и так без конца. За четверо суток Миля проспала не более десяти чесов и выпила весь свой полугодовой запас кофе. Один раз позвонил Исмаил, справился о ее здоровье. Джамиля непристойно обругала мужа, отключила телефон и продолжила гадание. Возбуждение Мили нарастало. Доведенная до отчаяния противоречивыми ответами Кассандры, потерявшая терпение женщина переключилась на общение с духом древнегреческой прорицательницы из Дельф Пифии.

Двадцать восьмого декабря, ближе к вечеру, в годовщину гибели Фаргина, Эвелина Родионовна, помянув в церкви своего безвременно погибшего друга, вернулась домой расстроенная. Чтобы немного отвлечься от горьких мыслей, она села перечитывать письмо Прядина. Сведения, полученные от Павла, ее гипнотизировали – они странным образом были связаны с картинами, мелькавшими в ее голове во время болезни. Лина чувствовала потребность в упорядочении этой информации. Ей показалось, что кодом к ней является взаимосвязь начальных слогов имен столичных родственников Тани, поэтому Эвелина взяла чистый лист бумаги, выписала на него данные этих людей и стала ими манипулировать. Она отсекла от их имен отчеств и фамилий часть букв, оставшиеся сложила в слова и от неожиданности ахнула: отношения между членами этой странной семейки были аналогичны тем, что складывались между мифологическими персонажами, заполнявшими ее видения. Этот феномен бросался в глаза даже непосвященному:

Свекровь – Ефро(синья) Па(вловна) Быкова. = Европа Быкова.

Свекр – А(лкис) Сте(панович) Рий(ден) = Астерий.

Муж – Ми(хаил) Нос(ов) = Минос.

Первая жена, мать Вали – П(олина) А(ндреевна) Сифа(ев)а = Пасифая.

В конце листа, представив в таком же варианте и свое собственное имя, Лина расхохоталась:

Эв(елина) Ро(дионовна) Пазевсная = Эвропа Зевская.

Мысли Лины закружились в вихре ассоциаций. Астерий был бездетным и воспитал детей своей супруги Европы, и в первую очередь Миноса. Алкис, бездетный в результате контузии, женился на Ефросинье и воспитал ее сына Мишу Носова. Если и дальше рассуждать в том же ключе, получается интересная картина. Пасифая, супруга Миноса прижила первенца со стороны. Если предположить, что в семье Михаила произошла подобная история, то все остальные события в жизни Рийденов выстраиваются в простую и ясную цепь. Становится понятно, почему Валя – единственный человек в семье, кто имеет платиново-белые волосы и прозрачные серо-голубые глаза. Ясно, из-за чего Фрося – ханжа с фашистскими замашками, смотрит сквозь пальцы на связь сына с девушкой. Будь Валя ей родной внучкой, она бы не потерпела в доме инцеста, а так, чужая кровь и, как бы сын себя не вел, главное, избежать скандала. Еще один момент… Миша не держит в доме ни одной фотографии Полины. Интересно, из-за чего? Скорее всего, оттого, что девчонка очень похожа на мать. Если в этом есть хоть грамм истины, то связь с падчерицей можно объяснить, и тут возникает множество вариантов.

Мысли Пазевской приобрели новое направление.

