Лили Марлен. Пьесы для чтения

Клеопатра: Папа!

Дон Гуан (наливая вино): Это моя дочь. Она хочет сказать, что если я не одумаюсь, их светлость прикажет заковать меня в кандалы и выслать из города. Но почему-то мне кажется, что он только немного пожурит меня за мои невинные заблуждения… Что скажете, господин капитан?

Клеопатра: Это не смешно, папа! Ты плохо представляешь себе, сколько людей в этом городе до сих пор мечтают свести с тобой счеты!

Капитан: Говоря со всей откровенностью, сударь, ваша дочь права. (Подняв бокал). Ваше здоровье… (Пьет).

Короткая пауза.

Когда я проезжал сейчас мимо центральной площади, там как раз ждали проповедь брата Филиппа. Можете представить, народу собралось, что в твой театр!.. Похоже, полгорода пришло, чтобы послушать, как он будет перемывать вам косточки!

Дон Гуан: Я что-то не совсем понимаю, капитан… (Обернувшись к Фергиналю, немного раздраженно). Вы слышали, мой друг?.. Какой-то мошенник собирает толпу, чтобы поделиться с ней своими соображениями о Дон Гуане?.. (Капитану). Да, кто он, разрази меня черт, такой!

Фергиналь: Он святой, любезный друг.

Дон Гуан: Святой? Вы это серьезно?

Фергиналь: Святой или что-то в этом роде. Спросите-ка лучше у господина капитана.

Дон Гуан вопросительно смотрит на Капитана.

Капитан: Истинная правда, сударь. Святее не бывает… С тех самых пор, как господина бургомистра переизбрали по его молитве на четвертый срок, весь город стал почитать его не меньше самого апостола Павла. (Понизив голос). Говорят, что он любого человека видит насквозь, – все его грехи, я уж и не говорю о мелких прегрешениях!.. А ведь совсем еще мальчишка. (Совсем тихо). Между нами говоря – сопляк!

Зять (неожиданно вмешиваясь в разговор, волнуясь): Я слышал, что однажды его одновременно видели в двух разных местах! (Восторженно). Представьте: в один и тот же час и в двух совершенно разных местах!

Капитан (с сомнением): Очень может быть, сударь.

Дон Гуан (сухо): Меня тоже довольно часто видели в двух, а то и в трех разных местах одновременно. Но, ей-Богу, было бы большим преувеличением объявить меня после этого святым.

Клеопатра (неожиданно и звонко): Папа!… Опомнись! Неужели же ты до сих пор не можешь понять, чем это тебе грозит?.. (Капитану). Да скажите же хоть вы ему!

Капитан: Я и сам, сударь, искренне бы не советовал вашей милости портить с эти господином отношения. Знаете, от святых, как и от начальства, всегда лучше держаться подальше.

Фергиналь (хихикая): Во всяком случае, пока они еще живы, любезный друг.

Дон Гуан (искренне удивлен): Что такое?.. Бояться какого-то шарлатана? Мошенника? (С удивлением смотрит то на капитана, то на Фергиналя).

Клеопатра: Если ты еще ничего не понял, то я скажу тебе, что ему ничего не стоит восстановить против тебя весь город. Всех этих постных старух, которые смотрят ему в рот, пьяных мастеровых, глупых подростков, булочников, сапожников, семинаристов, – весь этот сброд, который никогда не хочет заниматься своим прямым делом, зато всегда хорошо знает, кто виноват в том, что летом слишком жарко, а зимой холодно!

Зять (встревожено): Дорогая, мне кажется, что тебе надо немного отдохнуть.

Клеопатра (мужу): Ах, ради Бога!.. (Дон Гуану, кричит). Да, прислушайся же, наконец! Неужели ты до такой степени оглох, что не слышишь ни топота их ног, ни криков, ни ругани, ни смеха, ничего?.. Папа!

Дон Гуан молчит. Короткая пауза.

(Кричит). Папа!..

