Полёт японского журавля. Я русский

– Если в Китае так плохо тебе, то почему ты не уедешь в Советский Союз? Ты уже столько сделал.

– Ты предлагаешь мне бегство? Я китаец, куда мне бежать? Хотя я понимаю, что эта земля никогда не была моей.

– Ты говоришь странно.

– Я словно сухой осенний лист, гонимый ветром. И нельзя допустить, чтобы твоя судьба повторяла мою.

– Но я по-прежнему жив и сижу перед тобой.

– Это и удивительно, мой мальчик. Хотя, какой ты мальчик, ты воин.

– Но почему ты не вернёшься, Ли Вей?

– Меня никто не ждёт там. Прошло столько лет. Теперь это другая страна, что мне там делать, скажи, у меня нет там даже угла. Пока здесь ты, я должен быть рядом. И мне будет спокойней, если ты всё-таки уедешь. Китай слишком крепкий орешек для нас. Здесь все друг за другом шпионят, дорогой Чан, – вздыхая, пояснил Ли Вей. – Ради идеи Великого Китая никто никого не жалеет. Одному тебе и недели не продержаться в Пекине. Ты должен привыкнуть, вжиться в шкуру китайца, приобрести его привычки, запах, пусть даже неприятный. Только тогда ты выживешь. Если всё обстоит так, как ты сказал, то надо быть вдвое осторожней. Все мои агенты могут быть уже перевербованы, и я не понимаю, почему сам до сих пор не перевербован.

– Да, это и мне показалось странным, Ли Вей.

Они оба рассмеялись.

– А ты мне веришь? – спросил старик, предельно сузив и без того узкие глаза.

– Уже не знаю, – растерянно произнёс Михаил.

– Вот это мне нравится.

– Нет, что ты. Я верю тебе. Как я могу сомневаться в тебе?

– Ладно, оставим шутки на потом. Мне необходимо с тобой кое-чем поделиться. Это для того, чтобы ты как можно скорее втянулся в свою роль, и превратился в китайца.

– Ты так странно говоришь, как буд-то речь идёт о волшебстве. У тебя есть какой-то секрет?

– Есть. Но это не волшебство, это биология. Все китайцы, и не только они, связаны. Тебе надо понять, что их объединяет.

– Но я пока не знаю этого.

– А ты подумай. Вот что объединяет, скажем, японцев? Ты это должен знать, ведь тебе не надо притворяться японцем, ведь так. Подумай хорошенько, не спеши с ответом. Когда ты это осознаешь, то вообрази предметно. А затем сам создай воображением этот предмет в себе. Для начала выбери человека, понаблюдай за ним, потом прими его манеру.

– Как пересмешник?

– Не совсем. Ты должен выйти на то, что присуще всем китайцам. В разговоре, походке, везде есть нечто общее. Завтра, когда ты снова окажешься на улице, попробуй увидеть всё вокруг сразу, одномоментно, и без размышления о том, что ты видишь. Просто видишь и находишься в этом. Ты есть, но тебя нет. Точнее, ты и всё что вокруг одно. Слейся с окружением. И тебя перестанут замечать как инородное тело.

– Но это, наверное, невозможно. Ты так же привыкал?

– Мне было легче, ведь я китаец. Но ты прав, мне понадобилось время, чтобы привить себя к этому организму. Дело в том, что этот организм живой, и как любой живой организм, он не сразу впускает инородное тело. Может и вовсе не впустить. Это как у пчёл, ведь рой никогда не примет чужую пчелу в свою семью, её убьют. Это так же как и с паролем. Не назвав его, тебя не пропустят. Но в твоём случае это не только язык, это глубже, и это секрет. Пароль и есть секрет.

– Кажется, я начинаю понимать. Ли Вей, ты…

– Оставим похвалу на будущее, хотя, мне приятно, что ты оценил моё открытие. Отнесись к этому заданию так же, как тогда, в Японии. Это игра, но теперь от того, как ты усвоишь её, будет зависеть твоя жизнь. Теперь поговорим о нашем деле. Честно говоря, ты появился очень своевременно. У меня кое-что накопилось за эти годы, в основном статистика по миграции населения в северные районы Китая. Думаю, что к этой теме должен быть интерес особый. – Ли Вей вынул из-за пазухи небольшой плоский свёрток. – Здесь много фамилий людей, с которыми контактировали мои агенты. Так же те, с кем я работал лично. Чья фамилия подчёркнута – это возможные контрагенты. Те, что подчёркнуты красным карандашом, готовы сотрудничать. Есть образцы пропусков на секретные объекты, печать для образца талона на еду. Это очень полезный материал. Пока ты не в поле зрения, держи поблизости. При первой же возможности передай своему связному. В случае чего уничтожь, не рискуй, и немедленно уходи, сюда не возвращайся, обо мне не думай.