– Может Михаил, сойдясь с Валей, получил возможность реализовать годами сжигавшую его страсть к безвременно погибшей Поле? А, возможно, эротика – это форма загладить перед девочкой вину за гибель ее матери. А, вдруг, развращая тринадцатилетнюю акселератку, Миша таким способом реализовывал свою ненависть к ее развратной мамочке? Что движет им – безответная любовь, чувство вины, годами терзавшее его, жгучая ненависть или неосознанная жажда мщения? Вообще-то, это не мое дело. Убеждена только в одном – Рийден-младший бесплоден. Если бы он имел возможность обзавестись потомством, его интимные отношения с Таней складывались бы иначе: он не морочил бы ей голову всякими бреднями, лишь бы не пускать к врачам. К великому сожалению, моя дочь оказалась еще наивнее, чем эта столичная несовершеннолетняя потаскушка. Любопытно, какова роль моего зятя в смерти его первой жены? Павел написал, что Полина погибла дома, и следствием это было квалифицированно, как несчастный случай. Было установлено, что ту злосчастную ночь Миша провел в доме Ефросиньи Павловны…Можно подумать, будто есть на свете такая мать, которая в подобной ситуации откажется подтвердить алиби сына? Интересно, что из себя представляют приятели Рийдена-младшего? О Борисе Агине Танечка рассказывала довольно подробно. Во время мнимой болезни Фроси он часто навещал ее, а после, в клинике у Миликова подтвердил показания Миши о том, что Таня безумна. Прядин упоминает, что Агин и в деле о гибели Сифаевой проходил свидетелем. На допросе утверждал, будто на протяжении той трагической ночи вместе с Миликовым неоднократно звонил другу, справляясь о его здоровье, так как тот очень плохо себя чувствовал. Что и говорить, сплошная круговая порука, где все повязаны! Какой-то кошмар! И все эти годы этот болван Алкис болтался по республике, выискивая преступников, и не соображал, что его родной дом – просто вертеп, где пасынок убийца и прелюбодей, а собственная жена сообщница его злодеяний.

Эвелина Родионовна сидела, кусая губы. Мысли терзали ее. Она понимала: одно дело разгадывание шарад, которым она занималась весь вечер, другое – реальная жизнь.

– Тане нельзя туда возвращаться. Она сейчас, как наивное, великовозрастное дитя. Ее уничтожить, превратив в полного дебила пара пустяков. Возможно, этого и добивался Рийден-младший, поместив ее в отделение к Миликову. Если в ближайшее время Таня вернется к Миносу, Митрофан посадит ее на такие психотропные, что она превратится в полоумную. Будет всех молча обслуживать и безропотно все терпеть. Отличная официальная ширма для любых оргий. А вдруг на это с самого начала и рассчитывал Михаил, когда женился на провинциалке, скромнице и зубрилке из общежития? Понимал, такая робкая мышка все стерпит, своим глазам не поверит, себе самой солжет, лишь бы сохранить то, что у нее есть. Полагаю, ему было бы разумнее в своем кругу подцепить этакую циничную «штучку», которая в жизни не бросила бы столь вальяжного мужа со связями из-за такой «мелочи», как его связь с несовершеннолетней девчонкой, тем более что для нее эта глупышка абсолютно чужой человек. Цепкая дамочка быстро бы сообразила, что пороки столь выгодного муженька ей только на руку. Такой через год-другой перебесится, потом пристроит падчерицу, а после станет угождать жене, лишь бы избежать огласки… О Господи, чем я забиваю себе голову?… Все эти умозрительные конструкции были бы весьма занимательны, если бы на деле все не было так страшно. Я должна что-то придумать, чтобы оставить дочь здесь. У Танюши прописка действует еще месяц. После ее окончания Таня в городе просто гостья, и с работы ее обязаны уволить…На то, чтобы разрешить эту проблему у меня есть всего четыре недели, только тридцать дней.

Переполненная этими тревожными мыслями, Пазевская улеглась на диван с книгой.

…А в это время Азарханова сидела в затемненной квартире при свечах и крутила блюдце. Шли пятые сутки с того момента, как она приступила к гаданию.

За все это время она, практически, ни разу по-настоящему так и не отдохнула. Страх, тревога, ненависть сжигали ее. Охваченная страстями, Миля вопрошала духов о своем будущем. Чего только на ведьмином листе ей не выпадало! Сведения были столь противоречивы, что не утратить душевное равновесие было просто невозможно! То у нее получалось, что она станет Министром Культуры, Мурад – директором музыкального училища, а Исмаил помирится с ней, и они будут счастливы. То выплывало, что сын бросит работу, а Иса изображает импотента лишь для того, чтобы без помех заниматься групповухой с Танькой и Наилькой. Изредка же получался вообще полный бред. Будто отпрыск этой рыжей стервы – сын не Мурика, а Исы, который после смерти Фаргина в поисках душевного комфорта взял в постоянные любовницы Пазевскую…

– Чушь! Чушь собачья! – беленилась Джамиля. – Лина старуха! Она абсолютно фригидна! Ей плевать на секс. У нее одна страсть – тарабанить с утра до вечера на своем дурацком рояле! За последние пятнадцать лет на нее польстился только один кабель, да и тот после своей смерти ей ломаного гроша не оставил!

