Зайтан-Бродяга

Проверять не пришлось. Только я сказал Джахла, зверюга рванула ко мне. Не видел я её такой радостной, виляет задом, прыгает. Того глядишь собьёт с ног. Облизала меня и бегом к Кхале. Пришла и её очередь получать благодарность.

– Хватит. – Прикрываясь ладошками просит Кхала. – Прекрати, достаточно.

– Что тут у Вас? – Спросил Карлуха. Вылез мелкий от реки в одних трусах и ботинках. Людоед идёт позади несёт Карлухины вещи.

– Дурдом у нас. – Сообщил Рафат. – Знакомьтесь – это Джахла.

Лучше бы Рафат промолчал. Опрокинула Джахла его на траву, вылизала с ног до головы. Серёге тоже перепало, но не так много. И только Карлуха с людоедом остались без внимания. От моста завизжали, донеслось приглушённое шумом ветра рычание. Джахла подняла нос по ветру, понюхала и рванула к мосту.

– Пойдём мыться. – Взяла Кхала меня за руку и повела к реке.

– Кому сидим? – Спросил Серёга. – Вставай потерпевший, айда смывать собачьи сопли.

– Айда. – Согласился Рафат.

– Ступайте. – Поддержал я.

– Чего стоишь как каменный? – Прикрикнул Коротун на людоеда. – Дай сюда штаны. Показывай, чего ты тут нажарил?

***

Разносолы получились так себе. Мясо ползучей как я и подозревал пересоленное, да ещё и подванивает прелыми листьями. Перестарался Скуластый с травкой. Не нужно было змею в листья заворачивать. Ну, да ладно, я тоже опростоволосился, позабыл что рыба жарится. Жирок вытек, вот и получилась она сухой, местами пригорела.

Еду что перед походом на мост спрятали в карманах отдали Скуластому. Он единственный из всей нашей компании оказался не прихотливым, съел всё. Да и мясо ползучей крукль жевал с большим аппетитом, нахваливал. Мы, конечно же попробовали змею, но кушали исключительно рыбу. Да, сухая, да пригорела, но не солёная и не воняет.

Поели, попили холодной воды из реки и начали собираться в путь. Взяли немного рыбы и мяса, наполнили водой флягу из тыквы и ту что таскает с собою мелкий. Остатки еды, а её осталось не мало, попытались скормить Джахле. Но она и нюхать не захотела, фыркнула, отошла, улеглась в сторонке. Выбросили всё в реку. И только собрались уходить, как Скуластый высказал опасение. Поведал – очень скоро начнётся ливень, нужно искать укрытие. Да и мы не слепые, сами видим – гроза надвигается. Крыша над головами нам сейчас ой как не помешает. Но где её отыщешь?

Джахла громко зарычала, подошла ко мне и толкнулась носом. Понятное дело, я её потрепал по загривку, и мы пошли. Зверюга преградила дорогу, не пускает. Глядит в отяжелевшее небо и скулит. Тряхнула головой и побежала к мосту. Не сговариваясь последовал вслед за Джахлой, и очень скоро нашли лёжку.

У основания моста большое укрытие. Камни и доски от вагонов не совсем надёжные, но все же стены, крышей служит сам мост. Людоед и Серёга пошли за матрацами из плетухи, Рафат за ними увязался, решил помочь.

В двух шагах от дыры в лёжку, на поросшем травой бетонном склоне, хорошее место для костра и горка поросших мхом поленьев. Дрова конечно давно превратились в труху, да и кострище не помешает почистить, поросло оно травой. Плющ опутал скрученную проволокой арматуру треноги с крюком. Неподалёку на растрескавшемся камне склона, валяются к верху дном две большие кастрюли, пластиковая канистра и помятая без ручки металлическая кружка. Отмыть, оттереть и будут как новые. В самой же лёжке хозяйничает жёлтый мох и трава. Чем не постель для путников?

