Лили Марлен. Пьесы для чтения

Иешуа молчит.

(Медленно опускается с камня на землю, тихо). Скажи мне, что я ошиблась. Что ты послан, чтобы избавить нас от римлян и установить на земле Божье царство. Что ты должен до поры до времени скрываться… (Кричит). Что ты – это он!

Небольшая пауза. Иешуа рассматривает сваю одежду. Авива, замерев, смотрит на него с земли.

Иешуа: Между прочим, ты разорвала мне рукав, женщина.

Авива: Что?.. (Быстро поднявшись на ноги, хватает стоящий рядом кувшин). Обманщик! Обманщик!.. Обманщик!.. (Обливает Иешуа водой). Жалкий фокусник, у которого нет даже крыши над головой!.. Бродяга, который только и умеет, что чесать языком!..

Какое-то время Иешуа продолжает сидеть, вытирая с лица воду, затем поднимается на ноги.

Иешуа (отряхивая мокрую одежду): Боюсь, что это не станет правдой, даже если ты выльешь на меня всю воду из Мертвого моря.

Авива (кричит): Дурак! (Пытается еще раз облить Иешуа). Дурак! Дурак! Дурак!..

Одной рукой Иешуа выхватывает из рук Авивы кувшин, другой хватает ее за плечо.

Не смей трогать мой кувшин!.. Отпусти!

Иешуа (держа Авиву): Я слышал, конечно, что женщины – это шумные и вечно всем недовольные существа. Но теперь я вижу, что, к сожалению, это очень похоже на правду. (Обливает Авиву водой).

Авива визжит.

Может, еще?

Авива: Мне холодно!.. Пусти!.. Ай!

На голову Авивы выливаются остатки воды.

Ай!.. (Вырвавшись из рук Иешуа, размазывая по лицу воду и протирая глаза). Дурак!.. Посмотри, что ты наделал!.. И как, по-твоему, я пойду теперь домой?

Иешуа: Не знаю, как у вас, а у нас, в Галилее, это делают, обычно, с помощью ног.

Авива: Дурак… (Пытается выжать подол платья). Ну, какой же ты все-таки дурак!.. Мне холодно!

Иешуа: Если ты не будешь кричать, а повесишь свое платье на солнце, то, ручаюсь, что не пройдет и четверти часа, как оно станет совершенно сухим.

Авива: Конечно, я так и сделаю… Вот только дождусь, когда здесь соберется побольше народа, чтобы поглазеть на голую самаритянку… Скажи еще, чтобы я потанцевала перед ними в таком виде.

Иешуа: Ты только напрасно тратишь время на пустые разговоры… Посмотри – на дороге никого нет. А от меня ты можешь укрыться за колодцем. (Поворачиваясь спиной к колодцу). Не бойся, я отвернусь…

Пауза. Какое-то время Авива смотрит в сторону дороги, затем идет и останавливается за колодцем.

Авива (ворчливо): Только не вздумай подглядывать за мной.

Иешуа (опускаясь на землю и прислонившись спиной к колодцу): Ну, если ты уверена, что это не доставить тебе удовольствия…

Авива (прячась за колодец): Дурак… (Снимая платье, ворчливо). И надо же было мне связаться с иудеем, да еще с сумасшедшим, да еще из Галилеи, где сумасшедшие даже овцы!.. (Быстро сняв платье, набрасывает его на ветви и сразу приседает за колодцем. Теперь видна только ее голова).

Короткая пауза.

(Сердито). Смотри, пожалуйста, за дорогой… Я не хочу, чтобы кто-то увидел меня здесь в таком виде, да еще с мокрым иудеем в придачу… Ты разве не собираешься высушить свою одежду?

Иешуа: Мне не холодно.

Авива: Ну, я же говорила, что ты сумасшедший…(Сердито). Отвечай сейчас же, откуда ты узнал, что у меня было три мужа?

Иешуа: А разве я не сказал тебе?.. Это было написано у тебя на лице.

Авива: Неправда!

Иешуа: Поверь мне. У каждого человека написано на лице все то, что он хочет скрыть… Ты бы и сама могла легко убедиться в этом, если бы только захотела немного шире открыть глаза.

Авива: Это я уже слышала.