Азарханову так взбесили слова духа, оповестившего ее о связи Исы с Эвелиной Родионовной, что она решила по этому поводу устроить допрос с пристрастием духу Ларисы Хидновой.

К ужасу Джамили, дух Лары сообщил, что у ее родной сестры есть деньги, и не малые, а по прошествии года, она станет совершенно здоровой, баснословно богатой и выйдет замуж за импозантного иностранца, который впоследствии унаследует прекрасный дом своего отца.

Азарханова уже тряслась от злобы, когда ее пришел проведать Мурад с малышом на руках. Джамиля, неухоженная, почерневшая, с запавшими глазами и трясущимися руками, впустила сына в прихожую и задала тот вопрос, которого он больше всего опасался.

– Как я понимаю, после сдачи первой сессии ты бросаешь работу в училище?

– Как ты узнала об этом, мама?

– Я теперь знаю все, – сквозь зубы процедила она. – Ты – трус! Трус, бездарь и неуч! Ты – бездельник и алкоголик! Тебе бы только на свадьбах за пол-литра на аккордеоне наяривать! Уходи прочь! Я не желаю с тобой общаться. Ты такой же беспородный, как твой папаша…

Джамиля передернулась, охваченная отвращением. Потом, громко всхлипнув, истерически завизжала:

– Видеть тебя не могу! Ничтожество! Пошел вон, тапер ресторанный! Ненавижу тебя! Презираю!

Мурад укутал сынишку потеплее, взял на руки, и, не говоря ни слова, ушел, а Джамиля, злобно захлопнув за ними дверь, вернулась к своему гаданию.

… Еще сутки Азарханова крутила блюдце. В конце концов, неудовлетворенная полученными ответами, она решилась вызвать саму Аджину – женщину-дэва, свирепого духа, о чьей разрушительной силе известно из древних восточных легенд.

– О Аджина, непобедимая Аджина! Вызываю тебя, моя великая тезка! Я призываю тебя, несокрушимая чародейка! Отзовись и посети меня – женщину, названную моими врагами в честь тебя! – прикрыв глаза, заклинала Джамиля.

Несколько минут сосредоточенного бормотанья, и пальцы Мили задвигались проворнее, чем обычно, блюдце быстрее побежало по листу и выпало имя «Татьяна», а потом было сказано, что сумасшедшей является не Таня – старшая дочь Эвелины, а та тупоголовая бабенка, что посмела потревожить покой столь безжалостной фурии.

Захлебываясь от желчи, Джамиля с проклятьями накинулась на своего незримого собеседника, приказывая ему заткнуться и не комментировать ее действия. Внезапно, в глубине квартиры ей послышалась чья-то невнятная речь. Поначалу, голоса о чем-то возбуждено бормотали. Вскоре, Миля сообразила, что они друг с другом спорят, можно ли с ней пообщаться, или еще слишком рано, и она их не поймет. Чуть позже, сговорившись, они обратились к Джамиле уже напрямую. Говорившие принялись уверять ее, что она – уникальное создание, так как принадлежит к их цивилизации, а потому вольна делать все, что считает необходимым. Невидимки настойчиво твердили, будто Миля – неземное существо, а потому ее разум обладает сверхъестественной мощью. Они упорно ее убеждали довериться духу Аджины, и тогда она станет земным подобием своей космической тезки – превратится в дэва-великаншу. После этого – один ее шаг, и от тех, кто ей неугоден, останется только мокрое место. Голоса назойливо бубнили, будто Джамиля уже готова к соединению со своей вселенской сущностью и когда произойдет слияние, ее огромная пята раздавит всех врагов. А пока этого не произошло, незримые наставники уговаривали свою собеседницу не тянуть понапрасну время, а действовать. Они доказывали, что уже прямо сейчас она может выклевать глаза всем, кто ей мешает жить, и это ей по силам, достаточно только выйти на балкон, сесть на перила и поджать ноги: в тот же миг она обернется коршуном, полетит, сыщет и вцепится в сивые гривы тех мерзавок, что опутали ее мужа и сына. Она сделает только одно резкое движение и этого будет достаточно, чтобы покончить с ними навсегда. С этого мгновения ни Наильки, ни Таньки не будет рядом с Исой и Муриком – с ее самыми лучшим, самыми дорогим и любимыми мужчинами, всю жизнь принадлежавшими только ей одной.