Вернулись Серёга с людоедом, притащили плетуху. Рафат пришёл последним, притащил дров для костра. Залезли в лёжку, расстелили пастель, хотели разжечь костерок, но не успели. На дворе всё почернело. Разгулялся ветер, небо прорвалось, начался ураган. Завывает ветер, крутит, вертит, срывает листья, траву, на мосту железо трещит и грохочет. Стремительные потоки дождевой воды, несут песок и мелкие камни. Молния шарахнула в мост, полетели искры.

Сидим молча, слушаем грохот, шум дождя, завывание ветра. Людоед рядом с Карлухой ближе к выходу. Рафат и Серёга режут плетуху, кроят одеяла. Я и Кхала улеглись чуть в стороне, сюда не задувает. Джахла к нам пристроилась, легла рядом с Кхалой, подставила ей тёплый бок. Хорошая у меня зверюга. Стая, та что всех спать укладывает, нам теперь не страшна. Пусть только сунутся.

Хороша в этих краях плетуха, мягко на ней, тепло. Шумит дождь, гремит гром, текут, звенят потоки воды, а у нас в лёжке сухо, даже не капает. Кхала прижалась, обнял я её, рядышком Джахла, спину Кхале греет. Спокойно на сердце, вот бы так было всегда? С такими мыслями и уснул.

11

Проснулся, Джахла разбудила. Холодный язык охаживает лицо, после такого умывания даже мёртвый поднимется. Вдвоём мы и вышли на свежий воздух. После грозы дышится легко, пахнет рекой, травой и дымком. Потрескивает костерок, в кастрюле варится похлёбка, кипит она, булькает. На металлических штырях коптятся большие куски рыбы. Капает жирок, сгорает, аромат стоит на всю округу. Пахнет да так аппетитно, слюнки текут. Над кастрюлей поднимается пар. От изобилия ароматов в животе заурчало.

– Доброе утро. – Поздоровалась Кхала. Подвязала подол выше колен, ходит босая. – Как спалось? – Улыбается, на щеках ямочки. Подошла, поцеловала в щеку и вернулась к кастрюле. Делом она занята, уху варит, разложила на камне куски рыбы поверх рубленной травкой присыпала. – Не знала, что ты у меня лежебока. Поспать любишь?

– Ага. – Ответил и лениво потянулся. Хорошо мне. Щебечут птички и совсем не пищат комары. Те кусачие букашки, что не давали спать.

– Ступай умойся. А если наберёшься смелости и искупаешься, я тебя расцелую. Водичка конечно холодная, но и не ледяная. Освежись, приведи себя в порядок. Лицо помятое, на голове невесть что.

– Успею. – Отмахнулся и погладил Джахлу. Хорошая у меня зверюга, ночью согревал, сейчас охраняет. Глядит на меня большущими глазищами, язык на бок, дышит часто. Жарко ей, вот кому нужно в реке освежиться.

Утро выдалось ясным, нет гадких туч, да и ветерок не раскачивает ветки кустов, даже камыш у воды не покачивается. Впервые за много дней, я увидел настоящий рассвет. Солнце поднимается над рекой, лениво и неохотно выползает из молочного марева.

– Красота. – Выдохнул и поёжился. Умыться конечно нужно, а вот купаться совсем не хочется, свежо у реки. Нет желания лезть в воду, но как не крути придётся. Вещи постирать очень нужно, пропахли они сыростью и потом.

– Ступай прогуляйся. Наши, где-то там! – Морщит Кхала носик от едкого дыма, и указывает рукой под мост. – Щиплей ловят.

– Да ладно? – Не поверил я. Щипли в наших краях большая редкость. Их, засоленными или сушёными на рынок привозят. Этих, не знаю, как правильно и назвать, лопата-хвостатых с клешнями, нужно подолгу в воде от соли вымачивать, и только потом варить. Торговцы из дальних поселений, на шкуры и патроны их меняют. За десяток щиплей одна шкура крупного зверя, или две сотни патронов. Не каждый себе такое может позволить. В Бочку щиплей тоже привозили. Глазели мы на это чудо, но обменять желающих не нашлось, дорого. Что за нужда непонятно за что патроны отдавать. Клешни у щиплей большие, длинные усы как у жуков хопачей. А вот лапки маленькие и тоненькие, и как они на них ходят? А вот хвосты большие, на лопату похожи. Видал я щипля с ладонь, сам в руках держал, но встречаются и поменьше. Белые они от соли, или чёрные – это когда сушёные. Торговцы рассказывали – щипля в кипяток бросишь, и чёрные и белые красными становятся. Говорят, мясо у них сладкое. Может и сладкое, не знаю, не пробовал. Только как оно может быть сладким если от соли вымачивают?