Иешуа: Ну, тогда посмотри на этот колодец… Говорят, ему больше тысячи лет.

Авива: Ну и что?

Иешуа: Из него брал воду Якоб и еще тысячи людей до и после него… Ты ведь не думаешь, что вода в нем станет хуже от того, что кто-то придет и наберет ее в свой кувшин? Разве она убудет от этого? Сначала приходит один, потом другой, потом третий, а воды хватает всем и никто не уходит отсюда обиженный или с пустыми руками… Но вода станет мутной, если никто не станет брать из него воду. Она покроется сором и зарастет тиной и, наконец, перестанет отражать даже дневной свет, если ни один кувшин не погрузится в его глубину. А теперь посмотри, разве не то же самое случается и с человеком? Пока он смотрит на все своими собственными глазами, словно забравшийся в дом вор, он видит только сор, который закрыл ему глаза и не дает увидеть свет. Но стоит ему освободится от грязи, как он легко видит не только весь мир, который отразился в нем, словно в колодце, но и лицо Того, Кто его сотворил. Потому что человек – это только колодец, в котором отражается Небо. А это значит, что Царство Небесное никогда не приближалось и не удалялось, но всегда было ближе к тебе, чем твое собственное дыхание… (Смолкает).

Авива: Святой Гаризим!.. И все это ты проповедуешь тем оборванцам, которые ходят за тобой и смотрят тебе в рот?.. Неужели они, в самом деле, слушают тебя, проповедник?

Иешуа: Конечно, они больше интересуются чудесами и расположением созвездий, но иногда среди них попадаются и такие, которые умеют слушать не только ушами. (Хмуро). В конце концов, все, что я хочу, это чтобы они просто открыли глаза и посмотрели вокруг.

Авива: Сдается мне, это случается не часто.

Иешуа молчит. Короткая пауза.

Ты сердишься?

Иешуа молчит.

Ну, еще бы… Я просто чувствую, как тебе хочется запустить в меня камнем… Наверное, это и впрямь не легкое дело, проповедовать среди дурней, которые только и умеют, что думать о бобовой похлебке и глотке вина… Представляю, какие были у них лица, когда ты показывал им этот фокус со светом, вместо того, чтобы взять, да превратить камни в хлеб… (Резко). Разве твои родители не говорили тебе, что обманывать нехорошо?.. Разве может этот свет светить таким, как они без того, чтобы не испепелить их всех, за их лень и распущенность?.. Зачем же тогда ты рассказываешь им эти сказки?.. Или ты, правда, думаешь, что он светить всем без исключения?

Иешуа: Мне кажется, никто не мешает тебе убедиться в этом самой, женщина.

Авива: Хочешь, чтобы я попробовала еще раз?.. Ну, этот твой фокус с закрытыми глазами?.. Думаешь, Небеса не испепелят меня вместе с твоими оборванцами?.. Ты ведь, наверное, тоже думаешь, что я не на много их лучше, верно?..

Иешуа молчит. Короткая пауза.

Впрочем, мне наплевать. Просто я подумала, а почему бы и нет?.. (Негромко смеется). Что, если мне повезет, и ты окажешься совсем не таким обманщиком, каким кажешься?.. (Быстро). Надеюсь, ты еще смотришь за дорогой?

Иешуа: Там пусто.

Авива: Тогда мне, наверное, надо опять закрыть глаза, да?.. (Закрывает глаза ладонями). И что теперь?.. Эй, ты слышишь меня?

Иешуа: Ты, правда, хочешь попробовать?

Авива: А ты думаешь, я стала бы сидеть здесь с закрытыми глазами, как последняя дура?

Иешуа: Тогда представь себе, что ты просто маленькое перышко, которое выронила из своего хвоста горлица…

Авива: Маленькое перышко?

Иешуа: Да, маленькое перышко, которое выронила горлица, когда пела свою песню над этим колодцем…

Авива (едва слышно): Допустим.

Иешуа: Маленькое, легкое перышко, которое кружит высоко над землей, а теплый ветер поднимает его все выше и выше, прямо к солнцу.

Небольшая пауза.