Свет внезапно гаснет и сцену постепенно наполняет шум сотен голосов. Освещен только балкон, нависающий над скрытой темнотой площадью. Под крики, свист и смех на балконе появляется худощавая фигура брата Филиппа. Шум усиливается, но стоит ему поднять руку, как площадь стихает. Над ней повисает неправдоподобная, почти осязаемая тишина.

Брат Филипп (говорит медленно и почти без выражения): Возлюбленные мои!.. Каждый новый день, который приходит на смену дню ушедшему, Господь помечает своей особой печатью, посылая нам испытание или покой, горе или радость… Увы, братья мои! Стоит нам взглянуть на наш сегодняшний день, как мы с содроганием увидим, что он отмечен печатью Божьего гнева. В наш город пришла чума, чье имя мы произносим сегодня с ужасом и отвращением, но не потому, что она убивает тела, – о, нет, возлюбленные мои! Она убивает души, обрекая их на вечные муки в воющем адском пламени…

С невидимой площади не доносится ни звука.

(Поднимая руки над оцепеневшей площадью). О, как бы я хотел, чтобы вы услышали не слова мои, а мое сердце, открытое вам навстречу!.. (Помедлив, громко). Ее имя, которое вы все знаете…

Невидимая площадь взрывается шумом, свистом и криками «Дон Гуан!»

Дон Гуан!

Шум и крики.

(Выждав какое-то время, поднимает руку, заставляя шум стихнуть). А теперь, я хочу спросить вас, братья. Неужели же мы станем теперь предаваться унынью, радуя этим дьявола и его жалких приспешников? Неужели позволим отчаянью и страху войти в наши сердца? Не для того ли Господь дал нам мужество и надежду, чтобы, славя Его мудрость, мы терпеливо переносили посланные нам невзгоды?

Площадь отвечает согласным рокотом.

Вот почему, возлюбленные мои, мы поступим с истинным смирением, если от всего сердца поблагодарим небо за ниспосланное нам испытание и, с надеждой, прислушаемся к той великой тишине, которую Господь, в своем милосердии, позволяет нам сегодня услышать. (Кричит неожиданно и страшно). К той страшной тишине, в которой медленно, но неотвратимо готовится Божье отмщение презренному и ничтожному Гуану!..

Над площадью повисает угрожающая тишина. Пауза. Освещающий балкон свет, гаснет.

Действие второе

Приемная Бургомистра. Строгая обстановка. Пустой, круглый стол почти в центре, кресло бургомистра и несколько стульев для посетителей. Единственным украшением приемной служит большой портрет самого бургомистра, висящий в простенке между двух дверей, которые, возможно, ведут в коридор; оттуда доносится сдержанный гул голосов, иногда смех.

В сопровождении слуги, появляется Дон Гуан. Из коридора в приемную успевают заглянуть несколько любопытных лиц. Голоса и смех становятся громче.

Слуга (закрывая за собой дверь): Соблаговолите подождать, сударь. (Уходит через другую дверь).

Оставшись один, Дон Гуан не спеша прогуливается по сцене, затем останавливается, и, заложив руки за спину, разглядывает портрет бургомистра.

Между тем, на сцене появляется фигура Тени. Она бесшумно скользит мимо Дон Гуана, на мгновение задерживается возле него, словно хочет что-то сказать, но затем также бесшумно исчезает.

В приемную входят Бургомистр и его Секретарь. Дон Гуан не замечает их. Он медленно идет по сцене, не обращая внимания на смех и приглушенные голоса, которые доносятся из-за дверей.

Какое-то время, Бургомистр молча изучает со спины Дон Гуана.

Секретарь: Господин Гуан…

Дон Гуан (обернувшись): Ваша светлость… (Сдержанно кланяется).

Бургомистр (секретарю): Смотри, узнал. (Подходя, негромко). Давно не виделись, Гуан.

Дон Гуан: Порядочно, ваша светлость.

Бургомистр: Лет пятнадцать, пожалуй.