– Эй?! – Кричит Карлуха заприметил меня, размахивает руками. – Бродяга, иди к нам! Тут такое?

– Пойдём? – Спросил у Джахлы. Смотрит на меня, вывалила язык, голова на бок. Очень она потешная, когда вот так смотрит. – Зовут нас. Ну так что, сходим? – Подтолкнула меня носом, чихнула, и полезла в реку. – И то верно. Сходи искупайся. А я на щиплей погляжу.

Скуластый и Серёга залезли по колено в воду, шарят руками в камнях. Карлуха и Рафат пристроились на бетонном уклоне. У Рафата в руках Серёгина майка, рукава завязаны в узлы. Сидит бородатый на шапке мха, ковыряется в майке.

– Гляди. – Подбежал Карлуха, показывает мне чёрного с клешнями. Большой щипль, с две мои ладони не меньше. Как мелкий его только держит? Клешни у чёрного просто огромные, усищи торчат в разные стороны. Выгнулся щипль, задрал хвост-лопату, клешнями вертит, так и норовит цапнуть Коротуна. – Видал, какой здоровущий? – Хвастает Карлуха, тычет в меня добычей. – Хватай его за спину. Не бойся.

– Убери. – Испугался я и отступил. Уж больно грозно вертит шипль клешнями.

– Принимай! – Кричит Серёга. – Лови! – Взмахнул рукой и выбросил на берег ещё одного. Брякнулся щипль на бетон у самых ног Рафата, лежит не шевелится.

– Ого! Этот, самый большой. – Объявил Рафат и засунул улов в рубаху. – Да тут не раки, это гиганты.

– Ага. – Согласился Серёга. Сунул руки вводу, ощупывает камни.

– Ай! Ой! – Пританцовывает Скуластый вокруг выступающего из воды камня. – Тут ещё один огромный. Кусается.

– Что, цапнул? – На выручку пришёл Серёга. Отодвинул людоеда, сунул в воду обе руки, и вытащил за хвост здоровенного щипля. – Самка с икрой. – Объявил Серёга и зашвырнул улов подальше в реку. – Тех что с икрой, отпускай. Понял?

– А какая разница? – Уж как-то жалостливо, спросил Скуластый. – Кусаются они одинаково. Хватанула, так хватанула. Вот, гляди. – Людоед показал большой палец. С берега не видно, как его цапнули, но догадаться не сложно, клешни у щиплей огромные.

– Вот так улов. – Заговорил Карлуха и забросил в Серёгину майку, того изворотливого которого мне показывал. – Я этих кусачих, только раз и видел. Только те, были маленькие. Здесь здоровущие щипли, просто огромные. Кому расскажу не поверят. Вот так запросто, рас и поймал.

– Запросто? – Отозвался Скуластый. – А ты залезай. Они мне все пальцы искусали.

– А мы. – С грустью в голосе выдохнул Рафат. – Раков из нор драли. Давно это было, ещё в детстве.

– Драли? – Переспросил Карлуха и почесал голову. – Это как?

– Да почти также, руками. Не лёгкое занятие раков из нор вытаскивать. – Рафат, подобрал выброшенного Серёгой щипля, прицелился и забросил его поверх майки. – В моих краях, за раками нырять нужно. В норах они живут, глубоко под водой. Бывало, по самый локоть руку засунешь, а там рак сидит. Ухватит за палец.

– Раки-раки. Сам ты рак. – Передразнил Коротун. – Щипли это. Выдумают разные словца, а нам мучайся.

– И ничего я не выдумывал. – Рафат поймал на лету добычу, Скуластый бросил щипля, да так ловко, что попал Рафату в руки. – Самый обыкновенный рак, только очень большой. – Придирчиво рассматривая щипля, заключил Рафат. – Две клешни, усы, хвост. Речной рак. В прудах они тоже водятся, маленькие. А вот в реках.