Словно загипнотизированная назойливым жужжанием непрошеных гостей, Джамиля вышла на балкон. Было темно, свежо и ветрено. В воздухе кружились редкие снежинки, похожие на лепестки цветущего урюка, обмороженные последним весенним морозом.

– Хорошо, что мы застеклили только лоджию. Иса хотел и здесь водрузить рамы, но я не разрешила, – объяснила Миля своим собеседникам. – Я всегда любила простор! А теперь я свободна…Могу отомстить… Несколько усилий, и мои бесценные снова будут видеть и слышать только меня!

– Не торопись Аджина, всему свое время, еще рано действовать, – внезапно принялись увещевать голоса. – Мы передумали! Подожди немного! Ты пока не готова!

– Не говорите мне, что я тороплюсь. Отстаньте! Здесь на земле вы ничего не понимаете! Я и так опоздала. Эти белобрысые шлюхи уже вцепились в моих любимых!

– Погоди Аджина, ты еще не птица, – урезонивали ее невидимки.

– Не можете превратить меня в коршуна, так сделайте великаншей. Я и на это согласна! – требовала Миля.

– Постой, постой, Аджина, не спеши! – галдели незримые гости.

– Да идите вы к чертям собачьим! Обойдусь и без вас! – с ненавистью выкрикнула Джамиля, раздраженно передернула плечами, села на перила, перенесла ноги на небольшой скользкий карниз, и прохрипев:– Отстаньте от меня, идиоты! Не можете помочь, так не беритесь! – рванулась в ночное небо.

… Через полчаса телефонный звонок взорвал сонную тишину дома Урмановых. Проснулся и заплакал малыш, сладко спавший на руках у Наили, вздрогнул Исмаил, дремавший в кресле около тихо ворчащего телевизора, приоткрыл глаза Мурад, прикорнувший на диване в окружении книг, по которым готовился к предстоящей сессии. Иса поспешно взял трубку.

– Господи, почему я ее послушался? Почему не застеклил эту проклятый балкон? – прохрипел он и рухнул в кресло. – Сынок, поговори ты. Я не могу…

Мурад взял трубку, выслушал сообщение и пообещал приехать. От неожиданности он стал заикаться. Однако, первое, что пришло ему в голову, так это то, что теперь он спокойно сможет уйти из училища и высоко держать голову, появляясь в любом обществе – ему больше не придется сталкиваться со снисходительными ухмылками начальства, слышать за спиной насмешки коллег и наглое хихиканье студенток. Он почувствовал, как устал делать вид, будто не понимает, что над ним издевается вся их музыкальная братия, включая тех, с кем он вместе учился.

– Бедная мамочка… Как все это ужасно… Она так страстно мечтала, чтобы у меня было все самое лучшее, – подумал Мурад, а вслух произнес:

– Знаешь, Наиля, мама чем-то занималась на балконе… Она перегнулась через перила и упала… В общем, сама понимаешь… Все кончено… Мы с отцом сейчас поедем туда… До утра нас не жди. Укачай малыша и позвони Пазевским. Сообщи, что произошло.

– Боже, как все непредсказуемо! – думала молодая женщина, набирая номер телефона соседей. – В голове не укладывается… Как сейчас вижу Милю – холодную, подтянутую, в этом роскошном французском костюме… Как она тогда меня допрашивала в кабинете Исы… Точно в гестапо… Интересно, что будет с этим костюмом? Вероятно, в нем и похороним. Мне-то он на дух не нужен, хоть и стоит целое состояние… Лично я к нему не притронусь!

Таня, услышав о случившемся, заплакала.

– Это я должна была умереть полгода назад. Я – никчемная, жирная корова. А она – умница, деловая, здоровая, обязана была жить и работать еще много лет!

Пазевская утешала дочь, как могла, но в ее голове звучали слова Пифии о том, что Аджину убьет любовь.