– Ты подозревал давно? Поэтому не передавал?

– Да, в какой-то момент стал чувствовать что-то не то.

– Этот список… Что за люди в нём? Как при такой слежке вы смогли выйти на них?

– Хорошо, что ты интересуешься этим вопросом. Мы давно заняты поиском связей с китайскими чиновниками. Надеюсь, ты успел обратить внимание, что они заметно отличаются то всего остального населения.

– Они все похожи на Мао Дзедуна.

– Хорошо, что ты это заметил. Значит мои слова не пустой звук для тебя. Они и вправду отлиты из одной формы, но это лишь внешне, Чан. Внутри они все пропитаны алчностью, что и отличает основную массу чиновников. Но спроси почему? Ты не ответишь. За каждым из них всё ещё стоит клан, и чиновник тянет его на своих плечах, и порвать эту связь он не в силах, такова традиция. Даже если он будет дипломатом в чужой стране, за ним по-прежнему будет тянуться шлейф этого клана.

– И такого чиновника можно купить? Верно?

– Да, Миша, можно, этим и занималась моя группа. Для этого мы использовали структуру Пекинского транспорта. Ты уже успел прокатиться на извозчике?

– Они шпионы?

– Не все, конечно, но среди них есть наши люди. Чиновники не любят ходить пешком, они любят показывать свою значимость, а с высоты пассажирского сидения автомобиля, или хоть конного экипажа, это получается лучше всего. Судя по тому, как передвигается чиновник, можно судить о его положении и возможностях. И здесь большое поле для творческих решений. Завтра ты должен увидеть всё своими глазами.

– Но как простой извозчик может заставить сытого чиновника стать предателем?

– Это слово здесь не используется. Информатор. Я уже говорил, что все чиновники страшно завистливы, и конечно, трусливы. Больше всего они боятся потерять своё место, и здесь вступают в силу те способы, о которых я уже рассказывал тебе.

– Шантаж?

– Да. С помощью медового пряника мы иногда заставляем нужного человека работать на нас, просто сотрудничать, конечно же, вознаграждая его риск.

–Ты сказал иногда. Значит, есть ещё что-то?

– Есть, разумеется, и мне не по душе держать людей в страхе, ведь у всех, есть сердце и душа. Достучишься, и человек откроется весь. – Ли Вей смолк, искоса наблюдая за своим молодым другом. – Но в этом случае ты обязан взять на себя ответственность за этого человека. Иначе выходит, что…

– Цель оправдывает средство.

– Верно. Но Китай особая страна, и эти люди во многом для нас тайна. И говорю тебе потому, что сам я китаец. А ещё китайцы очень азартны, одна из слабых сторон – игры и женщины. В игре китаец не задумываясь может проиграть свою жизнь. Он и не заметит, как стал заложником в твоих дальних планах.

– И ты используешь его слабость и подсовываешь красивую женщину? Ведь ты это имеешь в виду под медовым пряником?

– Ты всё правильно понимаешь.

– Но Ли Вей, прости, Хэн. Это не красиво.

– Это где-то в другом мире не красиво, а здесь работает, и мы обязаны это применять. Я тебя обязательно познакомлю с одним таким медовым пряником. Но не подумай, что это женщина лёгкого поведения, или что-то в этом роде. Это разведчица до мозга костей, профессионал. Я не позавидую тому, кто встанет на её пути. Она часть нашей работы, ты её узнаешь. С ней напрямую работает человек, которого завтра ты будешь наблюдать. Надо убедиться, что за ним нет слежки. На это уйдёт время, но в нашем деле спешка не нужна.

Они договорились, что Михаил пробудет на Я Бао Лу ещё два дня. За это время Ли Вей выяснит обстановку и предупредит об опасности тех, с кем у него был запланирован контакт. Таких людей было трое, лишь они напрямую общались с Хэном, все остальные могли только догадываться о его существовании. И так сеть могла уходить в глубину на много ступеней, где человек знал не больше двоих связных вокруг себя, но всех их знал Ли Вей. Это была чётко отлаженная система, создававшаяся в течение пяти лет, со времени, когда Ли Вей перебрался из Порт Артура в Пекин. Михаил понимал, что она возникла не на пустом месте, и теперь всё это должно было исчезнуть, или затаится до лучших времён. И всё это обязан был осуществить один щуплый старый человек, но воля которого была сравнима с целым войском.