А теперь посмотри, как высоко ты поднялась… Видишь?.. Ты можешь видеть отсюда всю Самарию и Галилею. На севере – черные горы и снежная шапка Хермона, на юге – виноградники Иерусалима, а еще дальше – голубая вода Моря Слез. Если же ты посмотришь налево, то увидишь текущий среди зарослей Иордан, а если повернешь голову направо, то увидишь зелень садов на побережье Великого моря и само это море, не имеющее конца…

Авива (едва слышно): Да… Я вижу… Вижу…

Иешуа: Тогда, может быть, ты слышишь, какая там наверху тишина?.. Та самая, в одеянии которой к тебе приходит Всемогущий, потому что Он всегда приходит к человеку не в грохоте и шуме, а в молчании, чтобы мы могли лучше расслышать то, что Он хочет нам сказать…

Авива (издалека): Да…

Иешуа (почти требовательно): Тогда открой глаза и смотри.

Пауза.

Авива (тихо): Это свет… Мне кажется, я вижу его.

Иешуа молчит.

Хочешь, я расскажу тебе?.. Он похож на лунное сияние. Нет, он словно пух… Нет, нет, он как солнце, попавшее в кувшин с водой, как звон колокольчиков, как дуновенье северного ветра…

Иешуа: Перестань.

Авива: Почему? (Поднимает руки, как будто хочет схватить то, что видит). Святой Иосиф!.. Он такой прозрачный, что сквозь него можно видеть даже пыль, которую поднимает ветер…

Иешуа: Я же сказал тебе, перестань.

Авива: Но почему?

Иешуа: Потому что, если бы ты действительно видела этот свет, то не стала бы сравнивать его ни с солнцем, ни со звоном колокольчика. Потому что тот, кто его видит, тот забывает о словах. Он молчит, потому что ему больше нечего сказать… Конечно, я понимаю, что ты хотела сделать мне приятное, но ведь от этого ложь не превратится в правду.

Авива (упрямо): Но я видела его.

Иешуа: Когда ты действительно его увидишь, тебе покажется, что небо упало на землю вместе со всеми своими звездами. (Негромко) Тогда все слова покажутся тебе пустыми и ненужными, и ты увидишь своими собственными глазами, как Святой сошел на землю, чтобы взять тебя за руку и повести за тобой. И тогда ты догадаешься, что ты существуешь только потому, что Он видит тебе, а это значит, что Он никогда не оставлял тебя, а всегда шел рядом, готовый прийти тебе на помощь по первому твоему зову…

Авива (тревожно): Постой!.. Ты ведь не хочешь сказать, что Он все еще ходит по земле, как это было когда-то во времена Абрахама?.. Скажи еще, что Он заглядывает в окна или подслушивает чужие разговоры, словно любопытная старуха… Разве прилично Ему бродить среди людей?

Иешуа: А кто запретит Ему? Кто остановит Его, если Он это захочет?.. Хотел бы я посмотреть на того, кто станет хватать Его за руку и говорить: отойди!

Авива: Уж не хочешь ли ты сказать… (Смолкает)

Иешуа: Что?

Авива (поспешно): Ничего. Мне надо одеться. Платье, наверное, уже высохло. (Протянув руку, сдергивает с ветвей свое платье и на какое-то время целиком исчезает за колодцем).

Пауза, в завершении которой Авива появляется из-за колодца.

(Остановившись возле сидящего на земле Иешуа, резко). Это правда?

Иешуа: Что?

Авива: То, что ты сказал. (Понизив голос). Что Святой ходит среди нас, как когда-то Он ходил возле дома Абрахама и Ицхака?

Иешуа: Думаешь, кто-то сумеет ответить на этот вопрос кроме тебя самой?

Авива отходит и садится на большой камень.

(Поднимаясь с земли). Я ведь сказал тебе – надо просто открыть глаза и посмотреть… (Садится рядом).

Авива: Между прочим, я так и сделала, если ты заметил… Только не говори мне, что в следующий раз мне повезет больше и у меня обязательно все получится.

Иешуа (мягко): Ты мне не поверишь, но как раз именно это я и собирался тебе сказать…

Авива беззвучно смеется, затем смолкает. Пауза.