– О Белорожка, скажи, неужто Миля погибла от любви? Наверняка, все случилось не из-за нее! – недоуменно бормотала Лина. – Прорицательница обещала столкнуть Джамилю с ее собственной космической сущностью, и это больше похоже на истину. Господи, как же она хотела блистать на моих похоронах. Сумасшедшие деньги выкинула на костюм. Говорят, он от какого-то знаменитого французского кутюрье. Потратилась и на гарнитур из натурального морского жемчуга. Теперь он перейдет невестке. Той самой, о которой она даже слышать не желала…Господи, что же будет дальше…

Тяжко вздыхая, она обратилась к дочери:

– Танечка, родная, пойди, поставь свечки перед иконами, они у меня в книжном шкафу на полке. Одну за упокой Мили. Другую – о нашем здравии… И помолись за нас, грешных. Ты ведь у меня теперь настоящая христианка. Сама я не смею. Мой покровитель – отец муз. Мне негоже ему изменять… Хотя мне часто кажется, что у Создателя много лиц. Уверенна, сквозь нахмуренные брови Зевса древние греки тоже различали взгляд Творца… А твоя молитва меня утешит… Я ведь тоже не безгрешная овечка…

10

Эвелина Родионовна на похороны Азархановой Таню не пустила. Договорившись с Исмаилом, она оставила ее присмотреть за его внуком.

В пять часов по полудню Лина поехала на кладбище вместе с Ириной и Андреем Гавриловичем. Хоронили на Коммунистическом. С утра распогодилось, выглянуло солнышко и так пригрело, что выпавший накануне снежок растаял, превратив дорожки между могилами в непролазное месиво. Откладывать похороны на следующий день не стали – все необходимое для почетного погребения усопшей сделали за полдня.

Народу на кладбище пришло видимо-невидимо. Было много речей, цветов и венков. Присутствовали и убитые горем родители Мили, на рассвете прилетевшие из столицы. Они вместе с зятем, внуком и его женой принимали соболезнования без слез. Многие подходили и к Пазевской – Эвелина впервые после болезни появилась на людях. Все дружно шептались, будто она кошмарно выглядит и на себя не похожа, толковали, что хорошо, мол, вообще осталась жива.

Между тем, Лина была не настолько страшной, чтобы в ее адрес говорили подобное. Просто теперь выглядела она довольно экзотично: вместо модно остриженных темных волос ее лицо обрамляла шапка седых кудельков, линия подбородка и нос утратили прежнюю округлость, а глаза – золотисто-карий блеск. Однако резко обозначившиеся скулы и проступившую на носу крошечную горбинку многие посчитали бы обычным следствием болезненного похудания, если бы ее лицо не освещалось гипнотическим взглядом жгуче-черных глаз, сверкавших сквозь густую поросль серебристых ресниц.

Эвелина раньше, смеясь, говорила, что у женщины пенсионного возраста все видят только нос, который обрамляют складки кожи, уложенные либо плиссе, либо гофре, в зависимости от типа лица. Никто не ответит, какого цвета глаза у подобной тетки, возможно, потому что считают, будто у такой старой «дрымбы» эта часть тела уже имеет исключительно утилитарное значение.

Собираясь в первый раз после выздоровления показаться в общественном месте, она долго смотрелась в зеркало и пришла к выводу, что у нее нормальное, моложавое лицо, на котором выделяются выразительные глаза. Вызывает удивление только серая щетка ресниц и седые, негритянского типа волосы.

– Будет настроение – окрашусь в свой естественный цвет, и тогда все подумают, будто просто похудела и сделала завивку.

На кладбище к Пазевской подошла Заминова и, как всегда, стала нашептывать последние новости. Слушая ее болтовню, Лина про себя отметила, с каким восторгом Диля отзывается об Исе. Оказалось, что Урманов, обнаружив, что сын женат, поехал к ней и предложил любую помощь, лишь бы она и Зухра не чувствовали себя обиженными. Дильбар, конечно ответила, они– де ни в чем не нуждаются, и тогда Исмаил взялся исхлопотать для ее старшего сына, два года назад прилично окончившего местный вуз, место в целевую аспирантуру в один из престижных институтов столицы. Заминова была в восторге от столь широкого жеста: он означал, что на следующий учебный год она снимет в столице для детей квартирку, и они три года смогут жить под одной крышей, приглядывая друг за другом.