Только трое знали что Хэн, уличный сапожник, подбивающий каблуки и пришивающий стельки ключевая фигура всей игры. Ли Вей уже давно разработал систему предупредительных сигналов, которые позволяли помощникам без прямого контакта принимать решения. В этот раз для предупреждения об опасности он перекрасил свой ящик с инструментами в чёрный цвет. Одним из этих связных был некто Бохай, за которым Михаил должен был следить на следующий день. Бохай был связан с девушкой по имени Тинг, которая ничего не знала о Ли Вей, но имела связь с другими членами группы, и кого-то из них, со слов Ли Вея, уже успела перевербовать китайская разведка. Ли Вей очень ценил эту связную, и дал её адрес Михаилу на тот случай, если с ним случится непредвиденное. Ещё он пообещал, что сведёт Михаила с одним надёжным человеком, который сможет провести его к границе, когда возникнет необходимость покинуть Китай.

–Уже перед уходом старика Михаил вдруг спросил: – Эта Тинг… Она красива?

Ли Вей немного растерявшись улыбнулся: – Почему тебя это интересует? Она красива, ты угадал.

– Ведь это она медовый пряник, верно?

– Когда выйдешь на прямой контакт с ней, будь предельно внимателен, и не позволяй ничего лишнего. Иначе несдобровать.

– Её могли перевербовать?

– Любого могут сделать двойным агентом. Просто женщина непредсказуема. Я больше всего опасаюсь этого.

Появившись рано утром на следующий день Ли Вей повёл Михаила туда, где обитал один из его связных по имени Бохай. Они шли на расстоянии видимости, Ли Вей беззаботно шёл впереди, и по его походке трудно было вообразить, что этот человек в эти мгновения испытывает страх и волнение. Шли около часа, и за это время улицы незаметно наполнились народом. Вскоре они пришли на место. Это была широкая улица, к которой примыкал длинный склад, из открытых дверей которого тянуло терпким запахом кожи. Здесь же дымились открытые очаги, вокруг которых толпились люди. Они принимали пищу не отходя от этих импровизированных полевых кухонь. Не смотря на скудную пищу лица людей светились радостью, вокруг была оживлённая суета, всё напоминало большую общину: это был Китай. Ли Вей предложил наблюдать, и выбрать того, кто наиболее подходит к роли Бохая.

– Но я его не знаю, – возмутился Михаил.

– А имя тебе ни о чём не говорит? – спросил Ли Вей, прячась за спиной товарища.

– Это маньчжур?

– А говоришь не знаешь, – усмехнулся Ли Вей.

Через несколько минут наблюдения Михаил заметил высокого маньчжура, с длинной косой на бритой голове. Он работал на складе, где изготавливали конские сбруи, и здесь же их продавали. Вокруг толпились повозки извозчиков, среди которых Бохай был своим человеком. Было видно, что Бохай любил лошадей, и хорошо в них разбирался. Ли Вей дал задание следить за ним весь следующий день, и запоминать всех, кто вступал с ним в разговор. В какой-то момент Ли Вей исчез, и оказавшись один, Михаил долго не мог успокоить дрожь в теле, ему всё время казалось, что он уже на крючке, но волнение прошло. Вспомнив вчерашний разговор с Ли Веем, относительно привыкания, Михаил попробовал взглянуть на происходящее как на игру, но при этом не считая себя зрителем, а таким же участником. Через некоторое время он вдруг понял, что ему надо занять среди всей этой суеты своё место. Просто вставить себя как шахматную фигуру. Для начала он выбрал одного из бездельников, как ему показалось, каких вокруг было немало, и стал повторять его манеру движения, мимику лица. Слушая его речь, он живо реагировал на фразы, словно это имело для него значение. Наконец он понял, что всё, что окружает его, незаметно взаимодействует с ним, всё вокруг действительно живое, и ко всему надо относиться как к своему. Незаметно он вжился в образ обычного городского бродяги, и даже влился в азартную игру, где едва не проиграл все свои деньги. На Я Бао Лу он вернулся, когда было совсем темно. Он уже не думал о свое группе, не думал о самолёте, улетевшем без него. Мысль о том, что он рядом с Ли Веем всё оправдывала, и то, что ждало впереди его нисколько не пугало.