Авива (негромко): Уж не знаю почему, но мне вдруг стало казаться, что мы сидим здесь с тобой уже целую вечность. Как будто ты рассказываешь мне какие-то небылицы, в которых нет ни капли правды, а день все не кончается, словно кто-то взял и остановил солнце. (Тревожно, понизив голос). Тебе не кажется, что все это уже когда-то было?.. И этот колодец, и твой порванный рукав, и даже этот твой Миха, у которого взгляд разбойника?.. Это как во сне, когда ты долго-долго идешь куда-то, и вдруг оказывается, что на самом деле ты не сделала даже полшага и снова оказалась там же, где была…

Небольшая пауза.

(Закрыв глаза и поднеся ладони к вискам). А теперь мне вдруг стало казаться, что я вижу то, что скоро должно случиться… Как будто завтрашний день оказался вдруг так близко, что до него можно дотянуться рукой… Какие-то лица, всадники, город, дорога, пыль… (Неожиданно громко вскрикнув, открыв глаза, с ужасом смотрит на Иешуа).

Иешуа: Что с тобой?

Авива (не отрывая взгляд от Иешуа, хрипло): Ничего.

Иешуа: У тебя сейчас такое лицо, как будто ты увидела в своем кувшине змею.

Авива: Нет, нет… (Медленно опуская руки). Ничего страшного… Всего только какой-то холм, заросший колючками и мхом… Могу поклясться, что я никогда не видела его прежде… Какой-то мрачный холм, похожий на череп. Такой же лысый и страшный… Но ведь это всего только холм, правда?.. (Смеется). Сама не знаю, почему я испугалась. Как в детстве, когда отойдешь от дома и вдруг подумаешь, что заблудилась. (Резко). Ты, в самом деле, не умеешь творить чудеса, проповедник?..

Иешуа: Я?.. (Негромко смеется).

Авива (поднявшись с камня, быстро): Только не говори мне, что для того, чтобы защитить себя, человеку не нужны ни камень, ни палка, ни меч… Что все, что ему надо это просто открыть глаза и посмотреть прямо перед собой… Не слишком ли у тебя все просто, проповедник?

Иешуа: Нет, нет. Не у меня. (Понизив голос) У Него.

Авива: Святой Гаризим!.. Что же это за день сегодня такой? Хочешь сказать что-то важное, а вместо этого чувствуешь, что твой язык прилип к гортани… (Негромко). Знаешь, лучше бы ты все-таки умел творить чудеса или на худой конец обзавелся бы хорошим ножом, чтобы он защитил тебя, когда это понадобится. (Негромко смеется). Подумать только!.. Иудей и самаритянка сидят возле колодца и несут всякий вздор, как будто им больше нечем заняться… Хочешь, я принесу тебе пару лепешек?.. Конечно, если ты подождешь меня.

Иешуа: Боюсь, мне уже пора. (Поднимаясь с камня, в сторону дороги). Видишь?.. Миха возвращается и мне надо собираться… Похоже, через несколько минут я уже буду идти по этой дороге и слушать, как Миха ругает самаритян, римлян и Самуэля. (Помедлив, негромко). Что ж, прощай.

Авива: Постой… (Схватив Иешуа за рукав). Постой… (Негромко). Мне кажется, я что-то хотела тебе сказать… Конечно, ты не послушаешься меня, но я все равно скажу тебе это. (Чуть помедлив, с трудом). Не ходи в Иерусалим. Не надо. (Поспешно). Мне кажется, я действительно стала видеть будущее. Оно так близко, что, мне кажется, что я даже различаю запахи, которые оно с собой приносить… Запах мокрой кожи и лошадиного пота и еще запах уксуса, который почему-то сильнее всех остальных запахов… Тебе, наверное, смешно? (Сердито). А почему бы и нет? Раз ты можешь видеть прошлое, которое написано на моем лице, отчего бы мне не видеть будущего, которое написано на твоем?.. (Помедлив, глухо). Они убьют тебя, проповедник… Ты слышишь, меня?.. Они убьют тебя… Все те, кому ты будешь рассказывать о том, что Царство небесное приблизилось на расстоянии вытянутой руки или о том, что все люди – братья и сестры… Лучше бы ты вернулся в свою Галилею.

Иешуа: Убьют?.. Меня?.. Мне кажется, что ты ошибаешься, женщина… Зачем им, скажи на милость, убивать меня?