Дон Гуан: Пятнадцать лет и семь месяцев. (Помолчав, негромко). И девять дней, с вашего позволения.

Бургомистр: И девять дней… Ай-йа-йай. (Рассматривая Дон Гуана в лорнет). Постарел. Побелел. Обрюзг.

Дон Гуан (миролюбиво): Время благосклонно только к вину, ваша светлость.

Бургомистр (равнодушно): Да что ты? (Отойдя, усаживается в кресло).

Секретарь становится чуть позади него. Короткая пауза.

Так, говоришь, только к вину? (Секретарю). Слыхал?

Секретарь понимающе улыбается.

(Гуану). Человеку оно тоже, знаешь ли, бывает на пользу… Конечно, если вовремя услышать, что оно от тебя хочет. (Помолчав, ворчливо). Ты этого никогда не умел.

Дон Гуан: Ваша правда, сеньор. Никогда.

Бургомистр: Похоже, что и сейчас не научился.

Дон Гуан: Увы, сеньор. Эта наука почему-то дается мне с трудом.

Бургомистр: Садись… Нашел, чем гордиться. (Секретарю). Видал? (Некоторое время молча рассматривает Дон Гуана, присевшего на стул). Какой же у тебя, однако, дерзкий взгляд! Точь в точь, такой же, как прежде. (Секретарю). Обратил внимание?.. Так вот и норовит впиться.

Секретарь неприязненно смотрит на Дон Гуана.

Не много же, смотрю, она принесла тебе пользы, твоя дерзость.

Дон Гуан (равнодушно): Ваша светлость, изволит говорить о деньгах?

Бургомистр: Ну, и о них, конечно… Без денег человек становится похож на сорную траву. Никто не откажет себе в удовольствии вытереть об него ноги…

Секретарь негромко смеется. Короткая пауза.

Давно смотрел на себя в зеркало?

Дон Гуан молчит.

А ты не ленись, посмотри при случае… Круги под глазами. Скулы торчат… Печень не беспокоит?

Дон Гуан: Не стану огорчать вашу светлость. Не жалуюсь.

Бургомистр (секретарю): Ну, еще бы ему жаловаться. (Гуану). Жаловаться-то тебе надо было раньше. Тогда, когда Всевышний еще мог тебя услышать… Или ты думаешь, что Его долготерпение бесконечно?

Дон Гуан (сдержано): По правде сказать, я всегда надеялся, что бесконечное долготерпение более отвечало бы бесконечному величию нашего Творца, ваша светлость.

Бургомистр (сердито): Не дерзи!.. (С отвращением глядя на Дон Гуана). Какой у тебя все-таки вызывающий взгляд! Под стать твоему распущенному языку. (Передразнивая). «Бесконечное долготерпение…» (Секретарю). Видал? (Помолчав, Дон Гуану). Догадываешься, зачем ты здесь? (Не дав Гуану ответить). Не дерзи!.. Вижу, что знаешь. (Секретарю). Уверен, что сейчас он начнет юлить, изворачиваться и делать удивленное лицо.

Дон Гуан (холодно): Ваша светлость, должно быть, забыла, что это не в моих правилах. (Поднимаясь со своего места, помедлив, негромко). Мне почему-то кажется, что вы пригласили меня за тем, чтобы проверить, так ли еще хороша моя память, чтобы помнить в подробностях одну историю, которая случилась пятнадцать лет назад, или я уже начал путаться в именах и забывать последовательность событий… Поправьте меня, если я ошибся.

Пауза. Бургомистр и Секретарь молча смотрят на Дон Гуана.

Бургомистр (негромко, без выражения): Теперь я вижу, что ты, в самом деле, ничуть не изменился… Язык у тебя все еще подвешен неплохо. Ядовитый язык.

Дон Гуан: Надеюсь, вы правы, сеньор, потому что человек без языка напоминает траву. (Вновь садясь и закидывая ногу на ногу). Никто, при случае, не откажет себе в удовольствии вытереть об него ноги.

Бургомистр (глухо): Ну, так я его тебе вырву, Гуан.