– А что оно означает? – Карлуха придавил добычу ногой. Серёга выбросил щипля, тот скатился и чуть было не сбежал в реку. – Гляди. – Коротун поднял, щипля над головой. – Видал, как клешнями вертит? Так и норовит ущипнуть. От того и прозвали это. – Карлуха указал пальцем на клешни. – Щипается, стало быть щипль. А что такое рак? Может рык? Но и тут не сходится, не рычит он. Молчит как рыба.

– Весело у вас. – Забрал я у Карлухи щипля и отнёс к Серёгиной майке. Бросил в неё, посмотрел на улов и похвалил. – Хороша добыча, много. Ладно, вы тут рыбачьте, а я, пойду купаться.

– Ага, сходи. Вон там. – Коротун указал направление. – Выйдешь из-под моста, там песочек. Здесь в воду не залезай, ноги о камни поранишь.

– Не ходи за мост. – Предупредил Скуластый. – В той

стороне следы чкхныхт.

– Ну, вот ещё один кривоязыкий. – Карлуха скосил взгляд на крукля. – У одного раки, у этого чкхныхты какие-то. На каком языке вы разговариваете?

– Не ворчи. Следи за щиплями, расползутся. – Предупредил и побрёл в обратную сторону. Любит Карлуха язык почесать, только дай повод. Лично мне, всё одно что рак что щипль. Как не назови, от этого они не станут другими.

Денёк обещает быть хорошим, ветерок ласковый, тёплый. Пахнет рекой, на небе размазаны редкие облака, чёрными точками парят птицы, кружат высоко, верная примета, дождя не будет.

Шумит река, у самого берега покачиваются водоросли. Немного, но они есть, и это тоже хорошо, мочалку искать не нужно. Спускаясь по крутому склону, нарвал бутонов пузыристого. Цветочки такие, белые они, если намочить и потереть в руках, пенятся не хуже мыла.

Спрятался за стеной камыша, разделся. Зашёл по колено в реку и купаться резко перехотелось. Вода как из колодца, да ещё и камни повсюду. Водица в реке прозрачная дно как на ладони. Но толку от этого мало, куда не ступи везде камни. Прав был Карлуха, ноги не сберегу.

Хотел было вернуться, сделал шаг и грохнулся. Камень будь он неладен. Выругался, но проку от этого мало. Намок, хочешь не хочешь, а купаться придётся. Но вот беда, когда падал выронил цветы пузыристого, уплыли они по течению. Сижу в воде, осматриваю пятку, оцарапал её чуток и большой палец на руке разодрал.

– Помочь?! – Окликнули с берега. – Болит ножка? – С издёвкой в голосе спросила Кхала. – Что же ты у меня такой неуклюжий. Где вещи бросил?

– Там они. – Указал пальцем. Не вижу я её, камыш высокий, кусты трава, порос берег непролазными зарослями.

– Тебя помою, а потом. – Заходил ходуном камыш и показалась Кхала. Откуда у неё привычка разгуливать голышом? Ладно у ручья, не было там никого кроме нас, но здесь-то полно народа.

– Ты что вытворяешь? – Поспешил на встречу. Камни ноги царапают, иду ойкаю. – Вернись, оденься. Увидят.

– Не думай об этом. – Зачерпнула полные ладони воды и плеснула в меня. Хохочет, плещется, грудь раскачивается из стороны в сторону, подпрыгивает. Не встречал я в своей жизни таких девчонок. Хохотушка, да ещё и красавица. Повезло мне, несказанно повезло.

Подхватил её на руки, камни ноги царапают, а мне не больно. Закружил Кхалу, захожу всё глубже и глубже в реку. Оплела руками за шею, хохочет, ногами брызги поднимает.

Дурачимся, хорошо нам, весело и вода совсем не холодная. Подбрасываю, кружу, река тёплая, ласковая. Солнышко светит, ветерок гонит волны. Высвободилась из моих объятий, нырнула, показала попу и ушла под воду. Я за ней, но вот беда нырять как она не умею. Да и плаваю не то что бы очень хорошо. Негде, да и не кому научить.