Ли Вей уже ждал его на верху с приготовленным ужином. Ели молча при свете керосиновой лампы, фитиль которой должен был вот-вот погаснуть. Потом Михаил рассказал обо всём, что видел. Старик не перебивал. Когда темы дня были исчерпаны, Михаил вдруг спросил:

– Я давно хотел спросить тебя Ли Вей. Хэн. Про того японца.

– Про какого? – насторожился Ли Вей.

– Пленного. Которого ты выкрал у хунхузов. Почему ты его спас? Ведь он был врагом, и ты сильно рисковал.

Старик широко раскрыл глаза, потом тяжело вздохнул.

– Мне не следует посвящать тебя в эту историю. Я ведь уже говорил тебе, что разведчику вредно знать…

– Ты для меня просто Ли Вей, или Хэн, как тебе угодно, ты просто близкий человек, самый близкий и здесь, и везде. Скажи, я прошу, что стало с тем японцем? Его…

– Разве Тимофей не сказал?

– Он сказал, что это не его история. Его расстреляли?

– Нет, его не расстреляли. Если тебя это интересует, – перебил Ли Вей. – Ладно, если ты знаешь половину истории, то я буду не прав, скрывая другую.

– Ты его завербовал?

Ли Вей негромко рассмеялся и покачал головой:

– Это он меня завербовал.

– Я всё понял.

– Говори тише Синтаро. Конечно, это была игра, именно тогда она и началась. С моей помощью ему устроили побег.

– Это придумал Шварц?

– Нет, Шварц на такое не согласился. Это была моя идея, во мне уже играла кровь разведчика, и я уже не мог жить по-другому.

– Поэтому ты вернулся к Маленькому Белому дракону? И с его помощью оказался в Японии? Ведь так?

– Ты знаешь обо мне всё, – тихо и печально произнёс Ли Вей. – Тебе не следовало об этом знать.

– Но что в этом плохого?

– Легенда. Её больше нет. А есть дряхлый старик без будущего и родины, – сипло произнёс Ли Вей.

– Ты не должен так говорить. У тебя замечательная жизнь, и я тобой горжусь. Ты для меня всегда будешь легендой, чтобы завтра не произошло. Ты человек, которого я люблю.

Ли Вей долго стоял в темноте посреди комнаты опустив руки, потом тихо произнёс:

– Ты мне как сын, Синтаро. Я всё время лгал тебе. Нет у меня семьи, и никогда не было, и мне страшно и трудно произносить эти слова. Но вижу, что ты имеешь великое сердце, и способен простить. Завтра нас ждёт много трудного и опасного, а для этого нужно забыть о прошлом. Ведь мы разведчики.

Проснулся Михаил рано из-за жары, Ли Вея уже не было. Михаил сел на пол, размышляя над вчерашним разговором. Он понимал, что впереди ждала неизвестность, и всё прошлое, о котором они говорили, не имело в этой реальности значения. Но внутренне он чувствовал, как это прошлое питает его силой и уверенностью, потому что в нём возникла единая нить событий, в которых ясной чертой проходила и его линия жизни, его судьбы. Теперь он был готов продолжать своё сражение, свою игру.

Уже светило яркое солнце, когда Михаил спустился вниз. Хозяйка, как обычно, расписывала ложки. Рядом с её ногами лежала коробка со свежей партией выструганных заготовок, от которых приятно пахло деревом.

– Ешь картошку, в мундирах, – проворчала Марфа. Михаил понимал, что её ворчливый характер лишь прикрытие. На самом деле это была добрая и щедрая женщина, которой некуда было ехать. Магазин, оставшийся от мужа, почти не приносил доходов, но на жизнь всё же хватало, правда, в последнее время китайские власти наседали на неё, уговаривая передать собственность в пользу государства. От этих-то вымогательств Марфа и стала раздражительной и агрессивной ко всем китайцам.

Михаил немного поковырялся палочками в деревянной плошке, картошка была вкусной, но он сделал вид, что она не лезет.

– Надо же, – пробурчала Марфа. – Не пойму, почему китайцы так любят рис, и совсем не едят картошку. Твой родственник даже не притронулся.

– Так и есть, – нехотя согласился Михаил, поняв, что Ли Вей умышленно не стал есть картошку, оставив всё ему.

– Вам же, китайцам, рис нужен.