Авива: Откуда мне это знать?.. Может быть, затем, что ты будешь только мешать им чувствовать себя добродетельными и правыми… Знаешь, как это обидно, когда кто-то расставляет все по своим местам и вытаскивает на свет Божий все, что люди всегда предпочитают прятать?

Иешуа: Нет, нет. Поверь мне, они совсем не такие, эти люди. Я хорошо знаю их…

Авива (словно во сне, глухо): Они гораздо хуже, чем ты можешь себе представить… (Издевательски посмеиваясь). Конечно, если бы ты мог их накормить или напоить вином, тогда, конечно, они бы слушали тебя, не переставая, с утра и до ночи и ловили бы каждое твое слово, как будто ты Ирмеягу или Моше. Но ведь ты ничего этого не можешь… Святой Престол! Ты не можешь даже устроить им какое-нибудь маленькое чудо, чтобы они без конца пересказывали его друг другу и смотрели на тебя как на маленького бога… И когда они однажды догадаются, что ты так же слаб, как и каждый из них, то они будут слушать тебя не дольше, чем им понадобится, чтобы отдать тебя римлянам или побить камнями.

Иешуа (нетерпеливо): Хорошо, хорошо, хорошо… Я запомню твои слова, женщина… А теперь послушай, что скажу тебе я… Сейчас ты увидишь, что я тоже кое-что смыслю в будущем. Потому что мне ведь тоже показалось, что мы с тобой уже когда-то встречались. Словно все это было заранее записано в какой-то небесной книге, где правду не отличишь от выдумки, но зато где все написанное когда-нибудь обязательно сбывается. (Делая вид, что всматривается вдаль). А теперь посмотри и скажи мне, что же ждет нас там, впереди?.. Видишь что-нибудь?.. Может я ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что когда-нибудь я снова буду проходить по этой дороге и снова остановлюсь возле этого колодца и притом, как раз тогда, когда ты придешь за водой и мы, конечно, не узнаем друг друга, потому что пройдет уже много-много лет, но потом ты скажешь, а что это за знакомое лицо, мне кажется, я уже где-то видела его, а я скажу, что меня зовут Иешуа и что твое лицо мне тоже знакомо… И тогда ты спросишь, а не тот ли это Иешуа, которого ты встретила здесь много лет назад и который облил тебя водой из твоего же собственного кувшина, а я скажу, что, конечно, это я, а ты скажешь, что я совсем не изменился, вот только слегка постарел и поседел, так что если бы даже мы встретились на каком-нибудь базаре, то ты бы меня тотчас бы узнала…

Авива негромко смеется.

А потом… Потом мы сядем на тот самый камень, на котором мы сидели сегодня и станем рассказывать друг другу, о том, как мы прожили это время, что видели, что узнали и чему научились. (Смолкнув, смотрит на Авиву).

Короткая пауза.

(Негромко). А теперь, прощай.

Авива (тихо): Прощай.

Иешуа: Прощай.

Авива (сделав несколько шагов вслед Иешуа, а затем остановившись, едва слышно): Прощай.

Иешуа (прежде, чем исчезнуть, обернувшись): Прощай… (Исчезает).

Пауза. Какое-то время Авива стоит, молча глядя в ту сторону, куда ушел Иешуа.

Авива (вполголоса). Какой-то сумасшедший… Просто какой-то сумасшедший и ничего больше. (Продолжая смотреть туда, где скрылся Иешуа, тихо). Надо было уговорить его остаться… Дура, дура, дура… Надо было уговорить его. (Приподнимается на цыпочки, чтобы лучше видеть). Проклятое солнце, ничего не видно…

Пауза.

(Пытаясь увидеть Иешуа). Вот он… Сумасшедший. (Смеется) Нет, просто сумасшедший и ничего больше… (Чтобы лучше видеть, быстро забирается на край колодца, глядя вдаль) Слабоумный… Простофиля… Болтун… (Всхлипывает). Ушел… Ушел… (Кричит). Иешуа … (Нелепо машет рукой, как будто ушедший может увидеть ее). Не ходи… (Стоит какое-то время, глядя вдаль, затем, всхлипывая, спускается на землю). Дура… Дура… Дура… Проклятое солнце… (Вытирая слезы). Что же это за день сегодня?.. (Взяв кувшин, начинает набирать воду).

Занавес