– Ты где? – Разволновался, нет её долго. Вода прозрачная только у берега, там песок жёлтый. Здесь же всё чёрное, под ногами сплошной камень, гладкий и скользкий. Стало мне тревожно, ударил кулаками по воде и закричал что есть сил. – Вернись!

– Извини, не подумала.

– Не подумала? – Прошипел и повернулся. Высунула голову из воды, улыбается, а мне совсем не весело. Волнуюсь я за неё. – Я же. – Сказал и запнулся. Смотрю на свои плечи, руки, ладони. Везде дурацкие завитушки синего цвета, палочки, кружочки. Кхала тоже это заметила, прижалась ко мне, обняла.

– Всё нормально. – Шепчет на ухо. – Обними крепко-крепко. Я помогу. – Повисла на мне, обхватила ногами за бёдра. Трётся животом, прижалась грудью, кусает себе губы.

Тепло разлилось по всему телу, пьянящий аромат её тела. Напряглась, тихонько ойкнула и дальше трётся животом. Река раскачивается, небо плывёт. Сколько это продолжалось не могу сказать. Может одно мгновение, а может и целую вечность. Всё закончилось, а мы стоим, оторваться друг от друга не можем. Пропали рисунки точно их и не было.

– Пообещай Бродяга. – Чуть отстранилась, грудь на волнах покачивается, глядит на меня глазищами, хмурит нити бровей.

– Что пообещать?

– Никому не верь. Люди разное болтают, а ты не слушай. – Легла на воду, смотрит в небо. – Что скажу то и делай. Не спорь. Мой ты и только мой.

– Так вот оно что. – Прошипел сквозь зубы, придерживаю Кхалу за бёдра. Не спешит меня отпускать, по-прежнему удерживает ногами, трётся осторожно, медленно. Напрасно старается, зол я, очень зол. Появились рисунки, теперь они чёрные как камни под ногами. Смотрю на Кхалу, внутри всё клокочет. Обманула, провела как мальчишку. Заскрипел зубами и спросил. – Стало быть не соврала хозяйка Кхну? Правду о тебе сказала?

– Да, не соврала. – Глядит в небо, улыбается. – Познал мою любовь. Мой ты. – Поднялась, обхватила руками за шею. Целует, обнимает и шепчет. – Не отпущу, спрячу от всего мира. Никто не заберёт. Умру, но не отдам.

Не знаю, как она это делает? От ласк и поцелуев становлюсь сам не свой. Запах пьянит, руки мягкими гребёнками гладят мою спину, голову. Жмётся, целует. Хочу кричать от счастья и наслаждения.

– Тише-тише. – Шепчет на ухо, прикрывает ладошкой мне рот. Кусает за мочку уха, зацеловывает. – У нас, вся жизнь впереди. Нарожаю тебе детишек. Домик построим, обзаведёмся хозяйством. Не пропадём Бродяга. Я тебя так любить буду. – Обхватила за шею, да так сильно что дыхание перехватило.

– Постой. – Гляжу, хлопаю глазами. – Нарожаешь? Домик построим?

– Да. – Кивает часто-часто. – Всё у нас будет.

– А как же.

– Враньё. Не ворожея я. Ключницы мы. Запираем и отпираем провалы.

– Какие провалы?

– Не сейчас. Позже поговорим. – Высвободилась из моих объятий. – И помылись, и постирались. – Улыбается, на щеках ямочки. – Уха варится. – Тянет за руку. – Выкипит юшка, мальчишки меня съедят.

– Не съедят. Вот я им. – Пригрозил кулаком. – Ты беги. Сам постираюсь.

– Поспеши. – Вышла на мелководье, виляет попой. – Вещи на кусты развесь. У реки ветерок, быстро протряхнут.

– Когда кушать будем?! – Прокричал вдогонку. – Я голодный как зверь.

– Стирайся шустрей, зверь! – Отвечает из-за кустов. – Приходи, накормлю без очереди!

– Народ, ау-у-у?! – Послышался на верху Серёгин голос. – Вы где?! Кхала, Бродяга?! Я раков притащил!!!