– Голод заставит, – ответил Михаил, подтягивая ближе чугунок с варёными клубнями. Он едва сдерживал себя от того, что бы не наброситься на еду, и спасло его лишь то, что картошка всё ещё была горячей.

То, что Марфа назвала его китайцем, вселило уверенность и подняло настроение. Пользуясь советами Ли Вея, Михаил ел медленно, чавкал на китайский манер, и это ему даже понравилось. Сразу после завтрака он снова пошёл наблюдать за Бохаем.

Бохай оказался азартным человеком, и как только появлялось свободное время, играл в кости с извозчиками, среди которых были и русские мужики. После разговора с Ли Веем Михаил понимал, что это не просто игра, а часть работы, в ходе которой Бохай вступал в контакт с разными людьми, и возможно, таким образом мог изучать их слабые стороны, а в последствие делать своими сообщниками. Возможно, что среди них уже были люди, входившие в группу Ли Вея, но не знавшие других участников группы. В то же время игра могла быть и пристрастием, зависимостью, на фоне которой Бохай мог нуждаться в деньгах, а значит, его могли поймать на крючок службы контрразведки Китая. Другим пристрастием Бохая была рисовая водка, к которой он прикладывался несколько раз за день, отчего лицо его было опухшим и красноватым. Наблюдая со стороны за Бохаем, Михаил так увлёкся, что едва не оказался сам объектом наблюдения. Оказалось, кроме него за Бохаем наблюдает ещё один человек, это была молодая привлекательная девушка. Она стояла в отдалении, и если бы не её внимательный сопровождающий Бохая взгляд, когда тот оказался объектом шутки со стороны собутыльников, Михаил так и не заметил бы её. Она была одета в традиционные широкие синие брюки и длинную блузку, прекрасно сливаясь с потоком прохожих и посетителей магазина. Вскоре Бохай стал собираться уходить, как понял Михаил. Было время обеда, хотя, скорее всего, обедал Бохай, не удаляясь от своего рабочего места. Михаил отправился вслед за Бохаем. На какой-то момент он забыл о девушке, а когда опомнился, её уже нигде не было видно. По дороге он стал размышлять об этой китаянке, и пришел к мысли, что его привлекла именно её красота, а никак не причастность к персоне Бохая. Пройдя за Бохаем несколько закоулков, он неожиданно оказался в оживлённом потоке людей. Это была Ванфуцзин, та самая улица, на которой на расстоянии нескольких кварталов сидел Ли Вей. Дойдя до этого перекрёстка, и, наверное, увидев вымазанный ваксой ящик, Бохай резко остановился. Его торможение было таким внезапным, что шедшие следом люди едва не наскочили на его широкую спину. Бохай уставился на ящик, словно не понимая, почему он такого цвета, потом судорожно оглянулся и скованными шагами пошёл прочь. Завернув в ближайший переулок, он кинулся бежать. И тут, словно ниоткуда, возникло несколько рослых китайцев, они ловко скрутили Бохая, сунули его в подъехавший конный экипаж и увезли. Ли Вей не мог видеть этого, но по напряжённому лицу Михаила догадался, что произошло что-то чрезвычайное. Он так и остался сидеть на месте, чиня обувь. Выдержка старика казалась невероятной.

Михаил понял, что Ли Вея успели взять под контроль. Он хорошо помнил о последней договорённости с ним, поэтому пошёл искать агента по имени Тинг. Ничего другого у него не оставалось. Некоторое время он стоял в раздумье, но потом его осенила неприятное открытие – всё это время за ним могли следить, он тоже мог стать объектом охоты. Сделав несколько петель по незнакомым переулкам, он всё же избавился от этой мысли: слежки не наблюдалось. Самым удобным и правильным было нанять извозчика, что он и собирался сделать, вернувшись к складу, где работал Бохай. Но ни одного извозчика там почему-то не оказалось. Михаил растерялся, не представляя, куда идти, как за спиной услышал окрик: – Тебе куда? Если есть деньги, или талоны, то отвезу, куда скажешь.

Михаил обернулся.

Перед ним стоял молодой китаец, с красивым лицом с правильными чертами, в европейском костюме и шляпе, и улыбался, постукивая по ладони плёткой. В тот момент несоответствие его внешнего вида и профессии совсем не показалось Михаилу странным. О том, что это мог быть человек из китайской разведки, он, почему-то, не подумал.

Михаил назвал адрес, на что извозчик удивлённо присвистнул.