Дон Гуан (непринужденно): Когда-то, помнится, ваша светлость мне это уже обещала.

Бургомистр: Значит, пришло время выполнить обещанное… (Помолчав). Ты погиб, Гуан. (Быстро, не дав Гуану открыть рот). Не дерзи!.. (Сердито). Говорю же тебе – погиб! (Секретарю). Видал? (Дон Гуану). Тебе бы только спорить!..

Короткая пауза.

(Вздохнув, негромко, с отвращением). Впрочем, я, знаешь ли, готов… Готов… (Смолкает).

Короткая пауза.

(Секретарю, ворчливо). Скажи ему.

Секретарь (Гуану): Их светлость желает сказать, что они готовы пойти вам навстречу, сударь.

Бургомистр (быстро): Хоть он этого и нисколько не заслуживает.

Секретарь: Хоть вы, сударь, ей-Богу, этого не заслуживаете.

Бургомистр (поспешно): И только тогда, когда он откажешься от своих нелепых затей.

Секретарь (Гуану): И тогда только, когда вы соблаговолите отказаться от ваших нелепых затей, сударь.

Дон Гуан: О!.. В самом деле? (Поднявшись, с шутливым церемонным поклоном, секретарю). В таком случае, передайте поскорее его светлости, что ради того, чтобы увидеть, как их светлость бросится мне навстречу, я, с радостью, готов отказаться даже от сегодняшнего обеда.

Бургомистр (с отвращением): Как он неприятно умеет все повернуть. (Делает знак секретарю).

Секретарь достает бумагу и, подойдя, протягивает ее Дон Гуану.

Дон Гуан: Что это? (Взяв бумагу). Надеюсь, все-таки, не брачный контракт? (Опустившись на стул, читает). «Я, нижеподписавшийся, добровольно и без принуждения, находясь в добром уме и здравой памяти, в присутствии трех свидетелей…» (Оглядываясь по сторонам). Позвольте, – а где же у нас третий свидетель?

Бургомистр: Не груби!

Секретарь (холодно): Третий свидетель, сударь, есть всевидящий Господь, который незримо присутствует среди нас.

Дон Гуан (с сомнением): В таком месте?.. Но тогда следовало бы написать: в присутствии двух зримых свидетелей и одного незримого. (Читает). «…впредь ни устно, ни письменно, ни в какой-либо иной форме, не распространять измышлений, порочащих добрые имена наших сограждан, а также не касаться ни письменно, ни в разговорах их личной и общественной жизни в прошлом ли или в настоящем, сея между ними раздоры и соблазны с помощью клеветы и беспочвенных фантазий…» (Возвращая бумагу секретарю, негромко). Какой прекрасный слог… Нет, нет, в самом деле. Если быть откровенным, то он напоминает мне барабанную дробь перед казнью.

Бургомистр (мягко): Подписывай, Гуан.

Секретарь вновь протягивает Дон Гуану бумагу.

Дон Гуан (секретарю): Пожалуйста, оставьте это себе. (Бургомистру, серьезно и негромко). Вы предлагаете мне неравноценный обмен. Честь на сомнительный покой… Право же, я надеялся, что ваша светлость знает меня немного лучше.

Бургомистр (секретарю): Слыхал, как заговорил?.. Честь!.. (Смеется).

Секретарь негромко хихикает.

Нет, ты слышал?.. (Смеется). Честь!.. (Перестав смеяться, сердито). Можно подумать, что это говорит наш ктитор, а не человек, без зазрения совести промотавший отцовское состояние!

Дон Гуан (поморщившись, но все еще вполне миролюбиво): Ей-Богу, сеньор… Чем же я виноват, что судьбе было угодно, чтобы я промотал всего лишь свое жалкое наследство, а не, скажем, городскую казну?

Бургомистр (указывая на Гуана пальцем, сердито): Бездельник, не заслуживший ничего, кроме презрения честных людей!