– Здесь я! – Отозвалась Кхала. – Серёжа! Зови ребят, кушать пора.

12

Стираться я не стал. Да и что тут стирать? Штаны, да рваная рубаха. После сытного завтрака начали собираться. Вещей у нас нет, так что сборы были не долгими. Взяли еду, всю что осталась. Людоед выгреб из кастрюли уху, если бы не остановили, запихал бы в себя и жаренную рыбу. Кхала вовремя спохватилась, уцелело пять кусков.

Щипли-раки Скуластому не понравились, и это очень хорошо. Потому как вкусные они получились. Не врали торговцы, мясо у щиплей действительно сладкое. Скушали мы всех щиплей. Серёга порывался ещё наловить, но Кхала остановила. Некогда нам, уходить нужно. Уложили рыбу в большие листья лопухатого, раздали каждому по свёртку. На весь день конечно не хватит, но и с голоду не умрём.

Прихватили с собою канистру воды. Людоед присоветовал. Он же и сообщил – в городе с водой туго. Сам сказал ему и тащить.

Лохматая, она же Джахла, как ушла купаться, так больше и не появилась. Жаль конечно, когда она рядом мне как-то спокойней. Но что поделаешь, стало быть другие у Джахлы планы. Пусть гуляет.

Ведёт нас людоед знакомой одному ему дорогой. Рассказывает, как он гулял в этих краях. Радуется крукль каждому камню, кустику и деревцу, счастлив он от того что вернулся в родные края. Прыгаем по камням вдоль реки. Крутые склоны заросли кустами. Уж лучше по берегу, чем наверху в непролазных зарослях. И воздух свежий, и ветерок мошек сдувает. Вышли к песчаной осыпи, по ней и взобрались на горку. А как выбрались попали в лесочек. Тихо в лесу, спокойно. Не шумит река, не грохочет. Да и птиц что-то не слышно. Букашки в траве стрекочут, скрипят деревья, трутся друг о друга, а вот птицы не поют. С чего вдруг?

С густо поросшего кустами тернушки холма, увидели город. Он действительно чёрный. Мрачные, приземистые дома, плоские крыши. Непохож этот город на Тихий. Широкие улицы и все они ведут в одно место. Сходятся улицы у подпирающей небо огромной кирпичной трубы. С пригорка хорошо видно, весь город как на ладони.

Я бы и не называл это городом, скорее посёлок. Расползся он во все стороны низкими, корявыми постройками, вся округа укрыта чернотой. Даже горы что возвышаются над окраинами тоже чёрные. Серега и Рафат эти горы прозвали терриконами. Не велик посёлок, а вот террикон много, куда не глянь везде они. Торчат, поднимаются шапками над домами, и справа и с лева и впереди.

Улицы завалены хламом, заставлены доживающими свой век под слоем сажи и ржавчины грузовыми машинами. Ветер завывает сквозняками в провалах домов, треплет на окнах порванный целлофан.

Куда не ступи грязь, а под нею камень и битое стекло. Кое где проросли кусты и деревья, но их очень мало.

– Нам туда. – Заговорил Кхала и указала пальцем.

Мы переглянулись. Не говорила она что знает куда идти, даже словом не обмолвилась.

– Почему туда? – Спросил людоед, глядит на дыру в стене.

– Потому. – Коротко бросила Кхала и полезла через нагромождение железных ящиков и труб.

– Гляди Бродяга. – Стоит Карлуха у поваленного набок грузовика указывает пальцем. – Не одни мы здесь. – Подошёл я ближе, Коротун отступил и осторожно спрашивает. – Как думаешь, чьи они?

– Не звериные это точно. – Присел, осматриваю следы. Грязь здесь тяжёлая, липкая. После нас, осталась хорошо заметная дорожка. Дождь конечно её размоет, но не сразу. Вот и эти следы, что нашёл мелкий чуток размыты. Небольшие они, похожи на детские и уходят за угол двухэтажного дома. И попахивает от них кислым.

– Чего остановились? – Из пролома, тихо почти шепотом позвал Серёга. – Пошли мужики, Кхала злится. Спешить нужно.