– Это не близко. Если ты оплатишь обратный путь, то я согласен, – ответил незнакомец, назвав сумму. Михаил уже хотел кивнуть, но тут же вспомнил, что китайцы никогда не упускают возможности поторговаться.

– У меня только один талон. Могу добавить десять монет. Не больше.

– Давай пятнадцать, и по рукам, – продолжил игру китаец, не скрывая удовлетворения от торга.

– Договорились, – согласился Михаил, незаметно оглядываясь по сторонам.

Они приехали на место уже в сумерках. Едва Михаил успел разобраться с маркировкой домов, как совсем стемнело. Дом, к которому его привезли, был длинный и одноэтажный, с отдельными входами. В квартире, которую он отыскал по номеру на двери, в двух окнах горел свет. Подождав, пока извозчик скроется за углом, Михаил постучал в дверь.

За дверью долго не отвечали, потом женский голос спросил: «Кто?»

– Мне нужна Тинг, – ответил Михаил. Когда открылась дверь, из-за яркого света он не смог разглядеть лица хозяйки, но силуэт девушки показался ему знакомым. Зайдя за порог, все его догадки оправдались. На китайском языке имя «Тинг» означало «изящная». Это была та самая девушка, которую он видел днём, когда наблюдал за Бохаем, только уже в длинном белом платье и красной блузе. По её поведению не было заметно, что она волнуется, хотя, теперь Михаилу было понятно, что её нахождение на складе было не случайным. И если она знала, что Бохая схватили, то значит, она ведёт двойную игру. Оставалось лишь выяснить это наверняка. Вспоминая предостережение Ли Вея о том, что Тинг может быть серьёзным противником, Михаил с вниманием изучал девушку, словно выискивая слабые стороны. Но вместо них он видел, что Тинг безупречно красива и грациозна. Это ещё больше вводило его в волнение.

– Вы кто? – спросила Тинг.

– Меня к вам прислал Хэн, – сказал Михаил, делая очередной шаг. Она пожала плечами и впустила его в дом.

– Кто такой Хэн? Вы так неожиданно. Я собиралась уходить. Для чего он послал вас?

– Это очень важный вопрос, думаю, что на пороге его не решить, – продолжал игру Михаил, чувствуя, как с каждым произнесённым словом в нём появляется уверенность.

– Хотите чего-нибудь выпить с дороги? Хэн… Мне это имя ни о чём не говорит. Так вам налить чего-нибудь, полагаю, вы с дороги.

– А что у вас есть? – не скрывая удивления, и в то же время подыгрывая, спросил Михаил, проходя в комнату, и присаживаясь на мягкий стульчик из красивого красного дерева.

– У меня есть рисовая водка. Вам разбавить, или вы привыкли пить чистую? Она очень крепкая. – Действия девушки подсказывали, что она играет, чтобы скрыть волнение и растерянность. – И Хэн дал вам мой адрес? Это так странно. Для чего, интересно? Расскажите мне о нём. Хотя, какое мне дело. Про вас я тоже ничего не знаю. И какое у вас дело ко мне?

Михаил рассеянно кивнул, принимая из рук Тинг фарфоровую чашечку с водкой, одновременно оглядывая жилище. Он пригубил водку и удовлетворённо кивнул. Пить алкоголь, тем более в такой момент, он не собирался, но надо было показать, что он спокоен и всему доверяет. В квартире была ещё одна комната, в проеме двери, ведущей в неё, висела занавеска из бамбуковых палочек, и Михаил уловил краем глаза, что палочки всё ещё в движении, словно кто-то входил или выходил из комнаты. Девушка поймала взгляд и немного стушевалась. Это было всего лишь мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы понять, что за этой занавеской есть то, что Тинг держит в тайне. Вероятнее всего, в доме был ещё кто-то.

– Он просил вас предупредить, что за вами может идти слежка, – сказал Михаил, снова пригубив из чашечки, решив действовать напрямую. У него не было полной уверенности, что Тинг уже успели перевербовать, но в то же время интуиция подсказывала ему, что такое совпадение неслучайно. – Он просил передать вам, что надо как можно скорей уходить из города, – сказал Михаил, внимательно наблюдая за лицом девушки.

– Что за ерунда? Вы его помощник? Кто вы? Почему я должна вам верить?

– Я приехал из России, – произнёс Михаил, вызвав неподдельное удивление девушки. Она даже замерла от изумления, и в этот момент её зрачки снова выдали её, поскольку дёрнулись в сторону дверного проёма.