Дон Гуан: К мнению которых небеса, к счастью, прислушиваются не слишком охотно.

Бургомистр (секретарю): Видал? (Сердито, Гуану). Праздный гуляка!

Дон Гуан: Повидавший мир.

Бургомистр (повышая голос): Еретик!

Дон Гуан: Всего лишь человек, немного обуздавший свои страхи.

Бургомистр (почти кричит): Развратный соблазнитель!

Дон Гуан: Полноте, ваша светлость. Скорее уж – естествоиспытатель, изучающий нравы себе подобных…

Бургомистр (секретарю): Послушать его, так он сама невинность!.. (Дон Гуану). Подписывай, подписывай, Гуан.

Дон Гуан: Как? Ваша светлость хочет, чтобы я взял на себя обязательство не совершать того, чего я и так никогда не совершал?.. Но ведь это все равно, как если бы вы потребовали от меня, чтобы я дал слово никогда не надевать женское платье или не топтать цветы в городском саду… (Холодно). Кто-нибудь в этом городе может обвинить Гуана в клевете?

Бургомистр (секретарю): Каков!.. (Гуану). Твоя книга, Гуан. Твоя несносная, развратная и глупая книга. Она.

Дон Гуан: Да, разве же ваша светлость ее читала?

Бургомистр (секретарю): Видал?.. (Гуану). Ты, что же, полагаешь, что я здесь затем, чтобы читать? (Со смехом, секретарю). Слыхал?

Секретарь хихикает.

(Гуану, нетерпеливо). Подписывай-ка, пока я, наконец, не позвал стражу.

Секретарь протягивает Дон Гуану бумагу.

Дон Гуан (весело): О, так я ваш пленник?

Бургомистр: Можешь не сомневаться. Многие в этом городе сказали бы мне «спасибо», если бы я упрятал в тюрьму такое чудовище, как ты. Подписывай.

Секретарь вновь протягивает Дон Гуану бумагу.

Дон Гуан (взяв бумагу): Одну минуту, ваша светлость… (Задумчиво рассматривая бумагу на свет). Знаете что? В последнее время, мне служит утешением одна довольно странная и печальная мысль…

Бургомистр (быстро перебивая): К черту мысль! Подписывай, Гуан!

Секретарь протягивает Гуану перо.

Дон Гуан: Нет, нет, ваша светлость. Поверьте, всякая мысль стоит того, чтобы ее хотя бы выслушали… (Поднявшись и наклонившись к бургомистру, почти заговорщицким шепотом). Почему-то в последнее время мне стало казаться, что, в конце-то концов, каждый встречает такого Гуана, которого он заслуживает… (Помолчав, с легкой улыбкой). Что скажите, сеньор? Немного самонадеянно, не правда ли? Но что-то в ней есть… Что-то есть… (Не спеша рвет бумагу).

Короткая пауза. Обрывки бумаги падают на пол к ногам потерявших дар речи Бургомистра и Секретаря.

(Как ни в чем, ни бывало). Да, вот хотя бы… Быть может, ваша светлость вспомнит, как пятнадцать лет тому назад…

Бургомистр (быстро перебивая): Лучше замолчи.

Дон Гуан: Пятнадцать лет назад…

Бургомистр: Я, кажется, приказал тебе замолчать!..

Дон Гуан: Можете меня повесить, сеньор, но замолчать меня может заставить одна только смерть.

Бургомистр: Какой у тебя напыщенный слог!.. (Секретарю). Подожди за дверью.

Секретарь с поклоном исчезает.

(Негромко). Я тебя уничтожу, Гуан. Сотру в порошок. Заставлю пожалеть, что ты родился на свет.

Дон Гуан (негромко): И все это, конечно, только потому, что пятнадцать лет назад вашей супруге вдруг вздумалось обратить на меня внимание?..

Бургомистр молча смотрит на Дон Гуана.

Или потому, что вместо меня ей пришлось наставить вам рога с моим слугой?..

Бургомистр молчит. Короткая пауза.