– Если честно, – добавила Диля, – я бы с большей охотой отдала Зухру за Ису, чем за его сына. Мурад парень несобранный, прогульщик и выпивоха. Он ненадежный муж, не то, что его отец. Клянусь, я и на разницу в возрасте не посмотрела бы!

Внезапно, Эвелина Родионовна подумала о дочери, и у нее выплыла мысль:

– Будь Таня здорова, она никогда не упустила бы такого замечательного поклонника.

… Новый год Эвелина Родионовна и Татьяна встречали у Ирины. Обстановка в доме была умиротворенной, и у Пазевской затеплилась в душе надежда, что жизнь еще не окончилась, и в ее семье еще может произойти что-то хорошее. Уже под утро она предложила сестре положить Таню к себе в отделение и попробовать полечить ее по тайскому методу.

– Как я поняла, микстуру ты для нее давно сделала. Наверняка, она безопасна. В аннотации написано, будто через пять недель наступает стойкое улучшение. Если это, правда, то уже к весне Танюша будет практически здорова.

– Я об этом тоже думаю. Понимаешь, после несчастья с Азархановой у нас в больнице скандал. Из Горздрава позвонили, сказали, будто мы Джамилю у себя недодержали… В общем, раньше времени выбросили без необходимой врачебной помощи, потому она и погибла. Но ты-то знаешь – это же абсолютная чушь! У «мадам» был нервный срыв! Представляешь, она в одиночестве неделю гадала при свечах, не выходя на свет божий. Дурацкое развлечение! Был бы рядом кто-нибудь из близких, все бы не закончилось так ужасно… Но начальство решило иначе. Короче, нам спустили приказ: госпитализировать всех, кого мы лечим стационарно. Понятно, боятся повторения подобной ситуации, из-за этого Тане, в любом случае, предложат лечь к нам. Но в нервном отделении уже нет мест. Нашу терапию обязали отдать в их распоряжение несколько палат. Думаю, я найду возможность устроить там и нашу девочку.

В первых числах января Ирина Родионовна уложила Татьяну к себе в отделение, приступив к ее лечению по тайскому методу, а через несколько дней к Пазевской нагрянул Алкис Степанович Рийден собственной персоной.

Формально он прибыл в город на сутки, в командировку, но по существу, приехал забрать невестку. Обнаружив, что та в больнице, куда ее уложили на неопределенный срок, он растерялся, сказал, будто имеет достоверные сведения, что Таня практически здорова и даже вышла на работу. Эвелина Родионовна сообщила свату о новом предписании Горздрава, в соответствии с которым ее дочь госпитализировали. Рийден долго оправдывался, объяснял Лине, что Ева болеет, устала, а Мише с Валентиной давно пора не паразитировать на его супруге, а жить собственным домом.

– Я Вас поняла, Алкис…Скажите, а как Выпосмотрите, если я поеду им помочь? Все-таки Вашему Мише я не чужая…Теща – это тоже родственница. Сейчас я уже оклемалась, полна сил и смогу наладить им нормальную жизнь. Если, конечно, они согласятся.

– Вы очень любезны, Лина. Но как Вы решитесь оставить Таня одну?

– За ней присмотрит моя сестра, а я ей доверяю больше, чем себе.

Рийден поблагодарил сваху за заботу, пообещав через несколько дней сообщить ей ответ Миши на это предложение.

Мгновенно уловив симпатию в голосе Алкиса, Эвелина решила сделать все возможное, чтобы в его лице заполучить искреннего болельщика. Она тут же принялась обхаживать гостя, пустив в ход все свое обаяние. Лина целый день поила и кормила его, а вечером играла для него на рояле отрывки из классических оперетт и рассказывала смешные байки из жизни известных артистов. Впервые за много лет Алкис Степанович был так весел и доволен. До эого дня, он даже не подозревал, насколько устал от вида постоянно поджатых губ и саркастических сентенций в свой адрес, изрекаемых его умной и холодной женой. Ему даже пришло в голову, что было бы здорово иметь рядом образованную и заботливую подругу, не отягченную неудовлетворенными амбициями и жадностью.