– Куда спешить? – Поигрывая секирой проворчал Карлуха. – Чего она всё время командует?

– Пошли. – Тронул друга за плечо и поторопил. – Лезь на ящик. Давай подсажу. Отстанем, сами не выберемся.

– А чего тут выбираться? – Карлуха плюнул под ноги, криво улыбнулся. – Рванём обратно. Наловим щиплей и айда на рынок. Обменяем на патроны и еду.

– Зачем нам патроны? Оружия нет. – Посмотрел на хвост-плеть, подарок людоеда. Зачем я с ней таскаюсь? Пользоваться не умею, случись что, сам поранюсь или ещё хуже своих посеку. Осмотрел плеть и спросил. – Какой смысл еду менять на еду?

– Ну да. – Согласился Карлуха. – Смысла нет. – Низкорослый умостил секиру на плечо и полез к пролому по ящикам.

Долго мы петляли между больших механизмов, огромных труб и рядов железных столов. Серёга поведал – бродим мы по цехам завода. А всё что вокруг – это станки и рухнувшие воздуховоды. Что оно такое я не спрашивал. Не интересно. Как по мне, железо оно как не назови остаётся железом. Нет на этом заводе ничего полезного. За что не возьмись всё чёрное точно в саже. Одно хорошо, маленьких следов нет и кислым не воняет. Да тут вообще нет никаких следов, не маленьких ни больших и попахивает тоской и запустением. Мучают меня смутные сомнения, а не бывал ли я здесь раньше? Знакомые места, видел я всё это. Стёкла побиты, рамы скрипят, на ветру качаются. Высокие потолки, трубы на стенах, ряды железных столов. Пыль лежит толстым слоем. Не знаю, что и думать. Устал я от всего, был, не был, в голове кавардак.

Идём не торопясь, заходим в большие и не очень постройки. Возвращаемся топчем пыль и бредём дальше, но уже другими коридорами. Кхала что-то ищет, но вот что не говорит. Перебирает узелки и палочки на верёвочках. Развязывает, завязывает и вешает на колечки. Глядит по сторонам, указывает дорогу, и мы снова идём.

Останавливались дважды и оба раза по вине Рафата. В первый раз, он отыскал толстые пруты из белого металла. Радуется бородатый своей находке, точно отыскал сотню патронов. Говорит – это титан, очень дорогое железо. Порывался взять титан с собою. Отругала его Кхала, притих, не на долго. Забрели мы в огромное помещение, потолки чуть ли не до неба. Там-то и отличился бородатый второй раз. Выкатил из тёмного угла бухту медного провода за что и получил от Серёги увесистый подзатыльник.

После этой взбучки Рафат остепенился. Идёт за Кхалой под присмотром Серёги. Порывался бородатый пару раз проверить отдельные комнаты, но желающих пойти с ним не нашлось. Сам-то он трусоват, один ходить боится. Вот так мы и бродим по заводу в поисках непонятно чего.

– И что мы тут делаем? – Спросил Карлуха. Держится мелкий позади меня. Без особого интереса рассматривает столы что выстроились ровными рядами по обе стороны от широкого прохода. В этом месте совсем нет хлама, ничего не валяется в проходе. К потолку, тянутся громоздкие, неизвестные мне механизмы, троса, крюки. Но и здесь толстый слой чёрной пыли. Топнешь ногой, даже с потолка сыплется.

– Гуляем. – Пошутил и задрал голову. Под самым потолком висят раздутые трубы, с них-то и осыпается пыль. Как они держатся, чем привязаны я не знаю. А вот то, что они покачиваются и поскрипывают, это настораживает. Шагаем, эхо множит шаги, разносится во все стороны. Не хочется, что бы всё это железо рухнуло нам на головы.

– Слыш, Бродяга? – Коротун потянул за рукав. – Чего мы сюда припёрлись? Что ищем?

– Эй?! – Окликнула Кхала. – Не отставайте. Спешить нужно.

– Тебе нужно, ты и спеши. – Грубо ответил Карлуха и остановился. – Дальше не пойду. – Объявил Коротун и уселся на ящик.