А может быть, потому, что у меня до сих пор лежат письма, которые она мне писала?.. (Не спеша идет по сцене). «Приди и припади к своей Эльвире»! (Мрачно). Приди и припади. Вот уж, действительно, – слог!

Бургомистр (глухо): Мерзавец!.. Ее звали Анна.

Дон Гуан: Да, что вы говорите, ваша светлость… Анна… Знаете, все эти письма так похожи друг на друга, что не мудрено и ошибиться.

Бургомистр (негромко): Отдай мне их, Гуан.

Дон Гуан: Расстаться с такой драгоценностью? Ну, уж нет, ваша светлость. (Помолчав, глухо). Мне становится хорошо от одной мысли, что когда Всевышний на Страшном суде прочтет ей эти письма, ни один ангел не найдет в себе мужества попросить Творца хотя бы немного облегчить ее участь. (Сквозь зубы). Она была сущий дьявол, ваша дражайшая половина.

Пока он говорит, на сцене появляется Тень. Она медленно скользит по приемной, не обращает внимания ни на Дон Гуана, ни на Бургомистра, которые ее не видят, и затем исчезает – так же бесшумно, как появилась.

Бургомистр (глухо): Надеюсь, Гуан, Всевышний как-нибудь сумеет обойтись без твоих советов.

Дон Гуан (задумчиво): Ваша правда, ваша правда, сеньор… (Идет по сцене).

Короткая пауза.

(Внезапно остановившись и обернувшись к бургомистру, почти сердито). Но, быть может, я могу надеяться, что меня хотя бы выслушают?

Бургомистр презрительно молчит. Короткая пауза.

(Живо). Как! Вы полагаете, что я не могу рассчитывать даже на это?.. (Почти с изумлением). Черт возьми, черт возьми, сеньор! Ну, тогда, надеюсь, хотя бы вас?.. (Возвращаясь). Надеюсь, ваша светлость расскажет все без утайки? Как оно и было?.. Расскажет о своей падчерице, Франциске, которую вы хотели поскорее выгодно выдать замуж, чтобы поправить свои дела? О том, как ваша жена ненавидела свою дочь и как она пыталась соблазнить ее возлюбленного? Как вы преследовали нас с Франциской, пока не отправили меня в изгнание, а ее на кладбище?.. Мне кажется, вашей светлости будет, что рассказать небесам.

Бургомистр (негромко): И я расскажу, Гуан, видит Бог, я все расскажу… Расскажу, как ты явился как раз тогда, когда я, наконец, нашел для моей Франциски подходящую партию. Как ты расстроил все мои планы. Как забивал ей голову своими глупыми фантазиями и распевал под ее окнами нелепые серенады… Ты, думаешь, я забыл? (Поднявшись с кресла). Я все помню, Гуан. (Презрительно). Без гроша в кармане, не умеющий ничего, кроме как дерзить и своевольничать, – да, кто бы ни захлопнул перед тобой дверь своего дома?

Дон Гуан (тихо): Она любила меня, ваша светлость.

Бургомистр (повернувшись, идет по сцене стариковской походкой, заложив руки за спину, устало): Вскружил глупой девчонке голову, вот и вся любовь.

Дон Гуан (твердо, но по-прежнему тихо): Мы любили друг друга.

Бургомистр: Что ты заладил!.. Любили. Не любили… (Останавливается возле окна, глядя на улицу, спиной к Дон Гуану). Оставь эти сказки, Гуан. Ты бросил бы ее так же, как и всех тех, кто по глупости или по неопытности попал в твои руки. (Презрительно). Любили…

Дон Гуан (глухо): Вы правы, ваша светлость. Но, к несчастью, случилось так, что на этот раз она бросила меня. Вот почему я могу только повторить сегодня – мы любили друг друга.

Бургомистр (по-прежнему не поворачиваясь): Глупости! Что бы ты ей дал со своей любовью? Свой пустой дом? А в придачу такие же пустые карманы? Или, может быть, свое имя, которое склоняли на всех углах?